На uCrazy 17 лет 1 месяц
ДИН РИД: Как я отстирывал американский флаг
Дин Рид: Как я отстирывал американский флаг
С каждым шагом мои ноги начинали двигаться быстрее, и ритм шагов словно совпадал с нарастающим биением моего сердца. В некоторые моменты мне казалось, что ноги стараются обогнать сердце, как иногда делает певец, когда чувствует, что оркестр играет слишком медленно.
Я направлялся к высоким железным воротам здания американского консульства в Сантьяго, Чили. Было шестнадцать часов 28 августа 1970 года, за семь дней до президентских выборов. Здание консульства – очень большое, серое, каменное, похожее скорее на старую крепость. Его история была написана на стенах, и для любого взглянувшего на них прохожего она была столь же непонятной, как леденец для ребёнка. Они были покрыты разноцветными красками – следы многочисленных демонстраций протеста, точно само здание виновато во всей бесчеловечности политики настоящих и прошлых его обитателей. Подойдя к зданию, я посмотрел вокруг, нет ли здесь секретных полицейских агентов. Я предупредил прессу лишь полчаса назад, чтобы дать журналистам достаточно времени прибыть на место, но недостаточно – полиции, чтобы она успела развернуться.
Я, должно быть, выглядел очень необычно. Некоторые прохожие, узнав меня, спрашивали:
- Хелло, Дин! Что вы делаете здесь с ведром воды?
Мой друг, Коко Маседа, был около меня, когда мы подошли к входу в консульство. Полиция ещё не остановила меня. Я поставил ведро с водой на землю и осторожно развернул американский флаг. Затем начал читать свою декларацию.
- Этот флаг запятнан кровью вьетнамского народа, который борется за свою национальную свободу и независимость против агрессии правительства США.
Краем глаза совершенно неожиданно увидел, что появились три чилийских полицейских. Они медленно, но уверенно окружили меня. Пришлось ускорить темп чтения, ибо хотелось кончить речь до того, как меня арестуют. Я продолжал:
- Этот флаг запятнан кровью негритянского населения моей страны, которое все ещё живет на положении полурабов, в системе, где правительство проводит политику геноцида против них.
К этому времени полиция раскусила "разрушительный" смысл речи и начала выказывать признаки нервозности. С другого конца улицы показалась большая группа журналистов и кинорепортеров телевидения, скрывавшаяся до того за деревьями в парке: они не хотели давать полиции повода для подозрений до того, как я начал своё дело. Вот почему они прятались, как это делают фотографы во Вьетнаме, которые должны притаиться в джунглях, для того чтобы снять бой.
Затрещали кинокамеры, и всё больше народу стало останавливаться, чтобы послушать меня. Я между тем продолжал:
- Этот флаг запятнан кровью американских индейцев, которые всё ещё должны жить в полуконцентрационных лагерях. Этот флаг запятнан кровью народов Азии, Африки и Латинской Америки, которые должны жить под военной, экономической и политической диктатурой против их воли, потому что правительство США поддерживает эти диктатуры.
Один из полицейских стал звонить из караулки куда-то по телефону. Я не слушал, что он говорил, но мог предположить, о чём речь. Я решил закончить, пока ещё есть немного времени.
- Этот флаг грязен, потому что наше правительство предало Декларацию независимости моей страны, но я люблю свою страну и хочу исправить её ошибки. Вот почему я символически выстираю флаг моей страны сегодня в Сантьяго в Чили.
Толпа надвинулась. Камеры продолжали трещать. Я быстро вылил жидкое мыло в ведро с водой и опустил в него звёздно-полосатый флаг. Как только начал стирать, почувствовал тяжелую руку представителя власти на плече. Приказ об аресте поступил благодаря изобретению телефона, который иногда может приносить так много радости и счастья, а иногда испортить поистине хороший день!
Меня привели в маленькое караульное помещение консульства и оставили там до прибытия подкрепления. Может быть, они боялись, что я начну мыть стены консульства! Но они не должны были беспокоиться. Эти пятна будут до того дня, пока не заговорит совесть американского народа, который сам будет перекрашивать стены собственного дома – морально и духовно. Лишь в этот день пятна будут смыты. Но не ранее!
Два караульных охраняли меня. Я объяснил им, что я – американский гражданин, и что мы находимся на территории американского консульства, и только американцы могут арестовать меня или судить за преступление.
Низкорослый полицейский – он напоминал мне маленького бульдога – рявкнул, что они только подчиняются приказам. Тот, что был повыше, хранил спокойствие и стоял, покачивая головой и поглядывая в узенькое окно.
