Блас Руис

Перед вами история, практически не описанная на русском языке и поверхностно изложенная на английском, а история, между тем, удивительная. Происходили эти события безо всяких тысяч кортесовских союзных индейцев: 100-200 человек, достигнувших всего не числом и голыми технологиями, а прежде всего мужеством, харизмой, хитростью и смекалкой. На положительных героев они походили мало – сравнение с Джеком Воробьём тут очень неслучайно. Движущей силой событий, о которых пойдёт речь, являлись не высокие устремления, а исключительно личное честолюбие с жаждой власти и богатства.

Но прежде, чем говорить о самом герое, нужно небольшое отступление, чтобы пояснить, о каких событиях идет речь. Конкиста, но не в Америке?

Колонизация Дальнего Востока вообще и Юго-Восточной Азии в частности – изначально больше дело португальцев и голландцев, нежели испанцев или кого-то ещё. Именно португальцы первыми связались с Японией и закрепились южнее; но, как известно, в 1580 году Португалия в результате династического кризиса и небольшой войны оказалась под властью Испании вместе со своими колониями.

Португальские конкистадоры на острое Шри-Ланка

Был и второй фактор появления испанцев в этом регионе. К концу шел лишь XVI век, а неизведанных и более-менее доступных земель становилось всё меньше. Ещё в 1573 году король Испании Филипп II издал «Ордонансы о новых открытиях». Данный документ по замыслу монарха должен был остановить Конкисту: земель, мол, и так достаточно. Даже само слово «Конкиста» фактически запрещалось.

Но маховик исторических процессов так просто не остановить: подданные Филиппа II не собирались прекращать движение. В Америке что-то сделать было уже и трудно, и бессмысленно. Трудно потому, что пределы экспансии Испании упёрлись в границы мест, где вести её было уже очень сложно; на юге нашла коса на камень с арауканами, а окончательное покорение Северной Америки вообще будет делом начала XIX века. Бессмысленно же потому, что все территории уже поделили.

В каждой колонии давно сидели свои «царьки», лебезить перед которыми ради устроения хорошей жизни за океаном хотелось далеко не всем. Даже то, что ещё не было захвачено, уже имело законных хозяев. Прошло всего-то полвека с высадки Кортеса, а личное обогащение в Новом Свете стало практически невозможным. Австралию откроют только в 1606 году, и ещё долгое время она будет малодоступна. Исследование Африки «вглубь» пока не оправдывает себя экономически.

Поэтому люди, родившиеся на какие-то 50 лет позже положенного, обратили взор на другие земли. Например, Хуан Австрийский пытался стать королём Туниса; но Северная Африка – это борьба фактически с османами, а значит, большая война. Некоторые испанские авантюристы сотрудничали с итальянцами и госпитальерами; кто-то выбирал военную карьеру на европейском театре боевых действий – воевала Испания в эти годы постоянно; кому-то достаточно было весёлого жизненного пути де Контресаса или славного служения королю по примеру Ромеро. Но всё ещё оставались безумцы, жаждущие лавров Кортеса, Писарро, Альварадо. Прийти в неизведанный белым человеком край и покорить его, дабы лично пожинать самые сладкие плоды своих завоеваний.

Блас Руис де Эрнан Гонсалес был именно из таких людей, ведомых честолюбием и алчностью на совершенно невообразимые авантюры, или, по крайней мере, такой образ он себе старательно создавал.

Португальские корабли

Наше повествование начинается с конца 1592 года: век минул с момента, как Колумб открыл Америку и де-факто колониальную эпоху. В порт Манилы, столицы Филиппин и главного оплота Испании в регионе, прибывает корабль. С него сходит на берег Блас Руис, никому не известный юноша. Ему не то 21 год, не то 23 – данные на эту тему разнятся.

