Сказка, расказанная в полночь

Мы мирно сосуществовали, располагаясь рядом, часто выезжая в церковь на вызова. Мы дежурили во время Крестного Хода на Пасху, глядя на низ из-за ограды… несколько священников и бредущие за ним старушки, пискляво и нестройно поющие, пытающиеся прикрыть горящие свечи сухонькими, почти прозрачными ладошками…

Мы росли идейными комсомольцами, неверящими ни в Бога, ни в черта, смеющимися над пережитками, мы верили в светлое будущее, которое совсем скоро будет построено, мы верили в Свободу совести, понимая, что если хочется бабушкам верить в Бога, мы не должны им мешать… но иногда… иногда, во время дежурства так хотелось на секундочку оказаться с другой стороны церковной ограды! Знаете, сейчас модно говорить о том, что ты был верующим даже во времена развитого социализма, только очень тщательно это скрывал, но я такого не могу о себе сказать. Нет, верующей я не была, просто иногда, в Праздник, когда весело звонили колокола, когда они шли под ветром, а иногда и под дождем и радовались, и радость эта была такая необычная, когда обыкновенные старушки, которых видишь каждый день, вдруг становились красивее, значимее… хотелось оказаться среди них, понимая разумом, что ты там совершенно чужой…

Полчаса перерыва и снова матюгальник выплюнул привычное:

- Третья бригада, на вызов, третья бригада, на вызов!

- Понеслись, - констатировал доктор Витя.

Мигалка, сирена, мы выезжаем и видим, что за оградой горит свет, значит ещё кто-то остался в церкви.

- Саш, слушай, давай заедем, возьмем водички… - попросил врач.

- Какой ещё водички? – удивился водитель Саша.

- Блин, ну ты и темнота… святой водички, Крещение сегодня, - ответил врач.

Мы удивленно переглянулись с водителем.

- Вить, а ты что, в Бога веришь? – спросила я его.

- Да как тебе сказать… верить не верю, но… есть Там что-то… - неопределенно ответил доктор.

- Ты чего, Вить? – совсем удивилась я.

- Понимаешь, малыш, я в Афгане всякого насмотрелся… есть Там что-то, я тебе точно говорю. Не бывает таких чудес просто так… - Вите было неудобно, это понятно, секретарь парторганизации «скорой» и вдруг такие мысли.

Саша, выключив светомузыку, затормозил у ворот церкви. Доктор сидел не шелохнувшись, посмотрев на него, я закуталась в куртку и выскочила из машины.

На крылечке храма я увидела пожилого седобородого мужчину, одетого в длинное темное пальто, шапка-пирожок сидела на гриве седых волос, в руках он держал саквояж. Этакая ожившая иллюстрация чеховского земского врача.

- Здравствуйте, - робко поздоровалась я с незнакомцем.

- Здравствуйте – ответил он, оглядываясь.

- Простите, вы из церкви? – спросила я.

- А вы за водичкой приехали? – спросил незнакомец, глядя на нашу машину.

- Да, хотелось бы, вот только, днем не было времени заехать… а теперь уже поздно, наверное? – уже не спрашивая, а констатируя сказала я.

- Никогда не поздно, - ответил незнакомец, открывая свой саквояж и доставая из него четыре баночки необычной формы. Он протянул их мне.

- Спасибо, нас трое, этого много, - сказала я, беря три баночки.

- Пригодится, бери, егоза. – улыбнулся незнакомец, протягивая оставшуюся баночку. Глаза у него были замечательные, необыкновенные, внимательные и теплые от улыбки. В них как будто плясали солнечные зайчики или это свет лампочки так отражался?

- Спасибо, - сказала я ему и побежала в машину, прижимая ношу к груди.

- Поехали, - сказала я, раздавая баночки врачу и водителю.

- Кто это был? – спросил Витя. – Я его раньше не видел.

- Вить, не спросила, - растерялась я. – Так обрадовалась, что успели, что не спросила. Слушай, он четыре банки дал, сказал, что лишняя пригодится…

- Конечно пригодится, наверняка… - ответил врач.