После примерно десятиминутного ожидания прибыл полицейский фургон с десятью полицейскими. Меня хотели отвести к нему, но я решил сопротивляться, так как действительно, верил, что чилийские полицейские превысили свои права, арестовывая меня на территории консульства. Мне хотелось, чтобы распоряжение об аресте официально исходило от сотрудников консульства. Видимо, полицейские не имели большого желания арестовывать меня (у большинства их дочек хранились мой автограф или фото), они разрешили мне пройти в здание консульства и ждать, пока сержант не позовёт кого-нибудь из официальных представителей этого учреждения.
Атмосфера в здании консульства была накалена, ибо большая группа очень богатых людей, которые не желали победы прогрессивных сил в предстоящих чилийских выборах, пришла сюда, чтобы получить визы для выезда ещё до начала выборов.
Представитель консульства пришёл через довольно продолжительное время.
- Что я могу сделать для вас, мистер Рид?
Он был самоуверен, и я почувствовал, что дела пойдут не так, как мне хотелось бы.
- Считаю, что, когда стирал флаг моей страны, я был на территории посольства, то есть на территории США. Протестую против того, чтобы меня арестовывала чилийская полиция. И ещё хотел бы знать, арестован ли я по вашему приказу?
Кривая усмешка появилась на его лице.
- Нет, господин Рид. Вы сделали одну маленькую, но важную ошибку. Видите ли, территория посольства – действительно часть территории США, а здесь – территория консульства. Она находится в распоряжении чилийских властей. Следовательно, они могут делать с вами всё, что захотят. А я не смогу ничего сделать, если даже они отправят вас на каторгу в Антарктику.
Как только он нанёс неожиданный удар, полицейский сержант спросил официального представителя консульства, можно ли меня забрать. Ответ был утвердительным, и меня посадили в фургон. В это время полицейский закрыл ворота перед толпой любопытных, остановившей движение. Некоторые стали аплодировать, в то время как большинство всё ещё не понимало, почему чилийская полиция арестовывает американского гражданина за то, что тот тихо и мирно стирал свой собственный американский флаг перед зданием консульства его собственной страны.
Полицейский фургон проехал сквозь большие железные ворота, и я ничего не мог видеть до тех пор, пока меня не доставили в полицию. Там было четыре чиновника и стояло гнетущее молчание, пока один из них не спросил:
- Но, Дин, почему вы сделали это? Вы же знаете, что завтра, когда выйдут газеты, будет скандал.
Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
- Но скандал будет на совести того, кто приказал меня арестовать, и тех, кто этот приказ выполнил.
Меня опять повезли куда-то. Есть в этом что-то угрожающее, когда впервые арестованный, ты сидишь в закрытой машине и не видишь, куда тебя везут и довезут ли вообще.
Меня доставили в главное полицейское управление и немедленно провели внутрь. Сержант, сидевший за столом, спросил сопровождавших, почему они привели меня. Те ответили, что я – американский певец Дин Рид, который стирал американский флаг перед зданием консульства США. Мимолётная усмешка появилась на его губах, но тут пришёл другой чиновник и велел отвести меня в кабинет шефа полиции. Сержант моментально погасил усмешку и приказал забрать меня в другую часть здания.
В большом кабинете сидел офицер чилийских полицейских сил. Он предложил мне сесть и рассказать, что я сделал. Я объяснил, и тогда он задал новый вопрос:
- Но что вас заставило совершить это специально за несколько дней до выборов в нашей стране?
- Причиной было желание постараться разбудить совесть человечества для понимания той несправедливости, которую моё правительство навязывает народам всего мира, прикрываясь именем свободы. Конечно, свобода, о которой оно говорит, это свобода подчинять себе чужие страны в своих интересах. Правящий класс в течение всей истории претендовал на то, чтобы иметь особую свободу подчинять себе остальное человечество.
Офицер нахмурился, лицо его побагровело. Я не был уверен, стоит ли мне продолжать, но уже не мог остановиться, решив высказать всё.
- Вы видите, это не та свобода, которую хочу я и люди всего мира. Мы верим в другую свободу. Свободу каждой матери знать, что когда её ребёнок родится, он не умрёт при рождении от недостатка медицинской помощи. Свободу для всех молодых людей развивать свои умственные способности в школе, свободной от церкви. Свободу не быть голодным. Свободу не бояться стать безработным. Свободу жить в старости с достоинством и не страдать из-за отсутствия средств к существованию. Вот свобода, которую требуют народы. И, стирая флаг моей родины, я только хотел показать, насколько он запятнан "свободой наоборот".
Полицейский по-прежнему сидел с каменным лицом. Его дыхание стало неровным, он облокотился на стол и сказал:
- Вы приехали в Чили возбуждать страсти во время избирательной компании. Я понимаю это именно так, но решать это будет судья. Теперь я должен решить, отправлять ли вас в тюрьму до встречи с судьёй.
