Чадомазохизм или долгая дорога домой

Гильзы:

Цели были достигнуты. Теперь нас ожидал длительный переезд на юго-запад до городка Файя-Ларжо, в котором рухнула надежда почувствовать под собой матрас вместо легкого спальника, растеленного на земле. Только на третий день мы должны были выехать к городку Куба, в котором замыкалось кольцо нашего маршрута, и отсюда проследовать в Нджамену уже по своим следам.

Дороги здесь нет, есть направление:

Видео, снятое в первый день, объясняет, почему я назвал эту часть «Чадомазохизм»:

В небольшом зарождающемся оазисе, состоящем из сотни занесенных песком холмиков с пучками травы и пары неказистых пальм, Омар показал, как найти воду в пустыне, ориентируясь на характерные соляные разводы. И правда, стоило копнуть песок, как под верхним сухим слоем он оказался мокрым — идеальное место для колодца, правда, умирающему от жажды заблудившемуся путнику это бы не помогло, так как на обустройство колодца потребовалось бы несколько недель.

Ланч мы провели в окружении петроглифов. Место оказалось необычным тем, что животные, изображенные на стенах уже давно не заселяют территорию Чада: жирафы, носороги. Какое-то количество слонов, возможно, еще осталось на юге государства, но, подозреваю, им там живется совсем не сладко. Чадские браконьеры известны тем, что часто совершают набеги даже на соседний Камерун, уничтожая слонов целыми семействами только ради одного – бивней. У Гумилева в стихотворении Жираф (1908) есть такая строчка «…далёко, на озере Чад изысканный бродит жираф». Когда поэт написал эти строки, едва ли он представлял себе, что за живность водится вокруг озера, а между тем он попал в точку – эти животные здесь действительно когда-то бродили и щипали листву там, где в настоящее время лишь камни и песок. Было это за много столетий до Серебряного века…

Жирафы с ярко выраженными половыми признаками:

Похоже на изображение удачной охоты:

Наша комманда исследует петроглифы в остатках древнего жилища:

Мы продолжили движение вперед через места, не обозначенные на картах. «Там был Бембеши, – говорил Омар, указывая куда-то в даль, — а это Дыркоу».

В какой-то момент я заметил странное шевеление на пригорке. Не особо проворный житель пустыни, судя по шипам на хвосте современник динозавров, устремился вверх и притаился под камнем. Поймать этого древнего ящера с красноречивым названием Африканский шипохвост труда не составило, возможно, в этом кроется причина угрозы исчезновения этого вида пресмыкающихся. После длительной фотосессии, скрасившей наступающий вечер, мы продолжили путь в сторону Файи.

Вот несколько сухих фактов о Файя-Ларжо из Википедии:

Город Файя-Ларжо (или Файя) является административным центром чадского региона Борку и крупнейшим населённым пунктом на севере Чада. Находится в оазисе, севернее города лежат три небольших озера. Климат здесь круглый год пустынный, жаркий, засушливый. С апреля по октябрь — слабо выраженный «влажный сезон». Численность населения города составляет 14 123 человека (на 2008 год). Первоначальное название города было Файя. После покорения территории Борку французским полковником Этьеном Ларжо в 1913 году он переименовывается в Ларжо. После эскалации чадско-ливийского конфликта из-за полосы Аузу, в 1975 году ливийские войска оккупируют Файя-Ларжо. В 1980 году город переходит под контроль чадского генерала Хиссена Хабре, в 1981—1982 его занимают части чадского президента Гукуни Уэддея. В 1983 Файя-Ларжо вновь переходит к Ливии, став крупнейшей ливийской военной (и военно-воздушной) базой на севере Чада — вплоть до 1987 года, когда ливийская армия оставила город.

Автомобильный трафик на въезде в Файю:

Взлетно-посадочная полоса, построенная много лет назад для военных целей, дала стимул для развития города в недалеком прошлом. Французские туроператоры подремонтировали аэропорт и взлётку и в прошлом году смогли собрать людей на несколько чартеров, первый из которых приземлился в феврале 12-го года. Отсюда уже туристы разъезжались по ключевым достопримечательностям Сахары: кто-то на восток в Эннеди, в места, покоренные нами, а кто-то на северо-запад в горы Тибести, пока еще относительно белое место на карте Африки. Чартерную программу пришлось прикрыть, массово народ в Чад так и не поехал. Возможно из-за в целом неспокойной ситуации в регионе – боевых действий в Мали и Ливии. Вполне может быть, что когда все утихнет это направление раскрутиться, и в безлюдных оазисах вырастут сетевые отели. Ненадолго ожив с прилетом чартерных рейсов из Марселя (диковинные громадные аэробусы, наверное, собрались встречать все жители Файи), город вновь погрузился в вековую спячку. Вдохновившись открывающимися перспективами, местные бизнесмены начали было строить постоялые дворы, но туризм погиб в зародыше и сейчас все это так и стоит недостроенным. (Среди недостроя и ожидаемый нами отель). Проезжая по улицам, заваленным мусором, мимо глиняных стен, я пришел к выводу, что куда лучше попадать в страну через Нджамену, тогда вся эта африканская действительность будет открываться постепенно, все же столица есть столица и там доступны привычные условия проживания. А нырнуть в этот своеобразный мир без физической и психической подготовки, из прекрасного Марселя, да сразу в Файю, будет тяжело и может вызвать отторжение.

