Киберпанк-мультфильм «Эдит и я» — летающие небоскребы и киберпироги в Белграде-2074

Сегодня нужно постараться, чтобы увидеть работу Алексы Гайича, однако у нее образовался круг преданных фанатов. Среди них — автор этого текста, Сергей Корнеев, который пообщался с сербским режиссером и художником у него дома в Белграде.


Писатель и журналист Брюс Стерлинг сформулировал канон киберпанка: «high tech — low life», то есть «высокие технологии — низкий уровень жизни». В таком мире правят жестокие корпорации, подмявшие под себя правительства, а жизнь человека дешевле удачного макроса.


Сербский проект «Технотайз: Эдит и Я» содержит все знаковые элементы жанра: айти и роботы, бедность и частные охранные предприятия, устраивающие войны на улицах, погоня за технологическим граалем. При этом мир «Технотайз» очень уютный: в Белграде будущего на каждом шагу расположены традиционные пекары, в которых продают буреки (правда, печатают их на 3D-принтере). В небе парят машины, но городские трамвайчики такие же красные и помятые. «Мне нравилось рисовать все летающим, — объясняет сербский художник и режиссер Алекса Гайич. — Это такая карикатура на будущее — даже детская коляска и та левитирует. К тому же не надо мучиться с анимацией колес». Кажется, во вселенной «Технотайз: Эдит и Я» восстание роботов произойдет лишь потому, что ИИ не с кем выпить. Но в нем происходит нечто иное.


Эдит Стеванович — студентка психфака, которая каждую сессию балансирует на грани вылета из института. Конспектам она предпочитает ночи в клубах и экстремальные гонки на ховербордах. Днем девушка подрабатывает в корпорации TDR сиделкой гениального ученого Абеля; он пережил душевное потрясение, погрузившее его в состояние, близкое к аутизму, а Эдит единственная, с кем он идет на контакт.


Абель разработал математическую формулу, которая, если будет воплощена в виде суперкомпьютера, возможно, приведет человечество к колоссальному прорыву: буквально можно будет просчитать решение всех экономических и следом социальных проблем. Вот только все компьютеры, работавшие с формулой, ломались в последний момент, как будто обретая самосознание. Решив сжульничать на экзамене, Эдит имплантирует себе чип памяти, и, когда Абель показывает ей формулу, устройство начинает жить своей жизнь внутри девушки. Корпорация начинает за ней охоту, по следу идет спецназовец Сергей. «Я хотел создать историю, в которой грань между добром и злом размыта, — объясняет Гайич. — Ведь по большому счету Эдит ведет себя эгоистично. А Сергей в итоге не плохой парень».


«Эдит и я» — лишь одна история из целой вселенной «Технотайз», которую придумал сербский художник. В 1995 году, когда Алекса Гайич был 19-летним студентом, он начал сочинять мир Белграда будущего и посвятил ему тысячи рисунков. Он изобразил очаровательный микс из европеизированной восточноевропейской столицы и футуристических элементов: ховерборды, как в «Назад в будущее», парящие в воздухе небоскребы, кладбище роботов, громоздкие головные импланты и множество красивых парней и девушек, балдеющих от музыки, любви и собственной молодости. Зарисовки Алекса сопровождал короткими подписями о том, как, по его мнению, изменится мир в будущем, как мутируют архитектура, технологии, развлечения и искусство.


Реальность, окружавшая Алексу, представляла собой не менее забористый микс. Взрыв массовой культуры 1990-х, в эпоху MTV, проходил на Балканах под грохот войн. Единая Югославия разрывалась в серии межнациональных кризисов. «„Технотайз“ был моей реакцией, — признается художник. — Я не фанат постапокалиптического пессимизма, поэтому придумывал историю о светлом будущем. Я хотел видеть девчонок-туристок в обтягивающих штанах, которые восхищаются Белградом. Мне хотелось секса, наркотиков и веселья — всего того, о чем мечтает человек в свои 20 лет. И я просто следовал мечтам». В итоге из тех рисунков 1990-х появились комикс, созданный Алексой Гайичем со сценаристом Дарко Гркиничем, полнометражный фильм 2009 года, музыкальные видео, артбук, выставки, коллекционные фигурки. А еще 20 минут сиквела, не завершенного из-за сбежавшего с деньгами продюсера, и потеря Гайичем контроля над собственным творением.