Откуда он взялся, известно исключительно с его же слов, пересказанных знакомыми. Руис утверждал, что он бедный идальго родом из-под Сьюдад Реаля, что в Кастилья-Ла-Манча (земляк Дону Кихоту). По словам Руиса, изначально он прибыл из Испании в Америку. Одни утверждают, что в Перу, другие – что в Новую Испанию. Трудно сказать, путался ли в объяснениях сам Блас Руис или это уже ошибки пересказов. В любом случае, внятных следов в документах он не оставил ни в той, ни в другой американской колонии. Как именно он оказался на Филиппинах, тоже неизвестно.

Хронисты утверждали, что в Америке у Руиса была жена: то ли молодая женщина, вусмерть его «запилившая», то ли наоборот – богатая матрона, этакая мадам Грицацуева, деньги которой он использовал для организации своей авантюры. Одни пишут, что прибыл Руис в Манилу без гроша в кармане, другие полагают, что деньги у него водились. Из всех этих неясностей, а также последующих головокружительных событий и начала рождаться еще одна версия.

Блас Руис, по слухам, был замечен в странных контактах с «имперской госбезопасностью». Его неясное происхождение и отсутствие внятных следов его пребывания в Америке в совокупности с недюжинными способностями командира и невероятными конкистадорскими качествами (безо всякого военного опыта) наводили на мысль, что Блас Руис был на самом деле не тем, за кого себя выдавал, и состоял «на секретной службе Его Величества». Забегая вперед, укажем, что несколько загадочный финал жизни Руиса тоже подходит для этой теории.

Испанцы в Америке

Пока что никому не известный Блас Руис прибился к отряду португальца Грегориу Варгаша, который отправлялся в Тямпу (современный Вьетнам) с богатым грузом. Самого Руиса, конечно, не интересовала торговля – в его планах было завладеть властью, пусть пока ничего, кроме твёрдой руки и головы на плечах, для решения этой задачи не имелось. Но планы его были нарушены.

Дело в том, что местному монарху за некоторое время до того нагадали смерть от рук некого бородатого белого человека со шрамом на лице, поэтому появлению Руиса и Варгаша, которые, как всякие уважающие себя иберийцы, носили бороды, никто не обрадовался. От расправы спасло только отсутствие шрамов на лицах. В итоге у конкистадоров отобрали всё: корабль, груз, личные ценности, оружие и инструменты, и выпроводили к границе Камбоджи. По другой версии, существующей в источниках, никто Руиса не отпускал: он просто сбежал, что также вполне вероятно.

Ситуация была отчаянная, тут бы и сгинуть – но только не с талантами Бласа Руиса. Он принял командование над оставшимися европейцами, всего семью (испанцы и португальцы), и потребовал от первых встречных камбоджийских военных аудиенции у короля, заявив, что обладает ценными сведениями.

Возвратимся к теме «шпионской» деятельности Руиса: он не просто наговорил небылиц людям, которым сдался, и королю; каким-то неведомым образом этот человек, никого не знающий в Азии, прибывший сюда месяца три назад, действительно знал о планах Сиама (ныне Таиланд) атаковать Камбоджу.

Монарх Сатха в Ловеке, столице страны, отнёсся к донесению серьёзно: видимо, говорил авантюрист очень убедительно. Когда же информация подтвердилась, правитель возлюбил Бласа Руиса как родного (Сатха называл Руиса «сыном»). Ему же было поручено играть важную роль в подготовке к обороне Камбоджи от Сиама. Этому Блас Руис уже не очень порадовался, так как понимал: Камбодже не выиграть в этой войне.

Сиамская армия в художественном фильме «Король Наресуан»

Сиам не просто так не был колонизирован. Тайцы всегда были крайне воинственным народом с отлично организованной армией, и королевство у них было могучим, успешно претендующим на роль региональной державы. Камбоджа же, населённая кхмерами, не была ни могущественной, ни воинственной; но Руис отослал Варгаша и ещё одного своего человека, Велозу, на Филиппины за подкреплением, а сам начал готовить оборону.

