Песни и искренность — за что в СССР полюбили индийское кино⁠⁠

Что же привлекало советских людей в фильмах этой далекой и диковинной страны? И почему массовое увлечение индийским кино прекратилось с распадом Советского Союза?


Первый фильм в Индии был снят всего через три года после люмьеровского «Прибытия поезда» – в 1899 году. Но до советского проката индийское кино дошло только после обретения этой страной независимости в 1947-м. К тому времени Болливуд и другие индийские кинофабрики уже выпускали несколько сотен лент в год.




Увлечение индийским кино в СССР началось с «Бродяги» (1951) Раджа Капура – в этом фильме он выступил как режиссер и исполнитель главной роли. На то, чтобы добраться до советских экранов, у индийских картин уходило несколько лет, и этот фильм не стал исключением, выйдя в прокат в 1954-м.

До «Бродяги» в нашей стране шли две индийские социальные драмы из жизни бедных крестьян – «Дети земли» и «Обездоленные». «Бродяга» отличался от них тональностью – это тоже была драма, рассказ о молодом человеке из низов индийского общества, но главный герой фильма, несмотря на все свои несчастья, лучился заразительным жизнелюбием. Сочетание горечи и сладости, печали и витальности, присутствовавшее и в «Бродяге», и в не менее популярном фильме Капура «Господин 420» (1955), стало характерной чертой того индийского кино, которое полюбили в СССР.




Неунывающий бедняк, герой Раджа Капура, пел песни – вслед за ними их пел весь Союз, подбирая к ним русские слова. Музыка стала неотъемлемой частью всех последующих популярных индийских фильмов. Важную роль сыграла и харизма самого Капура.

Впоследствии у советского зрителя появились и другие любимцы, например, Дхармендра («Зита и Гита», «Месть и закон») или Митхун Чакраборти («Танцор диско»).





Советские граждане видели в Индии младшего брата, который еще не дорос до социалистической революции, и потому граждане этой страны страдают из-за социального неравенства. Практически все шедшие в СССР индийские фильмы 1950–1960-х годов были о бедных, униженных, угнетенных, которым приходится бороться за справедливость. Эти сюжеты и особенно их яркое болливудское изображение вызывали глубокий отклик у советских зрителей. На многих киносеансах люди буквально рыдали.

Индийские фильмы не требовали специальной культурной подготовки. Хотя декорации могли быть экзотическими, но в них разыгрывались сюжеты, понятные в любом уголке мира. Другое дело, что герои приятно волновали советского зрителя своей повышенной эмоциональностью.




Душещипательность была особенностью индийского кино. Привыкший к сдержанности соцреализма советский человек оказывался не в силах сопротивляться напору чувств и страстей, выливавшихся на него с экрана. Даже унылый жанр производственного кино в индийском темпераментном исполнении был столь ярок, что порой перехватывало дыхание, например, «Призыв» (1959) и «Смотри, видна дорога» (1960) – картины, повествующие о создании фабричных профсоюзов.

И уж тем более производили сильнейшее впечатление фильмы с такими «эмоционально заряженными» сюжетами, как злоключения сирот, подкидышей, беспризорников («Мунна», 1954, и «Цветок в пыли», 1959), жертвенная материнская любовь («Мать-Индия», 1957, и «Преданность», 1969) или любовь неравная – между бедными и богатыми, привилегированными и бесправными («Любовь в Симле», 1960, и «Цветок и камень», 1966). Конечно же, нельзя не вспомнить и о коронном приеме Болливуда – историях о разлученных в детстве братьях или сестрах («Ганга и Джамна», 1961, «Рам и Шиам», 1967, «Зита и Гита», 1972).




Причем повествование про разделенных братьев частенько наслаивалось на другой типичный сюжет – противопоставление богатых и бедных. Один из братьев вырастает в роскоши, другой – среди бедняков, а то, что они близнецы, помогает донести мораль: все люди изначально равны. Богачи в индийских фильмах того периода редко становились положительными героями (разве что второстепенными) – советскому зрителю, привыкшему считать буржуев-капиталистов главными злодеями, такой подход был близок и понятен.


Со временем тенденции в Болливуде, Толливуде, Колливуде и других кинофабриках Индии менялись. В 1970-х начал преобладать жанр масала, названный по аналогии с традиционным напитком – смесь чая, трав и специй. Киномасала также представляла собой смесь мелодрамы, боевика, мюзикла. Это были уже откровенно развлекательные фильмы, хотя и с традиционно индийским подходом, который отличала немудреность, яркость, эмоциональность, красочность. Классика масалы – «Вечная сказка любви» (1977), «Танцор диско» (1979) и «Танцуй, танцуй» (1987).




