Прогресс

Одна знакомая, совсем не зритель музыкальных каналов и не читатель молодежной прессы, прочитав случайно что-то о новом альбоме какого-то исполнителя, спрашивает: «А это они компакты пластинками называют? Типа, такой ретро-термин? Или он в самом деле пластинку выпустил?» Да-да-да, в тусовке как стали в своё время виниловые диски называть пластинками, так и, когда появились CD, не стали от того термина отказываться.

Для рядовых же, не слишком тусующихся меломанов пластинки были виниловыми. А ещё раньше – шеллаковыми. Они так и назывались – граммофонная пластинка, грампластинка. И, конечно же, казалось, что грампластинка – это навсегда. Потому что, конечно, кассетный магнитофон удобнее в обращении, но разве его звук сравнится со звуком виниловой пластинки? Да никогда! Особенно если у вас не голимый электрофон, а правильный проигрыватель с алмазной иголкой и грамотный усилитель с эквалайзером. И потом, пленка рано или поздно посыплется, корпус кассеты поведет, подушечка под пленкой забьется магнитной пылью и будет порождать страшный писк, а винил – ну, разве что поцарапается, совсем чуть-чуть: мы ведь аккуратно обращаемся с пластинками… Боже мой, ведь каждый из этих огромных дисков – это всего 45 минут звучания! Однако где теперь наши замечательные коллекции из тысяч пластинок?

На даче? Проданы сумасшедшим коллекционерам старины? Выброшены? Спущены в подвал? Или просто пылятся на полках, служа вечным напоминанием о том, что мир меняется? Да, кассетным магнитофонам не удалось убить виниловую пластинку, но лифт проигрывателя перестал опускать алмазную иглу на винил почти сразу после того, как музыкальная промышленность наладила выпуск аудио-CD. Самые бешеные филофонисты ещё какое-то время упирались, утверждая, что CD «никогда не даст того же качества звучания, что виниловая пластинка», но и они в конце концов перешли на CD. Он ведь и в самом деле не давал того качества – давал лучше. К слову, заодно с виниловыми пластинками компакт-диски прикончили и магнитофонные кассеты.

Во первых строках своего письма…

«Здравы будьте, премилостивый государь Иван Ильич! Письмо Ваше почтальон принес три дни тому назад, но только нынче выкроил я четверть часа забежать в канцелярскую лавку да купить писчей бумаги, чтобы со всем уважением приступить к написанию ответа». Мыслимо ли сегодня ждать ответа на письмо целых три дня? Ну, разве только вы звезда и у вас трафик – 800 писем в день. Или спамоловка на сервере что-нибудь перепутала и отправила письмо в папку со спамом.
Бумажных писем нынче никто больше не пишет. А ведь какой был процесс! Сколько фишечек и атрибутов! Во-первых – бумага. Можно было выдрать из тетрадки в косую линейку, можно было использовать специальную, писчую. А если хотелось оказать адресату особое внимание, использовали мелованную или с водяными знаками – сделанную по специальному заказу. Или, на худой конец, открытку. Лучше всего, конечно, самодельную – взять перышко, нарисовать или написать что-то крутым сахарным раствором, посыпать сухой бронзовкой, подсушить, сдуть лишнее, дорисовать второй план черной тушью, вскрыть аккуратно лаком… Ещё круто было найти в антикварном или букинистическом неподписанную открытку начала XX века и надписать. Эх! Ну что может быть эквивалентом всех этих действий в «мыле» и «аське»?
Потом конверт. Белый, бежевый или кремовый без рисунка. Коричневый – из оберточной бумаги. Обыкновенный сувенирный или праздничный – с какой-нибудь датой или архитектурной достопримечательностью… Марка – от напечатанной непосредственно на конверте стандартной, до негашеной художественной…
Вот квотинг в бумажной переписке был затруднен. «В ответ на вопрос ваш о…» Теперь просто оставляем соответствующий отрывок исходного письма, а под ним без всяких переходов пишем ответ. За пять минут можно обменяться двумя десятками писем… Тщания стало меньше, обстоятельности, письмо перестало быть событием. Пишем, как дышим – часто.

Первое приподнимает, второе срезает, третье… забыл…

Уже несколько недель, как страну наводнила реклама пятилезвийного хлебоуборочного… ой, нет, простите… бритвенного станка. Лезвия в нем узенькие и запаянные наглухо в пластиковую кассету. Пять лезвий – это, конечно, мощно, но не революция. А вот сами кассеты, когда появились, тогда ещё одно- и двухлезвийные, революцию совершили. Именно из-за них сегодня приличному человеку нечем точить карандаши! Раньше ведь как было – побреешься пару раз, вынешь лезвие из станка – и точишь им карандаши потом. Очень удобно, не то что точилками всякими. А из тех, кто, скажем, уже в этом веке бриться начал, не каждый и представляет себе, как они выглядят – лезвия для безопасной бритвы. А уж дай кому сегодня в руки классический жилеттовский или спутниковский двухлезвийный (но не кассетный!) станок, так не каждый его и снарядить сможет. Там ведь мало было просто вложить два лезвия, одно из них еще и предварительно пополам надо было сломать. И самому настроить потом расстояние между двумя лезвиями и угол их наклона. А теперь? Купил кассету, воткнул её в станок одним движением… Уходит из жизни самостоятельность. И карандаш кассетой фиг поточишь.