Так прошло полгода. Руис объяснял камбоджийцам преимущества огнестрельного оружия (сыгравшего значительную роль через несколько лет), ждал возвращения Велозу, а также наёмных войск в союзники. Но набранные невесть где местные наёмники, как оказалось, на полпути к столице решили остановиться и дождаться определения победившей стороны. Положение стало отчаянным, надежда оставалась только на Манилу. Как выяснилось, надежда была тщетной.

Руис встретился с Велозу уже в плену у сиамцев, куда попал после сокрушительного поражения в битве. Товарищ поведал, что никаких войск ему в колонии не дали, а по пути обратно он был схвачен сиамцами, которых он убедил отпустить его для ведения неких переговоров с Испанией от имени Сиама. Руиса же, вместе с ещё двумя соотечественниками (Франсишку Мачаду и Пантелеймоном Карнеро) заковали в цепи, посадили на корабль и отправили в Сиам работать на плантациях.

На борту джонки Руису удалось поднять мятеж среди пленных кхмеров и китайских рабов (как он общался с китайцами – это вопрос о причастности его к «секретной службе»). После победы над сиамским конвоем Бласу пришлось сражаться еще и с освобожденными китайцами. В результате стычки Руис, Мачаду и Карнеро втроём перебили значительную часть бывших рабов, а оставшиеся в живых безоговорочно признали Руиса командиром. Джонка, груженая сиамскими трофеями, сменила курс и отправилась в Манилу.

Аркебузир

С первого захода Руис не добился успеха, но теперь у него имелись деньги и репутация; новая экспедиция в Камбоджу была не за горами.

Падение Сатхи, бежавшего из своей столицы куда-то на север, вовсе не расстроило планов Руиса. Напротив, теперь он убеждал колониальные власти Манилы в том, что легко присоединит Камбоджу к владениям Испании. Вместе с Велозу (на которого Руис зла не держал) они даже составили проект договора. По этому договору, в обмен на защиту от Сиама, Камбоджа должна была стать вассалом Испании, король обязался принять христианство, и назначался генерал-губернатор. Таковым должен был стать не Руис, а Хуан Суарес Гальинато – знатный человек с военным опытом и высоким военным чином. Стоит ли говорить, что в планы Бласа Руиса такой поворот не входил? Но об этом позже.

Подготовка к экспедиции шла полным ходом; денег хватало, но людей не хватало катастрофически.

При Хуане Суаресе Гальинато было около 120-130 человек – хорошо подготовленные испанские солдаты, ничем не хуже европейских терций. Также вызвались идти за Руисом некоторые из освобождённых им кхмеров и китайцев, но и с ними численность «войска» не доходила до 200 человек. Пополнение нашлось неожиданно.

На Филиппинах оказались некие японцы, которые изъявили желание воевать на стороне испанцев. Судя по всему, это были ронины вперемешку с простыми пиратами, числом 20-30 человек (история не сохранила их имен). Скорее всего, они причисляли себя к христианам. Даже такой небольшой отряд являлся силой, тем более что испанцы имели отличное оружие и доспехи, много аркебуз. Японцы тоже снаряжены были прилично. Всё это мы хорошо знаем по книге Диего Адуарте, повествующей о доминиканцах в Юго-Восточной Азии. Адуарте был монахом, но скоро ему предстоит стать ещё и воином.

Весна 1596 года. Экспедиция, призванная заключить договор и оказать военную поддержку, уже собрана. Велозу передал сеньору Хуану Суаресу Гальинато информацию о том, что форпост в Сингапуре подвергся набегу и нуждается в срочной помощи. Рассказ изобилует реалистичными подробностями: в испанском его изложении есть фраза о том, что «гарнизон дошёл до того, что ест ящериц».

