Первый танк - советский или русский?

Считается что первый отечественный танк был построен в конце гражданской войны для красной армии на заводе Красное Сормово. Однако сейчас в различных телепередачах об истории танка, печатных изданиях и интернет сайтах, утверждают что самую первую в мире гусеничную боевую машину создали именно в царской России. Так что же было на самом деле? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим некоторые чудеса отечественной инженерной мысли:
Танк Пороховщикова


В августе 1914 г. русский изобретатель А. А. Пороховщиков обратился в Особый комитет при Ставке Верховного Главнокомандующего (куда представлял и проект самолета) с предложением вездеходной машины, но лишь через четыре месяца смог предъявить эскизный проект. 9 января 1915 г. Пороховщиков представил Главному начальнику снабжений армий Северо-Западного фронта генералу Данилову чертежи и смету постройки «Вездехода». Кроме высокой проходимости Пороховщиков обещал и плавучесть машины. 13 января Данилов разрешил постройку. На это было выделено 9960 рублей 72 копейки. Проектные данные «Вездехода» были оговорены в особом докладе №8101. Пороховщикову были предоставлены требуемые средства, оборудование авторемонтной мастерской и 25 мастеровых из числа ратников ополчения. Наблюдение за работами осуществлял начальник Рижского отдела по квартирному довольствию войск военный инженер полковник Поклевский-Козелло.
Конструкция «Вездехода» была весьма оригинальна. Сварной каркас опирался на широкую гусеницу из прорезиненной ткани, натянутую на четырех барабанах. Задний барабан был ведущим, вращение на него передавалось через коробку передач и карданный вал от карбюраторного двигателя в 10 л.с. Канавки барабанов и гребни гусеницы предохраняли ее от поперечного смещения, но не предотвращали продольного проскальзывания.
По бокам «Вездехода» помещались два поворотных колеса, управлявшиеся от штурвала. Машина снабжалась обтекаемым корпусом с нишей воздухозаборника впереди. По хорошей дороге «Вездеход» должен был двигаться на заднем барабане и колесах, а на рыхлом грунте ложиться на гусеницу. Колеса погружались в грунт и должны были играть ту же роль, что рули самолета. Авиатор Пороховщиков явно лучше знал законы движения в воздухе, чем на земле — погруженные колеса были лишь помехой движению, а попытка поворота привела бы к их поломке. Тем не менее в феврале 1915 г. началась постройка машины.
18 мая «Вездеход» прошел испытания на хорошей дороге. 20 июля состоялась официальная демонстрация на опустевшем «полковом дворе». В августе работы были перенесены в Петербург. Акт последнего испытания датирован 29 декабря. О результатах мы можем узнать из рапорта Поклевского-Козелло Начальнику инженерных снабжений армий фронта от 8 января 1916 г.: «Построенный экземпляр «вездехода» не выказал всех тех качеств, которые обусловлены докладом №8101, например, не мог ходить по рыхлому снегу глубиной около 1 фута, а испытания хода по воде сделано не было». Сам Пороховщиков в заявлении от 3 января 1916 г. признал «проведенные испытания окончательными для данного экземпляра вездехода» и даже оценил причины неудач: расстояние между основными барабанами мало, двигатель слаб, лента была не рифленая, а гладкая. Он предлагал немедленно приступить к постройке «нового усовершенствованного «вездехода» более сильного и законченного». Главный начальник снабжений фронта, однако, приказал «конструирование средствами фронта прекратить и предложить изобретателю представить изготовленный им экипаж в ГВТУ» — ведь машина была построена на казенные средства. Все документы были отправлены в ГВТУ 1 марта 1916г.

Пороховщиков не спешил выполнить требования. Он даже задержал у себя 15 мастеровых и выделенный ему на время «Форд». Что же касается «Вездехода», то передачу его ГВТУ он задерживал под предлогом «исправлении поврежденного двигателя» и перерасхода денег, покрытого им «из личных средств». Скорее всего, он просто остыл к своему изобретению, хотя в заявлении от 7 сентября туманно намекал, что ведет постройку нового образца «на средства одного частного общества».
