Илья Муромец — былинный богатырь или реальный человек ?

А в 1594-м посланник римского императора Эрих Лассота, посетивший Киев и Софийский собор, увидел «там гробницу Илии Муромца, о котором рассказывают много басен. Гробница его ныне разрушена».

Лучшее свидетельство огромной популярности образа Ильи Муромца – количество былин и былинных сюжетов о нем. Ведь даже о Василии Буслаеве – фигуре весьма колоритной – известно всего два сюжета. Существуют сотни записей былин о Ставре, Дюке, Чуриле, Садко, Соловье Будимировиче, но оригинальных сюжетов о каждом из них один-два – не более, в то время как об Илье Муромце можно назвать более десяти, не говоря уже о вариантах, которые, собранные вместе, вполне могут составить подлинную Илиаду русского эпоса.

Именно этому образу суждено было стать центральным в русском эпосе, воплотить в себе лучшие идеалы и чаяния народа, его понятия о добре и зле, о верности родной земле, о богатырской удали и чести. Никто из богатырей – ни Добрыня Никитич, ни тем более Алеша Попович – не может сравниться в этом отношении с Ильей Муромцем.

Для русского героя был сооружен специальный богатырский придел в киевском храме. После канонизации останки Ильи перенесли в Антониеву пещеру Киево-Печерского монастыря. В 1638 году эти мощи были описаны иноком Афанасием Кальнофойским, который определил, что Илья Муромец преставился в 1188-м.

Любопытное описание мощей Ильи, которым он поклонялся в 1701 году, оставил московский священник Иоанн Лукьянов в своем «Путешествии в Святую Землю». По словам Иоанна, это был крупный и сильный человек (рост около 180 сантиметров), облаченный в монашескую одежду. Кроме глубокой округлой раны на левой руке, видно такое же значительное повреждение в левой части груди.

Святому Илье Муромцу не было составлено канонического жития. Зато существует его эпическая биография от рождения и исцеления до кончины. Илья Муромец — самый известный герой русского эпоса, но в то же время самый загадочный. Наши далекие предки не сомневались в том, что Илья — реальная историческая личность, воин, служивший киевскому князю. Однако русские летописи не упоминают его имени.

Тем не менее древнерусский эпос, народные песни, былины — необыкновенно ценный исторический документ, считал Д.С. Лихачев. «Древнерусская литература, — говорил он, — не знала вымышленных героев или сюжетов. В древних повестях всегда действовали исторические лица, описывались исторические события. Даже если автор вносил в свое повествование чудесное, это не был сознательный вымысел, потому что сам писатель и его читатели верили в правдивость написанного».

По одной из версий, Илья родился в селе Карачарове под городом Муромом. От рождения он был немощен, даже ходить не мог до тридцати лет. Сила далась ему чудом, через святых старцев, «калик перехожих». Они пришли к нему в дом, где он привычно сидел один, и повелели: «Поди и принеси нам напиться». Не желая ослушаться старцев, Илья вдруг встал и принес им целое ведро воды. «Выпей сам», — велели старцы. Он выпил. «Что ты в себе слышишь?» — «Слышу в себе силу, дерево с корнем вырву из земли». — «Принеси еще ведро». Илья принес. «Выпей и это ведро, — сказали ему старцы. — Что в себе слышишь теперь?» — «Если бы кольцо ввернуть в землю, — ответил Илья, — я бы повернул землю». — «Это много. Принеси третье ведро». Илья принес третье ведро, выпил, и силы у него стало меньше. «Будет с тебя и этого», — сказали старцы и ушли.



Илья же отправился в стольный град Киев к великому князю Владимиру. Время было тревожным, прямой дорогой в Киев ехать никто не решался. Встретив на этом пути разбойников, Илья драться с ними не стал. Взял свой тугой лук и пустил стрелу в дуб, отчего дуб изломался «в черенья ножевые». Он показал Разбойникам свою силу и они с поклоном пропустили его.

Но народная память слила воедино двух великих князей — святого равноапостольного Владимира и Владимира Мономаха, перенеся события, случившиеся при Владимире Мономахе, во времена святого князя Владимира.