Затем он вызвал полицейского, который увёл меня в соседнюю комнату.
Пока я ждал, было слышно, как офицер несколько раз звонил по телефону, – видимо, он с кем-то советовался, будет ли это политично – сажать меня в тюрьму до встречи с судьёй. После примерно трёх звонков меня вновь препроводили к шефу, который попросил меня прочитать и подписать документ. При этом он предупредил, что если я подпишу, мне будет разрешено оставаться в отеле до свидания с судьёй. Я отказался поставить свою подпись – не потому, что предпочитал спать в тюрьме, а из принципа. В документе говорилось, будто я отказался подчиниться приказу полицейского прекратить чтение декларации. На самом деле я успел закончить чтение до ареста, и я сказал об этом шефу полиции.
Он выглядел довольно расстроенным и ушёл, чтобы опять позвонить. Через несколько минут он вернулся со стражей и сказал, что я могу ехать в отель, если подпишу документ, в котором говорилось, что я должен быть у судьи в 9.30 через два дня. Я принял это, поблагодарил и ушёл. Выйдя, я начал сердиться на самого себя за то, что поблагодарил его. К сожалению, обездоленные и напуганные часто поступают так. Я видел людей, которых полицейские били за то, что они требовали своих законных прав, а затем они благодарили полицейских за то, что те не посадили их в тюрьму. Как тяжело бывает избавиться от плохих привычек!
Мой друг Коко и несколько незнакомцев ждали меня около полиции. Опять жужжание кинокамер. Меня спрашивают, что произошло. Отвечаю, что свободен, но через два дня должен предстать перед судьёй. Один молодой журналист с микрофоном в руке подошёл ближе и спросил:
- Если судья отправит вас в тюрьму, раскаетесь ли вы в том, что стирали флаг своей страны?
Я глянул на Коко. Его взгляд говорил: "Как мало эти люди знают тебя, друг мой". Ответил так:
- Конечно, нет! Если я должен буду провести немного времени в тюрьме, то это будет одним из миллионов преступлений, совершаемых существующей системой законопорядка. Почему вы думаете, что чилийская полиция может арестовать меня, а чилийский суд – осудить за стирку флага собственной страны? Чилийский народ поймёт, что я был арестован за то, что "оскорбил" американских империалистов – "хороших друзей" ваших капиталистов.
- Но могут сказать, что вы вмешались во внутренние дела нашей страны.
- Конечно, будут люди, говорящие так. Но это те, которые хотят сохранить блоки капиталистов и их так называемое право защищать свои классовые интересы с помощью танков и самолётов. И если меньшинство чилийцев и американцев будут ругать меня, то я буду лишь счастлив, так как верю в пословицу, которая гласит: "Если враги ругают тебя – значит, ты поступаешь правильно".
Молодой журналист продолжил:
- Но вы имеете американский паспорт, вы американский гражданин.
- Конечно. И останусь американцем, пока правительство не лишит меня гражданства. Не думайте, что весь американский народ реакционен и враждебен чилийскомку народу. Миллионы людей думают так же, как и я, – чилийский народ вправе сам решать собственную судьбу, без вмешательства правительства США. Я – гражданин США, но это не значит, что я закрою глаза на преступления моего правительства, совершающиеся против вашего народа. Для меня более важно не допускать такие преступления.
На следующее утро меня разбудил Коко с кипой газет в руках.
- Ты наделал порядочную суматоху. Все заголовки посвящены твоему аресту.
В тот день телефон звонил не переставая. Звонили незнакомые люди, которые хотели получить копию моей декларации, звонили друзья из различных прогрессивных организаций и партий и выражали свою солидарность.
Это был один из самых эмоциональных дней в моей жизни, потому что, когда я вышел на улицу, многие обнимали и благодарили меня за то, что я "хороший американец". Там была одна старая женщина, которую я никогда не забуду. Спина её согнулась от тяжелой работы, и когда она взяла мои руки в свои, я ощутил её мозоли. Бедно одетая, но полная человеческого достоинства, она сжала мою руку и тихо сказала:
- Спасибо. От имени чилийского народа спасибо!
Затем заплакала и исчезла так же быстро, как и появилась. Теплоту недолгих встреч с рабочими и крестьянами, которые старались приободрить меня, никогда не забуду.
Ещё через день я стоял в кабинете судьи. Со мной была Мария Малуэнда, известная чилийская актриса и бывший депутат от Коммунистической партии Чили. Журналисты уже ждали нас. Один – из реакционной газеты "Эль Меркурио" – сказал громко, чтобы все слышали:
- Дин, ты бы лучше договорился с фирмой стиральных машин, которая будет платить тебе за то, что ты устроишь публичную стирку флага в её машине! Но тогда, может быть, фирма, выпускающая мыло, тоже будет платить тебе и доказывать, что её мыло самое хорошее!