Первая фотография в Файе была сделана на городском стадионе. Футбол популярен в Чаде. Обычный чадский подросток может и не знать ничего про Россию, но он обязательно блеснет знанием двух-трех фамилий известных футболистов.

На следующий день пока Омар и команда готовили машины к переезду в столицу и закупались продуктами, мы прошлись по городу. Город вытянут на несколько километров, его длина раз в десять превосходит ширину. Вся территория города представляет собой огромную финиковую плантацию. Правда, прикоснуться к зелени не удастся, пальмы спрятаны за внушительными заборами. Мы же побродили в восточной части Файи, в районе центральной мечети и рынка, потолкались на торговых улочках. Если большие улицы пестрят всякой хозяйственной ерундой, в том числе утюгами на углях (я и представить себе не мог, что их еще где-то выпускают, но оказалось, в Индии такие утюги еще актуальны) и китайскими мясорубками. На малюсеньких же улицах продают разное шмотье. Только пройдя по этим кварталам, я понял весь смысл обустройства магазинов на узких улицах: здесь не пыльно, особенно если поливать проходы водой и сюда не долетает песочный ветер, вещи как следствие не пылятся.

С первого взгляда невозможно определить, что это за место. Только при ближайшем рассмотрении понимаешь, что находишься на городском кладбище.

На улицах Файи:

В городе главной характерной чертой любого строения является отсутствие прямого угла и ровной стены. Исключением из правил можно отметить только несколько государственных зданий и Большую мечеть.

С Файя-Ларжцами приятно иметь дело. Я имею ввиду, что они не похожи на тех назойливых африканцев, живущих к югу от Сахары, которым какой-то хитрый ген не позволяет спокойно пройти около белого человека, не предложив ему помощи, не попросив денег, не попробовав его на зуб (нужное подчеркнуть). Файки пролетают мимо гордо и уверенно, серьезным взглядом встречая подаренную им улыбку. Файцы косятся на белых пришельцев с любопытством, но в то же время как-то украдкой, словно боясь побеспокоить. Первыми на контакт местные жители не идут.

Пригодные для проезда машин улицы обозначены белыми крестами на стенах домов и заборов, чтобы нездешний водитель не свернул по незнанию в какой-нибудь глухой и узкий переулок.

В центре попались местные модники, они носят европейскую одежду в самом нелепом сочетании, курят и, наверное, ругаются матом. На фоне окружающих лачуг это выглядит смешно, но ребята относятся к своему имиджу вполне серьезно.

Чёткие пацанчики:

Сельскохозяйственный рынок был открыт, но большинство прилавков пустовало: или мы пришли сильно рано, или попали на какой-то выходной.

На площади возле городского рынка:

Торговые ряды:

Уммм, вкуснятина. Саранча:

Рядом с рынком обнаружился офис туристического центра, но он был заперт.

Торговые ряды в центральной части города:

«Пирожки, горячие пирожки…»

Городские детали: дверной автодоводчик:

Городские детали: тачки имеют гос знак, прямо как в Северной Корее:

Городские детали: остатки щита с социально-политической рекламой:

Городские детали: пальма-страус:

Файю мы покинули с западной стороны, проехав мимо лицея Мучеников Чада, где установлен единственный в городе монумент-указатель в виде самолета чадских авиалиний. Проехав запорошенную песком взлетно-посадочную полосу аэропорта, мы выехали в пустыню и взяли курс на юг.

Если предыдущий день был днем застреваний в песке, то в этот нас преследовали поломки: то барахлила ходовая часть, то двигатели. Пару раз меняли топливные и воздушные фильтры, запас которых всегда необходим при передвижении в таких условиях. Какого качества здесь дизель — а бензин в этих краях вообще отсутствует как класс — представить себе сложно, но не без примеси песка и ослиной мочи. Предполагаю, что после каждой такой поездки машины проходят серьезный технический осмотр, но, как видно, даже надежная техника сдаётся перед мелкой пылью пустыни.

