Жесткие последствия взятого кредита на образование в США

В 2005 году, когда Кен Илгунас учился на последнем курса бакалавриата в Университета Буффало, он еще и не представлял, в какой долговой яме он вскоре окажется.
Его специальность (Английский язык и история) была одной из самых невостребованных на рынке труда, и после 25 обращений в различные компании с просьбой о приеме на оплачиваемую стажировку и 25 отказов соответственно, у него не было никакой надежды на трудоустройство по профессии.
«В тот момент это послужило своего рода 'звонком', — говорит Кен. — На мне висел этот огромный долг в 32 тысячи долларов, а я катал тележки в магазине Home Depot за 8 долларов в час. Признаться, я тогда сильно запаниковал».
В те времена студенческие ссуды еще не были окружены той скандальной известностью, которую они имеют сегодня. Илгунас мог отсрочить выплату или заявить о временной несостоятельности, или же просто попросить у своих родителей в долг (они, кстати, были более чем готовы ему помочь). На худой конец он мог поступить в аспирантуру и ждать пока рынок труда выйдет из кризиса.
Вместо этого Кен переехал на Аляску и два года работал там, чтобы расплатиться с кредитом. После этого он поступил в аспирантуру Дюкского университета и все время обучения жил в фургоне на студенческой парковке, чтобы снова не оказаться в долгах.
«Когда я брал кредит и я подумать не мог, на что подписываюсь. Мне тогда было 17 лет и я не знал даже, какой процент на него установлен, — говорит Кен. — Мой пример, мне кажется, очень хорошо показывает, насколько низкий уровень осведомленности о финансовой системе имеют молодые люди в нашей стране в этом возрасте».
Кен точно знал, куда ему идти работать: лето перед выпускным курсом он провел на Аляске, где он работал на удаленной стоянке для грузовых автомобилей. Поэтому он обзвонил своих старых знакомых, которые пообещали ему работу туристического гида и повара (на самом деле работа была более широкого профиля и заключалась в исполнении различных нужд местных жителей).
«На следующий же день после моего выпуска я улетел на Аляску и сразу после прилета приступил к работе, — рассказывает Кен. — Несмотря на все мое невежество, я тем не менее был в курсе, что если я не разберусь со своими долгами, меня ожидает начисление большой суммы по процентам или обвинение в нарушении долговых обязательств. Поэтому я хотел рассчитаться с кредитом настолько быстро, насколько это было физически возможно».
Для 20-летнего выпускника, которому нужно срочно погасить долг, переезд на Аляску был отличным решением. «Место, где я работал находилось в 250-ти милях от ближайшего магазина, проживание и питание были включены, мобильной связи не было, — говорит Кен. — Вы были бы очень удивлены тем, сколько денег можно сэкономить, если понизить уровень своей жизни. В итоге получилось так, что почти каждый заработанный мною доллар пошел на погашение моей студенческой ссуды».



Кен проработал на Аляске год за 9 долларов час и ему удалось выплатить больше 18 тысяч долларов по кредиту. Затем он автостопом добрался до Нью-Йорка, где устроился по полугодовому контракту волонтером AmeriCorps в Миссисипи.



Но на новой работе платили мало и по окончании контракта он отправился обратно на Север: «Я снова устроился в Колдфуте, на этот раз рейнджером в заповеднике Gates of the Arctic. Наконец-то я стал получать хорошую зарплату».
Спустя два с половиной года после отъезда на заработки Кен сделал свой последний платеж по кредиту. С процентами общая сумма его выплат составила 35 тысяч долларов.



После этого ему захотелось продолжить обучение. «Во время моих путешествий я решил для себя две вещи, — говорит Кен. — Первое: я больше никогда в жизни не буду брать в долг, и второе: я буду учиться дальше. Все время моего отсутствия я испытывал интеллектуальный голод, моя речь и письмо сильно ухудшились».
По дороге домой он решил поступить на какую-нибудь доступную гуманитарную программу, которая в дальнейшем окупит себя. Он остановился на Дюкском университете, где брали 2500 долларов за семестр.
Ему нужно было найти место с минимальной арендной платой и тут он вспомнил одного человека, с которым он познакомился на Аляске. Тот жил в своей машине круглый год и был вполне доволен жизнью. «Я подумал, если он смог так жить на диком севере, наверняка у меня получится так же в Северной Каролине» — рассказывает Кен.



Когда на сайте Craigslist Кен наткнулся на объявление о продаже Форда Econoline 1994 года выпуска за 1500 долларов, он понял, что эта машина станет его новым домом.



К счастью ему выделили место на полузаброшенной парковке вне кампуса. Он мог заходить и выходить из фургона, когда ему захочется и не бояться быть замеченным. «По началу мои перемещения вызывали у меня сильный прилив адреналина, — рассказывает Кен. — Я чувствовал, что в этот раз я точно нарушаю какие-то правила и было что-то очень волнующее во всей этой ситуации».