Секретарь судьи предложил нам присесть. Вошёл судья, кивнул, сел за большой стол и стал читать разложенные перед ним документы. Потом взглянул на меня и сказал:
- Ну, мистер Рид, пожалуйста, опишите мне точно, что случилось, шаг за шагом. Передо мной протокол, написанный арестовавшим вас офицером, но мне бы хотелось услышать вашу версию.
Я опять начал свои объяснения. Судья заметил, что против меня было возбуждено дело по обвинению в подстрекательстве к беспорядкам, и спросил, много ли людей присутствовало при стирке. Я ответил, что только за полчаса до начала информировал прессу, так что не было времени, чтобы возникла какая-нибудь демонстрация. Беспорядков никаких не было.
- Но вы известная личность, мистер Рид. Вы должны понимать, что ваши действия могут иметь серьёзные последствия, что газеты не пройдут мимо этой истории.
- Ваша честь, я и считаю, что каждый художник, особенно если он известен и почитаем народом, должен показывать пример другим. Он обязан служить миру и социальному прогрессу. Я действовал так, как может действовать ответственный и честный художник, – указал на серьёзную несправедливость, на преступления, совершаемые моим правительством.
- Мистер Рид, я стараюсь решить сегодня одну вещь. Вы восставали против закона Чили?
- Я полагаю, что лучшим ответом будет определение того, что сделано. Полиция утверждает, что я совершил противозаконный поступок. Я говорю, что это не так. Этим поступком я назвал вещи своими именами. А разве сказать правду в Чили считается незаконным актом? Мир знает, что правительство США воюет против вьетнамских крестьян, единственное желание которых – жить в мире и решать своё будущее без иностранных солдат, убивающих их женщин и детей, сжигающих их дома. Генералы США сами говорят, что они планируют разбомбить Вьетнам до стадии каменного века. Противозаконна ли в Чили такая правда, известная всему миру?
Пока я говорил, выражение лица судьи не изменилось. Потом он вышел из кабинета и, вернувшись через две минуты, сказал, что он прекращает дело и я свободен. Я сказал, что мой флаг до сих пор у полиции и мне хотелось бы получит его обратно. Он ответил, что это, вероятно, невозможно, потому что у здания меня ждёт толпа и пресса и появление с флагом лишь подольёт масла в огонь.
Как только мы с Марией вышли из здания, журналисты окружили нас: "Как прошло, Дин?", "Что случилось, гринго?"
Ответили, что дело прекращено и я свободен.
Во второй половине дня Мария увезла меня к Пабло Неруде.
Открыв ворота в свой сад, он тепло обнял меня и провёл в дом. Мы обедали вместе с его женой, и он весело посмеялся над тем, что судья отказался вернуть мне американский флаг. Пабло обратился к Марии:
- Пошли, пожалуйста, прессе вот эту телеграмму сегодня вечером: "Правителям Чили. Вы должны вернуть американский флаг Дину Риду. Он смыл с него кровь, которой его правительство запятнало флаг. Он достойный представитель своей страны и своим смелым символическим поступком показал дорогу всем художникам. Пабло Неруда".
Послесловие переводчика
С Дином Ридом я впервые встретился в 1965 году на Всемирном конгрессе сторонников мира в Хельсинки. Среди множества участников было немало и таких, которые занимались скрытой подрывной деятельностью, направленной на разобщение прогрессивных сил. Помню, как выступал один из таких, некий Ральф Шенман, и пытался протащить левацкую резолюцию по вьетнамской войне. Шенмана буквально освистали. Порядок нарушился. И в этот момент в зале зазвучал сильный молодой голос, запевший под гитару песню, клеймящую американскую агрессию во Вьетнаме. Это был до тех пор мало кому известный у нас в стране американец Дин Рид – ковбой, киноактёр, певец, композитор и поэт, а самое главное – человек, открыто бросивший вызов обществу, в котором он вырос.
В 1961 году двадцатитрёхлетний певец впервые выступил за границей – в Чили. В последующие десять лет Дин Рид много путешествовал, снимался в кино, давал концерты. И что бы он ни делал, через всё его творчество красной нитью проходит тема протеста против несправедливости капитала, борьба за права человека, за мир. Дин Рид подвергался преследованиям, в него стреляли, угрожали убить его жену. Но он не капитулировал и продолжал борьбу, местом действия которой зачастую была Латинская Америка.
"Именно здесь особенно отчётливо проявляется власть американских монополий", – говорит Рид. Так было и в Чили до прихода к власти президента-социалиста Альенде. За неделю до его избрания Дин Рид был арестован чилийской полицией по настоянию американского консульства за то, что устроил символическую стирку флага США, дабы отмыть его от позора войны во Вьетнаме, расизма и бесправия.
