О медной монетке или к чему приводят поспешные выводы

— Здравствуй, хозяюшка! — поздоровался Степан, оперевшись на забор. — Трудишься?

— Да разве это труд? — отозвалась Василиса, вытягивая из земли морковку. — Это так, отдых от труда.

— Ишь! А хозяин где?

— Он сегодня не пьёт.

Степан сделал обиженное лицо.

— Будто я только за этим прихожу.

— Будто нет? — Василиса вытерла лоб платком. — Да и всё равно он не дома. Геройствует где-то в лесах.

— Мне и ты помочь можешь, — Степан вытянул руки, показывая расцарапанные ладони. — Решил я с утра порядок навести, от сорняков за домом избавиться. Да так у меня хорошо дело пошло, что я серп сломал.

— Лопату возьми, — подсказала Василиса, — тоже удобно.

— Тоже сломал. Уже руками выдёргивать начал. Да вот, сама видишь, исцарапал все ладони, болят уже. Дай серп, а? Вечером верну.

Василиса внимательно посмотрела на Степана. Степан светился честностью.

Кивнув, она отправилась в сарай, вернувшись с серпом.

— Не вернёшь…

— Вот те крест! — Степан широко перекрестился. — Что я, дурак, что ли? О твоей скалке уже молва ходит.

Василиса улыбнулась и протянула серп Степану.

— Спасибо тебе, Василисушка, выручила. Что я, голова моя деревянная, сразу к тебе не пошёл? Всё руками да руками.

***

Утром того же дня Кощей проснулся с твёрдым намерением культурно отдохнуть. Культурный отдых он перегнал ещё на прошлой неделе, но всё не было времени уделить ему должное внимание.

Умывшись и навестив пленников в подвале замка, Кощей подумал, что неплохо бы пригласить Ивана — чего в одиночестве предаваться культурному отдыху? И так как делать ему было нечего, он решил не ждать, пока Иван заявится в гости, а сходить к нему домой и позвать, чтобы начать отдыхать пораньше.

И вот идя вдоль Ванькиного дома, Кощей заметил на земле медную монетку. Обрадовавшись, он бережно отряхнул её от грязи и убрал в карман, радуясь невероятной удаче.

Как вдруг слышит — Василиса с кем-то разговаривает. По голосу — точно не Иван. Пригнулся Кощей, до угла забора таким образом добрался и замер.

— Спасибо тебе, Василисушка, выручила! — сказал кто-то. — Что я, голова моя деревянная, сразу к тебе не пошёл? Всё руками да руками.

Кощей от удивления чуть не перекрестился.

— Вот это да! — прошептал он себе под нос. — Это что же делается-то!

Осторожно выглянув, Кощей увидел здорового усатого мужика с серпом в руках. На мгновение задумавшись, он рассудил, что раз тут такое происходит, значит Ивана дома нет. А когда он не дома, то он или у него в замке или по лесам геройствует.

Поэтому Кощей развернулся, сделал несколько шагов, выпрямился и побежал в сторону леса.

***

Утром Иван проснулся и осторожно, чтобы не разбудить жену, взял одежду в руки и тихонько вышел из комнаты. Приближался день рождения Василисы, а то ожерелье, которое продаёт иноземный торговец, стоит немыслимых денег, которых у Ивана не было. А значит, нужно было что-то придумать.

Одевшись и налив себе кружку молока, Иван начал думать. И сколько бы он не думал, ничего путного в голову не приходило. Тяжело вздохнув, решил Иван идти на Чудище, что живёт глубоко в лесу. Царь за голову такого Чудища обещал полмешка золота — хватит на ожерелье и ещё для себя останется.

Написал Иван записку для Василисы, взял зелье в помощь, что Яга для него сварила, дубину через плечо перекинул и пошёл в лес.

К обеду Иван наткнулся на следы и сразу понял, что это следы именно того Чудища, которое он ищет. И перехватив дубину поудобнее, пошёл по следу.

Долго идти не пришлось — Чудище дрыхло на поляне неподалёку, раскинув все восемь лап в стороны. Иван перекрестился, выпил из бутыля зелья и, грозно заорав, бросился на Чудище.