Богатырь Илья Муромец приезжает к князю Владимиру Мономаху (1053-1125), и это видно хотя бы из того, что христианство уже распространилось на Руси, глубоко вросло в народную душу и даже в быт, что, конечно, не могло осуществиться при святом Владимире. Сам Илья — христианин, сидит за столом с Владыкой Черниговским, а в Ростове Великом стоит собор, где давно служит отец сидящего рядом Алеши Поповича.

Усилиями русских богатырей, главой которых был Илья Муромец, борьба с половцами переместилась в глубь степей. Русские богатыри дошли до Азовского моря, завоевали половецкие города на Северном Донце, заставили половцев откочевывать за Дон и за Волгу, в степи Северного Кавказа и Южного Урала…

«Спокойное величие древнего эпоса дышит во всех рассказах, и лицо Ильи Муромца выражается, может быть, полнее, чем во всех других, уже известных сказках»,– писал А.С. Хомяков в предисловии к первой публикации былин из собрания П.В. Киреевского (Московский сборник, 1852), когда былины еще считались сказками. А в 1860 году в первом выпуске Песен, собранных П.В. Киреевским, была опубликована «Заметка о значении Ильи Муромца» К.С. Аксакова, с которой, по сути, и начинаются попытки осмысления этого образа. Константин Аксаков первым обратил внимание, что образ Ильи Муромца является своеобразным рубежом, отделяющим две эпохи в развитии русского эпоса. «Илья Муромец,– подчеркивал он,– не принадлежит к титанической, но к богатырской эпохе; он есть величайшая, первая человеческая сила».

Первое исследование останков богатыря проводилось в 1963 году. В ту атеистическую эпоху комиссия сделала заключение, что мумия принадлежит человеку монголоидной расы, а ранения имитированы монахами Лавры. В 1988 году Межведомственная комиссия Минздрава СССР вновь провела экспертизу. При этом применялась самая современная методика и сверхточная японская аппаратура. Результаты исследований поразительны. Определен возраст мужчины — 40-55 лет, выявлены такие дефекты позвоночника, которые позволяют говорить о перенесении нашим героем в юности паралича ног; установлено, что причиной смерти стала обширная рана в области сердца. К сожалению, датировка гибели очень приблизительная — XI-XII: вв. Но и это не расходится с вышеупомянутым временем жизни Ильи Муромца. Подтвердилось мнение Церкви о том, что Илья Муромец жил при Владимире Мономахе, а не при Владимире Красное Солнышко, как повествуется в былинах.

В родном селе Карачарове всегда хранили память о любимом богатыре. Здешние предания рассказывают о том, как Илья Муромец изменил русло реки Оки, покидав в нее дубы. Местные жители особо почитали родники, которые, по преданию, возникли от ударов копыт коня Ильи Муромца. Таких родников насчитывалось множество.

Особо почиталась часовня при церкви Ильи Пророка, так как ее заложил сам Илья. Троицкая церковь в селе Карачарове, по преданию, также была заложена богатырем. В ее основание он положил несколько дубов, которые вырвал у реки и внес на крутую гору. На родине Ильи Муромца бытовали рассказы о его борьбе с драконом. В былинах такого сюжета нет, он известен только в сказочном варианте. Местный краевед А.А. Епанчин в конце 1960-х записал интересную версию данного сюжета, по которой Илья Муромец совершает подвиг, убив дракона в другом государстве, а затем возвращается на родину и женится на красавице-дочери муромского князя Глеба.

В газете «Муромский край», издававшейся в 1914 году, была опубликована «Повесть о сильном и славном витязе Илье Муромце», где ему приписывается истребление драконов — доисторических животных, чьи кости находят в окрестностях города. Здесь же рассказывается, что Илья Муромец, по прозвищу Гущин проживал неподалеку от села Карачарова в лесу, бывшем в то время непроходимым. Прозвище — Гущины — стало родовым, а затем фамильным для части крестьян этого села, которые до сих пор считают себя потомками славного богатыря. В XIX веке бытовало мнение, что карачаровские крестьяне по фамилии Ильюшины также являются его потомками.