Через два месяца после этого Дин Рид был приглашён новым правительством Чили в качестве официального гостя на церемонии посвящения президента Альенде.
Я направлялся к высоким железным воротам здания американского консульства в Сантьяго, Чили. Было шестнадцать часов 28 августа 1970 года, за семь дней до президентских выборов. Здание консульства – очень большое, серое, каменное, похожее скорее на старую крепость. Его история была написана на стенах, и для любого взглянувшего на них прохожего она была столь же непонятной, как леденец для ребёнка. Они были покрыты разноцветными красками – следы многочисленных демонстраций протеста, точно само здание виновато во всей бесчеловечности политики настоящих и прошлых его обитателей. Подойдя к зданию, я посмотрел вокруг, нет ли здесь секретных полицейских агентов. Я предупредил прессу лишь полчаса назад, чтобы дать журналистам достаточно времени прибыть на место, но недостаточно – полиции, чтобы она успела развернуться.
Я, должно быть, выглядел очень необычно. Некоторые прохожие, узнав меня, спрашивали:
- Хелло, Дин! Что вы делаете здесь с ведром воды?
Мой друг, Коко Маседа, был около меня, когда мы подошли к входу в консульство. Полиция ещё не остановила меня. Я поставил ведро с водой на землю и осторожно развернул американский флаг. Затем начал читать свою декларацию.
- Этот флаг запятнан кровью вьетнамского народа, который борется за свою национальную свободу и независимость против агрессии правительства США.
Краем глаза совершенно неожиданно увидел, что появились три чилийских полицейских. Они медленно, но уверенно окружили меня. Пришлось ускорить темп чтения, ибо хотелось кончить речь до того, как меня арестуют. Я продолжал:
- Этот флаг запятнан кровью негритянского населения моей страны, которое все ещё живет на положении полурабов, в системе, где правительство проводит политику геноцида против них.
К этому времени полиция раскусила "разрушительный" смысл речи и начала выказывать признаки нервозности. С другого конца улицы показалась большая группа журналистов и кинорепортеров телевидения, скрывавшаяся до того за деревьями в парке: они не хотели давать полиции повода для подозрений до того, как я начал своё дело. Вот почему они прятались, как это делают фотографы во Вьетнаме, которые должны притаиться в джунглях, для того чтобы снять бой.
Затрещали кинокамеры, и всё больше народу стало останавливаться, чтобы послушать меня. Я между тем продолжал:
- Этот флаг запятнан кровью американских индейцев, которые всё ещё должны жить в полуконцентрационных лагерях. Этот флаг запятнан кровью народов Азии, Африки и Латинской Америки, которые должны жить под военной, экономической и политической диктатурой против их воли, потому что правительство США поддерживает эти диктатуры.
Один из полицейских стал звонить из караулки куда-то по телефону. Я не слушал, что он говорил, но мог предположить, о чём речь. Я решил закончить, пока ещё есть немного времени.
- Этот флаг грязен, потому что наше правительство предало Декларацию независимости моей страны, но я люблю свою страну и хочу исправить её ошибки. Вот почему я символически выстираю флаг моей страны сегодня в Сантьяго в Чили.
Толпа надвинулась. Камеры продолжали трещать. Я быстро вылил жидкое мыло в ведро с водой и опустил в него звёздно-полосатый флаг. Как только начал стирать, почувствовал тяжелую руку представителя власти на плече. Приказ об аресте поступил благодаря изобретению телефона, который иногда может приносить так много радости и счастья, а иногда испортить поистине хороший день!
Меня привели в маленькое караульное помещение консульства и оставили там до прибытия подкрепления. Может быть, они боялись, что я начну мыть стены консульства! Но они не должны были беспокоиться. Эти пятна будут до того дня, пока не заговорит совесть американского народа, который сам будет перекрашивать стены собственного дома – морально и духовно. Лишь в этот день пятна будут смыты. Но не ранее!
Два караульных охраняли меня. Я объяснил им, что я – американский гражданин, и что мы находимся на территории американского консульства, и только американцы могут арестовать меня или судить за преступление.
Низкорослый полицейский – он напоминал мне маленького бульдога – рявкнул, что они только подчиняются приказам. Тот, что был повыше, хранил спокойствие и стоял, покачивая головой и поглядывая в узенькое окно.
После примерно десятиминутного ожидания прибыл полицейский фургон с десятью полицейскими. Меня хотели отвести к нему, но я решил сопротивляться, так как действительно, верил, что чилийские полицейские превысили свои права, арестовывая меня на территории консульства. Мне хотелось, чтобы распоряжение об аресте официально исходило от сотрудников консульства. Видимо, полицейские не имели большого желания арестовывать меня (у большинства их дочек хранились мой автограф или фото), они разрешили мне пройти в здание консульства и ждать, пока сержант не позовёт кого-нибудь из официальных представителей этого учреждения.
