На uCrazy 18 лет 1 месяц
Бронированный громоотвод «Зимней грозы»
Андрей Уланов:
В Сталинградском котле зимой 1942 года «варилось» более 200 тысяч солдат и офицеров 6-й гитлеровской армии. Герман Геринг, командующий люфтваффе, бил себя кулаком в грудь, обещая, что военно-транспортная авиация обеспечит окруженцев всем необходимым. Но немецкие генералы этот оптимизм не разделяли: слишком много людей нужно было обеспечить едой, патронами и другими жизненно необходимыми вещами. Причём между аэродромами в Морозовске и Тацинской и самим Сталинградом были ещё многие километры голой заснеженной степи.
На фото: Советские танки Т-34 с солдатами на броне на марше в заснеженной степи во время Среднедонской наступательной операции.
По всему выходило, что единственный шанс для армии Паулюса, пока она ещё сохранила относительную боеспособность, — это прорыв окружения. И, чем быстрее он произойдёт, тем лучше.
Подручные средства фон Манштейна
Прорывать окружение должна была группа армий «Дон», которой командовал Э. фон Манштейн. Но какими силами это делать, именитый немецкий командующий затруднялся ответить. Ему, конечно, пообещали свежие части для организации контрудара — в частности, 2-й танковый корпус СС, в котором было три полностью укомплектованных танковых дивизии, в том числе новейшие «Тигры». Но под Сталинград 2-й корпус добрался бы не раньше февраля. Даже если предположить, что Красная армия до того времени будет вести себя пассивно, не штурмуя «котёл», всё равно это было непозволительно долго. Армейских лошадей, которых уже сейчас были вынуждены есть солдаты Паулюса, на два месяца точно бы не хватило.
Операция по прорыву окружения под Сталинградом называлась «Зимняя гроза». В качестве танкового тарана немцев выступал 57-й танковый корпус Г. Гота. Он включал в себя три дивизии — 6-ю, 17-ю и 23-ю, причём только первая была свежей и неплохо укомплектованной. Две другие воевали уже не первый месяц, так что были изрядно потрёпаны. В целом Гот мог выставить на поле боя около 250 танков и самоходок. По меркам конца 1942 года это было немного, особенно на фоне рассказов уцелевших румынских и итальянских солдат про то, как их позиции утюжили тысячи советских танков.
Что безусловно играло в немецкую пользу, так это география. Когда войска Красной армии готовились захлопнуть котёл, командование 6-й армии не смогло угадать, где именно советские войска будут прорывать их фронт. А теперь и наши оказались в похожей ситуации: внешний фронт окружения протянулся на сотни километров, предоставляя Манштейну внушительный простор для манёвра.
С точки зрения советского командования, самый опасным выглядел немецкий плацдарм на реке Чир. До Сталинграда и Паулюса от него было километров сорок. Но Манштейн понимал, что удар отсюда будет очевиден не только для него, но и для противника. Так что от Чира он запланировал только вспомогательный удар, да и то позднее отказался от его нанесения. Зато в районе Котельниково, где немцы сосредотачивали 57-й танковый корпус, советская разведка смогла «вскрыть» только 6-ю танковую дивизию (в документах названную 6-й моторизованной), причём командование решило, что немцы готовятся к обороне. Даже появился план: ударить по румынским частям на фланге, разгромить их и окружить котельниковскую группировку. Учитывая недооценку немецких сил на участке, вряд ли из этого плана получилось что-то путное. Да и не суждено ему было воплотиться в реальность: Манштейн сделал ход первым.
Декабрьский гром под Сталинградом
Первая молния «Зимней грозы» ударила по 302-й стрелковой дивизии. В 6:30 12 декабря, после короткого артналёта, на позиции советских войск двинулись вражеские танки и мотопехота. Немецкие самолёты непрерывно бомбили боевые порядки дивизии, штабы частей и ближние тылы — в рапорте командованию упоминается более 200 самолётовылетов. Под удар пикировщиков попал даже командный пункт 51-й армии — в частности, погиб начальник разведотдела полковник Юров.
И если после первых атак 302-я просто пятилась назад под вражеским натиском, то после 12:00 с организованным сопротивлением на её участке было покончено — те, кто оставался жив, «в беспорядке отошли». Только вечером уцелевшие офицеры смогли приступить к сбору частей и приведению их в порядок.
Теперь, когда направление вражеского контрудара наконец-то стало ясно, к месту прорыва срочно начали перебрасывать части 2-й гвардейской армии Родиона Малиновского. Однако в этот момент они были ещё в эшелонах.
К месту прорыва лихорадочно стягивали всё, что было под рукой. Пехоту, противотанкистов… Но для того, чтобы части 2-й гвардейской армии смогли встать на пути танков Гота, кто-то должен был затормозить эти танки здесь и сейчас. В зимней степи надёжно парировать танковый удар могли только другие танки. Конкретно — советских 13-го танкового и 4-го механизированного корпусов.