В последние годы с возрождением Церкви и местных святынь церковное почитание Ильи Муромца значительно усилилось и распространилось по всей стране. В Карачарове был восстановлен храм, где 1 января 1993 года была торжественно установлена икона святого с частицей его мощей. Образ исполнил муромский художник-иконописец И. Сухов по заказу потомков богатыря, многочисленных Гущиных. Частица мощей преподобного была передана из местного музея.

В 1994 году на городском кладбище заложена часовня во имя святого богатыря. Илья Муромец вошел в собор местных муромских святых и изображается на иконах для монастырей и храмов. Русское воинство считает святого богатыря своим покровителем. В 1998 году на территории воинской части в Подмосковье был воздвигнут и освящен замечательный храм во имя святого Ильи Муромца.

В 1869 году вышло первое фундаментальное исследование «Илья Муромец и богатырство киевское» Ореста Миллера, положившее начало научному изучению образа центрального героя русского эпоса. Об Илье Муромце писали Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, В.Ф. Миллер, А.И. Соболевский, А.В. Марков и многие другие крупнейшие дореволюционные исследователи. А из работ советского времени следует назвать в первую очередь известную книгу В.Я. Проппа «Русский героический эпос» (1958), несколько глав которой полностью посвящено Илье Муромцу, статью и комментарии А.М. Астаховой к осуществленному ею изданию «Илья Муромец» в серии «Литературные памятники» (1958).

«Илья Муромец,– пишет А.М. Астахова,– это образ огромной, осознающей себя разумной, целесообразно направленной силой. Многочисленные подвиги Ильи Муромца, описанные в былинах, всегда связаны исключительно с задачей служения народу, он изображен в русском эпосе прежде всего как сберегатель родины. Илья Муромец борется с иноземными захватчиками, спасает родную землю от вражеских полчищ, побеждает чужеземных богатырей, приезжающих на Русь с враждебными намерениями. Ему также приписываются подвиги в борьбе с насильниками внутри страны, с разбойниками, от которых он очищает прямоезжие дороги, охраняя мирный труд и благосостояние народа».

Поиски исторических «прототипов» былинного Ильи Муромца не дали каких-либо результатов. А причина одна: в летописях и других исторических источниках нет похожего, хотя бы по созвучию, имени, как, допустим, Путята – Путятичка, Тугор-хан – Тугарин, Ставр Гордятинич – Ставр Годинович… Поэтому в данном случае исследователи оказались лишенными возможностей для сближений, сопоставлений, гипотез. Но сам фольклор – тоже документ истории, одна из самых достоверных летописей внутренней жизни самого народа, его идеалов. И в этой летописи Илье Муромцу суждено было стать главным героем.

Однако существует вот такая версия:

По былинам записи XIX в. богатырь Илья — крестьянского происхождения. Родители Ильи — земледельцы, поднимающие новь, очищающие площадку от дубья-колодья под пашню. Исцеленный каликами, Илья идет в поле и быстро кончает начатую его отцом работу. Таково происхождение Ильи по былинам позднейших записей. Былины старой записи ничего не знают о крестьянском происхождении Ильи. Из этого следует, что Илья Муромец сделан крестьянином уже в новейшее время, когда киевские старины, после разгрома класса скоморохов-певцов, попали в крестьянскую среду. Этот вывод подкрепляется и тем соображением, что получение Ильей силы богатырской до сих пор излагается двояко: по одним былинам, Илья получил силу от калик перехожих — версия весьма подозрительная, потому что передающие ее былины нескладны и отличаются плохим стихом, а по другим — Илья выступает с самого начала богатырем, причем его силы увеличиваются благодаря той богатырской школе, которую он проходит под руководством иноземного прикавказского богатыря Святогора — версия, наиболее соответствующая начальным моментам нашей истории: русская сила, действительно, развивалась и крепла под протекторатом прикавказской хазарской силы, наследниками которой становятся русские князья, в том числе каган киевский — Владимир. Кроме того, крестьянское происхождение Ильи ровно ничем не выражается в других былинах.

