Скорая новогодняя помощь

Первой надпись увидела Мила, прибежавшая раньше времени с утра, благо маршрутчик принципиально отказывался ехать меньше 140 км/ч.
- Яна!
- Что? – отозвалась фельдшер заправочной, позевывая.
- Это что?
- Не видишь, что? Ольга повесила. Всю смену как в воду опущенная ходит, сама не своя. Я ее и уговорила написать. Будешь скидываться?
- Да куда я денусь? – удивилась Мила, шаря по карманам. – Вот, полтинник есть. Куда?
- Сюда! – Яна протянула заклеенную скотчем коробку из-под перчаток, с прорезью в крышке.
Мила аккуратно впихнула банкноту.
- Эй, а пишешь зачем?
- Как – зачем? – удивилась Яна, поднимая глаза от расходного листа, куда она внесла фамилию и инициалы Милы. – Порядок быть должен.
- Не смей! – возмутилась девушка. – Не дай Бог Геннадьевна увидит, будет потом с благодарностями приставать.
- Ну и что?
- А ничего! Не люблю я этого.
- Шшшш! Вон она идет.
Мила торопливо упорхнула из заправочной.
- Здравствуйте, Ольга Геннадьевна, - долетел до Яны ее голос.
- Привет, Милочка…
Елизарова тяжело вошла в заправочную, слегка покачиваясь после ночи.
- Загоняли? – участливо поинтересовалась фельдшер.
- Да так… - врач нерешительно потерла переносицу. – Ян, давай снимем, а? Ну чего позориться-то?
- И думать забудь! – вскинулась Яна. – Я тебе сниму! Ребенка хоть пожалей.
- Стыдобища это… как нищая, выпрашиваю...
- Не выпрашиваешь, а просишь помощи. А это разные вещи.
- Да все одно, - махнула рукой Ольга. – Как в глаза людям смотреть потом?
- А вот так и будешь. Тебя все сутки о помощи просили, и не краснели даже! Ты чего вдруг застеснялась?
- То ж больные…
- А дитё твое – здорово? Вот то-то же! – непререкаемым тоном подвела итог Яна. – Если свои же не помогут, кто тогда? Давай, сдавай смену и иди с Богом, я дальше сама разберусь.
В заправочную вошел доктор Ованесян.
- Я душу дьяволу продам за ночь с тобоооооой! – громко пропел он. – Ай, Янушка, снова ты, душа моя! Судьба это!
Елизарова торопливо отвернулась.
- Все языком болтаете, Аршак Суренович, - фыркнула фельдшер. – А женились бы давно.
- Мне жениться нельзя, жена не разрешает.
Внезапно Ованесян осекся, уперевшись взглядом в бумажку. В заправочной наступила тишина. Ольга Геннадьевна почувствовала, как алеют ее щеки.
Прочитав, педиатр полез в карман куртки и достал две сторублевые бумажки, аккуратно просунул в ячейку решетки. Затем, поколебавшись, обнял Елизарову сзади, уколов щеткой отросшей за сутки щетины в шею.
- Если что, вызывай меня из дома, Олька. Даже в Новый Год – на такси приеду, слово даю.
И вышел из помещения заправочной. Следом за ним торопливо ушла Елизарова.

