На uCrazy 12 лет 6 месяцев
Что делали практически все армии после, а иногда даже во время сражения в Тридцатилетнюю войну
Тридцатилетняя война оказалась настолько не похожей на все предыдущие типовые конфликты, что человечество было к ней совершенно не готово. Масштаб боевых действий, большие потери как среди военных, так и в рядах мирных граждан, огромные экономические нагрузки. Все было новым и до той поры не опробованным. Вот и старались все участники хоть как-то адаптировать свои схемы ведения войны под новые стандарты. По итогу – сплошные реформы как в ходе войны, так и после. Правда, за перестройку пришлось дорого заплатить.
Мир менялся. В Голландии зарождалась линейная тактика, уходила прежде непобедимая испанская терция, а звезда рейтар стремительно взошла и быстро угасла, уступив место легкой кавалерии. Начались первые эксперименты формирования армии по призыву (снова Голландия), а все стороны конфликта спешно осваивали идеологический фронт, массово сочиняя памфлеты и радикальные воззвания – тут как раз и развитое книгопечатание поспело. В Тридцатилетней войне черт современных куда больше, чем во всех предшествующих сражениях человечества вместе взятых. Вот только давался этот прогресс тяжело.
Каждый участник воевал со своей мотивировкой. Кто-то бился за независимость, кто-то отстаивал веру. За что сражались многочисленные германские князьки вообще сказать сложно. Но при этом в сражениях погибло народа куда меньше, чем от болезней и голода. На полях сражений царили не только оружие, но и эпидемии – чума, тиф, дизентерия. Это только часть недугов, трепавших все стороны без разбора. Плюс невиданные до той поры потери среди мирного населения. В иных районах погибла треть городского населения и половина сельского. В той же Германии вообще осталась в живых только треть жителей. Все это усугублялось массовой инфляцией. В руинах лежали не только страны, но и экономика.
Война затянулась, и стороны оказались к этой задержке совершенно не готовы. Воевали не постоянно, а с перерывами. Участники и география событий часто менялись. И оттого большинство монархов, чтобы хоть как-то снизить финансовое бремя, платили наемникам только во время непосредственно боевых действий. А в остальное время те предоставлялись сами себе и искали пропитание как могли. То есть грабили население – это называлось фуражированием. Привыкнув к такому виду заработка, многие наемники не забывали о нем и во время активных боевых действий. К примеру, одной из причин поражения французов при Маргентхайме в 1645 явилось неготовность кавалерии маршала Тюренна – она попросту разбрелась по округе в поисках съестного и в решительный момент слишком долго собиралась в кулак.
Даже испанские терции, славившиеся железной дисциплиной, не выдерживали. Известны несколько случаев, когда солдаты, не дождавшись жалования, прогоняли офицеров и, избрав своих делегатов, принимались грабить округу. Причем это носило характер сбора налогов – терции назначалась провинция для постоя. И она организованно взымала с населения налоги на регулярной основе. Такой вот возврат к раннему феодализму.
Население грабилось нещадно. И стоит сказать, что довольно скоро мирное население переставало быть таковым. Поэтому отпор бандам мародеров иной раз организовывался жесточайший, и стороны друг друга не жалели. До нас дошло множество свидетельств – архив Тридцатилетней войны огромен. Есть дневниковые записи наемников и воспоминания современников, сохранились документальные зарисовки художников – от жанровых картинок до огромных многоплановых полотен. Один только Гриммельсгаузен прославился романом "Симплициссимус" и "Записками бродяжки Кураж", которые послужили основой для известной пьесы Брехта. И это только самые известные примеры. А так-то авторов, писавших как свидетели о Тридцатилетней войне, известны сотни!
Читая документальные свидетельства, поражаешься беспринципности и ожесточению сторон. Причем то была, судя по всему, стратегия выживания. Так, любая победа над врагом оборачивалась грабежом обоза и ревизией карманов мертвецов. Занимались этим и сами солдаты, и мирные люди, вблизи жилья которых происходило столкновение, и шлейф армий из жен и маркитанток. Многие свидетели вспоминают, что женщины, сопровождавшие армию в походах, после сражения принимались активно грабить погибших. Заодно добивая раненых – чтобы их ограбить тоже. По возможности, к ним подключались крестьяне, которых война лишила шанса жить мирным трудом. И вскоре поля сражений превращались в огромную барахолку.
Несколько свидетелей вспоминали, что в иных битвах, еще не успевших закончиться, после неудачных атак, как только затихала стрельба и акцент сражения переносился на отдаление, мертвецы уже через полчаса после смерти оставались нагишом – мародеры растаскивали все, вплоть до белья. И практика эта была повсеместной.
