Портрет антигероя — как Джеймс Гандольфини вдохнул жизнь в Тони Сопрано и навсегда изменил телевидение

Десять лет назад, 19 июня 2013 года, в Риме от сердечного приступа скончался Джеймс Гандольфини. За продолжительную карьеру в Голливуде 51-летний актер успел сняться у Тони Скотта, Сидни Люмета, братьев Коэн и Кэтрин Бигелоу, но почти во всех некрологах его называли телезвездой. К тому моменту «Сопрано» уже шесть лет как закончился, но для фанатов сериала и остальных современников Гандольфини ассоциировался исключительно с Тони — медведеподобным мафиози, который разрывается между двумя семьями: реальной и криминальной. Прохожие останавливали актера, чтобы всучить ему сигару, а опытные «доброжелатели» звонили по ночам домой и давали советы, как должен вести себя босс мафии.



Купить книгу

Многие актеры боятся стать заложниками одной роли — стараются не ворошить прошлое, выходят из амплуа и всеми силами пытаются переизобрести себя. Так, например, Дэниел Рэдклифф бежит от образа «мальчика, который выжил». Джеймс Гандольфини не входил в это число. Он всегда ценил возможность сыграть Тони и после завершения сериала не упускал случая обсудить наследие «Сопрано». Да и как иначе: роль Тони не только сделала его звездой, но и навсегда вписала в американскую поп-культуру и историю телевидения.

Только вот Тони обязан Гандольфини ничуть не меньше.



«Сопрано» принято считать революционным сериалом. Благодаря отсутствию цензуры хит HBO выглядел кинематографично и чересчур реалистично. Но все же главным влиянием на телевидение стало появление нового протагониста — антигероя. Не то чтобы американская аудитория не была знакома с неприятными и отторгающими персонажами. Одним из самых популярных ситкомов 1990-х был «Сайнфелд», циничные герои которого предавали друг друга и никогда не учились на собственных ошибках. А за полтора года до «Сопрано» на том же HBO вышла «Тюрьма OZ» — коллективный портрет безжалостных преступников, выживающих в экспериментальной тюрьме. Но оба сериала изначально создавали дистанцию — зритель не должен был сопереживать героям. Напротив, они должны были смешить или отторгать.

«Сопрано» с первых же минут вынуждает зрителя сопереживать Тони Сопрано, который входит в кабинет психотерапевта доктора Мелфи. Да, он мафиози, но в то же время и человек, страдающий из-за панических атак. В первых эпизодах Тони вызывает противоречивые чувства, но это пока комплексный протагонист. Антигероем он станет чуть позже — в пятом эпизоде.



«Колледж» посвящен совместной поездке Тони и его дочери Мэддоу. Девушка выбирает университет и посещает учебные заведения во время дня открытых дверей. В это время Тони случайно натыкается на бывшего мафиози, который стал информатором ФБР и теперь живет по программе защиты свидетелей. Тони выслеживает стукача и хладнокровно его душит. По-настоящему шокирует не само убийство, а то, что Сопрано ни секунды не колеблется в своем решении. Он мог поручить дело племяннику Кристоферу и провести больше времени с Мэддоу, а еще мог пощадить стукача, который сам стал отцом дочери. Но Тони решает выполнить дело самостоятельно — не ради личной выгоды, а просто потому, что «крыса должна умереть». Это кодекс, который нельзя нарушать. Сцена удушения длится долгих 80 секунд: Тони пыхтит и брюзжит слюной, пока провода, которые он использует как удавку, до крови продавливают его кисти и шею стукача. Именно в этот момент на американском телевидении родился первый антигерой — протагонист, которого понимаешь в один момент и искренне ненавидишь в следующий.



Если верить создателю «Сопрано» Дэвиду Чейзу, руководство HBO вмешивалось в творческий процесс всего лишь дважды. Первый раз — из-за названия: им казалось, зритель подумает, что сериал посвящен опере. Второй — как раз во время работы над эпизодом «Колледж». Опасения были логичные: вдруг аудитория отвернется от Тони после увиденного? Не отвернулась. И на протяжении шести сезонов продолжала смотреть за тем, как антигерой пробивает очередное дно и сильнее размывает границу между моралью и личной выгодой. Тони эмоционально терроризировал окружающих, избивал невинных людей, изменял жене, подставлял, убивал членов семьи и даже заставлял их запачкать руки. И тем не менее «Сопрано» приковывали к экранам все больше и больше зрителей.

Почему аудиторию так интересовали Тони Сопрано и последующие антигерои? Возможно, все дело в надежде — слепой вере в то, что они когда-нибудь изменятся. На протяжении шести сезонов Тони посещает сессии психотерапевта, исследует сложное детство и прорабатывает эмоциональные травмы. Только полученные знания использует не для того, чтобы стать лучше как человек, а чтобы повысить навыки лидера и босса мафии, научиться манипулировать людьми. В какой-то момент доктор Мелфи признает очевидное: Тони не меняется и уже не изменится, он останется эгоцентричным и безжалостным преступником. Смог ли зритель признать это?