Первые полчаса боя преимущество было за Чудищем — Иван еле успевал отбиваться. Но потом Чудище начало уставать, а Иван был полон сил благодаря зелью — наносил дубиной удары один за одним и уже представлял, как Василиса охнет, когда он вручит ей ожерелье.

И когда Чудище, задыхаясь от усталости и травм, рухнуло на землю, Иван замахнулся дубиной, чтобы нанести решающий удар.

— Ваня! — раздалось позади. — Ваня, беда! К твоей жене мужик какой-то ходит! Сам видел!

У Ивана дважды потемнело в глазах. Первый раз — от новости, а второй раз потому, что Чудище, воспользовавшись заминкой, извернулось и стукнуло его по голове лапой.


***

— Ваня! — Кощей хлопал Ивана по щекам. — Да очнись ты!

— А? — Иван открыл глаза и замахал руками. — Чего? Кощей? Ты?

Кощей облегчённо выдохнул.

— Я.

— А чего было-то?

— Чудище же, — ответил Кощей, — по голове тебя. Да ты переживай, я с ним разобрался, чтобы под ногами не путался.

Рассказал Кощей Ивану, о том, что слышал и видел. Иван тяжело вздохнул.

— Как выглядел?

Кощей описал.

— Степан! — сквозь зубы процедил Иван. — Ну я ему… Да я его… Я ему…

— Все зубы выбью, — подсказал Кощей.

Иван кивнул.

— Выбью! — подтвердил он, поднимаясь на ноги. — Пошли.

За домом Степана вовсю кипела работа — с новым серпом сорняки летели во все стороны. Сам Степан довольно улыбался, насвистывая лёгкий мотивчик — мало того, что в сенцах припрятано, так ещё и жена пилить за это не будет.

Вдруг слышит — зовёт его кто-то. Повернул Степан голову и кричит:

— Здесь я!

И на тебе — сосед Иван с Кощеем появляются. Степан было руку креститься потянул, но Кощей на него так зыркнул, что даже холодом повеяло.

— Иван! — Степан протянул ему руку. — А ты ко мне какими судьбами?

— А ты догадайся! — недобрым голосом ответил Иван. — И руки своей не тяни мне. Я всё знаю.

Степан недоумённо потёр лоб.

— Что знаешь?

Иван сплюнул под ноги.

— Он ещё спрашивает! Тебе что, своей мало, что ты за моей пришёл?

Степан почесал затылок и его взгляд упал на серп.

— А-а-а! — протянул он, — Вон ты о чём! А я не понимаю — всё моя, да моя. Я же не сам взял, я у Василисы спросил, она не против была.

— Не против? — озверел Иван. — Я тебе сейчас покажу не против!

Степан увернулся от кулака, не понимая, что происходит.

— Да ты чего, Ваня? Успокойся, скажи нормально — что случилось?

Вместо ответа Иван замахнулся ещё раз.

— Ну раз так, — нахмурился Степан.

Выждав момент, он увернулся от третьего удара и неожиданно стукнул Ивана кулаком в лоб. Высунув язык от удивления, Иван пролетел два метра и упал на спину к ногам Кощея.

— Тебя тоже уважу! — пригрозил Степан. — Не подходи!

Кощей молча поднял руки вверх.

— Совсем совести нет, — прохрипел Иван, вставая с земли. — Ладно, я тебя, может, и не одолею, но твоей жене всё расскажу. Она-то тебе задаст. Будешь знать, как чужое брать.

— Дурак! — Степан бросил серп Ивану под ноги. — На, забирай! Знал бы, что ты такой, ни в жизнь бы не взял!

Иван посмотрел на серп.

— Это что?

— Серп.

— И зачем мне его забирать?

— Потому что он твой! — разозлился Степан. — Ты ж вон что из-за него устроил тут!

— Мой? — Иван почесал затылок. — А где ты его взял?

— У Василисы утром одолжил.

— Ты за этим к ней приходил?

— А зачем ещё-то?

Иван повернулся к Кощею. Кощей вновь поднял руки.

— Ваня, я не специально. Как услышал, так и рассказал. Серп-то опусти, поранишь ещё кого. Ваня, прекрати!

***

Вечером того же дня Иван с Кощеем возвращались с рынка.