Существует несколько версий гибели шведского короля Густава II Адольфа. Кто-то утверждал, что король по причине близорукости оказался слишком близко к позициям противника (решил самолично провести рекогносцировку) и схлопотал пулю. Но чаще звучит версия, что король сам возглавил кавалерийскую атаку, во время которой получил пулю в руку (эта же пуля ранила и лошадь короля). Король приказал продолжать атаку без него, а сам отстал с небольшой свитой в десяток человек.
На поле битвы стоял туман, и вот в этом-то тумане на короля с его жиденьким эскортом случайно наткнулись имперские кирасиры, которые не думали контратаковать. А попросту рыскали в поисках наживы. Вот эти-то случайные мародеры и поставили точку в карьере короля, сначала выпустив в него пистолетную пулю, а потом добив шпагами. Король успел заявить, что он "был когда-то королем Швеции", но это его не спасло. Монарха добили. А шведам еще пришлось отбивать тело короля – в таком ранге даже мертвец имеет ценность. Благородство же на войне котируется не высоко.
Война затянулась, и стороны оказались к этой задержке совершенно не готовы. Воевали не постоянно, а с перерывами. Участники и география событий часто менялись. И оттого большинство монархов, чтобы хоть как-то снизить финансовое бремя, платили наемникам только во время непосредственно боевых действий. А в остальное время те предоставлялись сами себе и искали пропитание как могли. То есть грабили население – это называлось фуражированием. Привыкнув к такому виду заработка, многие наемники не забывали о нем и во время активных боевых действий. К примеру, одной из причин поражения французов при Маргентхайме в 1645 явилось неготовность кавалерии маршала Тюренна – она попросту разбрелась по округе в поисках съестного и в решительный момент слишком долго собиралась в кулак.
Даже испанские терции, славившиеся железной дисциплиной, не выдерживали. Известны несколько случаев, когда солдаты, не дождавшись жалования, прогоняли офицеров и, избрав своих делегатов, принимались грабить округу. Причем это носило характер сбора налогов – терции назначалась провинция для постоя. И она организованно взымала с населения налоги на регулярной основе. Такой вот возврат к раннему феодализму.
Население грабилось нещадно. И стоит сказать, что довольно скоро мирное население переставало быть таковым. Поэтому отпор бандам мародеров иной раз организовывался жесточайший, и стороны друг друга не жалели. До нас дошло множество свидетельств – архив Тридцатилетней войны огромен. Есть дневниковые записи наемников и воспоминания современников, сохранились документальные зарисовки художников – от жанровых картинок до огромных многоплановых полотен. Один только Гриммельсгаузен прославился романом "Симплициссимус" и "Записками бродяжки Кураж", которые послужили основой для известной пьесы Брехта. И это только самые известные примеры. А так-то авторов, писавших как свидетели о Тридцатилетней войне, известны сотни!
Читая документальные свидетельства, поражаешься беспринципности и ожесточению сторон. Причем то была, судя по всему, стратегия выживания. Так, любая победа над врагом оборачивалась грабежом обоза и ревизией карманов мертвецов. Занимались этим и сами солдаты, и мирные люди, вблизи жилья которых происходило столкновение, и шлейф армий из жен и маркитанток. Многие свидетели вспоминают, что женщины, сопровождавшие армию в походах, после сражения принимались активно грабить погибших. Заодно добивая раненых – чтобы их ограбить тоже. По возможности, к ним подключались крестьяне, которых война лишила шанса жить мирным трудом. И вскоре поля сражений превращались в огромную барахолку.
Несколько свидетелей вспоминали, что в иных битвах, еще не успевших закончиться, после неудачных атак, как только затихала стрельба и акцент сражения переносился на отдаление, мертвецы уже через полчаса после смерти оставались нагишом – мародеры растаскивали все, вплоть до белья. И практика эта была повсеместной.
Существует несколько версий гибели шведского короля Густава II Адольфа. Кто-то утверждал, что король по причине близорукости оказался слишком близко к позициям противника (решил самолично провести рекогносцировку) и схлопотал пулю. Но чаще звучит версия, что король сам возглавил кавалерийскую атаку, во время которой получил пулю в руку (эта же пуля ранила и лошадь короля). Король приказал продолжать атаку без него, а сам отстал с небольшой свитой в десяток человек.
На поле битвы стоял туман, и вот в этом-то тумане на короля с его жиденьким эскортом случайно наткнулись имперские кирасиры, которые не думали контратаковать. А попросту рыскали в поисках наживы. Вот эти-то случайные мародеры и поставили точку в карьере короля, сначала выпустив в него пистолетную пулю, а потом добив шпагами. Король успел заявить, что он "был когда-то королем Швеции", но это его не спасло. Монарха добили. А шведам еще пришлось отбивать тело короля – в таком ранге даже мертвец имеет ценность. Благородство же на войне котируется не высоко.
Комментариев пока нет