Но тут подоспели сообщения о появлении на Сомме английских танков. Пороховщиков возмущен. 18 октября он пишет Начальнику ГВТУ: «24 декабря 1914 г. мною был представлен Главному начальнику снабжений Северо-западного фронта проект изобретенного мною «Вездехода» — точного прототипа нынешних «лоханей» (так переводили в русской печати слово «tank») английского сухопутного флота». Тут же Пороховщиков приводит явно приукрашенные результаты испытаний своей машины.
Отметим — построенный и испытанный «Вездеход» никак нельзя назвать прототипом танка. Ведь кроме высокой проходимости «танк» отличают также бронезащита и вооружение. Между тем во всех документах, включая справку, подготовленную Управляющим делами Технического Комитета ГВТУ 21 октября 1915 г., машина упоминается, как «самоход», «усовершенствованный автомобиль», «самодвижущийся экипаж». То есть он представлял собой автомобиль повышенной проходимости, но никак не танк! В случае хотя бы гипотетического бронирования обязательно появился бы термин «бронированный автомобиль».
Однако в литературе упоминается броня Пороховщикова, якобы предназначенная для «Вездехода». Попробуем разобраться. Весной 1915 года (т.е. во время испытаний «Вездехода») Пороховщиков предложил броню собственной разработки: «Броня представляет собою комбинацию из упругих и жестких слоев металла и особых вязких и упругих прокладок». Котельное железо отжигалось «по способу, составляющему секрет изобретателя», а в качестве прокладки «после громадного числа опытов» он выбрал сушеную и прессованную морскую траву. Особо подчеркивал автор дешевизну «железной брони», возможность гнуть и варить ее.
Для демонстрации Пороховщиков забронировал в Риге автомобиль «Форд». Для тех кто еще не понял, поясняю что ЭТА БРОНЯ НЕ ИМЕЛА К "ВЕЗДЕХОДУ" НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ"!
Итак, машина Пороховщикова была именно «вездеходом» — оригинальным, но никак не «тянущим» на прототип танка. Она не имела и не должна была по проекту иметь бронирования и вооружения. Англичане же в июле 1915 г. (через два месяца после первого испытания «Вездехода») опробовали установку бронекорпуса и башни на шасси гусеничного трактора, а в сентябре Триттон и Вильсон вывели на испытание свой «Маленький Вилли» — в броне и с установкой для пулемета.
На сообщения о первых успехах английских танков Пороховщиков отреагировал и практически — 19 января 1917 г. он представил в ГВТУ проект и модель «Вездехода №2».


Это уже действительно было нечто подобное танку с экипажем в 4 человека и «броневой рубкой». Последняя состояла из трех независимо вращающихся поясов с пулеметом «Максим» в каждом. Еще один «Максим» крепился в лобовом листе корпуса. Идея движителя осталась прежней, добавились только колеса на концах заднего барабана.
Рассмотрение проекта затянулось ввиду наличия огромного количества более насущных дел. Только 20 сентября Броневое отделение Авточасти ГВТУ рассмотрело проект и сформулировало свое мнение:
Относительно броневой рубки: «а) слишком мала высота отдельных поясов, каковая препятствует проходу одного пулемета над другим, б) работа трех пулеметчиков одновременно по одному борту невозможна в виду недостаточного радиуса рубки, в) работа трех пулеметчиков в противоположных направлениях невозможна по той же причине, г) невозможно устройство термосифонного охлаждения пулеметов, д) не указаны расположение и конструкция сидений пулеметчиков, е) недопустимо катание башни по зубчатым рейкам на роликах».
Относительно движителя: «Ввиду того, что при движении по обычной дороге «Вездеход» перед обычным автомобилем не имеет никаких преимуществ, а наоборот имеет только недостатки, как то: отсутствие дифференциала, наличие одной ленты вместо двух и прочее; а при движении по рыхлой почве автомобиль вовсе не пойдет, ввиду наличия массы различных препятствий, вытекающих из несовершенства конструкции, неминуемого проскальзывания ленты по барабану и невозможности поворотов, Комиссия находит, что проект Вездехода конструктора Пороховщикова в его настоящем виде не заслуживает никакого внимания». Вполне исчерпывающе.