Популярным поджанром масалы стал карри-вестерн (по аналогии с итальянским спагетти-вестерном) – боевики с типично индийскими драками и перестрелками: «Затянувшаяся расплата» (1973), «Месть и закон» (1975), «Самрат» (1982).

Такие тенденции вполне совпали с запросом советского зрителя на более вольное и игривое кино. Отечественный кинематограф 1970-х освобождался от избыточной идеологизированности и интересовался частной жизнью людей, что давало повод упрекнуть его в мещанстве и даже буржуазности. В моду вошли фильмы-мюзиклы. На этом фоне масала пришлась очень кстати.





Хотя индийское кино было довольно разнообразным, именно масала сформировала стереотипное представление об индийском кино – оно легкое, там все поют и танцуют. В советский прокат попадало и авторское кино, например «Шахматисты» (1977) индийского классика Сатьяджита Рая, но это случалось очень редко. Фильмы таких мастеров, как Мринал Сен или Гуру Датт, в советских кинотеатрах не крутили вообще.

Важно также понимать, что, хотя в СССР шло примерно пять индийских фильмов в год, это составляло всего один процент (а то и меньше) от общего объема выпускаемой Индией кинопродукции.




Еще одна особенность индийского кинопроката в СССР – многие картины выходили у нас в сокращенном варианте. И дело не в цензуре, а в их непривычной для советского зрителя длительности. Если советская киношкола приветствовала полуторачасовой формат, то для Индии вполне обычным было выпустить четырехчасовую картину. Советские редакторы сокращали их до трехчасового формата – две серии по полтора часа. При этом порой вырезались целые сюжетные линии.

Довольно быстро Советский Союз и Индия начали совместное кинопроизводство. Уже в 1958-м, то есть через четыре года после триумфа «Бродяги», был снят фильм «Хождение за три моря» (1958), рассказывавший о путешествии Афанасия Никитина. У картины было два режиссера: Василий Пронин и с индийской стороны – Ходжа Аббас. Играли также советские и индийские актеры. Среди других совместных проектов были фильмы «Черная гора» (1972), «Приключения Али-Бабы и сорока разбойников» (1974) и «Легенда о любви» (1984).





В сравнении с фильмами 1960-х индийские мелодрамы и боевики 1980-х выглядели более развязными – их создатели явно увлекались голливудским кино, но на самом деле вестернизация касалась в основном внешних эффектов, а в своей сути «Самрат», «Танцуй, танцуй» и им подобные картины оставались сугубо индийским феноменом. В них также фигурировали карикатурные злодеи и благородные герои (чаще всего бедняки), которые пылали страстью, восстанавливали справедливость, мстили за своих униженных родителей и совершали другие милые зрителям подвиги.

Очень важно, что индийское кино было этически безупречным, по крайней мере по советским меркам. В нем не было моральной двусмысленности. Зло было злом, добро – добром, а любовь предельно целомудренна. Это вполне соответствовало советской морали.




Однако с наступлением перестройки нравы в СССР начали меняться. Нарочитая целомудренность стала казаться ханжеством, а язык индийского кинематографа – неестественным и устаревшим.

Место индийских фильмов в жизни поздне- и постсоветских граждан заняли латиноамериканские сериалы – «Рабыня Изаура», «Богатые тоже плачут» и им подобные. Зритель выбрал новую сказку во многом потому, что прежде ничего подобного не видел. Жанр мыльной оперы с его ежедневной дозой страстей был в новинку. Кроме того, мыльные оперы были намного доступнее – они шли по ТВ, и это избавляло от необходимости покупать билет в кинотеатр.




По своей немудрености и повторяющемуся набору слезливых сюжетов эти сериалы походили на продукцию Болливуда. Но были и отличия – латиноамериканцы, в отличие от индийцев, показывали роскошную жизнь без осуждения, в их сериалах богачи могли быть не только мироедами, но вполне благородными людьми. И эта латиноамериканская жизнь – с виллами, коктейлями и дорогими машинами – была именно тем, на что в 1990-х так хотелось смотреть уставшим от социальных невзгод россиянам. А индийское кино перешло в разряд ретро и с тех пор если и вызывает сильные эмоции, то только ностальгические.

Автор текста: Александр Зайцев