Цифра свободных сортиров

Не так давно быть фотографом-любителем означало иметь весьма и весьма терпеливых родственников. Особенно если санузел в квартире совмещенный. Потому что в комплект непременного фотографического оснащения входили красный фонарь, фотоувеличитель (большая такая дура с ногой, лампой и объективом) и кюветы для фотореактивов. Всё это было необходимо, чтобы печатать фотографии, а происходил сей процесс, как правило, в ванной комнате. Причем либо в полной темноте, либо при свете красного фонаря. И дверь открывать – ни-ни! Ни в коем случае. Фотки могли засветиться. Сегодня кто-то может, наверное, даже подумать: «А зачем их было печатать-то? Сгрузил в комп – и радуйся!» Фишка в том, что комп тогда был не в каждом городе и никто б к нему какого-то фотолюбителя не подпустил. А даже если б и подпустил… ну, в общем, как «сгрузить» фотки с целлулоидной негативной пленки на комп, единственным интерфейсом которого является устройство для считывания перфокарт, это большой вопрос.
Собственно, первой попыткой убить увеличители были коммерческие автоматизированные фотолаборатории – такие огромные фотопринтеры – с одного конца вставляешь пленку, с другого сыпятся фотографии. Но самые отчаянные любители и после их появления продолжали занимать ванную и портить фотобумагу самостоятельно. Окончательным убийцей любительских фотоувеличителей стала «цифра» - цифровые фотоаппараты и современные персональные компьютеры. Скоро они и пленку изничтожат. Уже почти.

Маленький, да удаленький

Но самым универсальным киллером вещей сегодня, конечно же, является мобильный телефон. Во-первых, он почти убил наручные часы. Кто сегодня носит часы на руке? Нет, не так: кто сегодня носит часы на руке, чтобы смотреть на них время? Почти никто. Как показатель статуса – пожалуйста. Как украшение – сколько угодно. Но время почти все смотрят на экранчиках мобильнегов. Во-вторых, по мере удешевления сотовой связи, мобильник все плотнее сжимает свои холодные пальцы на трубке телефона стационарного. Мне уже рассказывали как-то про девочку-подростка, которая увидев где-то впервые обычный проводной телефон, рассмеялась: ей показалось чрезвычайно забавным то, что «телефон привязан к какой-то коробочке, а коробочка к стенке». В-третьих, мобилы уже успели пройтись смертоносным смерчем по, как это ни неожиданно, компьютерам. С распространением мобильников, оказалось, что массовому обывателю компьютер вовсе не нужен. Письма? SMS, MMS. Игрушки? В телефоне есть. Погоду узнать? Предоставляют провайдеры и такой сервис. Кино, книжку почитать – телефон понавороченней, и всё это всегда с тобой. А что, компьютеры ещё для чего-то нужны? А, ну да, Word. Но мы ведь не на работе, правда? На работе рабочий комп есть, а дома мне зачем? Кстати, всем устройствам воспроизведения музыки, включая разнообразные mp3-плееры, грядет масштабный кирдык со стороны всё тех же сотовых телефонов. И любительским фотокамерам, возможно, от них же.

***
- Вишь, понастроили-то, а! – кивал разговорчивый таксист в сторону чертановских панельных многоэтажек, - А в 60-х тут деревня была. Метро – что ты! Автобус два раза в день в Москву ходил. А теперь это сама Москва и есть… Да, меняется мир. Была деревня – стала Москва. Прогресс. А я, вот, из-за прогресса, слышь, таксистом стал. А я ж, можно сказать, интеллигентный был человек – мастер по ремонту пишущих машинок. Без меня ни бухгалтеру, ни писателю не жизнь была… А теперь всюду компьютеры, а я – рядовой таксист. Но кто бы мне сказал ещё 20 лет назад, что пишущая машинка – это не навсегда! Да разве б я поверил! Ну конечно, машинки-то развивались, но ведь и я с ними, следил, осваивал, но компьютеры… это, понимаешь, качественный скачок, да, диалектика… Никогда не угадаешь, что пропадет… из жизни-то… Вот, меня теперь машина кормит, автомобиль в смысле. Кажется, что, вот, она навсегда… Но машинки мне тоже вот так казались. А ничего. Прорвемся.