Трудно сказать, была ли это полуправда или абсолютная ложь. Так или иначе, Гальинато немедленно бросил всё и отправился в Сингапур. Блас Руис объявил, что командование переходит к нему, и, не дожидаясь возвращения формального командира, экспедиция двинулась в путь на трёх кораблях. Флагманский фрегат под командованием Варгаша, уже нам знакомого, до места не дошёл – из-за непогоды он вернулся обратно, а джонки Велозу и Руиса добрались благополучно. В активе у них имелось всего чуть более сотни человек: испанцы и отряд японцев.

На месте Бласа Руиса опять ждал неприятный, но прогнозируемый сюрприз. Старый король, который называл Руиса сыном, не вернулся ни в Ловек, ни в Пномпень. Он находился где-то на севере, предположительно в Лаосе, а место его занял узурпатор, имеющий в разных источниках разные имена – Тьхунг Прей, Парабантул, Рама Прей.

Ангкор-ват – самое знаменитое сооружение на территории Камбоджи

Прей был совершенно не рад испанцам. Он отказался с ними о чём-либо говорить и велел не покидать пределов порта с примыкающим к нему иностранным кварталом, занимаясь только торговыми делами. Руис и Велозу оказались в тупике, вдобавок им надо было торопиться, пока из Сингапура не вернулся их формальный командир.

Ко всему прочему, начались проблемы с китайцами, оказавшимися в том же порту. Виновных история не указывает, но после стычки, расстреляв китайцев на подходе и обратив врага в бегство, испанцы захватили китайские корабли и даже частично разграбили и сожгли китайский квартал (и это отрядом всего в 60 человек).

Прей потребовал объяснений. Местный миссионер Хименес также призывал испанцев пойти к нему на поклон. Новый королевский дворец находился не в Пномпене, а в Срей Сантор, куда добираться нужно было морем. Руис понимал, что ничего хорошего от визита к Прею ждать не придется. Он погрузил 60 человек на две большие лодки и маленькое посыльное судно (остальные оставались в порту). Отправился с ним и Адуарте.

В порту их ждали неприятности. Прей, сам же вызвавший испанцев, отказал им в приёме. У дворца у них отобрали большие лодки, оставив только малую – посыльную. Руису и Велозу передали условия короля: возместить китайцам все убытки и немедленно покинуть страну. Той же ночью испанцы собрали военный совет, описанный Диего Адуарте: «Все согласились, что кхмеры смелы только со слабыми. Уступить им сейчас означает показать им нашу слабость, а это верная смерть».



Испанцы разработали совершенно безумный в своей дерзости план, основанный на том факте, что армия малайского наёмного командира Лаксаманы, лояльного Прею, ушла на север – решать проблемы с Тямпой. Королевская резиденция и окружающий её город охранялись не так хорошо, как могла бы, поэтому испанцы решили атаковать королевский дворец, захватить в заложники короля с семьёй и вместе с ними отступить на свои корабли в Пномпень.

План был практически неосуществим: в отряде было не более 60 человек (а по некоторым источникам – лишь 40), от порта до дворца было несколько километров, и в ночи, на посыльной лодочке, полсотни человек могли доплыть к нему лишь в несколько приёмов. Около 6-10 человек должны были остаться на лодке и, захватив какое-нибудь судно, подойти к дворцу и забрать товарищей.

Адуарте вспоминал: «Я хотел остаться на баркасе с охраной. Но всё же решил, что в бою буду полезнее, и потому пошел со всеми, одетый и вооруженный, как они».

Воплотить такой план в жизнь без неожиданностей было невозможно. Блас Руис и его люди не представляли себе плана дворца и города вокруг: они никогда там не бывали. Как сообщает Адуарте, дворец оказался весьма велик и имел массу входов; окружить его было невозможно, куда идти – неясно.

Итог закономерен: поднялся шум, сбежалась охрана, сигналы об атаке разбудили весь город. Король с семьёй бросились бежать. Полсотни испанцев оказались окружены всей стражей и толпой местных жителей.