08:15

Началась пересменка, и заправочная наполнилась народом. Бумажка, разумеется, привлекла к себе внимание.
- Яна, три баралгина, два эуфиллина, четыре физраствора, шесть «десяток» и сотню для Геннадьевны сдаю, - первым открыл сбор Серега.
Фельдшера одобрительно загомонили. Следующей, краснея, пятьдесят рублей сдала Анечка Демерчян. Расходный лист украсился третьей фамилией.
- Оба, у Ольги лялька заболела? – удивился Вертинский. – Недавно же только ее видел. Яночка, вот, тоже сотню дам.
- Ууу, жмот, - фыркнула Валя Холодова, пихая его локтем. – Подвинься. Ян, на, триста. Я не «четырнадцатая», зажимать не обучена.
- Хорошо ночью поработала, - засмеялся Антон. – В гостинице или под гостиницей?
- По гостиницам не шляюсь, - надменно сказала Валя, разворачивая свою расходку. – Только по вокзалам.
- И кто ж там такой щедрый?
- Я девушка честная, поэтому беру дорого. Отвали, сказала, дай заправиться!
Фельдшера подходили и уходили, оставляя, кто сколько мог от заработанных за смену денег в коробочке из-под перчаток. После окончания пересменки одна сторона расходного листа была полностью исписана аккуратным почерком Яны. Всего двадцать семь фамилий.
После того, как все бригады вновь заступившей смены разъехались по вызовам, в заправочную зашла старший фельдшер, прошлась по ячейкам, проверяя, не оставил ли кто там постельные принадлежности, заглянула в баки для использованных игл, на предмет присутствия на последних колпачков. Уходя, скользнула взглядом по объявлению, остановилась и перечитала.
- Маша!
- Что, Анна Валерьевна? – сменившая Яну фельдшер нагнулась к окошку.
- Это что такое?
- Елизаровой деньги собираем.
- Мы что, на паперти, что ли?
Маша закатила глаза.
- Это медицинское учреждение, - гневно отчеканила старший фельдшер. – Что больные скажут, если увидят? Кто разрешил?
- Да никто… сами.
- Сами! Детский сад, ей-Богу! Хорошо, Аркадий Михайлович не видел!
- Мне снять?
- Не надо. Елизарова повесила – пусть она и снимает.
Маша поджала губы и сделала вид, что увлечена чтением расходок.
- Сколько там набралось уже? – секунду спустя, понизив голос, поинтересовалась старший фельдшер.
- Три пятьсот, - сверившись с бумажкой, ответила девушка.
- О-хо-хо, - вздохнула Анна Валерьевна, доставая из нагрудного кармана халата сложенную вдвое купюру. – На, пусть будет четыре, для ровного счета.
- Анна Валерьевна!
- Тише! – строго произнесла старушка. – Не шуми, ради всего святого… Хотела себе к празднику духи купить, да уже ладно, перебьюсь пока. Бери, бери, да не пиши там много.



13:03

В обед в заправочную за ватой зашла диспетчер Надя, столкнувшись в дверях с заведующим подстанцией. Оба внимательно прочитали текст объявления.
- Тебе чего, Надюша? Ваты опять?
- Я сейчас, - девушка махнула рукой и побежала в диспетчерскую.
Маша недоуменно посмотрела на нее.
- Машунь, дай-ка мне эту бумажку, - попросил заведующий.
- Зачем, Резо Георгиевич?
- Дай, говорю.
Минут через десять Резо вернулся, помахивая сверкающим красным текстом листом, на котором была та же информация, что на бывшем сообщении в поликлинику, только отпечатанная на принтере крупными буквами.
- На, повесь, пусть смотрится по-человечески.
- Красотища, - улыбнулась фельдшер.
- Барахла не держим, - подмигнул заведующий. – На, у меня тут три сотни завалялось как раз. И Елизаровой скажи, если еще будет по восемь ЭКГ на каждом вызове снимать, я к ней домой сам вместо Деда Мороза приду! У станции бюджет не резиновый – столько пленки покупать. Если с работы попрут за перерасход средств, жить к ней пойду!
- Все шутите, Резо Георгиевич…
Заведующий ушел, повторно столкнувшись в дверях с запыхавшейся Надей, прижимавшей к груди плотный конверт.
- Значит, так, Мария. Держи – вся диспетчерская, старший врач, сестра-хозяйка и две санитарки.
- Ого!
- Все, давай вату и я побежала, там вызовов до черта.

19:37

Вечерняя пересменка добавила в расходный лист еще восемь фамилий. Банкноты уже с трудом впихивались в распухшую коробку из-под перчаток. Маша завела вторую расходку. Персонал, пришедший работать в ночь, появлялся в заправочной, читал, качал головами и тянулся за бумажниками. Некоторые, правда, раздраженно фыркали и уходили, ничего не оставив – им никто ничего не говорил.



