Камень с души

… Ах как они приятно пахли лаком, это же можно было сдохнуть…

С каким деревянным стуком терлись друг о друга – просто музыка, ничего восхитительней я никогда не слышал.

Мы – плотная группка пятилетних детсадовцев, смотрели на них, не в силах даже моргать. Липа Васильевна – заведующая детсадом, давно обещала принести их на денек, чтобы показать нам. На вид они были прекраснее самых смелых наших детских фантазий. Тридцать маленьких подробно раскрашенных деревянных фигурок ручной работы. Тетеньки в парах с дяденьками, наряженные в национальные костюмы народов СССР. В магазинах и близко такие не продавались, наверняка это был подарок щедрых инопланетян.

В руки фигурки не давались и мы, окружив постамент, чуть слышно стукаясь лбами, тяжело вздыхали, рассматривая кинжальчик у грузина и цветастый халатик у туркмена.

Если бы нам знать тогда о существовании сухой голодовки, тут же объявили бы ее в тот момент, когда сеанс счастья закончился и заведующая начала собирать и прятать человечков в большой сейф, стоящий в нашей группе.


Воспитательница погасила детский бунт, пообещав, что если мы будем идеально спать в тихий час и на прогулке бегать не быстрее коал, то вечером может быть Липа Васильевна опять покажет нам своих волшебных человечков.

Наступил сонный час.

Все маленькие дети склонны к клептомании, не потому что плохие, просто до какого-то возраста они не видят смысла не украсть хорошую вещь… А дальше как кому повезет: один в пять лет поймет бессмысленность воровства и прекратит навсегда, другой в десять, а третий – бедолага и в сорок лет будет вести себя как маленький…

Сна ни в одном глазу, лежу на раскладушке и думаю: эх если бы эти фигурки были моими, уж я бы тогда… да мне бы… Одним словом, за обладание этого богатства и умереть не жаль.
Сейчас или никогда. Я дождался особо дружного детского храпа, а главное храпа воспитательницы, спящей с нами из солидарности. (Мы очень ее уважали за это. Она говорила: «Вообще-то взрослые днем не спят, но чтобы вам было не так обидно, я так уж и быть – посплю вместе с вами». И самая первая выдавала тракторный храп…)

Было дико страшно, на виду у полусотни спящих глаз залезть в карман белого халата воспитательницы, вытащить звенящую колоколами связку ключей и приняться открывать старинный австрийский сейф. Сейф меня не полюбил, он клацал и щелкал, пытаясь хоть кого-нибудь разбудить, но как истинный австрияк, был вынужден подчиниться правильному ключу и с железным вздохом приоткрыл свое сокровище.

Кроме «моих» фигурок, там лежала толстая пачка денег, но зачем мне деньги, когда у меня и так в руках было счастье в концентрированном виде?

Загрузил тридцать веселых советских людишек в майку, прокрался в раздевалку и ссыпал человечков в свой шкафчик с вишенками. Закрыл сейф, сунул на место ключи и еле успел лечь в постель.

На прогулке вся наша группа изображала вялых манекенов, чтобы заслужить еще один вечерний просмотр фигурок, надо ли говорить, что я бегал как ошпаренный, осыпая всех песком и провоцируя массовые драки. Не помогло.

Вечером все опять собрались у сейфа в ожидании чуда. Заведующая открыла своим ключом и… в детсаде началась атомная война.

Всеобщее броуновское движение бегало, кричало, заведующая набросилась на воспитательницу и принялась обвинять ее, ведь у той был второй ключ. Стоны, вопли, обиды, оправдания.
Под шумок начали подходить родители и за мной пришел папа. Я быстро распихал краденые фигурки в карманы и капюшон куртки. Заплаканная воспитательница грустно пожаловалась папе, что я плохо себя вел, и спокойно выпустила нас из «золотохранилища» на улицу.

По дороге домой меня так и подмывало открыться прямо во дворе, но решил дождаться до дома. Я вполне понимал, что красть нехорошо, но был твердо уверен, что когда мама с папой увидят – ЧТО я украл, они кардинально изменят свои взгляды на неприемлемость воровства…

- Уже можно смотреть, открывайте глаза!!!

Родители открыли, увидели на столе взвод веселых цветных людишек и… загрустили. Папа, выспросив детали «операции» погладил меня по голове и сказал:

- Сыночек, наша жизнь поделилась на «до и после». А как еще утром все было хорошо… Теперь тебя будут искать и найдут, может сегодня, а может через месяц придет ночью милиция с собакой и уведет в тюрьму. Но ждать ты их не сможешь, тебя будет мучить совесть и ты сам пойдешь сдаваться. Чтоб снять с души камень, придется отсидеть лет пять. Вот сейчас тебе почти шесть, сядешь и в десять выйдешь. Не переживай, мы с мамой дождемся, если будем живы, зато выйдешь почти счастливым человеком. Без груза на душе. Эх, а как все было хорошо еще утром…

Я остался один на один с этими паршивыми деревяшками и как же мерзко они воняли ацетоновой краской. И вот из-за них я должен сесть в тюрьму… В комнату вошел папа и сказал:

- Есть еще маленький шанс хоть немножко загладить свою вину, нужно завтра же отнести их в детсад и тем же способом вернуть обратно в сейф. Если получится, то в тюрьму не посадят, но камень на душе останется на всю жизнь.

Хорошо, что пятилетние дети очень редко умирают от инфаркта, а то я на следующий день там в обнимку с сейфом концы бы и отдал.

Волшебные фигурки чудесным образом оказались на своем законном месте.

Так я опять почти вернулся в свой счастливый безмятежный вчерашний день и с тех пор никогда даже не думал о воровстве. Я ведь уже знал простой секрет, что воровство не дает, а отнимает.

…

Как-то давным-давно, сразу после армии, я проходил мимо родного садика и увидел за забором свою старенькую седую воспитательницу, которая учила деток плести венок из одуванчиков. Поздоровался, объяснил, кто я такой и свалил с души старый черный камень – покаялся, рассказал, как украл и как подложил назад. Попросил прощения.

Она обняла меня, погладила по голове и сказала:

- А я знаю, что это был ты. Твой папа с утра тогда пришел, предупредил, чтобы мы не «заметили». Ну, ну, перестань, не переживай маленький, ты же больше так не будешь?..