Парочка историй!

Автобус начинает оживляться, кто-то хихикая смотрит на мужика, кто-то даже от него отодвигается подальше, и все заинтересованно начинают прислушиваться к его диалогу по телефону, видимо подозревая мужика в не вполне традиционной ориентации. Тот же засуетился, достал телефон и с каким-то унынием начал разговаривать:
- Да, да Виктор борисович - Я уже еду подъезжаю - Я понимаю что опаздываю, но понимаете-пробки...
- Нет, договор не подписал - Успею, успею - Но я и так работал всю субботу - Что, хотите лишить премии?
- Я понимаю что ждут - Да я знаю на той неделе еще ждали...
Диалог прерывается, он раздраженно ложит трубку в карман, и с нескрываемой злостью произносит:
- п*д*р!
И всем становиться понятна эта оригинальная мелодия звонка. Когда он вышел на следующей остановке, весь автобус провожал его понимающими взглядами.

Естесственный отбор...

- Э! Ты чего здесь?! - растерянно спросил большой медведь.
- Ничего, - спокойно ответила Маша, продолжая деревянной ложкой поедать кашу, выскребая ее со дна третьей тарелки. Потом посмотрела на медведя невинными глазами в пол-лица. - А что?
Михайло Потапыч тяжело привалился к дверному косяку. Обвел взглядом разгромленную кухню: открытые настежь шкафы, перевернутые ведра, рассыпанную по полу картошку.
- Ты понимаешь... - он хотел сказать "девочка", но сдержался, взглянув на сидящее перед ним и жующее маленькое чудовище, - ты понимаешь, что это были запасы на зиму для меня и моей семьи? Понимаешь или нет?!!
Машенька согласно кивнула и облизала ложку.
- Знаешь, - сказала она, - это ведь обычное дело. Процесс естественного отбора. Дарвин когда-то очень точно подметил, что все в природе только и делают, что отбирают еду друг у друга. Даже самые маленькие, как вон та белочка.

Рыжая белка, заскочившая в открытую дверь, метнулась к последнему уцелевшему ореху, схватила его и выскочила обратно. Медведь проводил ее тяжелым взглядом. Потом перевел его обратно. Видимо, было в его глазах что-то такое, отчего Маша начала торопливо говорить дальше:
- Ты же понимаешь, что мне, как венцу творения, нельзя сидеть, сложа руки и ждать, пока я ослабею и умру. Наподобие, скажем, тасманийского сумчатого волка или птицы Дронт...
- При чем тут волк?! - взревел Михайло Потапыч. Под его когтями взвизгнуло и завилось длинной стружкой дерево столешницы.
- Как при чем? - удивилась девочка. - Его вытеснили из экологической ниши и он исчез. А вас, медведей, вытеснить труднее. Вы под охраной государства.

- Что тут происходит? - послышался с порога недоуменный голос. В кухню вошла Настасья Филипповна, медведица, мать и жена. Одного профессионального взгляда ей хватило, чтобы оценить масштабы разрушений. На секунду она застыла столбом, потом сказала "так" и ухватила Машу за ухо, крепко его выкрутив.
- Так. Давно у нас гостей не было... Да еще в отсутствие хозяев.
- Ой-й! - завизжала та. - Вы не имеете права так со мной... Ой-й!
- Ты куда ее? - спросил Михайло Потапович, который уже занялся ликвидацией последствий вторжения и стоял теперь с веником в лапе.
- Объяснять конвенцию ООН... - буркнула жена в ответ, - не будь наивным, ты же понимаешь, что нашему Мишутке нечем играть. А тут - такая новая кукла. К тому же разборная и наглядная!

Маша отчаянно завизжала. Медведь сокрушенно покачал лобастой головой.
- Как-то это слегка негуманно, - сказал он, снова принимаясь подметать пол, - хотя, если подумать... Вот и Дарвин то же самое говорил о естественном отборе.
Из детской комнаты слышался хруст и сосредоточенное сопение. Михайло-младший вдумчиво разбирал новую куклу.