Атмосфера в здании консульства была накалена, ибо большая группа очень богатых людей, которые не желали победы прогрессивных сил в предстоящих чилийских выборах, пришла сюда, чтобы получить визы для выезда ещё до начала выборов.
Представитель консульства пришёл через довольно продолжительное время.
- Что я могу сделать для вас, мистер Рид?
Он был самоуверен, и я почувствовал, что дела пойдут не так, как мне хотелось бы.
- Считаю, что, когда стирал флаг моей страны, я был на территории посольства, то есть на территории США. Протестую против того, чтобы меня арестовывала чилийская полиция. И ещё хотел бы знать, арестован ли я по вашему приказу?
Кривая усмешка появилась на его лице.
- Нет, господин Рид. Вы сделали одну маленькую, но важную ошибку. Видите ли, территория посольства – действительно часть территории США, а здесь – территория консульства. Она находится в распоряжении чилийских властей. Следовательно, они могут делать с вами всё, что захотят. А я не смогу ничего сделать, если даже они отправят вас на каторгу в Антарктику.
Как только он нанёс неожиданный удар, полицейский сержант спросил официального представителя консульства, можно ли меня забрать. Ответ был утвердительным, и меня посадили в фургон. В это время полицейский закрыл ворота перед толпой любопытных, остановившей движение. Некоторые стали аплодировать, в то время как большинство всё ещё не понимало, почему чилийская полиция арестовывает американского гражданина за то, что тот тихо и мирно стирал свой собственный американский флаг перед зданием консульства его собственной страны.
Полицейский фургон проехал сквозь большие железные ворота, и я ничего не мог видеть до тех пор, пока меня не доставили в полицию. Там было четыре чиновника и стояло гнетущее молчание, пока один из них не спросил:
- Но, Дин, почему вы сделали это? Вы же знаете, что завтра, когда выйдут газеты, будет скандал.
Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
- Но скандал будет на совести того, кто приказал меня арестовать, и тех, кто этот приказ выполнил.
Меня опять повезли куда-то. Есть в этом что-то угрожающее, когда впервые арестованный, ты сидишь в закрытой машине и не видишь, куда тебя везут и довезут ли вообще.
Меня доставили в главное полицейское управление и немедленно провели внутрь. Сержант, сидевший за столом, спросил сопровождавших, почему они привели меня. Те ответили, что я – американский певец Дин Рид, который стирал американский флаг перед зданием консульства США. Мимолётная усмешка появилась на его губах, но тут пришёл другой чиновник и велел отвести меня в кабинет шефа полиции. Сержант моментально погасил усмешку и приказал забрать меня в другую часть здания.
В большом кабинете сидел офицер чилийских полицейских сил. Он предложил мне сесть и рассказать, что я сделал. Я объяснил, и тогда он задал новый вопрос:
- Но что вас заставило совершить это специально за несколько дней до выборов в нашей стране?
- Причиной было желание постараться разбудить совесть человечества для понимания той несправедливости, которую моё правительство навязывает народам всего мира, прикрываясь именем свободы. Конечно, свобода, о которой оно говорит, это свобода подчинять себе чужие страны в своих интересах. Правящий класс в течение всей истории претендовал на то, чтобы иметь особую свободу подчинять себе остальное человечество.
Офицер нахмурился, лицо его побагровело. Я не был уверен, стоит ли мне продолжать, но уже не мог остановиться, решив высказать всё.
- Вы видите, это не та свобода, которую хочу я и люди всего мира. Мы верим в другую свободу. Свободу каждой матери знать, что когда её ребёнок родится, он не умрёт при рождении от недостатка медицинской помощи. Свободу для всех молодых людей развивать свои умственные способности в школе, свободной от церкви. Свободу не быть голодным. Свободу не бояться стать безработным. Свободу жить в старости с достоинством и не страдать из-за отсутствия средств к существованию. Вот свобода, которую требуют народы. И, стирая флаг моей родины, я только хотел показать, насколько он запятнан "свободой наоборот".
Полицейский по-прежнему сидел с каменным лицом. Его дыхание стало неровным, он облокотился на стол и сказал:
- Вы приехали в Чили возбуждать страсти во время избирательной компании. Я понимаю это именно так, но решать это будет судья. Теперь я должен решить, отправлять ли вас в тюрьму до встречи с судьёй.
Затем он вызвал полицейского, который увёл меня в соседнюю комнату.