Приехав на место, мы поднялись в квартиру. Нас встретила дочка больной, она всегда нас встречала, мама доживала последние дни, рак истончил её, но старушка всегда была доброжелательна, мы никогда не слышали от неё жалоб на то, что долго ехали. Раковые больные – особая категория, к ним выезжаешь часто, узнаешь их характер. Эта больная была из тех, которых не хочется заставлять ждать ни минуты лишней.

Бабушка Аня, так звали мы её между собой. Тихая, совершенно незлобивая, вся такая светлая, как и её комнатка, завешанная иконами и горящими лампадами.

- Здравствуйте, Анна Григорьевна, вот приехали укольчик сделать, - поздоровался Витя.

- Спасибо, - прошелестела старушка.

Я сделала укол.

- Вы чем-то сегодня расстроены? – спросил врач.

- Да чего уж расстраиваться-то? Помирать пора. Священник приходил, исповедовал меня, причастил… жаль, Леночка в церковь за водой не успела, закрылись уже…

Мы с доктором переглянулись и я помчалась в машину за «лишней» баночкой. Пригодилась! Бабушка Аня очень обрадовалась и благодарила нас. Витя открыл банку и, посадив больную, мы напоили её крещенской водой.

Остаток ночи прошел в разъездах к температурящим и чихающим. J

Утром, по дороге домой, я зашла в церковь. Поймав перед службой священника, я начала его благодарить за чуткость их сотрудника. Он удивился и сказал, что описываемый мной человек никогда не служил у них. Что ночью церковь была закрыта, а сторожа не было – заболел, уже неделю в больнице лежит… А ещё он сообщил мне грустную весть - за полчаса до моего прихода умерла бабушка Аня.

- Отмучилась, - сказал священник.

Такая вот непонятка произошла. На этом бы поставить точку и забыть, но жизнь играет с нами в другие игры. J

Прошло несколько лет, я встретилась с мужем, мы поженились, я родила дочку и ушла со «скорой». Открыли свою фирму, все было хорошо, мы были счастливы… и вот, однажды я зашла в комиссионный магазин. Проходя мимо отдела, в котором выставлены на продажу иконы, я внезапно остановилась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Огляделась. В углу стояла совершенно темная доска, на которой лишь угадывались глаза. Именно эта икона остановила меня. Стоила она ровно столько, сколько лежало у меня в кошельке денег. Расплатившись, я побежала домой, бережно прижимая к себе старую доску. Мы с мужем осмотрели икону и решили, что нужно отдать её в реставрацию. Решили и отложили в долгий ящик, постоянно забывая об этом. Муж уже был крещен, а я задумывалась об этом шаге. Решили, что покрещусь вместе с дочерью. Записались в очередь, я готовилась,… и начало мне казаться, что глаза на иконе становятся все более видимыми…

Наконец настал наш день! Мы отправились в церковь креститься. J

Думаю, что все вы через это проходили, описывать свои ощущения не возьмусь, слишком скуден мой язык, скажу лишь, что это был праздник! Возвращались домой в приподнятом настроении вместе с крестными, остановились, купили огромный арбуз. Нам было хорошо, мы торжественно слопали этот арбуз и ребята разошлись по своим делам. Войдя в комнату, я увидела, что на иконе появилось изображение.

- Просветлела, - сказал муж.

А я вглядывалась в лик изображенного, совершенно не представляя, как такое возможно.

- Кто это? – спросила я мужа.

- Николай-Чудотворец, – ответил он мне. – Только, совершенно непривычное изображение, не каноничное, а живописное.

А я смотрела и не могла поверить, на иконе был изображен незнакомец, с которым я разговаривала на ступенях церкви в тот холодный январский день, когда бабушка Аня ждала и дождалась своей Крещенской водички. Только одет он был совсем по-другому.

Можно было бы приписать все случившееся усталому воображению или нездоровой психике, но что делать с той баночкой необычной формы, которая хранится у меня дома?