Сербской комиксной традиции больше 100 лет. Практически каждый ребенок страны растет, изучая книжки с рисованными историями, а их дедушки и бабушки хорошо помнят имена персонажей популярных итальянских и французских комиксов, которые были доступны в Югославии: Загор, Алан Форд, Дьяболик, Корто Мальтезе и Дилан Дог. Лавки белградских букинистов завалены изданиями 1960–70-х и детскими журналами того времени. Интересно, что на развитие комиксов заметно повлияли несколько представителей российской эмиграции 1920-х годов, а советского и югославского художника Юрия Павловича Лобачёва называют «отцом комикса» и в России, и в Сербии.


В 1992 году в Белграде открылась Bikić Studio под управлением художника Велько Бикича — первая студия анимации в независимой Сербии. Работы, которые создали ее сотрудники, видел каждый серб. Это анимационные заставки популярных телешоу и телереклама (сладостей Stark и соков Moćni), а также короткометражки Sic transit gloria… и «…минут до полуночи», которые показывались на международных кинофестивалях. За 10 лет Bikić Studio выпустила около 40 мультфильмов, и через нее прошло более 100 художников. Среди них был и Алекса Гаийч, который, будучи начинающим иллюстратором, в 18 лет увидел репортаж о студии по телику, и тогда, как он сейчас говорит, у него открылся третий глаз.


«Это было место, где я хотел быть! — вспоминает он. — У них на стенах висели афиши „Звездных войн“ и „Индианы Джонса“ — мои любимые фильмы. И было непривычно видеть людей, которые выглядят как мой отец, но занимаются интересными вещами». Велько Бикич был уверен, что анимация должна существовать везде, быть и прикладной, и авторской. Умерший в 1998 году аниматор не успел закончить экранизацию классического югославского радиоспектакля «Капитан Джон Пиплфокс» — именно он должен был стать первым полнометражным мультфильмом Сербии. Значение Bikić Studio в том, что она оказалась кузницей кадров для, увы, не возникшей в стране индустрии.


В конце 1990-х вообще было не до мультиков: в Сербии было негде работать, и многие художники отправились во Францию. «Было невозможно найти работу, — вспоминает Гайич. — Поиск новых журналов с комиксами тоже был приключением, и когда ты находил такой, то спешил в копирницу, чтобы размножить и поделиться с друзьями. Официальных публикаций почти не было, но мы выпускали фанзины». В 1999 году Алекса взял свои рисунки и поехал в Париж, поселился у дедушки друга и назначил кучу встреч в издательствах. Пятая попытка — поход в издательство Glénat — оказалась успешной.


Тогда буквально за два-три года в комиксной индустрии Франции случилось «сербское вторжение». Звездами стали: Леонид Пилипович — автор серии «Le Grand jeu» и гитарист одной из главных сербских панк-групп — Goblini; Градимир Смуджа, нарисовавший искусствоведческие комиксы-бестселлеры «Сквозь искусство» и «Винсент и Ван Гог»; Миролюб «Брада» Милутинович — он придумал серию «L’Expert» и комикс «Швиндлери», впоследствии ставший сериалом; и, собственно, Алекса Гайич. «Мы были хорошими работниками, — рассказывает он. — Сидеть в комнате, пить кофе и рисовать, рисовать, рисовать — это счастье. Деньги, которые мы зарабатывали во Франции, были космическими для Сербии». C 2000 по 2006 год Алекса создал для французского издательства Soleil популярную серию «Бич божий» («Le Fléau des dieux») — мрачную космооперу, основанную на истории завоевания Аттилой земель Римской империи.


В 2000 году в Сербии произошла «бульдозерная революция», которая положила конец режиму Милошевича и привела к власти демократическое правительство. Свое название она получила из-за незабываемых кадров: протестующие штурмовали здание центрального телевидения бульдозером. Общество, пережившее тяжелые кризисы, воспряло с надеждой на лучшее будущее. В следующем году, 1 апреля, был арестован Слободан Милошевич и передан в Гаагу, с Сербии были сняты международные санкции. Однако уже 12 марта 2003 года в Белграде застрелили премьер-министра Зорана Джиндича, c чьим именем общество связывало свои надежды.


На таком историческом фоне, который можно назвать каким угодно, но только не застойным, развивалась карьера Алексы. В 2005 году расположенная в паре шагов от Лувра галерея Daniel Maghen купила больше пятидесяти его работ, благодаря чему Гайич обнаружил у себя на руках «кучу денег» — больше сотни тысяч евро: «Мне всегда было интересно испытать себя. С „Бичом божьим“ — смогу ли сделать большой коммерческий комикс. С „Эдит и я“ — смогу ли сделать полнометражный мультфильм. Деньги были недостающим звеном. Я знал что делать. Как делать. И с кем делать. Но не было денег. Теперь же я позвонил друзьям-аниматорам и сказал: „Завтра начинаем“».