Больные, пришедшие за амбулаторной помощью и в работающий ночами стоматологический кабинет, поглядывали в помещение заправочной.
- Слышь, доктора, а вы вообще меня лечить собираетесь? – поинтересовался крепко принявший на грудь мужик, пришедший на станцию с жалобами «шел-поскользнулся-упал-помогите».
- Пересменка, жди! – гаркнула из-за окошка диспетчерской Зоя Савельевна.
- Ну, Гиппократы… - покрутил головой мужик, нетвердой походкой направляясь к лавочке, стоящей в коридоре возле щита с суточными графиками. Сидящая на ее краю молодая девушка с раздутой флюсом губой брезгливо поморщилась, унюхав волны перегара, источаемые мужиком. Тот, увидев ее выражение лица, раздумал садиться и сунулся в заправочную. Некоторое время он с интересом водил головой по сторонам, рассматривая баки для дезинфекции отходов медицинского назначения, ячейки для бригадных сумок, пока не наткнулся взглядом на объявление.
- Ты чего тут забыл, друг любезный? – поинтересовалась Маша из-за решетки.
- Дык… за помощью пришел…
- Это ты заблудился - вон там диспетчерская, к ним обратись.
- Да сказал уже, - с досадой махнул рукой мужик и покачнулся, неверно оценив возможности своего вестибулярного аппарата. – Жди, сказали…
- Ну так и жди. Только в коридоре, эта комната для персонала.
Мужик скривился и направился к выходу. Но на полпути вернулся.
- Слышь, а это чего? – спросил он, ткнув пальцем в объявление.
- То самое, - строго ответила фельдшер. – Не твоего ума дело. Иди, иди давай.
- Разгавкалась… мужик вышел, крепко стукнувшись плечом о дверной косяк. – Ой, бл… Доктора, вашу мать…
- НА ВЫЗОВ БРИГАДАМ – ПЯТНАДЦАТЬ, ШЕСТНАДЦАТЬ, ДЕВЯТНАДЦАТЬ, БРИГАДЕ ПЯТЬ АМБУЛАТОРНО! – раздалось из селекторного динамика.
Коридор станции наполнился медицинским персоналом. Звякнул колокольчик на двери у стоматолога. Началась вечерняя смена. Амбулаторные больные по одному исчезали за дверью кабинета.
Подвыпивший мужчина вышел из процедурного, белея свежей повязкой на голове. От госпитализации он, естественно, решительно отказался. Врач и фельдшер лишь пожали плечами, Мариша наложила ему симпатичный «чепец» на голову, предварительно обработав здоровенную ссадину на темени перекисью водорода. Пациент просто растаял от шарма, источаемого девушкой и ловкости, с которой она наложила ему повязку.
- Ну, с наступающим вас, девочки… - неловко сказал он, выходя.
Уже в дверях станции он остановился, пропуская молодую женщину, несущую на руках покрасневшего ребенка трех лет, заходящегося лающим кашлем.
- Господи, девочки, помогите, у нас аллергия на пыль!! Он задыхается!
- ОДИН-ДВА АМБУЛАТОРНО, ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ! – рявкнула Зоя Савельевна.
Из своего кабинета торопливо вышла старший врач.
- Сюда, девушка, сюда, моя хорошая, - услышал мужик. – Вон уже бригада идет. Не переживайте так. Уважаемые, посторонитесь, тут женщина вне очереди.
Хлопнула дверь амбулаторного кабинета. Мужик, постояв и что-то вспомнил, вернулся обратно и постучал по откидному столику в заправочной.
- Что тебе, красавец? – поинтересовалась Маша. – Полечили?
- Ну… типа того. Это, сестричка, а что там с этой… ну, вот, на бумаге у вас написано… Сильно дитё болеет?
Фельдшер только махнула рукой.
- Не спрашивай.
Мужик охлопал себя по карманам, достал откуда-то бережно сложенный вдвое полтинник.
- На, сестричка, докинь от меня.
- Ты серьезно? – удивилась Маша.
- А то! Когда дети болеют – это ж вообще дурдом. У меня вот нет… так хоть чужому помогу. Как могу… Вы ж помогаете, а я что – не люди?
- Как твоя фамилия, дорогой ты мой? – умиленно поинтересовалась девушка, доставая расходку.