Неизвестно сколько дней-недель-месяцев сидят у поломанного грузовика водитель с приятелем в ожидании когда подвезут нужные запчасти. Просто Кин-Дза-Дза:

Про этот день вообще нечего было бы сказать, если б не огромная бомба торчащая из песка недалеко от дороги. Вероятно, возвращавшийся на базу бомбардировщик сбросил неиспользованное вооружение прямо в пустыне. В окружении безграничного песка бомба смотрелась как эпитафия человечеству…

Часов в 10 вечера, когда почти все уже спали, издалека донесся еле различимый звук едущего автомобиля. Автомобиль приближался и вскоре подъехал к нашему лагерю, потом кто-то начал рубить дрова и все стихло, а утром…

А утром мы оказались в окружении военных с автоматами. Их пикап стоял недалеко от наших машин. Под замотанными тюрбанами не было видно как они настроены в нашем отношении, дружелюбно или нет. За ночь военные сожгли наши дрова, а сейчас приспокойненько доедали наши продукты. Удалось выяснить, что они выехали из Файи и двигались по нашим следам, а вот с какой целью так и осталось загадкой. Вроде для нашей охраны, но зачем она нам была нужна именно на этом участке, где до неспокойных границ несколько дней пути? Военные некоторое время сопровождали нас, но ближе к Кубе обогнали и больше мы их не видели.

Движемся через Сахару в сопровождении военного патруля:

Очередные проблемы с топливным фильтром под разыгравшийся пыльный ветер:

В ожидании попутки здесь можно стоять неделями:

Наконец наши машины вышли на ту точку, где мы свернули в Эннеди и вскоре въехали в городок Куба (это здесь молодой негодяй угрожал мне ножом). Мы хотели было пополнить запасы воды, однако собрались какие-то люди и устроили настоящий голдешь. Я так и не понял, толи они возмущались, что мы набираем воду бесплатно, толи из-за того, что мы вообще набираем воду. Канистры вновь отправились в багажник, а перепалка продолжилась. Впрочем вскоре в этой какофонии звуков начали проскакивать смешки, тон разговора поменялся, потом достали канистры, вновь зажурчала вода. Проблема была решена.

Фотозарисовки из Кубы. Дети встают на канистры, чтобы лучше нас видеть:

Непосильная ноша:

Кубянка:

Мы проезжали уже знакомые пейзажи, сначала сплошной песок, потом на нем начали появляться вкрапления травы, потом трава стала покрывать песок ровным ковром, появились деревья, и ближе к Салалу начался сахель. Даже в этих местах присутствует какая-то своя навигация, границы дороги обозначены бочками с песком, высокая палка означает что где-то побизости есть колодец, даже указатели с расстоянием до ближайших населенных пунктов и то встречаются. Как и везде в Африке при виде машины дети бегут к дороге и машут, некоторые с криками: «Кадо-кадо-кадо», что означает «подарок». На подъезде к Салалу за машиной погналась собака – единственная увиденная нами в Чаде. Возле этого городка мы и нашли себе ночлег.

Недалеко от Салала дети из придорожной деревеньки продают живых куриц, яйца и молоко. Щупленькая жилистая кура здесь стоит как три бутылки воды. За Салалом встретился караван, пока фотографировали запряженного верблюда появился глава семейства и пытался хлестнуть одного зазевавшегося фотографа плеткой. Омар предпринял попытку объяснить, что эта фотография не принесет вреда, и мы снимаем не женщину, а верблюда, но недовольный хозяин прогнал нас.

Муссоро – крупный транспортный узел на дороге в Файю:

Пастух гонит свое стадо к водопою:

Музарак, мясо на гриле. Кусочки мяса и потрохов животного заворачивают в кусок его же кожи, крепко обвязывают и готовят в острых специях, так и подают с гарниром:

Между Муссоро и Массакори начинаются обрабатываемые земли, на маленьких огородах сохнут лук и каркаде.

Так растет каркаде:

Крестьянская дочка:

Последнюю ночь мы провели уже в знакомом месте на окраине Массакори.

Всю ночь выли шакалы, а дерево, под которым я поставил палатку, обгладывал верблюд. Несколько раз просыпаясь, я слышал его равномерное жевание. Утром все подступы к палатке были завалены свежим навозом.

Хаме раздает детям Массакори оставшийся у нас хлеб. Впрочем, хлеб дети вскоре побросали на землю.

В Нджамену меня привезли с небольшой задержкой, оставшиеся две машины остались на дороге – опять что-то стряслось с топливными фильтрами. Потом я посетил рынок и Большую мечеть, после чего отправился в аэропорт. Стряхнуть с себя пыль и глубоко въевшийся песок Сахары мне удалось только спустя сутки, когда я, наконец, добрался до Эйлата, но об этом я уже писал.