Первые недели в Дюке оказались очень суровыми. «К тому времени, когда я купил фургон, я ужу успел потратить 2000 долларов, — продолжает Кен. — Я понимал, что мне будет тяжело, потому что мне нужно было еще платить за страховку, бензин, мобильник и еду. В те первые несколько недель я фактически голодал, чтобы сэкономить как можно больше денег».
Постепенно Кен стал заниматься обустройством своего фургона. «Со временем он превратился в подобие студенческой комнаты в общежитии, только маленькой» — говорит Кен. Он снял задние сиденья, тем самым освободив достаточно места для размещения в фургоне своей «мебели». Для хранения еды и учебных принадлежностей он использовал пластиковый контейнер.



Очень важным моментом при таком образе жизни был порядок. Вещи для стирки, к примеру, Кен держал спереди, на пассажирском сидении.



Еду Кен готовил на обычной туристической плите. «Я смешивал лапшу с овощами, получалось очень дешево и полезно» — рассказывает наш терминатор.



У него был налобный фонарик, который он держал постоянно заряженным, чтобы делать домашнее задание по вечерам. Он купил абонемент в студенческий спортзал за 34 доллара и теперь мог посещать там душ. Воду для готовки и питья он также брал в спортзале.



Еще одним его прибежищем стала библиотека. Здесь был WiFi и Кен мог зарядить все свои электронные приборы.



В его новой жизни было лишь одно правило: никто не должен о ней знать. «Я понимал, что новость о том, что на территории университета живет студент-бомж может легко разлететься через твиттер или фэйсбук. Я этого очень сильно не хотел. По этому первый семестр я провел в полном одиночестве».
Кен брался за любую подработку, в том числе он работал на полставки учителем в местной начальной школе.
«Иногда по ночам было очень холодно, температура доходила до 10 градусов (по Фаренгейту, соответственно -12 по Цельсию — прим. переводч.). В такие ночи я одевал термобелье и забирался в спальный мешок, и спал просто замечательно».



Его единственными соседями были мыши, которые периодически шуршали на крыше фургона.



«С течением времени я полностью освоился. Мне перестало казаться, что я делаю что-то из ряда вон».
Все это время Кен находил вдохновение в опыте лесной жизни Генри Дэвида Торо. «Меня очень вдохновляла сама идея превращения самых диких на первый взгляд фантазий в нечто реальное и возможности созидания свой собственной жизни».
«Фургон был не просто средством для экономии средств. Я хотел получить какой-то жизненный опыт и узнать сколько в действительности мне нужно денег на жизнь. Я не хотел просить у родителей в долг каждый раз когда я сталкиваюсь с жизненными трудностями».



К третьему семестру одиночество Кена стало ему поперек горла. «Я уже больше просто не мог продолжать хранить свою жизнь в секрете, — говорит Кен. — Мне постоянно нужно было беспокоиться о том, чтобы никто не увидел, как я выхожу из фургона утром, и как я захожу в него вечером. Кроме того я всегда хотел быть писателем и теперь у меня был отличный сюжет для книги (в дальнейшем Кен написал и издал книгу о своих похождениях)».
Кен решил написать статью о своей жизни для сайта. «На следующий день ко мне в друзья в фейсбуке добавилось 85 новых друзей и я получил сотни сообщений и писем».
В Дюкском университете особого восторга по этому поводу не испытали, но, к счастью, и не выгнали Кена ни с парковки, ни из университета. «Они хотели, чтобы я заключил с ними договор о том, что если что-нибудь случиться со мной, я не подам на них в суд. При этом они ввели новое правило, которое фактически запрещало новым фургоножителям поселяться на территории кампуса» — говорит Кен.
Кену оставался всего один семестр, но денег было в обрез, а прожить в Дюке надо было еще несколько месяцев. Поэтому Кен стал подрабатывать «лабораторной крысой» и принял участие по меньшей мере в двадцати медицинских экспериментах, за которые платили от 10 до 20 долларов в час, в ходе которых ему сканировали мозг, заставляли глотать экспериментальные лекарства и изучали его когнитивные функции.




Но в итоге все его лишения окупились. Кен успешно закончил аспирантуру в мае 2011 года и не остался должен при этом ни цента.
«Некоторые студенты считают свой кредит на образование чем-то вроде страховки, такой выплатой, которую они должны делать ежемесячно. Для меня же это тяжкая обуза — обязанность, которая не дает жить полной жизнью».



В настоящее время Кен все еще проживает в Северной Каролине, где он работает над своей второй книгой о своем шестимесячном путешествии вдоль нефтепровода Keystone Pipeline. (И да, фургон все еще при нем!).