К вечеру 12 декабря 4-й мехкорпус В. Вольского имел на ходу 44 «тридцатьчетвёрки» и 50 лёгких Т-70. Еще 37 Т-34 и 29 Т-70 числились в ремонте. В 13-м танковом корпусе Т. Танасчишина в этот день исправны были 28 Т-34 и 21 Т-70.
Если бы наши корпуса сошлись с немецкими на одном поле во встречном бою, это выглядело бы эффектно, а закончилось бы трагично — для наших танкистов. В реальности, к счастью, ситуация развивалась иначе. Командование немецкой группировки, справедливо не веря в устойчивость румынских войск на своих флангах, старалось наступать на широком фронте, тем самым обеспечивая безопасность своих путей снабжения. Естественно, каждая отдельная наступавшая кампфгруппа при этом была уже не такой сильной.
13 декабря немцы вышли к реке Аксай. Теперь от окруженцев Паулюса их отделяла река Мышкова. В этот день под «каток» попал 13-й корпус Танасчишина. По итогам боя в нём осталось 20 Т-34 и 16 Т-70 (плюс три танка не указанного в донесении типа).
Не прорвались!
4-й мехкорпус вступил в сражение позже, 15 декабря 1942 года, у хутора Верхне-Кумский.
Весь день за хутор и соседние высоты шёл ожесточенный бой: танкисты и мотострелки Вольского пытались выбить немцев из Верхне-Кумского, противник ожесточённо сопротивлялся, постоянно переходя в контратаки. Хуже других пришлось выдвинутой вперёд, к хутору Водянский, 36-й мехбригаде, которую поддерживали 158-й отдельный танковый полк и 482-й истребительно-противотанковый артполк. Собрав, по донесениям частей, до 70 танков, немцы взяли Водянский, смяв оборонявшие их 1 и 2 батальоны 36-й механизированной бригады. Остатки бригады отошли в район колхоза «8 марта». Чтобы хоть как-то компенсировать образовавшуюся нехватку пехоты, Вольскому передали в подчинение 1378-й полк из подошедшей 87-й стрелковой дивизии.
К вечеру в 4-м мехкорпусе осталась 21 «тридцатьчетверка» и 36 Т-70. Но зато немецкий передовой отряд 6-й танковой был выбит из Верхне-Кумского и даже отошёл обратно за Аксай.
Но это было только начало. К наступавшим 6-й и 23-й немецким танковым дивизиям наконец-то присоединилась и прибывшая 17-я, что позволило Готу сконцентрировать силы на участке за Аксаем. Основные бои развернулись за высоты около Верхне-Кумского и находившегося поблизости колхоза «8 марта». Но прорвать оборону 4-го мехкорпуса и других частей 51-й армии немцам не удалось. Наоборот, их танковый кулак быстро таял — так, в двух танковых ротах кампфгруппы 6-й дивизии, атаковавшей Верхне-Кумский, к полудню осталось два исправных танка.
Наконец в ночь с 16 на 17 декабря танкисты Рауса доложили о том, что Верхне-Кумский взят. Командование корпуса, сочтя, что оборона русских на этом участке сломлена, на следующий день увело боевые группы 6-й танковой дивизии от хутора на помощь к 23-й танковой. Однако утром 18 декабря оставшаяся 17-я танковая с удивлением обнаружила, что русские продолжают драться.
В 5 утра 19 декабря немцы при поддержке авиации начали новое наступление. Но только после шести часов боя им удалось прорвать оборону 4-го мехкорпуса. Уже в сумерках ударная группа 6-й танковой захватила мост через Мышковку. Но к этому моменту части 5-й ударной и подходившей 2-й гвардейской армий уже успели сформировать новую линию обороны. А немецкие танковые дивизии за неделю боёв сильно «просели» в численности. Из 250 танков, с которыми Гот начал прорыв к Паулюсу, в строю осталось чуть больше сотни. Шанс на победу мог дать разве что встречный удар 6-й армии изнутри котла, но Паулюс, как известно, так на него и не решился.
Судьбу «Зимней грозы» решили те четыре дня, которые для Красной армии выиграл Вольский и его 4-й механизированный корпус. Победа досталась дорогой ценой. 22 декабря в корпусе оставалось всего 11 «тридцатьчетвёрок» и 8 Т-70. Итог декабрьским боям Вольский подвёл 1 января уже нового, 1943 года.
«В настоящее время в бригадах корпуса насчитывается 70–90 человек активных бойцов на каждый мотострелковый батальон… 482 ИПТАП потерял всю материальную часть и выведен на восстановление. Оставшиеся 3 45-мм орудия переданы 59 мбр… В проведённых боях танковые полки потеряли всю материальную часть, остатки материальной части боевых машин были переданы 7-му танковому корпусу и частично отправлены в ремонт».