Илья, как богатырь крестьянского происхождения, прикреплен к городу Мурому и селу Карачарову, т.е. к Ростово-Суздальской области. Отсюда и прозвище Ильи — Муромец. Но если мы обратимся к старым записям былин, то найдем достаточно указаний на то, что такое приурочивание — плод позднейшего творчества той эпохи, когда вместе с колонизационным движением из Киевской Руси в Ростово-Суздальский край киевские старины попали на северо-восток и имена лиц, названия местностей Киевской Руси стали приближаться и смешиваться с именами деятелей и названиями местностей в Ростово-Суздальской области. Кмита Чернобыльский (XVI в.) называет Илью не Муромцем, а Муравленином, Эрих Лассота (XVI в.) — Моровлином; в записях былин XVII в. — Мурович и Муровец, у испанца Кастильо, который жил в России в конце XVIII в. — Ilia Muravitz, в финских отголосках наших былин — Muurovitza. Все эти формы более древнего прозвища Ильи, с XVI в. и до конца XVIII в., заставили исследователей изучить названия разных городов и местностей в Киевской Руси. Изучение привело к констатированию существования целого рода названий весьма близких к старому прозвищу Ильи. На Волыни есть местности под названием Моровеск и Муравица. Но особенно прочно можно установить существование мест с названием, близким к старому прозвищу Ильи, в Черниговской области. В Черниговской губ. есть село Моровск, соответствующее древнему городу Моровийску, первое упоминание о котором встречается в летописях под 1139 г. Именно в этом городе Ярополк Киевский заключает мир с Всеволодом Ольговичем. В 1152 г. Изяслав по дороге в Чернигов, осажденный Юрием Долгоруким и половцами, останавливается у Моровийска; в 1154 г. Юрий Долгорукий во время похода на Чернигов останавливается у этого же города; Святослав Черниговский под 1159 г. перечисляя принадлежащие ему города, называет, между прочим, Моровийск; в 1160 г. в Моровийск приехали Святослав Мстиславович для заключения союза; в 1175 г. Олег Святославич Новгород-северский в борьбе с Святославом Всеволодовичем сжигает его город Моровийск. «Книга Большому Чертежу» знает даже и описывает Муравский шлях (дорогу) от Куликова поля мимо Тулы, между реками Упой и Соловой — до Крыма.

На границе Черниговского княжества и Новгород-Северского находился город Карачев, упоминаемый в летописях впервые с 1146 г.: во время усобицы с черниговскими князьями Новгород-Северский князь Святослав Ольгович, не надеясь удержаться в своем городе, направился к Карачеву, разорил его и бежал далее к вятичам; заключив мир около 1155 г., Святослав выменял себе Карачев. Затем Карачев становится достоянием Святослава Всеволодовича киевского (действующего в «Слове о полку Игореве») и служит для киевских князей базой в борьбе с половцами и Рязанью. В 25 верстах от Карачева протекает река Смородиная, а на берегу ее находится село Девятидубье и «Соловьев перевод». По местному преданию, здесь именно жил в древности Соловей-разбойник.



Эти данные заставляют предполагать, что до Ростово-Суздальской эпохи в русской истории деятельность Ильи связывалась с Черниговской областью и приурочивалась к городам Моровийску и Карачеву. Такое предположение находится, во-первых, в полном согласии с историей: в течение более двух веков (с XI-XIII) Чернигов играет роль соперника Киева по силе, богатству и славе; Черниговская область является ареной, где происходят многочисленные военные столкновения русских князей друг с другом или с половцами. Былины, изображающие освобождение Чернигова от осаждающей его силы, является несомненно отголоском исторических событий, связанных с именем этого города. В одной из нынешних былин родным городом Ильи называется Моров, напоминающий по своему звуковому составу — Моровийск. По другой былине Илья просит у отца благословения ехать в Чернигов и уже из Чернигова отправляется в Киев к Владимиру. Во-вторых, при этом предположении устраняется ряд недоразумений, возбуждаемых нынешней редакцией былин о первом выезде Ильи: Илья выезжает из Мурома и села Карачарова с целью попасть в Киев; Чернигов стоит значительно в стороне от пути в Киев; между тем Илья Муромец попадает под Чернигов, делая таким образом значительный крюк, ничем не объясняемый. Если же предположить, что Илья выезжает из Моровийска, то тогда действительно Илья неизбежно должен был по пути в Киев проезжать мимо Чернигова.