"Вездеход-2" был всего лишь проектом, так никогда невоплощенном в металле, нет ни одной фотографии подтверждающей его существование. На основании этого, можно смело заявить что "танк Пороховщикова" это миф. Да и почему "танк"? Сам изобретатель в документах называет свое детище "вездеходом"! Как видим красивая сказка про талантливого изобретателя "первого в мире танка" и "косных чиновников" царской России не имеет ничего общего с реальностью. Единственный ущерб который могли нанести детища Пороховщикова - так это надорванные от смеха животы немецких и австрийских солдат наблюдающих за неуклюжими газонокосилками, пытающимися проделать проходы в заграждениях колючей проволоки перед их окопами.

Бронетрактор Гулькевича


За неимением гербовой, как известно, пишут на простой. За неимением танков - бронируют тракторы.
К середине 1915 гола русская армия накопила богатый опыт по использованию нового пила боевой техники - броневых автомобилей. К этому времени стало совершенно очевидно, что используемые в качестве базы для броневиков шасси обычных коммерческих автомобилей не годятся для этих целей. Одной из основных причин этого являлась, прежде всего, их низкая проходимость по грунтовым дорогам и полное отсутствие таковой при езде по бездорожью. Многие военные видели выход из положения в применении для постройки броневых автомобилей тракторной базы.
Одним из активных сторонников данного решения был полковник артиллерии Гулькевич. В июле 1915 года он получил "охранное свидетельство" (говоря современным языком - патент) на изобретенный им "новый способ бронирования и вооружения тракторного самохода, могущего свободно передвигаться при самых трудных условиях - по пахоте, грязи, снегу, оврагам." 3 марта 1916 года автор изобретения представил в Комиссию по броневым автомобилям Главною Военно-техническою Управления (орган, ведавший оснащением русской армии броневиками) проект такою трактора. Одновременно Гулькевич сообщил, что на свои собственные средства он уже ведет постройку такого трактора на Обуховском сталелитейном заводе. Рассмотрев проект. Комиссия одобрила его и выделила необходимый для продолжения работ кредит. Одновременно с этим, ввиду загруженности Обуховскою завода различными заказами, изготовление машины передали на Путиловский завод. В ноябре 1916 года бронировка трактора, названного "Илья Муромец" была закончена.
В качесгве базы для бронирования Гулькевич выбрал гусеничный трактор американской фирмы ALL1S CHALMRRS MOTOR TRUCK. (Десять таких машин были закуплены Военным Ведомством весной 1916 гола для испытания в качестве тягачей тяжелых орудий). Он имел б8-сильный газолиновый двигатель, четыре передачи вперед и одну назад и независимую подвеску гусениц, которые могли поворачиваться одна относительно другой в вертикальной плоскости. Для более надежной работы в бою машину оборудовали вторым постом управления, установили стартер и усилили передние колеса, служащие для управления трактором на ходу. Подносило бронированный корпус, склепанный из 6,5 мм броневых листов, делился на два отделения, сообщавшихся между собой. В переднем находилось место водителя, запасы патронов, горючего и вращающаяся башня с двумя пулеметами Максима в специальных шаровых установках конструкции Гульксвича. В заднем отделении размещались: запас снарядов, второй пост управления и 3"(76 мм) пушка с углом обстрела по горизонту 90 градусов. (Следует пояснить, что "Муромец", как впрочем и все другие броневики русской армии, должен был идти в бой задним ходом, чтобы иметь возможность не разворачиваясь выйти из-под огня. Поэтому основное вооружение и размещалось в кормовой части машины.) При полной боевой нагрузке с экипажем из 7 человек, масса забронированного трактора составляла 12 тонн, а скорость по дороге - 12-15 км/час. Испытания "Муромца", проведенные в ноябре-декабре 1916 года, показали его высокие боевые качества. В конце 1916 года Путиловский завод получил заказ на второй аналогичный образец, построенный в марте 1917 года. "Ахтырец". такое название получил этот трактор, испытывался в апреле. Затем обе машины были нереданы в Запасной броневой дивизион в Петрограде. В дальнейшем полковник Гулькевич предлагал массированное применение бронированных тракторов своей конструкции, придавая их по 40 штук на армейский корпус в качестве эффективного средства прорыва укрепленных позиций противника. По замыслу Гулькевича, в бою часть машин должна была буксировать за собой 42-линейную (107 мм) пушку и боеприпасы к ней для развития успеха в глубине обороны.