Пока я ждал, было слышно, как офицер несколько раз звонил по телефону, – видимо, он с кем-то советовался, будет ли это политично – сажать меня в тюрьму до встречи с судьёй. После примерно трёх звонков меня вновь препроводили к шефу, который попросил меня прочитать и подписать документ. При этом он предупредил, что если я подпишу, мне будет разрешено оставаться в отеле до свидания с судьёй. Я отказался поставить свою подпись – не потому, что предпочитал спать в тюрьме, а из принципа. В документе говорилось, будто я отказался подчиниться приказу полицейского прекратить чтение декларации. На самом деле я успел закончить чтение до ареста, и я сказал об этом шефу полиции.
Он выглядел довольно расстроенным и ушёл, чтобы опять позвонить. Через несколько минут он вернулся со стражей и сказал, что я могу ехать в отель, если подпишу документ, в котором говорилось, что я должен быть у судьи в 9.30 через два дня. Я принял это, поблагодарил и ушёл. Выйдя, я начал сердиться на самого себя за то, что поблагодарил его. К сожалению, обездоленные и напуганные часто поступают так. Я видел людей, которых полицейские били за то, что они требовали своих законных прав, а затем они благодарили полицейских за то, что те не посадили их в тюрьму. Как тяжело бывает избавиться от плохих привычек!
Мой друг Коко и несколько незнакомцев ждали меня около полиции. Опять жужжание кинокамер. Меня спрашивают, что произошло. Отвечаю, что свободен, но через два дня должен предстать перед судьёй. Один молодой журналист с микрофоном в руке подошёл ближе и спросил:
- Если судья отправит вас в тюрьму, раскаетесь ли вы в том, что стирали флаг своей страны?
Я глянул на Коко. Его взгляд говорил: "Как мало эти люди знают тебя, друг мой". Ответил так:
- Конечно, нет! Если я должен буду провести немного времени в тюрьме, то это будет одним из миллионов преступлений, совершаемых существующей системой законопорядка. Почему вы думаете, что чилийская полиция может арестовать меня, а чилийский суд – осудить за стирку флага собственной страны? Чилийский народ поймёт, что я был арестован за то, что "оскорбил" американских империалистов – "хороших друзей" ваших капиталистов.
- Но могут сказать, что вы вмешались во внутренние дела нашей страны.
- Конечно, будут люди, говорящие так. Но это те, которые хотят сохранить блоки капиталистов и их так называемое право защищать свои классовые интересы с помощью танков и самолётов. И если меньшинство чилийцев и американцев будут ругать меня, то я буду лишь счастлив, так как верю в пословицу, которая гласит: "Если враги ругают тебя – значит, ты поступаешь правильно".
Молодой журналист продолжил:
- Но вы имеете американский паспорт, вы американский гражданин.
- Конечно. И останусь американцем, пока правительство не лишит меня гражданства. Не думайте, что весь американский народ реакционен и враждебен чилийскомку народу. Миллионы людей думают так же, как и я, – чилийский народ вправе сам решать собственную судьбу, без вмешательства правительства США. Я – гражданин США, но это не значит, что я закрою глаза на преступления моего правительства, совершающиеся против вашего народа. Для меня более важно не допускать такие преступления.
На следующее утро меня разбудил Коко с кипой газет в руках.
- Ты наделал порядочную суматоху. Все заголовки посвящены твоему аресту.
В тот день телефон звонил не переставая. Звонили незнакомые люди, которые хотели получить копию моей декларации, звонили друзья из различных прогрессивных организаций и партий и выражали свою солидарность.
Это был один из самых эмоциональных дней в моей жизни, потому что, когда я вышел на улицу, многие обнимали и благодарили меня за то, что я "хороший американец". Там была одна старая женщина, которую я никогда не забуду. Спина её согнулась от тяжелой работы, и когда она взяла мои руки в свои, я ощутил её мозоли. Бедно одетая, но полная человеческого достоинства, она сжала мою руку и тихо сказала:
- Спасибо. От имени чилийского народа спасибо!
Затем заплакала и исчезла так же быстро, как и появилась. Теплоту недолгих встреч с рабочими и крестьянами, которые старались приободрить меня, никогда не забуду.
Ещё через день я стоял в кабинете судьи. Со мной была Мария Малуэнда, известная чилийская актриса и бывший депутат от Коммунистической партии Чили. Журналисты уже ждали нас. Один – из реакционной газеты "Эль Меркурио" – сказал громко, чтобы все слышали:
- Дин, ты бы лучше договорился с фирмой стиральных машин, которая будет платить тебе за то, что ты устроишь публичную стирку флага в её машине! Но тогда, может быть, фирма, выпускающая мыло, тоже будет платить тебе и доказывать, что её мыло самое хорошее!