Но и приурочение начальной деятельности Ильи к Черниговской области было, по всей вероятности, плодом творчества в эпоху системы очередного княжения. Между тем Илья Муромец настолько ярко выступает, как богатырь, охваченный идеей служения русской земле и ее представителю князю Владимиру, что его образ не мог возникнуть в эпоху системы очередного княжения, когда общерусские интересы отступили перед интересами местными. Образ Ильи Муромца должен был возникнуть первоначально в великую эпоху Владимира св., когда впервые у русского правящего класса с князем во главе возникли интересы культурно-государственного характера. Об этом первоначальном периоде, пережитом старинами об Илье Муромце, мы находим некоторые замечательные отголоски в германской поэме «Ортнит» (начало XIII в.) и в норвежской «Тидрек-саге» (половина XIII в.)

Сопоставляя данные из поэмы «Ортнит» и «Тидрек-саги» с нашими летописными преданиями, приходится заключить, что Илья западноевропейских поэм — никто иной, как дядя Владимира, известный в летописях под именем Добрыни. Это неожиданное заключение возбуждает ряд вопросов.

Во-первых, откуда в скандинавскую «Тидрек-сагу» и в ее отголосок — германскую поэму «Ортнит» могли попасть факты из русской истории? Этот вопрос разрешается очень просто: между Скандинавией и древней Русью существовали деятельные сношения, которые поддерживались варягами, отправлявшимися на службу к русским князьям и затем возвращавшимся назад. Возвратившись на родину, они должны были рассказывать своим близким о собственных приключениях на Руси, о тех лицах, у которых они служили, о событиях, свидетелями и участниками которых они были. Если среди вернувшихся варягов были певцы-поэты, то они об этих лицах и событиях рассказывали в форме песни. Таким образом, ничего нет удивительного в том, что в скандинавских песнях мы находим отголоски древнерусской истории. А из скандинавских песен с русским содержанием мог почерпать содержание и родственный скандинавскому — германский эпос. Возвращавшиеся на родину варяги, знавшие хорошо отношения, существовавшие в русских правящих кругах, не могли не знать Добрыни и его роли в жизни и княжении Владимира.

Во-вторых, в поэме «Ортнит» Илия-Добрыня изображается заезжим иностранным богатырем из Руси. Почему? По всей вероятности, это является отражением следующего, вероятно, действительно бывшего факта. Под 977 г. наша летопись сообщает, что Владимир, услышав о том, что Ярополк убил Олега, испугался и бежал из Новгорода к варягам за море. Владимиру в то время было около 16-17 лет; его руководителем, по летописи, был дядя Добрыня. Ясно, что Владимир бежал не один, а с дядей. В Скандинавии Владимир с Добрыней пробыл до 980 г., т.е. около трех лет. Трудно предположить, чтобы такой даровитый человек, как Добрыня, за это время не проявил себя какими-нибудь действиями, обратившими на себя внимание туземных скандинавских общественных групп: не даром через три года Добрыне удалось увлечь за Владимиром и собою отряд варягов, благодаря которому Владимир завладел всей русской землей.
В-третьих, если летописный Добрыня и Илиас — одно и то же лицо, то почему Добрыня в «Ортните» и «Тидрек-саге» выступает под именем Илиаса, т.е. Ильи большинства наших былин, Этот вопрос — самый трудный для разрешения. Ответом может послужить только ряд предположений, одинаково вероятных.