По конструкции и тактическому назначению машину Гулькевича смело можно считать первым русским танком. Сравнив ее с английскими и французскими танками тех лет (МК 1-3, Шнейдер. Сен-Шамон), легко видеть, что "Ахтырец" и "Муромец" превосходили по ряду параметров западные образцы, особенно французские. (Кстати говоря последние тоже изготавливались па тракторной базе.)
После октябрьского переворота 1917 года оба трактора вместе с другими броневиками Запасного бронедивизиона попали в руки большевиков. В октябре 1917 года "Илья Муромец" переименованный в "Красный Петербург" охранял Смольный, где был запечатлен камерой неизвестного оператора. А "Ахтырец" 29 октября 1917 года вместе с тремя другими бронеавтомобилями отправили в Москву. устанавливать власть Советов. 1-2 ноября трактор участвовал в боях на Кудринской площади, улицах Поварской и Бронной. поддерживая огнем отряд подольской Красной гвардии. В сентябре 1918 гола "Ахтырец" убыл в Казань, где вошел в состав 3 автобронеотряда Красной Армии. В течение 1918-1919 годов броневик участвовал в боях на Восточном фронте, а в январе 1920 года прибыл для ремонта в Москву. "Красный Петербург" всю гражданскую воину числился в резерве Броневого отдела Главного военно-инженерного управления Красной Армии. В 1922-23 годах из-за отсутствия запасных частей обе машины пошли на слом.



Добавлю что это не единственные бронетрактора русской армии, во время гражданской войны некоторое количество подобных машин, изготовленных кустарным способом с различным успехом применялось как белыми так и красными.
Но все таки машина Гулькевича существенно отличалась от танков западных стран -
ее ходовая часть была полугусеничной. Хочу заметить что полугусеничные машины появились в России раньше чем за рубежом. Механик гаража Его Императорского Величества Адольф Кегресс в 1909 году построил первый в мире автомобиль с полугусеничным движителем(Используя легковой автомобиль французского производства, закрепил ему лыжи на передних колесах, на задние натянул гусеницу из верблюжей шерсти, растянутую специальными барабанами). Испытания прошли успешно и было принято решение принять на вооружение русской армии модернизированные подобным образом автомобили, только уже с резиновыми лентами(вот он источник вдохновления пороховщикова). Они применялись в основном для транспортировки раненых. Так же было принято решение переставить на полугусеничный ход и часть бронеавтомобилей, но из за революции это сделать неудалось(за исключением одного "Остина")


Перейдем теперь к первенцам советского танкостроения:
Танк "Русский Рено"


Весной 1919 г. части 2-й Украинской Советской армии в кровопролитных (как тогда писалось) боях под Одессой захватили два исправных и два неисправных французских малых танка «системы Реналт» (здесь и далее в кавычках приведены цитаты из архивных документов). Факт захвата удивил их, пожалуй, не меньше, чем факт появления танков на фронте. После безуспешных попыток применить танки в бою командование решило отправить один в подарок вождю мирового пролетариата — В.И. Ленину в ознаменование праздника солидарности трудящихся всех стран (для справок тем, кто не застал сего праздника, он отмечался 1 мая). Вместе с подарком украинские красноармейцы написали вождю письмо, в котором говорилось, что даже босые и раздетые, вооруженные только старыми винтовками бойцы, видящие перед собой зарю мировой революции, способны сладить с любым врагом. Не страшна им и заграничная «танка», которую бойцы захватили голыми руками и преподносят вождю в дар к празднику. Танк был доставлен в Москву в один из дождливых дней последней недели апреля.

Устроители Первомая долго думали, как лучше обставить факт поднесения танка вождю мирового пролетариата, пока не пришло в голову, казалось бы, элементарное решение — в день 1 мая доставить танк на Красную площадь своим ходом (сегодня нет четкой уверенности, что именно первый танк прошел парадом по Красной площади, так как в документах ГАРФ по этому вопросу есть некоторые разночтения). Импровизированным механиком-водителем танка стал бывший авиатор Б. Российский, который с двумя помощниками в течение ночи разобрался с особенностями управления незнакомой боевой машины и с честью выполнил поставленную задачу. Таким образом, трофейный «Рено» стал первооткрывателем танковых парадов на Красной площади
Вождь с большим интересом отнесся к подарку, задав во время показа танка его водителю и военным специалистам массу вопросов о конструкции и боевой эффективности нового оружия.
