О Женской Гордости

Время тогда было веселое, все решали – что делать со страной, и на меньшее не разменивались. И вот однажды горком ВЛКСМ организовал даже многодневный тренинг на тему реформирования ВЛКСМ. Все чин-чинарем – выписал московскую команду методологов для проведения, снял пансионат, по всему городу набрал едва не сотню всяких интересных ребят и заслал их туда – думать и обсуждать.

Мальчик наш своей активной жизненной позицией сующего всюду свой нос любопытствующего щенка уже успел примелькаться в альма-матер, и каким-то образом угодил в делегацию от университета. И была в той «универовской сборной», куда всего-то две девчонки просочились, одна цаца.

Хороша была дивчина – высокая, статная. Не только красавица писаная, но и умница редкая. Говорила редко, но зато если открывала рот – то сразу в яблочко, вскрывала самую суть темы. Над многословьем только рот кривила презрительно, и пару раз в тогдашних бесконечных диспутах она так нашего умника самоназначенного на попу посадила, что тот как горячую картошку проглотил – только мычал, да сглатывал судорожно. Ну и, как и следовало ожидать (наш мальчик быстро выяснил) – местная, причем из хорошей семьи, не чета нашему общажному дворняжке. Такому аристократизму не учат, его только впитать можно – порами кожи из окружающей обстановки в семье, где уже потеряли счет поколениям с высшим образованием.

Недавно, кстати, из средиземноморского круиза вернулась – это в 1990-м то году! Вспомните сами, как часто мы тогда слышали: «А вот на Мальте…»

И, естественно, гордячка редкая.

Прям ходячее аллегорическое изображение Гонора - спинка в струночку, балетный разворот плеч, а голову поворачивала так царственно, что хотелось, упреждая взгляд, бухнуться мордой вниз и закрыть голову руками. Потому как могла так взглядом обжечь, что лучше бы кнутом перетянула.

Мальчик был хотя и дурковатый, но, как я уже сказал, кое-что уже в жизни видел. Уж на то, что это деревце уж всяко не по плечу, жизненного опыта хватило, поэтому за фифой наблюдал издали.

Изучал с безопасной дистанции. Но внимательно.

Дни шли, тренинг подходил к концу, и вот в последний вечер посланцы университетского комсомола отмечали это дело. Поплясали на дискотеке под модную тогда ламбаду, продолжили празднование у девчонок в комнате – ну вы помните, да? Несколько бутылок вина, коробка конфет, мурлыканье кассетного магнитофона из угла и сизый дым в форточку.

Фифа, естественно, забилась в угол, забралась с ногами на свою кровать, укуталась в плед и надменно наблюдала оттуда за плебейскими игрищами. Вот уже и веселье угасало, четвертый час ночи, народ подрассосался, вино закончилось, парни перешли на водку, девчонкам и так уже хорошо. Наш мальчик, изрядно принявший на грудь, устал дебатировать о судьбах Вселенной, бухнулся на койку напротив, привалился к стенке и, уже не таясь, начал разглядывать это диво чудное. А чего уже стесняться – все равно завтра разбегаемся насовсем.

А фифа зыркнула на нашего мальчика несусветной величины глазищами из-под челки, а потом вдруг улыбнулась, потянулась кошкой под пледом, и тихо попросила: «Расскажи мне сказку».

И у мальчика нашего куда-то с размаху ухнуло сердце.

- Что?! – предельно затупил он.

- Сказку. – потребовала она голосом маленькой девочки, и улыбнулась одними глазами.

Через год с небольшим они поженились.

_________________
Вот и вся байка. Я вот теперь часто думаю – а вдруг бы она оказалась чуть глупее? На самую малость глупее – благо, возраст дурости способствовал? Вдруг бы не переступила через собственную гордость, которой и сегодня хватит на десятерых? Не сделала бы – САМА – первый шаг? Не – как посчитают многие – НАПРОСИЛАСЬ бы на ухаживания?

Я ведь не подошел бы – нипочем не решился. Не потому что иждивенец или трус – просто совсем еще дурак был. Мужчины – они же совсем ничего не чуют, им чутье жизненный опыт заменяет, они потому и взрослеют позднее.

Так... Полюбовался бы издали, потосковал немного о заоблачных звездах, да и утешился бы с кем-нибудь.

И не было бы этих 17 лет «в горе и в радости, в богатстве и бедности». Со всеми дефолтами и путешествиями, безденежьем и праздниками, рутиной быта и научными исследованиями, крымскими берегами и китайскими пагодами.

Не сидели бы, обнявшись, на галечном пляже необитаемого острова, наблюдая закат неправдоподобно огромного солнца в Тихий океан. Не приходил бы я домой с самые тяжелые времена с тяжким вздохом «Лена, я ушел с работы, так было надо», и не получал бы в ответ: «Ладно, прорвемся». Не катили бы коляску с Нюшей и Варюшей.

Кстати, Маська, если ты это читаешь – сердце у меня по прежнему ухает.

До сих пор.