Шар... (рассказ)

Было долгое лечение, бесплотные попытки, дикие срывы, скандалы, попытки развестись, воссоединение, снова лечение и так долгие годы по заколдованному кругу. Беременность протекала тяжело, врачи советовали прервать это сомнительное мероприятие на ранней стадии. Семь кругов ада завершились успешно. Через четыре месяца, оценив в полной мере несовершенство мира, я умерла, врачи вернули синюшную тушку к жизни. Дед улыбался:
-Гляди-ка, смерть провела, та еще сучка вырастет.

Когда началась маета с больницами, и меня попытались превратить в полигон для испытания чудодейственных лекарств, дед пресек это на корню:
-Девка с того света вернулась не для того, чтоб химией травиться, ребенка беру на себя, ваше дело- карьера.

Именно дед приучал меня купаться в проруби, заниматься йогой, бегать по утрам, обтираться снегом и с презрением чихать на диагнозы в медицинской карте, звучащие как страшное заклинание: хронический отит, фарингит, вазомоторный ринит...

Я была записана во все возможные кружки, неутомимо вращала филейными частями под латинские ритмы, душераздирающе пела, играла в детском театре, расшибала коленки на фигурном катании.Калейдоскоп хобби отвлекал меня от мыслей о вечной занятости родителей.

Дед, ты сделал так, что мне элементарно было некогда об этом подумать, почти некогда. Под новый год, на утренниках, поправляя колючий костюм снегурочки, я всматривалась в пеструю толпу родителей. После представления ты вытирал мои слезы, расчесывал косу и шептал:
-Ну ты ж лучше всех была, чего ревешь, дурочка? Они просто не успели доехать.

Ты всегда учил меня быть сильнее, терпимее, выше обстоятельств, говорил, что нельзя спорить с дураками, унывать, останавливаться на достигнутом, завидовать.Ты всегда знал, как заставить меня поверить в себя, отряхнуться, встать и идти дальше, даже если хочется только плакать.

Ты накричал на меня единожды. В старшей группе я схватила за волосы кудрявую пигалицу, обозвавшую меня "брошенкой", втолкнула ее в шкафчик, и остервенело била дверцей, пока нас не разняли. Был жуткий скандал, родители потерпевшей пугали нас судебными разбирательствами, и ты первый раз в жизни сорвался. Когда экзекуция была завершена, мы вышли на улицу, и ты сказал:
-Молодца, в меня пошла.

Каждый Новый Год ты покупал мне кучу подарков и, за что я обожала тебя больше всего на свете, никогда не пичкал меня сказкой для умалишенных о красноносом целюлитном у*бище- дедушке морозе.

Тысяча девятьсот девяносто девятый - наш последний Новый Год, из-за прогрессирующего рака ты не вставал с кровати, обезболивающие практически не помогали. Наряжая елку, я что-то тараторила, пытаясь развеселить тебя, ты улыбался. Потом просил меня сесть на краешек кровати и тихо сказал:
-Видишь красивый синий шар по центру, на котором нарисован ангел? Считай, это - твой талисман. Я скоро уйду. Отставить сопли, уйду, и буду за тобой смотреть, поняла? Если шар разобьется, считай, ты совсем у меня взрослая стала, нет нужды больше соглядатаем твоим быть, все уроки выучены, дальше - сама...

Тридцать первого декабря мы тривиально подняли бокалы, поздравили друг друга в твоей комнате, пожелали счастья, здоровья, благополучия, распаковали подарки и вскоре, понимая, как тяжело тебе дается ночное бодрствование, переместились в зал.
Ты умер под утро... тихо, словно не желая омрачать никому праздник.

За десять лет я выполнила не все обещания, данные тебе. Наверное, ты слишком часто краснел в небесной канцелярии за мои слабости, истерики, глупые ошибки, за заносчивость, вредность, упрямство, гордыню и взрывоопасный характер. Все мои золотые медали, красные дипломы, бесконечные грамоты, разряды по фигурному катанию и прочая ересь были сделаны во имя тебя и благодаря тебе.

А сегодня мы наряжали елку, и разбился только один шар, тот самый...