А уже 10 августа решением Совнаркома и Совета военной промышленности завод «Красное Сормово», занимавшийся в 1918–20 гг. вооружением и ремонтом судов Волжской военной флотилии, постройкой бронепоездов и плавучих батарей, был выделен как специализированное предприятие — изготовитель танков.
Распоряжение об этом прибыло на завод, когда сам танк еще разбирали в Москве. Но воспринято оно было с энтузиазмом, и 22 августа 1919 г. Коллегия правления завода решила изготовить «первую рабоче-крестьянскую танку» через девять месяцев (к лету 1920-го), а к исходу 1920 г. сдать полностью первые пять бронеединиц в составе 1 пушечного и 2 пулеметных танков каждая (или первые 15 танков).
Однако после уточнения положения вещей срок сдачи первого танка был сдвинут на 1 октября 1920 г., и эта дата должна была стать первой вехой на пути отечественного танкостроения. 29 сентября 1919 г. разобранный в Москве танк «Рено» № 138М (буква М добавлена к номеру согласно принятой в 20-е годы первой классификации советских танков) прибыл в трех вагонах на завод «Красное Сормово». Его приняли скопом, не проверяя комплектности. Но потом в течение недели специально назначенная комиссия под руководством инженеров Калинина и Нефедова пыталась определить наличие составных частей и узлов танка. Итог был неутешительный — многих деталей не хватало. Причем если с отсутствием трубок, болтов и нескольких опорных катков можно было мириться, то пропавшая коробка передач создавала трудности просто неописуемые. Отправленное в Москву недоуменное письмо, содержание которого можно выразить лишь одним конкретным вопросом: «куда девались детали?» — могло дать не менее конкретный ответ: «украли в пути!», и положения, понятно, не решало.
Чтобы выдержать срок изготовления, времени на долгую переписку не было, и потому уже в октябре были начаты работы по «образмериванию» имеющихся броневых деталей корпуса. Для копирования боевой машины и изготовления рабочих чертежей приказом по Центроброни на заводе была образована спецбригада конструкторов в составе тт. Крымова, Салтанова, Московкина и Спиридонова. В помощь им с Ижорского завода, который должен был в будущем изготавливать броневые корпуса для советских танков и бронеавтомобилей, прибыла прикомандированная «группа брони» в количестве 4 человек под руководством технолога Артемьева.
Но корпус корпусом, а моторно-трансмиссионная группа (некомплект деталей в которой был наиболее болезненным) продолжала хранить в себе ряд крупных «белых пятен». Для решения проблем в этой области на завод АМО был откомандирован инженер Калинин, который назначался ответственным за «моторный агрегат». Но и он, возможно, не смог бы справиться со столь сложной задачей (даже при помощи сотрудников московского автозавода), если бы не помощь двух французских специалистов — Дем и Розье, ранее занимавшихся автомобильным производством на «Рено» и сочувствовавших советской власти (в характеристике указано, что один из них — социалист). Кроме того, в конце ноября 1919 г. распоряжением В. Ленина Сормовскому заводу (через АМО) были отправлены два автомобиля «системы «Рено» «тяжелого» и «облегченного» типов. С октября по декабрь 1919 г. спецбригадой конструкторов было сделано около 130 чертежей, часть из которых (наиболее спорные) тут же воплощались «в металле», правда, из несортовой стали, и корректировались «по месту». К середине ноября были выданы задания заводам Путиловскому (по вооружению), Ижорскому (по каркасу и броневым деталям) и АМО по моторной установке «типа «Фиат». Во время проектирования и изготовления танк именовался «типа «Рено», «системы «Рено» или «Рено» с мотором «Фиат».