Первое предположение состоит в том, что имя Добрыня постепенно вытеснялось в песнях об этом деятеле именем Илья, принадлежавшим какому-нибудь позднейшему деятелю. Это предположение находит себе опору в некоторых летописных данных. В первой Новгородской летописи упоминается князь Илья, сын Ярослава Мудрого. Вот это место из летописи: «И родися у Ярослава сын Илья и посади в Новгороде и умре. И потом разгневася Ярослав на Коснятина Добрынича и заточи и (его); а сына своего Володимира посади в Новгороде». В этих отрывочных сведениях любопытно то, что у Ярослава был сын по имени Илья, который даже управлял Новгородом; в свое время этот Илья был лицом очень известным: по крайней мере, в сагах он, под именем Гольти, т.е. ловкого, быстрого, фигурирует рядом с Вальдимаром (Владимиром) и Висиволодом. Замечательно в приведенных сведениях и то, что в них упоминается Коснятин Добрынич, сын Добрыни, чем-то навлекший гнев Ярослава, быть может, какими-либо отношениями к умершему князю, или своими притязаниями.
Второе предположение состоит в том, что имя Добрыня вытеснылось созвучным с словом Иля именем какого-нибудь предшествующего русского деятеля. Вариант имени Илиаса — Eligas — указывает, имя какого именно деятеля могло иметь здесь влияние. Форма Eligas, с ударением безразлично на первом от конца или на втором от конца слоге, соответствует древнерусской форме Ольг и народной Вольга. Эрих Лассота имя Ильи Муромца передает в форме Elia, соответствующей варианту Elias в поэме «Ортнит». В некоторых списках поэмы «Ортнит» прямо встречаются формы Yllias, Illias, Ilias. Итак, по-видимому, имя Добрыни могло вытесняться именем древнерусского князя Олега вещего. Для такого вытеснения были важные в процессе устной передачи песен причины: 1) Олег при Игоре играл такую же роль, как и Добрыня при Владимире: он управлял за Игоря государством, совершил ряд блестящих походов и завоеваний, перенес столицу в Киев, победил греков; 2) Олег, по некоторым летописным сведениям был брат жены Рюрика, следовательно, находился в таких же отношениях родства к Игорю, как Добрыня к Владимиру. По этим причинам песни о Добрыне невольно должны были смешиваться и спутываться с песнями об Олеге вещем, причем имя Добрыни могло легко заменяться именем Олега; а так как некоторые формы этого имени близко подходят к имени Ильи, то замениться в конце концов этим именем. Предположение о вытеснении имени Добрыни именем Илья через посредство имени Олег, благодаря смешению двух исторических лиц и их деятельности, находит себе подтверждение в следующем факте. В одном проложном житии св. Владимира в рассказе о походе Владимира на Корсунь сообщается, что Владимир, взяв Корсунь, «посла Олга воеводу с Жьдеберном в Царьград в царям просити за себе сестры их». Из этого сообщения видно, что Добрыню, воеводу Владимира, устные предания, записанные автором проложного жития, уже смешивали с Олегом, который превратился в воеводу Владимира.

Второе предположение, т.е. вытеснение имени Добрыни именем Олега в формах, близких к имени Илья, бросает свет и на прозвище Ильи — Муромец. В одном «Торжественнике» рассказывается о завоевании новгородским русским князем Бравленином, или Бравлином, южного берега Крыма от Корсуня и до Корчева. Взяв город Сурож (Судак) князь Бравленин-Бравлин ворвался в церковь св. Софии и стал грабить гроб св. Стефана Сурожского. Но здесь произошло чудо: князь упал и стал источать пену, крича, что великий человек ударил его по лицу. Это был св. Стефан, который сказал, что не выпустит его, пока не крестится. Князь крестился. Далее рассказываетс об исцелении корсуньской царицы Анны. В этом сказании прежде всего интересно упоминание о корсуньской царице Анне, тезке той царицы Анны, на которой полтора века спустя после похода князя Бравлина женился в Корсуне Владимир. Далее обращает на себя внимание имя, точнее, прозвище князя Бравленин, или Бравлин. Слово Бравлин, по-видимому, образовалось из Мравлин (как Бохмит из Магомет, бахрома из махрама); краткогласная форма Мравлин, Мравленин соответствует полногласным Моровлин, Моровленин. Слова Мравлин, Мравленин и Моровлин, Моровленин, в свою очередь, могли возникнуть параллельно словам Мурмонин, Нурманин, Урманин, соответствующих германскому Normannen, т.е. названию скандинавов. Итак, Бравленин, Бравлин, вероятнее всего, означает Мурманин, Урманин, Норманн. Так называемая «Иоакимовская» летопись называет Олега князем Урманским, т.е. Норманнским.

