Филиппины: последние из мангиан

Маньяны, или, как их называют в русскоязычных источниках, мангианы (мангины) — коренные жители Филиппин, проживающие на одном из островов архипелага — Миндоро. На самом деле это восемь различных племен со схожей культурой и бытом. Разделить эту этническую группу можно на две: северные и южные мангианы. При примерно равном уровне развития культуры принято считать, что южная все же находится на немного более высоком уровне, нежели северная (в частности, из-за более развитой техники письма).

Общая численность представителей этой группы точному определению не подлежит, так как они ведут довольно изолированный образ жизни в горных областях острова. Принято считать, что их от 50 000 до 80 000 человек (с учетом тех, кто постоянно живет и работает вне традиционных поселений). В самих же деревнях мангианов проживает около 30 000 человек.

Наш герой — 34-летний Марнель Райос, представитель самого «молодого» племени — бангон. Оно отсоединилось от племени тау-буид лишь в 1996 году, после решения совета племен. Марнель проживает в одной из деревень у реки Бонгабон на юге острова. Как и все члены его племени, он торгует углем, который выжигает в горах. Марнель — один из немногих представителей бангон, кто помнит традиционную письменность.

Живем мы в деревеньках, расположенных около горных рек. Деревни очень малы и разбросаны на расстоянии пары километров друг от друга. В них, как правило, всего пять или шесть домов и не более 50 жителей. Дома мы строим в основном из дерева и бамбука, а крыши покрываем соломой. Дома, которые построены на сваях, иногда расположены рядами так, чтобы веранды соединялись друг с другом. В таких домах живут родственники.

Едим мы в основном то, что сами же и выращиваем: сладкий картофель, кукурузу, бананы, кокосы, корни убе (сиреневый ямс. — Прим. ред.). По праздникам — свинину и курицу. Мы ходим на охоту и рыбачим, однако все же мясо и рыба — не основная составляющая нашего рациона. Все это мы готовим на открытом огне прямо в домах.

Почти все мангианы носят с собой сплетенную из ротанга сумочку, в которой мы храним необходимые в путешествии вещи. Также для мелочей у нас есть своеобразные бамбуковые контейнеры, которые мы вешаем на пояс.

Так как мы не пользуемся транспортом, то грузы, если они не сплавляются по реке, мы переносим на голове, точнее, на матерчатом слинге, который крепится на лоб и свисает по спине. В подобных же слингах мы носим детей.

Период ухаживания у нас имеет разнообразный набор правил и церемоний, и прежде всего это мужская песня, аккомпанирует которой носовая флейта. Если на эту песню женщина откликается песней — значит, согласие получено, однако перед тем, как разделить постель, надо обязательно получить согласие родителей. После того как мужчина с женщиной проводят ночь вместе, они становятся мужем и женой.

У нас мужчина идет жить в дом к своей жене, так как он, перед тем как построить свое жилище, должен отдать долг семье жены — ведь он отнял у них работницу. Если у него есть деньги, он может просто заплатить. Только после того, как он получит согласие от родителей, молодые могут построить свой собственный дом.

Мы не употребляем алкоголь, во всяком случае те, кто постоянно живет в наших деревнях, а не в городах, а таких большинство. Однако почти все взрослое население употребляет бетель — это наш наркотик. Мы его называем нга-нга и храним в специальной сумочке из ротанга. Мы его тут сами и выращиваем, кстати. А вот квако (табак) у нас курят практически все, даже дети. Трубки для курения мы делаем сами и никогда с ними не расстаемся: даже когда мы не курим, трубка все равно находится у нас во рту.

Мы обладаем одной из самых редких письменностей на Земле — правда, сейчас ее почти все забыли, но вожди и правительство стараются все возродить, преподавая этот вид письменности на уроках в школах. Называется она сарат мангиан. Письменность эта на самом деле принадлежит племени хануноо, она слоговая, и в ней 15 согласных и всего две гласные, что непривычно для белого человека. Пишем мы ножом на свежесрезанном стебле бамбука.

Знаменита наша бамбуковая почта. Для передачи сообщения из одной деревни в другую написанное на стебле бамбука письмо просто втыкается в землю на тропе. Так как мы очень много ходим, то человек, который идет в нужном направлении, просто берет его с собой. Если ему необходимо свернуть с пути, то он тоже втыкает его на дороге и письмо ждет следующего «почтальона», пока не достигнет адресата.

Вот пример нашей письменности.

Наша драгоценная земля —

Как было бы хорошо,

Если бы мы перестали трудиться.

Но как бы мы тогда проводили время?

С жителями побережья мы почти не общаемся, лишь некоторые из нас нанимаются к ним на работу на рисовые поля. Конечно, мы не можем не торговать с ними. По рекам чаще всего на автомобильных шинах мы сплавляем наши товары — в основном это то, что мы сами выращиваем: бананы, батат, кукурузу. Ну и, разумеется, уголь, который мы выжигаем повсеместно в горах. Так как покупатели знают, что нести нам все это обратно в горы крайне тяжело, они никогда не предлагают нам хороших денег за товары, поэтому мы стараемся оставлять себе по максимуму того, что выращиваем и добываем в горах.

С недавнего времени правительство страны приняло закон об охране мангианов от внешнего воздействия. Не знаю, хорошо это или плохо, но к нам попасть человеку со стороны трудно — на это надо специальное разрешение вождя племени. Плюс обязательно надо получить бумагу в департаменте коренных народов Филиппин. Я знаю, что племя арайя, которое живет около популярного курорта Паэрто-Галера, построило там свою этническую деревню и неплохо зарабатывает на туристах, однако мы — все те, кто живет на юге острова, — о таком и не мечтаем, туристы почти к нам не ездят. А тех, кто приезжает, как правило, не пускает вождь.

Нож для мангиана — это все. Несмотря на то что, в отличие от другого горного племени, проживающего на острове Лузон, — игорот, мы совершенно не воинственные, мангианы всегда носят при себе нож. Это большой мачете, который мы называем боло. Он одновременно и средство защиты, и универсальный инструмент в лесу. С его помощью мы выкапывает коренья, срезаем бананы и кокосы, строим себе дома, разделываем мясо.

Мы не пользуемся транспортными средствами — ни популярными на Филиппинах мотоциклами, ни машинами, ни лошадьми. Ноги — вот наше средство передвижения. Причем чаще всего мы ходим босиком, с самого детства привыкая в сухой сезон ходить по выступающим из земли корням и выжженной траве, а в дождливый — по скользким после тропических ливней глиняным тропинкам, которые мы веками прокладываем в горах. Тропы эти окутывают буквально все внутренние области острова, и по ним можно без проблем дойти до любой из наших деревень. Но только мангианы знают, как не заблудиться в этих лабиринтах.

Сейчас во многих наших селениях появляются миссионеры-протестанты и возводят свои церкви, однако, несмотря на это, большинство из нас верит в духов-защитников — калаг — и духов природы.

Чтоб задобрить духов, мы приносим им в дары продукты питания и бусы. Если этого не делать, то дух-защитник перестает заботиться о нас и прилетают многочисленные злые духи, которых мы называем лабанг. Они вызывают болезнь и иногда даже смерть. Для возвращения духа-защитника и ограждения от злых духов у нас есть шаманы — балианан. Они могут управлять духами, живущими в камнях, которые, в свою очередь, прогоняют злых духов.

В свое время испанцы тоже пытались насадить нам свою религию, но, как вы видите, мы до сих пор тут и верим в то, во что верили сотни лет назад.