Никаких индексов ему не присваивали, подтверждением чего является изучение подлинных чертежей и маршрутных карт изготовления танка. Маршрутную технологию изготовления еще в конце 1919 г. разработал инженер Ф. Нефедов, но утверждена она была лишь в марте — апреле 1920 г. Общее руководство работами по изготовлению танков осуществляло Броневое управление ГВИУ. Оно же являлось и заказчиком. Наблюдением за постройкой танков на заводе занимался представитель «Центроброни» — комиссар И. Гаугель, который частенько откровенно мешал производственному процессу. Но иногда его несуразная фигура в кожаной куртке с неизменным маузером на боку здорово помогала при разговорах со смежниками. При всякой конфликтной ситуации И. Гаугель просто «сажал» того, кого он считал саботажником, в кутузку и держал там, пока не находилось решение, устраивавшее всех.

Сборка танков была развернута в пушечном цеху, но она оказалась очень трудоемкой (особенно большая нагрузка приходилась на клепальщиков и раскройщиков бронелистов) и потому требуемой ритмичности работы достичь не удавалось. Положение усугублялось также и тем, что Ижор-ский завод так и не подал раскроенные листы — только прокат, кроить и резать который приходилось самим сормовчанам. Обрабатывать эти уже закаленные листы было трудно — не хватало специального инструмента. По предложению мастера Ильина были изготовлены напайные резцы, упростившие заточку и подготовку инструмента. Трудности обнаружились и с получением шестерней для КПП — свободного смежника для этой работы не нашлось. По предложению инженера Калинина их изготовление организовали в механическом цеху «Красного Сормова». Но собранные «из местных деталей» КПП отказывались нормально работать. Чаще всего они «давали клина», а при попытке их провернуть — ломали зубья друг другу. Это было естественно. Квалификация рабочих, изготовлявших шестерни, не соответствовала необходимой.
Чтобы выйти из положения, инженер Калинин предложил «припиливать» шестерни друг к другу вручную. Это предложение было принято и реализовано, причем французские специалисты, не понимавшие, зачем нужна эта операция, сначала не верили в ее благополучный исход, а затем удивлялись результатам — новые КПП оказались даже менее шумными, чем аналогичные на «родных «Рено». Сборкой первого танка руководили мастера по сборке Чепурнов, Волков и Ястребов. Все спешили, но только с мая 1920 г. работа пошла на лад. Вызвано это было целым рядом причин, в числе которых не последнее место занимали тепло на улице (цеха практически не обогревались) и дополнительные пайки, которые выдавали всем занятым в постройке танков. Кстати, именно И. Гаугель «пробил» в «Центроброни» распоряжение о премировании отличившихся работников дополнительными пайками. Слета начали выплачивать и повышенное денежное содержание инженерно-техническим работникам
Итак, в августе 1920 г. первый танк был полностью готов, и 1 сентября 1920 г. комиссар «Центроброни» И.Х. Гаугель послал в Москву телеграмму следующего содержания:
«ДОНОШУ, ЧТО 31 АВГУСТА 1920 ГОДА ВЫЛО ПРОИЗВЕДЕНО ИСПЫТАНИЕ НА ХОДУ ПЕРВОГО ТАНКА...»
Испытания прошли до 12 октября, после чего новый танк, обретший собственное имя «Борец За Свободу Тов. Ленин», отправился для контроля самим Львом Троцким. Интересная особенность. Стоимость 15 танков в ценах тех лет составила 93 150 000 рублей, причем без стоимости вооружения.
А вооружение таило свои секреты. Согласно первоначальному плану, должно было быть изготовлено 5 пушечных танков и 10 пулеметных. Образцовый танк «Рено» вооружался либо 37-мм короткоствольной пушкой «Пюто», или пулеметом Гочкиса. Изучение вооружения бывшим артиллерийским офицером Макаровым показало, что из имевшихся в наличии в РККА артиллерийских орудий танки можно вооружить
«37-мм легкой пехотной пушкой Розенберга, Грюзона, или морской катерной пушкой при условии установки их в качающейся люльке автомобильного образца».
Но так как пушки Розенберга и «Грюзонверк» остро требовались как батальонные для вооружения армии, то выбор был сделан в пользу морских пушек Гочкиса.