Успех корпуса советское командование отметило переформированием его в 3-й гвардейский механизированный корпус. Это произошло ещё 18 декабря 1942 года. Немецкий удар не достиг цели, и окружённая в Сталинграде 6-я армия была обречена. Примерно через полтора месяца солдаты Паулюса поднимут белый флаг капитуляции.
Зимняя гроза. Карта боевых действий
Подручные средства фон Манштейна
Прорывать окружение должна была группа армий «Дон», которой командовал Э. фон Манштейн. Но какими силами это делать, именитый немецкий командующий затруднялся ответить. Ему, конечно, пообещали свежие части для организации контрудара — в частности, 2-й танковый корпус СС, в котором было три полностью укомплектованных танковых дивизии, в том числе новейшие «Тигры». Но под Сталинград 2-й корпус добрался бы не раньше февраля. Даже если предположить, что Красная армия до того времени будет вести себя пассивно, не штурмуя «котёл», всё равно это было непозволительно долго. Армейских лошадей, которых уже сейчас были вынуждены есть солдаты Паулюса, на два месяца точно бы не хватило.
Операция по прорыву окружения под Сталинградом называлась «Зимняя гроза». В качестве танкового тарана немцев выступал 57-й танковый корпус Г. Гота. Он включал в себя три дивизии — 6-ю, 17-ю и 23-ю, причём только первая была свежей и неплохо укомплектованной. Две другие воевали уже не первый месяц, так что были изрядно потрёпаны. В целом Гот мог выставить на поле боя около 250 танков и самоходок. По меркам конца 1942 года это было немного, особенно на фоне рассказов уцелевших румынских и итальянских солдат про то, как их позиции утюжили тысячи советских танков.
Что безусловно играло в немецкую пользу, так это география. Когда войска Красной армии готовились захлопнуть котёл, командование 6-й армии не смогло угадать, где именно советские войска будут прорывать их фронт. А теперь и наши оказались в похожей ситуации: внешний фронт окружения протянулся на сотни километров, предоставляя Манштейну внушительный простор для манёвра.
С точки зрения советского командования, самый опасным выглядел немецкий плацдарм на реке Чир. До Сталинграда и Паулюса от него было километров сорок. Но Манштейн понимал, что удар отсюда будет очевиден не только для него, но и для противника. Так что от Чира он запланировал только вспомогательный удар, да и то позднее отказался от его нанесения. Зато в районе Котельниково, где немцы сосредотачивали 57-й танковый корпус, советская разведка смогла «вскрыть» только 6-ю танковую дивизию (в документах названную 6-й моторизованной), причём командование решило, что немцы готовятся к обороне. Даже появился план: ударить по румынским частям на фланге, разгромить их и окружить котельниковскую группировку. Учитывая недооценку немецких сил на участке, вряд ли из этого плана получилось что-то путное. Да и не суждено ему было воплотиться в реальность: Манштейн сделал ход первым.
Декабрьский гром под Сталинградом
Первая молния «Зимней грозы» ударила по 302-й стрелковой дивизии. В 6:30 12 декабря, после короткого артналёта, на позиции советских войск двинулись вражеские танки и мотопехота. Немецкие самолёты непрерывно бомбили боевые порядки дивизии, штабы частей и ближние тылы — в рапорте командованию упоминается более 200 самолётовылетов. Под удар пикировщиков попал даже командный пункт 51-й армии — в частности, погиб начальник разведотдела полковник Юров.
И если после первых атак 302-я просто пятилась назад под вражеским натиском, то после 12:00 с организованным сопротивлением на её участке было покончено — те, кто оставался жив, «в беспорядке отошли». Только вечером уцелевшие офицеры смогли приступить к сбору частей и приведению их в порядок.
Теперь, когда направление вражеского контрудара наконец-то стало ясно, к месту прорыва срочно начали перебрасывать части 2-й гвардейской армии Родиона Малиновского. Однако в этот момент они были ещё в эшелонах.
На фото Поверженная вражеская техника Манштейна
К месту прорыва лихорадочно стягивали всё, что было под рукой. Пехоту, противотанкистов… Но для того, чтобы части 2-й гвардейской армии смогли встать на пути танков Гота, кто-то должен был затормозить эти танки здесь и сейчас. В зимней степи надёжно парировать танковый удар могли только другие танки. Конкретно — советских 13-го танкового и 4-го механизированного корпусов.
На фото: Поверженная вражеская техника Манштейна
К вечеру 12 декабря 4-й мехкорпус В. Вольского имел на ходу 44 «тридцатьчетвёрки» и 50 лёгких Т-70. Еще 37 Т-34 и 29 Т-70 числились в ремонте. В 13-м танковом корпусе Т. Танасчишина в этот день исправны были 28 Т-34 и 21 Т-70.