Прозвище Ильи «Муромец», как известно, представляет позднейшее осмысление следующих форм: Мурович (XVII в.), Моровлин и Муравленин (XVI в); последние формы, в свою очередь, суть искажение первоначальных форм: Мурманин, Урманин, что значило — Норманин, норманнский. Итак, Илья Муромец означает — Илья Норманн. На Добрыню-Илью, «храбора и нарядна мужа», перенесено было из древних песен об Олеге не только имя последнего, но и прозвище, обозначавшее племя из которого происходили удалые вожди-завоеватели, и получившие потом нарицательное значении. Такое толкование не противоречит исторической теории княжеско-дружинного эпического творчества и находится в полном согласии с историческими фактами древнерусской жизни.

Прп. Илья Муромец в пещерной келье в Киеве

Дискуссии о том, существовал ли Илья на самом деле, могли бы продолжаться еще очень долго, если бы не научные исследования, проведенные в 1989-1992 годах в Киево-Печерской лавре. Дело в том, что в Ближних пещерах лавры среди более чем сотен мощей древних святых покоятся и останки некого «Ильи из града Мурома». Именно эти останки, вместе с десятками других, были исследованы группой ученых.

«Исследования проводились три года, и они были комплексными. В них принимали участие ученые разных специальностей. Были сотрудники Киевского медицинского института с кафедр судебной медицины, анатомии, рентгенологии, биохимии, гигиены. Разумеется, участвовали и сотрудники Института геологии Академии наук, и именно в этом институте проводилось исследование по датированию останков», — рассказывает профессор Борис Михайличенко, активный участник научного исследования мощей лаврских святых, ныне заведующий кафедрой судебной медицины Национального медицинского университета имени А. А. Богомольца. Одной из главных научных сенсаций стали итоги исследования останков Ильи Муромца.

Предоставим слово Борису Валентиновичу: «Давайте вспомним былины. Там он описывается как человек богатырского телосложения. Проверяем. Длина тела, то есть рост, -177 см. Для того периода времени это был человек высокого роста, ведь основная масса населения была ниже. Например, рост других святых из лавры -160- 165 см. Далее — на костях у мумии очень хорошо развиты так называемые бугристости. А мы знаем, что чем лучше у человека при жизни развиты мышцы, тем больше у него будут эти бугристости. То есть у него была хорошо развита мышечная система. Кроме того, при рентгенологическом исследовании в черепе были обнаружены изменения в отделе мозга, называемом «турецкое седло». Эти изменения, характерные для акромегалии, акромегалоидного акцента. Люди в состоянии акромегалии имеют непропорционально большие части тела. Во все времена есть люди с такой симптоматикой, про них говорят — «косая сажень в плечах», по-украински их называют «кремезні». У них большие конечности, большая голова, то есть богатырский вид. Совпадает внешний вид с описанием из былин? Конечно!

Мощи святого Илии Муромского, хранимые в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры

Смотрим дальше. Согласно былинам, он 33 года лежал на печи, потом пришли какие-то калики перехожие, которые его исцелили, и он пошел защищать землю Русскую. Согласно же рентгенологическим исследованиям, у него было специфическое заболевание — спондилоартроз.

В описании рентгенологов указано: «уплощение тела пятого поясничного позвонка, наличие остеофитов на грудных и поясничных позвонках, а также дугообразные соединения отростков пятого и четвертого поясничных позвонков позволяют утверждать, что при жизни этот человек страдал спондилоартрозом». По симптоматике эта болезнь похожа на радикулит, и в таком состоянии люди имеют ограниченную подвижность. В течение какого-то промежутка времени человек не двигается или частично не двигается. 33 года, о которых говорится в былинах, — скорее всего, гипербола. Но то, что он какое-то время он не двигался, — это точно. А потом пришли эти деды, судя по всему — костоправы. И тогда он поднялся. В наше время такие заболевания лечат массажами, расслабляющими процедурами, но хороший костоправ может вправить позвонки и даже вылечить человека.