Орудия для танков должны были поставляться с военно-морских складов на Путиловский завод, где они подвергались капитальному ремонту, регулировке и смазке. Там же орудия должны были оборудоваться бронемаской и новым плечевым упором. Первое орудие представляло собой 37-мм пушку Пюто (именовалась в документах «пушка сист. Гочкис тип. Пютакс») с «левой» нарезкой, за ним два [44] орудия Гочкиса с коротким стволом (именовалась «пушка сист. Гочкис-I») выпуска 1898–99 гг. Обуховского завода, одно орудие Гочкиса с длинным стволом (именовалась «пушка сист. Гочкис-II») французского производства и, наконец, опять-таки Пюто, но уже с нормальной, «правой» нарезкой. В целом первые 5 орудий завод подал вовремя, то есть в сентябре 1920 г. (по плану — до 1 октября).
Но в декабре при испытаниях на танке выяснилось, что два орудия из числа доставленных в сентябре оказались неисправными и были заменены. В начале 1921 г. Путиловский завод получил дополнительное задание еще на 10 орудий. Дело в том, что к концу 1920 г. были получены сообщения из Франции об окончании выпуска пулеметного «Рено» и перевооружении имеющихся пулеметных пушками. Эти сообщения подтолкнули «Центробронь» объявить конкурс на вооружение танка «системы «Рено» пушкой и пулеметом.
В рамках конкурса было предложено 4 проекта. Наиболее интересным был проект «артиллерийского инженера Сячинова» (возможно, имеется в виду П. Сячинтов?), который предлагал оснастить танк новой башней, очень напоминающей ту, что была позднее изготовлена для МС-1. Пушка и пулемет в ней устанавливались в лобовых гранях 6-гранной клепаной башни, а кормовые грани башни представляли собой распашные бронедвери. Но к реализации приняли предложение инженера Глазова — «установить тяжелый пулемет Гочкисс в бортовой амбразуре» существующей башни танка. Об удобстве пользования оружием тогда не задумывались. Путиловский завод поставил еще 7 орудий, но без бронировки и плечевых упоров, которые пришлось спешно изготавливать сормовчанам. Из Москвы прислали также 8 пулеметов Гочкиса и одно орудие, снятое с разбитого французского танка. Таким образом, вооружены были лишь 12 танков (3 — пушками и 8 — пушками и пулеметами), а для трех ни пушек, ни пулеметов не хватило. При этом я на каком то сайте прочел что оказываеться это были первые в мире танки со смешанным вооружением!!!!:))) Пушка и "ничего" вот вам смешанное вооружение.
Таким образом, 21 июня 1921 г. по распоряжению «Центроброни» Заказчик принял последние танки без вооружения. Но второго заказа на очередные 15 танков не последовало, хотя Ижорский завод подготовил для них бронелисты, а завод АМО подал еще 8 моторов «типа «Фиат» и 5 радиаторов. Без внимания оставили ГВИУ и РВСР и предложение сормовчан о выпуске «совершенно нового танка плавающего типа», вооруженного 47-мм пушкой и пулеметом на шасси «типа «Рено» с экипажем из 3 человек и скоростью движения аж 12–15 км/ч.
Впрочем, попытка сделать «Русские «Рено» более быстроходными предпринималась еще во время выполнения первого заказа. Для этого почти готовый танк № 7 переоборудовали, установив на него «усиленную 4-ю передачу» в КПП и «увеличенную бортовую передачу». Предпринятые меры должны были поднять скорость движения танка на 4,4–4,7 км/ч. 17 февраля 1921 г. комиссар Гаугель отправил в ГВИУ следующую телеграмму:
«ТАНК УСИЛЕННОЙ СКОРОСТЬЮ ГОТОВ СОБЛАГОВОЛИТЕ ПРИЕХАТЬ ДЛЯ ИСПЫТАНИЙ ГАУГЕЛЬ».
Для испытаний приехал конструктор бронеотдела ГВИУ т. Сотьянов. Но чуда не получилось. Вместо положенных 12,5 км/ч танк № 7с («скоростной») развил скорость от 8 до 10 км/ч при 1400 об/мин. Причем эталонный танк № 6 легко догонял скоростного собрата путем кратковременного увеличения оборотов мотора до 1800–2000. Двигатель скоростного танка испытывал большие нагрузки, и для лучшей эксплуатации решили переставить бортовую передачу с него на танк № 6, оставив коробку на седьмом. На повторных испытаниях танки № 6 и № 7 развивали скорость 10 км/ч при оборотах 1400–1600. И эта скорость при существующем моторе была признана максимально достижимой. Предполагалось снабдить усиленными бортовыми передачами все танки «Рено», но сделано это не было.