31 декабря…
23:47

В дверь позвонили.
- Кто там, Лена? – поинтересовалась Ольга Геннадьевна.
- Не знаю, мама, - ответила дочка. Она лежала на диване, рассматривая большую книжку с картинками, иллюстрирующими природу Северной Африки – подарок бабушки.
- Вроде не ждем никого. Может, подруги твои пришли? Пойди посмотри.
- Я никого не звала, они все в школе, - угрюмо ответила Лена, направляясь к двери. – Будто сама не знаешь…
Врач, дождавшись ухода дочери, махнула рукой бабушке, уже давно поглядывающей в комнату из кухни.
Из прихода раздалось звяканье снимаемой с двери цепочки, щелчок открываемого замка.
- Ой!
- Тааак, а кто это у нас тут такой взрослый? – густым басом пропела высокая фигура в красной, отороченной белым мехом, шубе, с бородой и белыми кустистыми бровями. – А, это Леночка!
- Дед Мороз… - потрясенно прошептала девочка. – Мама! Мама, Дед Мороз пришел! И Снегурочка!
Елизарова, прислушивавшаяся к происходящему в прихожей, перестала улыбаться, растерянно глядя на бабушку.
- Как – Снегурочка? – одними губами прошептала она. – Я же не заказывала…
- Ну, показывай свою елочку, - громко произнес «дедушка», входя в комнату. – А я посмотрю, хорошо ты ее наряжала или нет. И Снегурочка тоже посмотрит, и снежинки наши!
Ольга Геннадьевна ахнула, глядя на сияющую Леночку, тащившую за полу шубы Деда Мороза и входящих следом «снежинок».
- Аршак Суренович!
Вслед за доктором вошли фельдшера и врачи подстанции, наряженные в белые халаты, обшитые вырезанными из блестящей бумаги звездочками. Антон, обняв за плечи, Алину и Настю, помахал оторопевшей Елизаровой. Зябликов, Валя Холодова и Анечка «Лилипут» широко улыбались. Яна исподтишка делала угрожающие жесты – мол, только попробуй, испорти праздник.
Звонко хлопнула бутылка шампанского, обдав пеной бороду Деда Мороза. Леночка радостно завизжала и захлопала в ладоши.
- С Новым Годом тебя, зайчик ты мой! – громко сказал Ованесян. – И вас, мама и бабушка, тоже!
- Да проходите ж вы, Господи… - Елизарова торопливо вытерла слезы. – Мама, где бокалы у нас?
- Все есть, Ольга Геннадьевна, не переживайте, - Антон поставил на краешек стола украшенную коробку. – Чистый хрусталь, весь город обегали, пока нашли приличный.
- И Леночке тоже что-то есть. Правда, дедушка?
- Правда, правда, - засмеялся Аршак Суренович. – Где мой волшебный мешок?
В дверях показался пыхтящий Серега, волокущий на плече тяжелый мешок, также обшитый серебряными звездочками.
- Но просто так я подарки не раздаю! Сначала ты должна показать дедушке, как ты хорошо знаешь его песенку. Ну-ка, Снегурка, дай табуретку, сейчас Леночка нам споет. И если нам понравится… ой, что мы ей подарим!
Девочка с сияющими глазами торопливо вспрыгнула на табуретку. Замешкалась, глядя на улыбающихся медиков.
- В лесу родилась елочка, в лесу она росла, - робко начала она.
- Зимой и летом стройная, зеленая была! – подпел басом педиатр.
- Метель ей пела песенку: «Спи, елочка, бай-бай», - звенящим голоском поддержала Снегурочка – Света.
- Мороз снежком укутывал: «Смотри, не замерзай»! - хором грянули фельдшера и врачи.



Над страной, в черноте ночи, в белом от падающих снежинок воздухе, плыл Новый Год. Небо полыхало от взрывов праздничной пиротехники, озаряемое пламенем салюта, сигнальных ракет и распускающихся огненных шаров. Неторопливые удары часов на Спасской башне неслись над землей, проникая в каждый ее уголок. В ресторанах, на дискотеках, просто на улице люди поднимали лица вверх, слушая мелодичный звон, оповещающий всех, что наступает новый год в истории, возможно, лучший, чем предыдущий. Люди обнимались, целовали друг друга, хлопали по плечам, улыбались и смеялись, прощали и забывали плохое.
А в маленькой квартирке врача "Скорой помощи" Ольги Геннадьевны Елизаровой, стоя у праздничного стола, в такт тонкому детскому голоску Леночки медики, пришедшие к своей сотруднице на помощь в трудную минуту, пели хором новогоднюю песенку.

Автор - Олег Врайтов; 26.12.06