Камертон

И правда, очень маленький человек. Я его сразу узнала: это гоголевский Акакий Акакиевич, только лишился он не своей шинели, а инструментов.
Он - ремесленник от высокого искусства. Настройщик и реставратор роялей. Лет ему более семидесяти уже. Горбатенький крошечный старик. Зовут его Петр ***. Отчество и фамилию его клиенты почему-то попросили не указывать, резко заявив по телефону: "Журналисты нам не друзья!"
Тайны, тайны кругом. Нервы. Но, может, это связано с тем, что старенький Петр потихоньку подрабатывает к пенсии какие-то копейки. А может, клиенты не хотят, чтоб мастера у них "перебили". Он уникальный специалист. Его приглашали и лучшие пианисты, и театры. Теперь за ним тоже иногда приезжают и везут "на адрес". И оставляют одного наедине с "музыкой". И он что-то там колдует, как-то подтягивает распустившиеся "связки", возвращает роялю чистый звучный голос.
Другие музыкальные инструменты он тоже понимает, и помогает им.
Поэтому, хоть на всяких дурно настроенных знаменитостей мне плевать, я не стану раскрывать инкогнито: может, и впрямь, повредит старому мастеру. Тот, кому надо, к кому обращена эта заметка, и так поймет, если прочитает.
Когда еще лежал снег, два месяца назад, Петра*** пригласили в пригородный особняк. За ним просто заехали без звонка. Он взял свой чемоданчик, в котором уютно покоилась вся его жизнь, воплощенная в наборе инструментов, и поехал. Причиндалы эти он любовно подбирал с 20-летнего возраста, более полувека. Настроечные ключи специально заказывал даже из других стран. А что-то было сделано в России, в Питере на заказ. Короче, сокровища. Ну, и отчасти средство к существованию, ведь живет он один в большом городе, и пенсии, как водится, не хватает даже на лекарства.
Заказчик - совсем не музыкант, а просто очень богатый человек - сказал нашему Акакию, что его дочь студенческого возраста решила заниматься музыкой, для чего ей был предоставлен роскошный, но старый инструмент. И он как-то не звучит. Может, простудился.
Настройщик осмотрел больного, ужаснулся и понял, что работать надо не менее трех дней. Он успел только начать оглашение диагноза, как при словах "а потом уже осадить вербеля" хозяин коротко фыркнул и оставил его наедине с пациентом. 
Вечером Петра*** отвезли домой. Утром за ним опять прислали водителя. Вечером мастер  деликатно приткнул свой "золотой" ящичек к ножке рояля и опять отправился в поданном к крыльцу авто к себе в блочную квартирку - ужинать и спать. А на следующий день никто не приехал. Он прождал до вечера. И так ждал целую неделю, практически не выходя из дома. Телефона заказчиков у Акакия Акакиевича не осталось. Он нервничал, сердце билось неправильно, иногда схватывало голову. Он тогда плакал.
Наконец, старик решился позвонить своей знакомой певице. Певица сказала: "А у кого вы были?" Петр*** честно признался, что не знает. "А где? - спросила мудрая певица. - Где эта улица, где этот дом?" Такой поворот беседы поверг настройщика в полное отчаяние. Ему и в голову не приходило узнавать и запоминать, куда везут. Вот рояль он бы узнал...
Еще много дней он чертил на бумаге схемы и разглядывал через лупу карты пригородов советского времени. Певица (это ей как раз "журналисты не друзья", однако беда старика, надо отдать должное, близка и понятна) поговорила с одним неработающим владельцем авто, и тот согласился "поехать поискать". 
Они ищут дом, в котором остался чемоданчик, до сих пор. Здоровущий отставной летчик возит крошечного седого настройщика по богатым "вилльским" районам. Если бы дело было, скажем, в Норвегии, или Швеции, то удалось бы что-то выяснить, узнав, какой был номер у машины: Акакий Акакиевич помнит, что рядом с его домом авто останавливал "милиционер". Но тут, очевидно, дело с неким нарушением обошлось "отмазкой" наличными.
Петр *** в последнее время все глубже тонет в своей беде. Перечисляет инструменты по именам и номерам. Он, не говоря худого слова, окончательно вступил на путь Акакия Акакиевича. Он тревожно сообщает: "Мне кажется, я примерно точно вспомнил!" И вновь блуждает между особняками.
Ни "советская власть", ни высокое начальство тут не виноваты. Нет пафоса.
Виноват отдельно взятый человек, дочь которого решила сменить "коньки на санки" и сейчас, может, вместо музыки занимается серфингом где-нибудь в тропиках. Ему все равно, он наверняка уже велел убрать все это бренчащее барахло в ящичке с мозаичного паркета куда-нибудь туда... Подальше.
Или просто украл, чтобы "окупить" хоть и мизерные, но оказавшиеся ненужными расходы? Петр*** по утрам звонит и лихорадочно бормочет: "Зелень, зелень пошла! Лезут, лезут!"
Летчик не понимает спросонья, и Петр ему объясняет: "Лезут листья! Если у деревьев появятся кроны, я точно не узнаю тот дом! Надо ехать!"
Ему даже деньгами не поможешь: такой "чемоданчик жизни" не купишь.
Ему даже не объяснишь, что это - не настоящее горе. Про горе он сам может рассказать много, потому что жизнь его, начавшаяся еще перед самой войной, сразу оказалась несчастливой, изломанной. И это, серьезное, горе он сумел пережить.
Сейчас старик стал раздражительным, покрикивает на летчика.
Летчик говорит, что старик "уже чокнулся". Не сомневаюсь: именно так, в майской зелени, и сходят с ума одинокие настройщики "за семьдесят" в отсутствии своих чемоданчиков.
Изменились мы с пушкинско-гоголевских времен, с эпохи "Медного всадника" и мелкого чиновника на невских берегах? Нет. Плевать большому человеку и на Евгения, и на Акакия, и на настройщика Петра. Вот он, камертон наших душ: кривенький старик с глупой бедой.
Где бы взять такую музыку, чтобы поняли ее без слов? Как грянуть бы: "Не обижайте!"
Не обижайте маленьких горбатеньких стариков. И тех, кто плохо одет и слаб - не обижайте. Не делайте им зла, причем, безо всяких законов и судов. 
И отдайте вы тот ящичек, господин хороший, а?


_______________________________________
___________________________

С Вами был я, Vladslav. Приятного Вам времени суток.