По одним свидетельствам, короля Прея застрелили во дворце, когда он убегал вместе с женщинами и детьми. По другой версии, незадачливый монарх оказался не робкого десятка (об этом пишут многие): он выехал во двор своей резиденции на боевом слоне и начал руководить войсками.

Слонов внутри периметра было уже несколько. Адуарте описывает первую встречу с этим животным ещё до появления на сцене короля, но первый слон, к счастью испанцев, испугался огня: чтобы видеть происходящее, Руис и его люди, как выражается монах-хронист, «зажигали костры», так как была глубокая ночь. На самом же деле испанцы подожгли дворец, вследствие чего будет взорван пороховой погреб (важность огнестрельного оружия была доказана кхмерам ранее, и они постепенно начали его закупать) и сгорит почти весь дворец и немалая часть Срей Сантора.

Тема слонов в камбоджийской архитектуре

Со слона король командовал (если верить этой версии) недолго: едва выехав наперерез испанцам, он получил пулю из аркебузы и отправился в страну вечной охоты. Но вот его подданные были полны решимости расправиться с нападавшими: речь шла о тысячах человек против пятидесяти, и спасала только темнота, в которой кхмеры действовали крайне нерешительно и дезорганизованно. Дадим слово Адуарте: «Поутру они могли бы нас похоронить, бросив каждый по горсти земли. Я молился, чтобы солнце не взошло, но Господь не сотворил чуда для нас, недостойных».

Отряд королевской гвардии тем временем атаковал испанцев, причём сделал это очень умно: кхмеры наступали, петляя, чтобы не повторить судьбы короля. Увы, это им не помогло: избежав обстрела, все они погибли в рукопашной схватке с вооружённым алебардой Бласом Руисом и дюжиной его японских наёмников. В это время испанцы под командованием Велозу уже строились для прорыва к лодке. Прорыв не удался: кхмеры разрушили мост через реку, по которому атакующие прошли ранее. Это вынудило испанцев идти в обход, причём очень далеко, около 40 километров через ночь незнакомую местность и тысячи врагов.

Руис разделил отряд на три части. В авангарде (им он командовал сам) и арьергарде (командиром стал Велозу) шли стрелки под прикрытием тяжело одоспешенных родельерос и бойцов с древковым оружием. В центр согнали не имевших доспехов, в том числе самураев и раненых.

Кавалькада двинулась в путь, постоянно отбивая атаки. К счастью, аркебуз было больше требуемого, а потому они не перегрелись от постоянного огня. На высочайшую выучку солдат указывает тот факт, что арьергард отступал спиной вперёд, ведя бой и при этом не ломая строй.



По счастью, у атакующих не оказалось нормального дальнобойного оружия: они стреляли из луков, бессильных против ренессансного доспеха, хотя раненых в незащищенные руки и ноги было много. Под покровом темноты вступать в рукопашную местные опасались. Несколько раз они водили в атаку боевых слонов: но каждый раз те пугались стрельбы, разворачивались и топтали своих же.

Испанцы, по понятным причинам, шли очень медленно. Кхмеры же не пятились, не имели брони и раненых и знали местность. К тому же у них были слоны, на которых целый отряд форсировал реку, оказавшись на том берегу, куда стремились испанцы. «Мы не бросали раненных и убитых не только из милосердия. Оставь мы их, кхмеры сразу отрезали бы им головы, а это придало бы им решимости покончить с нами», – пишет Адуарте.

Шли вдоль реки примерно 14-16 часов, без остановки; дошли до Меконга, переправляться через который было не на чем, к тому же на противоположной стороне поджидал враг. Начавшийся дождь мочил фитильные замки аркебуз, и только медлительность слабо организованного противника помогла отряду избежать атаки. Дождь кончился, и пока кхмеры решали, нападать ли теперь на испанцев, стемнело. Камбоджийцы не могли воевать ночью, чего нельзя было сказать о прекрасно обученных людях Руиса; значит, действовать нужно было быстро.