Если бы наши корпуса сошлись с немецкими на одном поле во встречном бою, это выглядело бы эффектно, а закончилось бы трагично — для наших танкистов. В реальности, к счастью, ситуация развивалась иначе. Командование немецкой группировки, справедливо не веря в устойчивость румынских войск на своих флангах, старалось наступать на широком фронте, тем самым обеспечивая безопасность своих путей снабжения. Естественно, каждая отдельная наступавшая кампфгруппа при этом была уже не такой сильной.
13 декабря немцы вышли к реке Аксай. Теперь от окруженцев Паулюса их отделяла река Мышкова. В этот день под «каток» попал 13-й корпус Танасчишина. По итогам боя в нём осталось 20 Т-34 и 16 Т-70 (плюс три танка не указанного в донесении типа).
Не прорвались!
4-й мехкорпус вступил в сражение позже, 15 декабря 1942 года, у хутора Верхне-Кумский.
Весь день за хутор и соседние высоты шёл ожесточенный бой: танкисты и мотострелки Вольского пытались выбить немцев из Верхне-Кумского, противник ожесточённо сопротивлялся, постоянно переходя в контратаки. Хуже других пришлось выдвинутой вперёд, к хутору Водянский, 36-й мехбригаде, которую поддерживали 158-й отдельный танковый полк и 482-й истребительно-противотанковый артполк. Собрав, по донесениям частей, до 70 танков, немцы взяли Водянский, смяв оборонявшие их 1 и 2 батальоны 36-й механизированной бригады. Остатки бригады отошли в район колхоза «8 марта». Чтобы хоть как-то компенсировать образовавшуюся нехватку пехоты, Вольскому передали в подчинение 1378-й полк из подошедшей 87-й стрелковой дивизии.
К вечеру в 4-м мехкорпусе осталась 21 «тридцатьчетверка» и 36 Т-70. Но зато немецкий передовой отряд 6-й танковой был выбит из Верхне-Кумского и даже отошёл обратно за Аксай.
Но это было только начало. К наступавшим 6-й и 23-й немецким танковым дивизиям наконец-то присоединилась и прибывшая 17-я, что позволило Готу сконцентрировать силы на участке за Аксаем. Основные бои развернулись за высоты около Верхне-Кумского и находившегося поблизости колхоза «8 марта». Но прорвать оборону 4-го мехкорпуса и других частей 51-й армии немцам не удалось. Наоборот, их танковый кулак быстро таял — так, в двух танковых ротах кампфгруппы 6-й дивизии, атаковавшей Верхне-Кумский, к полудню осталось два исправных танка.
Наконец в ночь с 16 на 17 декабря танкисты Рауса доложили о том, что Верхне-Кумский взят. Командование корпуса, сочтя, что оборона русских на этом участке сломлена, на следующий день увело боевые группы 6-й танковой дивизии от хутора на помощь к 23-й танковой. Однако утром 18 декабря оставшаяся 17-я танковая с удивлением обнаружила, что русские продолжают драться.
В 5 утра 19 декабря немцы при поддержке авиации начали новое наступление. Но только после шести часов боя им удалось прорвать оборону 4-го мехкорпуса. Уже в сумерках ударная группа 6-й танковой захватила мост через Мышковку. Но к этому моменту части 5-й ударной и подходившей 2-й гвардейской армий уже успели сформировать новую линию обороны. А немецкие танковые дивизии за неделю боёв сильно «просели» в численности. Из 250 танков, с которыми Гот начал прорыв к Паулюсу, в строю осталось чуть больше сотни. Шанс на победу мог дать разве что встречный удар 6-й армии изнутри котла, но Паулюс, как известно, так на него и не решился.
Судьбу «Зимней грозы» решили те четыре дня, которые для Красной армии выиграл Вольский и его 4-й механизированный корпус. Победа досталась дорогой ценой. 22 декабря в корпусе оставалось всего 11 «тридцатьчетвёрок» и 8 Т-70. Итог декабрьским боям Вольский подвёл 1 января уже нового, 1943 года.
«В настоящее время в бригадах корпуса насчитывается 70–90 человек активных бойцов на каждый мотострелковый батальон… 482 ИПТАП потерял всю материальную часть и выведен на восстановление. Оставшиеся 3 45-мм орудия переданы 59 мбр… В проведённых боях танковые полки потеряли всю материальную часть, остатки материальной части боевых машин были переданы 7-му танковому корпусу и частично отправлены в ремонт».
Успех корпуса советское командование отметило переформированием его в 3-й гвардейский механизированный корпус. Это произошло ещё 18 декабря 1942 года. Немецкий удар не достиг цели, и окружённая в Сталинграде 6-я армия была обречена. Примерно через полтора месяца солдаты Паулюса поднимут белый флаг капитуляции.
Комментарии2