«Из этого домика мы сделали нашу рабочую студию», — Алекса указывает пальцем в окно. Старый, давно некрашеный дом в два этажа стоит на том же участке, что и собственный дом Алексы, в десяти шагах. «Он принадлежит моей тете. Я попросил его сдать в аренду, и она сказала: „Окей“. Я позвонил другу и сказал: „Мне нужны офисные столы“. И он сказал: „Хорошо“. Тогда я позвонил второму другу и сказал: „Нужны компьютеры…“»



«Эдит и я» в 2005-м запускался в удивительной атмосфере: любимое дело, команда друзей, энтузиазм и творческий задор. Алекса вспоминает то время как одно из самых счастливых в жизни: все интересовались, как идут дела; в студию постоянно заходили актеры, художники, музыканты, режиссеры и продюсеры. Среди гостей был Зоран Цвиянович, продюсер многих знаковых фильмов 1990-х («Мы не ангелы», «Красивые деревни красиво горят», «Молнии!»), который решился также работать над проектом Гайича. Через год удалось привлечь деньги от частных инвесторов из США, чтобы закончить фильм. Алекса говорит, что они были идеальной командой для продюсеров: 16–17 человек сидели в одном помещении с компьютерами и работали целый день — никого не нужно было подгонять. «Мы должны были сдавать 4–5 минут готовой анимации каждый месяц. В 2006–2008 годах мы сделали 100 минут», — вспоминает художник.

Оптимизации процесса способствовало то, что к старту многое было готово: разработаны персонажи и элементы выдуманного мира «Технотайз». «Нам оставалось загрузить ингредиенты в кастрюлю, — продолжает Алекса. — Мы использовали программу Moho Anime Studio, в которой легко делать липсинк. Сам я работал только карандашом и пером, делал быстрые наброски и выражал мысли, а после передавал коллегам, которые занимались 3D-моделями, колористикой, композитингом, мультипланами… Мне нравилось придумывать промопродукты: постеры, рекламу, афиши для фестиваля EXIT и, наконец, фигурки и игрушки».


В создании фильма «Эдит и я» приняли участие ведущие деятели югославского и сербского кино. Озвучивали героев Срджан Тодорович, игравший у Кустурицы в «Андеграунде» и «Черной кошке, белом коте», Мария Каран, партнерша Энтони Хопкинса по фильму «Обряд», и театральный актер Петар Краль, прославившийся в телесериалах, но игравший также в авангардном авторском «Плоте медузы». В эпизодах сыграли друзья Алексы, с которых он делал быстрые зарисовки.


У «Эдит и я» отличный саундтрек, написанный Борисом Фурдуем и Слободаном Штрумбергером; оба до сих пор успешно работают в телевизионном музыкальном продакшене, хотя «Эдит» стала, по сути, их единственной работой в киноиндустрии. Их вдохновила актуальная альтернативная и электронная музыка Сербии рубежа тысячелетия (Eyesburn, Teenage Techno Punks), а также концерт The Prodigy в Белграде в 1995 году и белградская рейв-культура в целом. В фильме можно увидеть афишу фестиваля EXIT: основанный в 2000 году как протестная акция за демократические реформы в Сербии, он вскоре стал главным музыкальным событием страны наравне с Sziget и Tomorrowland. Организаторы ответили Алексе Гайичу взаимностью: в 2009 году на фестивале крутили кадры из готовящегося к релизу фильма, а вместе с экологической инициативой Green Gerila для фестиваля выпустили шоперы, которыми Эдит побеждала груду пластиковых пакетов.


«Эдит и я» сняли за 900 000 долларов — это крайне дешево. Для сравнения: японский «Призрак в доспехах» в 1995 году обошелся в 3 млн долларов, альманах «Аниматрица» (2003) — от 5 до 15 млн долларов, а «Паприка» (2006) Сатоси Кона — в 2,6 миллиона. Премьера «Эдит и я» состоялась в 2009-м на МКФ Cinema City в Нови-Саде, где фильм открывал программу. А после этого картина объездила все кинофестивали бывшей Югославии: была в Любляне, на «Анимафесте» в Загребе и Balkanima. В 2010 году фильм Гайича завоевал приз зрительских симпатий на МКФ в Любляне, серебряную медаль «Фантазии» в Монреале, приз жюри на Science+Fiction в Триесте и еще несколько наград.


