Вий

Вий (Ний)

"В восточнославянской мифологии персонаж, чей смертоносный взгляд скрыт под огромными веками или ресницами, одно из восточнославянскмх названий которых связывается с тем же корнем: среднеукраинск. "вия", "вийка", беларуск. "вейка" — "ресница". По русским и белорусским сказкам, веки, ресницы или брови вия поднимали вилами его помощники, отчего человек, не выдерживавший взгляда вия, умирал."

"Наши сказки знают могучего старика с огромными бровями и необычайно длинными ресницами: брови и ресницы так густо у него заросли, что совсем затемнили зрение; чтобы он мог взглянуть на мир, нужно несколь силачей, которые смогли бы поднять ему брови и ресницы железными вилами... но уже тогда ничто не утаются от его взоров...

В Подолии... представляют вия как страшного истребителя, который взглядом своим убивает людей и обращает в пепел города и деревни; к счастью, убийственный взгляд его закрывают густые брови и близко прильнувшие к глазам веки, и только в тех случаюх, когда надо уничтожить вражеские рати или зажечь неприятельский город, поднимают ему веки вилами."

"...он считался также судьей над мертвыми..., ...связан также с сезонной смертью пироды во время зимы. Кроме того, этот бог считался насылателем ночных кошмаром, видений и приведений."

"Словно из ниоткуда, лишь на мгновение появляется в повести этот жуткий персонаж и тотчас вновь исчезает в небытие. Этот таинственный демон смерти, которому автор посвятил едва ли не полтора десятка строк повести, выписан столь яркими, выразительными красками, что неизменно привлекает к себе внимание исследователей творчества Гоголя.

Большинство из них считает, что в основу повести, несомненно, положено народное сказание, которое было переосмыслено и обработано автором. Вероятно, Гоголь переделал концовку предания, явив читателям загадочный образ Вия — порождение собственной фантазии. И тем не менее Вий появился не на пустом месте — у него имеются "фольклорные прототипы", некоторые характерные черты которых, видимо, и были использованы Гоголем.

Так, многие исследователи гоголевской повести отмечали сходство этого мистического персонажа, обладающего губительным взглядом, с многочисленными народными поверьями о святом Касьяне. Христианская церковь отмечает день памяти преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (V век) 28 февраля по старому стилю, а в високосные годы — 29 февраля. Он известен как талантливый духовный писатель и устроитель монастырей.

В народном сознании существовал иной образ Касьяна, не имеющий ничего общего с каноническим. Он неожиданно превратился из реального человека в некое почти демоническое существо, которое наделяют эпитетами — немилостивый, грозный, злопамятный. Согласно одним поверьям Касьян — падший ангел, предавший Бога. Но после раскаяния он за свое отступничество был закован в цепи и заключен под землю.

Приставленный к нему ангел три года подряд бьет предателя тяжелым молотом по лбу, а на четвертый выпускает на волю, и тогда гибнет все, на что бы он ни глянул. В других рассказах Касьян предстает загадочным и губительным созданием, ресницы его так длинны, что достигают колен, и он из-за них не видит Божьего света, и только 29 февраля поутру, раз в 4 года, он поднимает их и оглядывает мир — на что упадет его взгляд, то погибает.

На Полтавщине Касьяна представляют черным существом, покрытым шерстью, с кожей, подобной коре дуба. Живет он в пещере, засыпанный землей. Его огромные веки 29 февраля поднимает разная нечисть, Касьян оглядывает мир, и тогда болеют люди и животные, случаются мор и неурожай.

Практически во всех легендах о Касьяне подчеркиваются его демоническая сущность и необычайная губительность взгляда как результат связи с дьяволом, что роднит Касьяна с гоголевским Вием. Определенные черты сходства обнаруживаются и при сравнении Вия с языческим Белесом — древним покровителем охотников, который олицетворял еще и духов убитых зверей и ассоциировался с миром мертвых.

Но, вероятно, наиболее важным для Гоголя прототипом Вия стал все же Иуда Искариот, облик которого угадывается за фигурой гоголевского демона при обращении к некоторым апокрифическим текстам. В этих не вошедших в канон сочинениях о внешности Иуды незадолго до его смерти сообщается, что его веки стали огромными, разрослись до невероятных размеров, не позволяя ему видеть, а тело чудовищно распухло и отяжелело. Этот апокрифический облик Иуды (гигантские веки и тяжелое, неповоротливое тело) определил и главные черты Вия. Гоголь, заставляя взглянуть на Вия Хому Брута, пребывающего в душевной лености и не уповающего на Бога, показывает нерадивому бурсаку его евангельского двойника."