Боевая служба «Русских «Рено» не изобиловала героическими примерами. Ни в каких боевых действиях Гражданской войны они участия не принимали. Большая часть танков поступила на оснащение автобронеотрядов (А-бо) уже после окончания войны. В частности, А-бо № 6 был сформирован 7 февраля 1922 г. на основании приказа РВСР № 1375. Отряд получил на оснащение 5 танков «Рено» Сормовского завода и один грузовик. Личный состав отряда формировался из бойцов, знакомых с сельхозтрудом, и должен был быть направлен для вспашки полей в голодное Поволжье, командиром был назначен тов. Шибанов. Весь комсостав был переведен из резерва танкового дивизиона. Командиры танков (кроме двоих и адъютанта командира отряда — бывшего офицера старой армии) прошли курсы высшей броневой школы. Также все командиры танков, кроме одного, служили в старой армии унтер-офицерами. 22 февраля отряд получил танки №№ 1 («Борец За Свободу Тов. Ленин»), 2 («Парижская коммуна»), 9 («Пролетарий»), 13 («Буря») и 15 («Победа»). Вооружение из 37-мм пушек несли лишь 4 танка, последний вооружения не имел. 23 февраля 1922 г. отряд участвовал в параде на Красной площади, а 4 марта отправился в Саратов. Дальнейшая судьба отряда неизвестна. Кроме того, имеются данные, позволяющие утверждать, что весной 1922 г. два сормовских танка предполагали использовать против бандитов. Но начавшаяся распутица и слабый лед на реках отменили проведение операции.
Начиная с 1924 г. первые отечественные танки стали выходить из строя, но в конце 1926 г. подверглись ремонту за счет деталей, снятых со списанных французских «Рено». Удалось восстановить таким образом 8 машин из 15, которые до 1929 г. проходили службу в Московском и Ленинградском военных округах. Официально «русские «Рено», вместе со своими французскими коллегами были выведены на склады весной 1930 г. приказом РВС.
Интересно что сколько раз я был на различных исторических сайтах, что то никогда там не сообщалось о недостатках первых советских танков. Некоторые даже утверждаю что собранные, под дулом пистолета, полукустарным способом, танки лучше своих французских аналогов, к тому времени выпускаемых тысясячными сериями на лучших заводах Франции высококвалифицированными рабочими. Может в таком случае итальянский фиат 124 хуже чем слизанные с него "Жигули" ВАЗ-2101?
В общем недостатками этого танка помимо низкого качества сборки, и вооружения, которого нехватило на все машины, была его низкая скорость, слабое вооружение, невысокая проходимость, малый запас хода и слишком большая нагрузка на коммандира экипажа из за одноместной башни: он был наводчиком, заряжающим, должен был наблюдать за полем боя и отдавать приказы(кстати, таким же недостатком обладали почти все французские танки построенные до начала Второй мировой войны). Да и количество построенных машин было невелико чтобы оказать хоть какое нибудь влияние на ход боевых действий, в которых даже не учавствовали. Сотни бронеавтомобилей, захваченных Красной армией оказались гораздо полезней(среди них пушечные "Гарфорды" вооруженнные 76мм пушками), здесь надо отметить тот факт что белые потерпели поражение, имея много танков, которые им любезно предоставили интервенты. Почему же тогда коммунисты не приняли это во внимание, потратив почти 100 000 000 рублей на 15 танков в разоренной войной стране с голодающим населением для того чтобы несколько раз проехаться по Красной площади и сдать в утиль! Комментарии как говориться излишни.
И так что же все таки считать первым отечественным танком? Думаю здесь нет однозначного ответа .Им явно не была машина Пороховщикова, ни одна ни другая. Удивительно что она вообще могла передвигаться, не говоря уже о несостоятельности идеи танка с резиновой лентой вместо гусениц, которая разорветься на первом же препятствии. Лично я считаю что на то время лучшим вариантом был бронетрактор Гулькевича, пусть даже он имел полугусеничный привод. Главное что по огневой мощи, бронированию и ходовым качествам наш танк не уступал танкам иностранного производства. А совковые "Борцы за свободу товарищи. Ленины" хоть и являлись полноценными танками на парадах, вряд ли были таковыми на деле.