Секретарь судьи предложил нам присесть. Вошёл судья, кивнул, сел за большой стол и стал читать разложенные перед ним документы. Потом взглянул на меня и сказал:
- Ну, мистер Рид, пожалуйста, опишите мне точно, что случилось, шаг за шагом. Передо мной протокол, написанный арестовавшим вас офицером, но мне бы хотелось услышать вашу версию.
Я опять начал свои объяснения. Судья заметил, что против меня было возбуждено дело по обвинению в подстрекательстве к беспорядкам, и спросил, много ли людей присутствовало при стирке. Я ответил, что только за полчаса до начала информировал прессу, так что не было времени, чтобы возникла какая-нибудь демонстрация. Беспорядков никаких не было.
- Но вы известная личность, мистер Рид. Вы должны понимать, что ваши действия могут иметь серьёзные последствия, что газеты не пройдут мимо этой истории.
- Ваша честь, я и считаю, что каждый художник, особенно если он известен и почитаем народом, должен показывать пример другим. Он обязан служить миру и социальному прогрессу. Я действовал так, как может действовать ответственный и честный художник, – указал на серьёзную несправедливость, на преступления, совершаемые моим правительством.
- Мистер Рид, я стараюсь решить сегодня одну вещь. Вы восставали против закона Чили?
- Я полагаю, что лучшим ответом будет определение того, что сделано. Полиция утверждает, что я совершил противозаконный поступок. Я говорю, что это не так. Этим поступком я назвал вещи своими именами. А разве сказать правду в Чили считается незаконным актом? Мир знает, что правительство США воюет против вьетнамских крестьян, единственное желание которых – жить в мире и решать своё будущее без иностранных солдат, убивающих их женщин и детей, сжигающих их дома. Генералы США сами говорят, что они планируют разбомбить Вьетнам до стадии каменного века. Противозаконна ли в Чили такая правда, известная всему миру?
Пока я говорил, выражение лица судьи не изменилось. Потом он вышел из кабинета и, вернувшись через две минуты, сказал, что он прекращает дело и я свободен. Я сказал, что мой флаг до сих пор у полиции и мне хотелось бы получит его обратно. Он ответил, что это, вероятно, невозможно, потому что у здания меня ждёт толпа и пресса и появление с флагом лишь подольёт масла в огонь.
Как только мы с Марией вышли из здания, журналисты окружили нас: "Как прошло, Дин?", "Что случилось, гринго?"
Ответили, что дело прекращено и я свободен.
Во второй половине дня Мария увезла меня к Пабло Неруде.
Открыв ворота в свой сад, он тепло обнял меня и провёл в дом. Мы обедали вместе с его женой, и он весело посмеялся над тем, что судья отказался вернуть мне американский флаг. Пабло обратился к Марии:
- Пошли, пожалуйста, прессе вот эту телеграмму сегодня вечером: "Правителям Чили. Вы должны вернуть американский флаг Дину Риду. Он смыл с него кровь, которой его правительство запятнало флаг. Он достойный представитель своей страны и своим смелым символическим поступком показал дорогу всем художникам. Пабло Неруда".
Послесловие переводчика
С Дином Ридом я впервые встретился в 1965 году на Всемирном конгрессе сторонников мира в Хельсинки. Среди множества участников было немало и таких, которые занимались скрытой подрывной деятельностью, направленной на разобщение прогрессивных сил. Помню, как выступал один из таких, некий Ральф Шенман, и пытался протащить левацкую резолюцию по вьетнамской войне. Шенмана буквально освистали. Порядок нарушился. И в этот момент в зале зазвучал сильный молодой голос, запевший под гитару песню, клеймящую американскую агрессию во Вьетнаме. Это был до тех пор мало кому известный у нас в стране американец Дин Рид – ковбой, киноактёр, певец, композитор и поэт, а самое главное – человек, открыто бросивший вызов обществу, в котором он вырос.
В 1961 году двадцатитрёхлетний певец впервые выступил за границей – в Чили. В последующие десять лет Дин Рид много путешествовал, снимался в кино, давал концерты. И что бы он ни делал, через всё его творчество красной нитью проходит тема протеста против несправедливости капитала, борьба за права человека, за мир. Дин Рид подвергался преследованиям, в него стреляли, угрожали убить его жену. Но он не капитулировал и продолжал борьбу, местом действия которой зачастую была Латинская Америка.
"Именно здесь особенно отчётливо проявляется власть американских монополий", – говорит Рид. Так было и в Чили до прихода к власти президента-социалиста Альенде. За неделю до его избрания Дин Рид был арестован чилийской полицией по настоянию американского консульства за то, что устроил символическую стирку флага США, дабы отмыть его от позора войны во Вьетнаме, расизма и бесправия.
Через два месяца после этого Дин Рид был приглашён новым правительством Чили в качестве официального гостя на церемонии посвящения президента Альенде.
М. Брук
Комментарии8