В реке, несмотря на ночное время, удалось найти брод. Чтобы не выдать факта форсирования преграды, испанцы применили ту же хитрость, которая в одном из ярких эпизодов Тридцатилетней войны будет использована против них французами: закрепили на деревьях тлеющие фитили. Используя по очереди разные из них, аркебузиры обстреляли противника за спинами отступающих, создав иллюзию массовости. В то же время прямо из брода испанцы открыли огонь по кхмерам на другой стороне, причём они умудрились сделать это дважды, перезарядив оружие по грудь в воде.

В итоге отряду Бласа Руиса удалось переправиться через реку. Выйдя к устью Меконга, испанцы нашли лодки и отправили людей подать сигнал своим, сами же заняли оборону на берегу, организовав баррикады из поваленных деревьев. Подсчитали потери: ранены почти все, убитых – три (!) человека.



Несмотря на успех ночной операции, испанцы почти не имели надежды выжить. Отправленные на лодке люди вряд ли могли остаться в живых и тем более привести с собой спасительное судно, но тут им опять повезло. К месту событий как раз подошёл фрегат Хуана Суареса Гальинато, почти одновременно с началом событий добравшегося из Сингапура и тут же бросившегося по следам Руиса. Бортовой залп мощного корабля не оставил кхмерам никаких шансов на успешную атаку. Блас Руис и Диегу Велозу успешно провели погрузку своих людей на корабль.

Гальинато не оценил всего случившегося. Он твердил о возможном приходе малайского полководца Лаксаманы, о том, что теперь не с кем вести переговоры, и порицал за самоуправство. Решение его, как формального командира экспедиции, было простым: идти обратно в Манилу. Руис и Велозу наотрез отказались. Они заявили, что составленный договор предназначался не для того короля, которого они убили, так что надо отправляться в Лаос, где скрывался истинный король Камбоджи, столь дружный с Руисом, и возводить его на так удачно освободившийся трон. Вместе с ними были готовы идти ещё около 30 человек.

В 1596 году в Лаосе не бывал ещё ни один европеец. Эта страна не имела (и не имеет) выхода к морю и для белого человека была недостижима. Блас Руис не опасался трудностей, ожидающих первопроходцев, хотя добираться до Лаоса требовалось через враждебную ему Тямпу. Хуан Суарес Гальинато был вынужден согласиться: высадив на вьетнамском побережье отряд Руиса и Велозу, он, потеряв всяких интерес к правлению Камбоджей, ушёл на Филиппины.

Во враждебной стране испанцы нашли проводников и двинулись с ними через горы, в земли, где прежде не ступала нога белого человека и где располагалась столица Лаоса – город Вьентьян, в котором скрывался лояльный им король Камбоджи. Там могло ждать всё, что угодно.

Древности Вьентьяна сегодня

После перевала через горы глазам европейцев открылась великолепная картина: плодородная равнина, на которой раскинулся прекрасный город – столица Лаоса. Никто из белых прежде не видел этих стен. Стоило только Бласу Руису назвать своё имя, как король повелел встретить испанцев как героев. Закатили великолепный пир во дворце; скудные источники описывают совершенно поразившую конкистадоров пышность лаосского королевского двора.

Несмотря на радушный прием, истинного короля Камбоджи отряд в живых не застал. Это не смутило Руиса, так как Сатха оставил наследника (имя его тоже приводится по-разному: Пхеан Тон либо Праункар), который был совсем мальчишкой, что, впрочем, было только на руку испанцам.

Выяснились и другие подробности. Оказывается, Лаксамана, которого так боялся Хуан Суарес Гальинато, давно уже предал короля, убитого людьми Бласа Руиса, и задумал короновать молодого неопытного наследника, чтобы сделать его своей пешкой. Эти планы вполне совпадали с планами испанцев.

Руис возглавил отряд, с которым Праункар выдвинулся домой. По пути отряд встретился с малайским войском Лаксаманы, который был очень сильно удивлен при виде Руиса. Между Лаксаманой и испанцами не могло быть дружбы по очевидной причине: малайцы – мусульмане, но ради достижения общей цели им пришлось друг друга терпеть.