Кажется, все намного проще: аудитория устала от справедливых альтруистов, которые пытаются сделать мир лучше. Преступники всегда были абсолютным злом на телевидении — медиуме, который предназначен для семейного просмотра. «Сопрано» нарушил табу. Сериал позволил наблюдать за неоднозначным героем, который не думает о других и действует примитивными инстинктами: спит с кем попало, упивается властью и попросту наслаждается жизнью, ни в чем себе не отказывая. Зрителю хотелось сбежать от серой реальности в мир, который живет по законам одного человека. Оттого и неудивительно, что Тони Сопрано неожиданно стал секс-символом для женской аудитории и примером для подражания — для мужской.



«Достать коротышку» (1995)

Нужно понимать, что придуманный Дэвидом Чейзом и сценаристами Тони мог попросту не снискать такой славы, достанься роль другому актеру. С первого дня съемок Гандольфини активно импровизировал и подстраивал персонажа под себя, став полноценным соавтором. В одной из сцен пилота Тони должен был дать пощечину жалующемуся Кристоферу, но вместо этого актер на эмоциях схватил коллегу за горло. Съемочная группа испугалась, но Чейз понял: это то, что нужно. А заодно убедился, что не ошибся с выбором. Он нашел актера, который сможет не только воплотить в жизнь беспощадного персонажа, но и очеловечить его — сделать злодея живым. Тони в исполнении Гандольфини умеет не только быть агрессивным, но и тяжело вздыхать и печально смотреть на горизонт.

Читая воспоминания друзей, коллег и фанатов о Джеймсе Гандольфини, трудно понять, как такой мягкий, скромный и заботливый человек сыграл Тони Сопрано. Практически любое воспоминание об актере после смерти сопровождалось трогательной историей о том, что он часто делал подарки, интересовался их жизнью и искренне пытался оказать помощь. Например, постоянно звонил агенту своего экранного сына Роберта Айлера, чтобы молодой актер не спускал гонорары на развлечения. При этом просил агента держать звонки в тайне: Гандольфини не хотелось создавать видимость обеспокоенного коллеги. Он действительно был таким.



«Присяжная» (1996)

Джеймс Гандольфини и раньше играл преступников — собственно, роль киллера в «Настоящем романе» стала для него прорывной. Но трансформация в Тони Сопрано далась актеру особенно тяжело. Чтобы поддерживать высокий уровень раздражения, Гандольфини не спал всю ночь и бил себя по лицу, пил по несколько кружек кофе и ходил с камешками в ботинках. «Это глупо, но работает. Когда ты чувствуешь себя уставшим, тебя все бесит», — объяснял свой подход актер. Внезапная популярность и выматывающие съемки обострили алкогольную и наркотическую зависимости Гандольфини и разрушили его первый брак. Во время ссор с супругой он начинал бить себя по лицу из-за разочарования — прямо как при подготовке к роли или когда забывал реплики во время съемок. Как это часто бывает, грань между образом и актером вновь была размыта. Впрочем, даже в темные моменты своей жизни Гандольфини оставался человеком: если срывал съемки, то на следующий день оплачивал группе массаж или заказывал на всех суши.



Не нам судить, оправдались ли жертвы Джеймса Гандольфини, но одно можно сказать наверняка: его Тони Сопрано моментально изменил телевидение. У аудитории появился спрос на новый архетип — антигероя. Неоднозначного, но харизматичного мужчину, который скрывает секреты прошлого, ведет двойную жизнь и не разделяет общественные моральные ценности. HBO и другие кабельные каналы начали один за другим представлять свои вариации антигероя — нарциссов, социопатов, маньяков и других глубоко несчастных мужчин. Вик из «Щита», Омар и МакНалти из «Прослушки», Эл из «Дэдвуда», Декстер из «Декстера», Уолтер из «Во все тяжкие» и Дон из «Безумцев». Даже эфирные каналы, которые были обременены цензурой, нашли способ адаптировать популярный у аудитории троп. Так родилась подходящая для семейного просмотра версия антигероя — эдакий умный, но хамоватый мизантроп, который каждую неделю щелкает сложные дела как орешки. Монк из «Дефективного детектива», Хаус из «Хауса», Лайтман из «Обмани меня» — список можно продолжать еще очень долго.



Золотой век телевидения начался с «Сопрано». Дэвид Чейз признается, что сериал бы не приобрел всемирной славы и влияния без своей главной звезды, а Брайан Крэнстон открыто говорит, что не сыграл бы Уолтера Уайта, если бы Гандольфини не протоптал дорожку. И поэтому есть какая-то справедливая, но злая ирония в том, что год, когда умер Гандольфини, называли годом смерти антигероя. Дело в том, что тогда зрители потеряли «Декстера» и «Во все тяжкие». Конечно, на самом деле антигерой не умер, но с тех времен заметно преобразился: вышел из серой моральной зоны и потерял свое дьявольское очарование. Создатели добавили критическую дистанцию и стали критиковать своих антигероев, чтобы зритель перестал их романтизировать и принимать за пример для подражания.



Тони Сопрано на протяжении всего сериала задавался вопросом: что случилось с Гэри Купером, сильной и молчаливой личностью? Нет сомнений, что в будущем в том же ключе будут говорить про Джеймса Гандольфини. Телевидение вновь стало полярным: неисправимые оптимисты соседствуют с откровенно отторгающими психопатами. Куда пропал обаятельный антигерой, которого любишь, ненавидишь или попросту любишь ненавидеть? А самое главное — куда пропал актер, который сможет воплотить его в жизнь?

Автор текста: Алихан Исрапилов