Кинокритики сходились во мнении, что «Эдит» напоминает «Призрака в доспехах», она также поднимает этические вопросы об интеллекте и технологиях. Один немецкий обозреватель назвал фильм «европейским аниме». Рецензенты не укоряли сербов в копировании — как писал тематический CyberPunkReview.com, «даже у продвинутых поклонников киберпанк-аниме появился фильм, который их развлечет на десятилетие вперед». Европейский антураж тоже давал фору. Как говорит Гайич: «Я мог бы нарисовать Нью-Йорк или Токио. Но сколько сотен фильмов в их декорациях вы уже видели? А сколько в Белграде?» В 2019 году, к первому крупному юбилею фильма, Югославская кинотека, главный киноархив Сербии и основная кинокультурная институция страны, провела масштабную выставку в честь «Технотайз» и до сих пор крутит фильм в кинотеатре при Музее кино.


О культовом статусе или, скорее, о мощном культовом потенциале проекта свидетельствует история с фанатской публикацией «Эдит и я» в Youtube, сделанная одним украинским пользователем. «Как меня это обрадовало! — заявляет Алекса. — За несколько недель его посмотрели 800 000 раз, но продюсеры быстро прикрыли канал. Я был взбешен. Это мой фильм!» Вспоминая об этом, добродушный собеседник выходит из себя, потому что его сильно травмировали потеря прав на «Эдит» и ситуация с сиквелом.


В 2012 году Алекса начал готовить продолжение, а американская студия Legendary Pictures, снимавшая «Хранителей» и «Начало», заявила о готовности заняться американским игровым ремейком. «Сиквел называется „Пророк 1.0“. Я был близок к тому, чтобы стать всемирно известным! — смеется Алекса. — В итоге мы сделали 22 минуты продолжения».


Государственная компания Film Center Serbia, занимающаяся развитием местного кинематографа, наняла американскую фирму, которая должна была найти инвесторов и прокатчика. Они получили оплату за свои услуги, но больше ничего не сделали. В 2016 году американский продюсер сбежал с выделенными на «Пророка 1.0» деньгами. Несколько недель назад Гайич получил письмо о том, что Film Center Serbia наконец подала на того в суд. «Неслучившееся продолжение — самая печальная история в моей карьере, — сокрушается художник, — ведь я всегда заканчивал то, что начал».


Сегодня увидеть рабочие материалы «Технотайз: Пророк 1.0.» можно только в доме художника в Земуне — тихом районе Белграда, застроенном архитектурой австро-венгерского периода. Они хранятся на компьютере у Алексы, и он с радостью показывает их гостям. Это 20 минут готовой анимации: загадочный робот, центральный герой, приобретает черты религиозного персонажа, и перед глазами зрителя начинает складываться история на тему ИИ — продолжение размышления о техноэтике, начатое в «Эдит и я».


Легально увидеть оригинальный мультфильм 2009 года за пределами Сербии тоже нелегко, несмотря на то что в 2022 году он был переиздан на blu-ray, а права на его показ продаются на телевидение, в том числе в Латинской Америке и Японии. «Эдит и я» вернули вложенные деньги, но не принесли прибыли ни их создателю, ни Сербии. Мировой дистрибьюцией картины занимается компания Shoreline Entertainment, которая по договору забирает 50 000 долларов в год. Если фильм заработал что-то выше этой суммы, деньги идут Алексе. Он посмеивается: «Условия так себе, но я на них подписался». Раз в квартал из Америки ему присылают финансовый отчет: за 13 лет фильм принес около 400 тысяч долларов.


Сдача, получаемая Гайичем за проект его жизни, наглядно показывает, что для возникновения национальной анимационной индустрии одного таланта и фантазии недостаточно. Сербский кинематограф продолжил традиции Югославии, а вот лидером мультипликации в стране считалась Хорватия. В историю кино вошло понятие «загребская школа анимации», и «Братьев Супер Марио» снял американец хорватского происхождения Михаэль Еленик. В современной Сербии анимационные студии работают в основном для рекламы или на аутсорсных проектах, изредка выходят короткометражные фильмы для сербского телевидения. С 2004 года в Белграде проводится ежегодный фестиваль анимации Balkanima — здесь сербские мультипликаторы питчат свои проекты. Однако «Эдит и я» — до сих пор единственный сербский полнометражный мультфильм.


«У нас много прекрасных профессионалов, которые работают в студиях визуальных эффектов, в геймдеве или для рекламы, — объясняет Алекса. — Мы прекрасно знаем, как технически устроена анимация, но свободных ресурсов для авторских проектов нет».

Прямо сейчас Алекса Гайич работает над мультфильмом «Король ничего» по рассказу Джони Рацковича, известного актера, художника и панка. Тому почти шестьдесят, но в Белграде Рацковича можно встретить несущимся на скейте. «Это мрачная, очень жестокая и сюрреалистическая история, — говорит режиссер. — Закончить этот фильм — все, что я хочу прямо сейчас».