Нужно упомянуть, что основных источников ко всему, что описано выше и ниже, существует два. Первый – это испанские миссионеры, такие как Адуарте, Хименес, Мальдонадо и Побре, достаточно много написавшие о Бласе Руисе. Второй – это камбоджийские устные предания, систематизированные востоковедами; конкретных письменных источников нет.

Итак, 1597 год. Возвести юного короля на престол удалось бескровно, и настал момент пользоваться плодами многочисленных авантюр, опасностей и трудностей.

Побре описывает дальнейшие события: «Два десятка испанцев и столько же японцев были хозяевами Камбоджи». Праункар же, изначально не радовавшийся испанцам, сейчас не принимал никакого решения без Бласа Руиса, Велозу и Лаксаманы. Более того, он отдал европейцам целые провинции, позволив собирать с них налоги, сделав кем-то вроде герцогов.

Итак, два года Блас Руис был формально владетельным князем, а фактически – правителем Камбоджи, имея наибольшее влияние на короля. Лаксамане же он доверял меньше: малаец уже предавал. Испанцы купались в золоте и во всевозможных излишествах. Оставалось только решить вопрос с метрополией: Гальинато уже не сможет быть генерал-губернатором, эта должность принадлежит только Руису. Но это новое положение необходимо оформить документально. К счастью, речь шла не о вице-королевстве, и вопрос был в ведении филиппинского губернатора.

Кхмерские воины на барельефе в Камбодже

Как оказалось, в Маниле тем временем появился новый губернатор, Франсиско Тельо де Гусман. Он оказался куда сговорчивее прежнего, из-за пассивности которого Блас Руис попал в плен к сиамцам. Новый губернатор, получив бумаги от конкистадора, согласился дать ход старому договору и прислать испанцам внушительную военную помощь.

Первая экспедиция прошла не особо удачно: один из кораблей утонул, другие сбились с пути и оказались в Китае. Пока они пытались вернуться, губернатор де Гусман послал ещё два корабля. На одном шел Луис Ортисдель Кастильо, бывший подчинённый Гальинато, на втором командовал Луис де Вильяфанья.

Корабли шли к Руису не просто так: Блас тайно докладывал, что Лаксамана представляет собой опасность для подписания договора о вассальной присяге Камбоджи. Обретя несколько мощных кораблей с пушками и несколько сотен отличных испанских солдат, Руис почувствовал бы себя уверенно. Новая должность, подкрепленная договором, новые возможности, новые торговые пути.

Его ожиданиям вновь не суждено было сбыться: Лаксамана уже готовил восстание в день подписания договора, и успешно сорвал церемонию. Точной датировки события нет, указывается «середина 1599 года».

Конкретных сведений о бое в столице Камбоджи очень мало. Испанцы пишут о том, что до Манилы добралось лишь двое из тех, кто был в этот день на церемонии подписания: Хуан де Мендоса и некий миссионер Габриэль, их подобрал корабль Вильяфаньи. Судьба Руиса и Велозу осталась навсегда невыясненной.

Согласно основной теории, они были убиты во время восстания, согласно конспирологической – Бласа Руиса видели в Маниле, из которой он позже исчез. Если Руис и правда был не тем, за кого себя выдавал, он мог бы под другим именем заниматься чем и где угодно после провала плана. Из плена он уходил до этого дважды, а на Филиппинах его похоронили ещё после истории с сиамцами.

В любом случае, в Камбодже поставили памятник Бласу Руису как значительному человеку в истории страны, погибшему на её же земле. Уроженец деревни в окрестностях Толедо достиг всего: несколько раз лихо обвёл судьбу вокруг пальца, совершил невероятный полководческий подвиг, практически управлял государством.

Бласу Руису на момент восстания Лаксаманы не исполнилось и 30 лет.