И еще один аргумент — это возраст захоронения, датирующийся XI или XII веком. С учетом всех этих параметров мы вполне можем считать, что эти мощи действительно принадлежат Илье Муромцу».

В древних книгах Илья называется по-разному: то Муромцем, то Муравленином, то Муровлином.

Кандидат географических наук Сергей Хведченя, написавший книгу об Илье Муромце, объясняет разницу в прозвищах святого богатыря тем, что Илья на самом деле родом не из Мурома, а из Черниговского княжества — из города Моровийска (который впервые упоминается в летописях в 1139 году).

Кстати, в Козелецком районе нынешней Черниговской области и сегодня существует село Моровск. Сергей Хведченя напоминает, что в некоторых былинах Илья слушает заутреню в церкви родного города, а вечерню — в стольном граде Киеве. Расстояние от нынешнего Моровска до Киева — примерно 90 километров, тогда как от Мурома — около 1 500 километров. По этой логике, Илья, скорее всего, родился на территории современной Черниговской области.
Однако такая гипотеза о родине Ильи разделяется далеко не всеми историками.

Хведченя по этому поводу замечает: честь быть родиной нашего Геракла оспаривается разными городами, как и в случае с самим греческим героем.

Многое в жизни Ильи Муромца до сих пор остается загадкой. К примеру, очень трудно определить точные годы жизни древнерусского героя. Согласно свидетельству Афанасия Кальнофойского, Муромец умер за 450 лет до того, как Афанасий в 1638 году издал свою книгу. Поэтому историки просто отняли от 1638 года 450 лет и получили 1188 год. Если эта дата правдива, то о каком тогда князе Владимире упоминают былины, ведь Владимир Креститель умер в 1015 году, а Владимир Мономах — в 1125 году?

Остаются открытыми и многие другие вопросы. Более точно можно говорить не о жизни богатыря, а о его смерти. Профессор Михайличенко считает, что Илья умер во время боя. «У него рана в области проекции сердца, проникающая в грудную полость. Скорее всего, он умер от этой раны. Кроме того, у него была переломана правая ключица. Сломаны также были второе и третье ребро, рентгенологи нашли костные мозоли. То есть эти переломы были получены еще при жизни, в каких-то боях, а потом зажили. Именно в таких случаях образовываются костные мозоли. Хорошо видно рану на ладони, судя по всему, тоже от какого-то холодного оружия — плоско-колющего предмета».

Скудость достоверных сведений никогда не была основанием скептицизма Церкви относительно того или иного святого.

«Бывает, что о святом подвижнике до нас доходят скупые сведения. Но вместе с ними мы наследуем из прошлого традицию почитания данного угодника Божия, отраженную в памятниках письменности. При этом мы осознаем, что современники рождения традиции располагали более подробными данными о подвижнике и не сомневались в обоснованности почитания», — объясняет Владислав Дятлов. Так и произошло с Ильей Муромцем — традиция появилась раньше научного объяснения. Но наука в итоге лишь доказала традицию.

Это мнение разделяет и архимандрит Нестор (Соменок): «В древности была традиция почитания святого Ильи Муромца. А житий не было у многих древних святых, в частности, и у митрополита Илариона, автора «Слова о законе и благодати»».

Кроме того, серьезным аргументом в пользу святости является и сам факт того, что мощи Ильи покоились в лаврских пещерах, где обычно не хоронили воинов, какими бы выдающимися ни были их заслуги перед Отечеством. «То, что он ушел в монастырь, говорит о том, что Илью уже не связывало его героическое прошлое. Его душа оказалась сильнее его богатырского тела», — говорит архимандрит Нестор.

Но самым главным итогом проведенных исследований историки считают развенчание мифа о том, что Церковь якобы использует авторитет народного героя. «Долго считалось, что эти мощи — результат сознательной или несознательной ошибки, а тут именно наука доказывает правдивость древней традиции», — вспоминает Владислав Дятлов первые впечатления ученых после работы в лаврских пещерах.