— Царь — скряга! — ворчал Кощей. — За такое Чудище и мешок можно было выдать.

— Да ладно, — махнул рукой Иван, — на подарки хватило и хорошо. Я тебя точно серпом-то не задел?

— Точно. В пятидесятый раз уже спрашиваешь.

— Ну и слава… Хорошо, в смысле, что не задел. И очень хорошо, что всё выяснилось у Степана.

— Почему хорошо? — спросил Кощей.

— Потому что после него я бы домой отправился, — ответил Иван. — А если бы я Василисе такое сказал, она бы меня скалкой. А моя голова за один день три удара точно не выдержит.

— Тогда да, хорошо, — согласился Кощей. — А подарков-то, кстати, почему два?

— Ожерелье на день рождения, а платок пуховый за то, что плохо о ней подумал.

— Это правильно, зима не за горами. А ожерелье-то как мерял?

Иван остановился.

— Никак.

— А если не подойдёт? Вдруг маленькое?

— Я не подумал, — Иван опустил голову. — И что теперь делать?

— Шея у неё большая? — спросил Кощей.

— Нет, не большая. Как у тебя, примерно.

Кощей посмотрел по сторонам и махнул Ивану рукой.

— Пошли вон к дереву. Ожерелье вытаскивай.

У дерева Кощей повернулся к Ивану спиной и опустил воротник плаща.

— Вешай.

— С платком неудобно, — Иван хмыкнул. — Ну-ка, погоди.

Развернув платок, Иван опустил его на голову Кощея.

— Очень смешно! Ожерелье цепляй, пока я не передумал.

***

Незадолго до этого Баюн в очередной раз вернулся с рынка с недостачей сметаны в банке. Сделав честные глаза, он доказывал Бабе-Яге, что не имеет никакого отношения к тому, что сметаны в банке ровно половина, ссылаясь на то, что это вина молочника.

— Видела бы ты его глаза, бабушка! — сокрушался Баюн. — Я ведь ему говорю, что я от тебя — а у него даже капля страха в глазах не мелькнула. Деньги берёт, как за полную банку, а выдаёт половину. И ухмыляется, мол, чего мне эта, прошу прощения, старая карга сделает!

— Так и сказал? — удивилась Яга.

Баюн кивнул.

— Точная цитата.

Яга нахмурилась и пошла к двери.

— Я его в жабу превращу и пирожок с ним испеку. Чего стоишь? Пошли, покажешь.

— Так у меня дела, — засуетился Баюн. — Столько всего…

— Пошли!

Баюн прижал уши к голове, вздохнул и начал продумывать план «б».

И вот идут они по дорожке к рынку, а Баюн всё по сторонам смотрит — думы думает. Вдруг видит — Иван у дерева стоит. И не один.

— Бабушка! — зашептал Баюн. — Ты только посмотри, что делается!

Яга повернулась и охнула — вдалеке у дерева стоит Иван и какой-то женщине ожерелье на шею вешает!

— Ну я тебя! — Яга потёрла ладони. — Ты у меня попляшешь! У Василисы день рождения на носу, а ты тут! Сейчас, котёночек, я ему рога выращу и к молочнику пойдём.

— Бабушка, — вновь зашептал Баюн, — я считаю, что нам некогда ходить к молочнику. Мы должны обо всём рассказать Василисе. Немедленно! Рога — это конечно хорошо, но ты ведь отходчивая — через пару дней пожалеешь и уберёшь. Но он ведь заслуживает наказания. А у Василисы есть скалка.

Яга злорадно улыбнулась и кивнула.

— Твоя правда. Бегом.

Развернувшись, Яга, охая, побежала к дому Василисы. Баюн бежал следом, радуясь чудесному избавлению и не зная, что на следующий день Яга всё же сходит к молочнику.

Через десять минут Яга, задыхаясь, влетела в дом, напугав Василису.

— Василисушка! — прохрипела Яга. — Василисушка, беда!

Отдышавшись, она рассказала Василисе о том, что видела. Василиса же молча выслушала, сухо поблагодарила и, пожелав доброго пути, проводила Ягу к выходу. После чего взяла скалку в руки и встала перед дверью.

До третьего удара Ивану оставалось десять минут.


© Роман Седов