На uCrazy 9 лет 6 месяцев
Эволюция фэнтези — от Толкина и Говарда до Мартина и Аберкромби
В XX веке окончательно сформировался новый жанр литературы — фэнтези, опирающийся на материал мифологии, эпоса и фольклора различных человеческих культур с целью создания вымышленных волшебных миров, отличающихся от реального. Жанр фэнтези существует и по сей день, однако нельзя не заметить определённого различия между ранними и поздними произведениями литературы в данном жанре.
Ранние авторы, писавшие в жанре фэнтези, позиционировали придуманные ими миры как пусть и воображаемое, но (в рамках заданных правил игры) прошлое Земли. Взять хотя бы Джона Толкина, создателя Средиземья. Вот что он писал о придуманном им мире:
Не случайно частью истории Средиземья является сюжет о гибели Нуменора, соответствующий платоновскому мифу об Атлантиде (Нуменор также именуется «Аталантэ» «Падшая») — ещё одному примеру создания воображаемого прошлого. И сам мир Толкина родился из попытки создать в виде «Книги Утраченных Сказаний» «мифологию для Англии» (вполне реальной страны). Более того, в рамках своего вымышленного мира Толкин рассматривал Валар как прообраз божеств языческой (в особенности — скандинаво-германской) мифологии — Толкин даже придумал древнеанглийские имена для них. Точно также эльфы и фэйри западноевропейских легенд в парадигме его вымышленного мира — искажённая память об Эльдар и духах из свиты Валар.
Мир «Сильмариллиона», «Хоббита» и «Властелина Колец» с течением времени по мере ухода из него магии и нечеловеческих существ должен был стать нашим, современным миром. Даже сам «Сильмариллион», сборник эльфийских преданий, по первоначальному замыслу Толкина должен был быть записан человеком из нашего, реального мира — Эльфвине Английским (предысторию которого Толкин постоянно перерабатывал в сторону большей реалистичности — от предка мифических Хенгиста и Хорсы в «Книге Утраченных Сказаний» до выходца из англосаксонской Британии XI века в поздних текстах), побывавшим на эльфийском острове Тол-Эрессеа и общавшимся с его обитателями.
Можно вспомнить и произведение Пола Андерсона в жанре фэнтези под названием «Сломанный меч», вышедшее в 1954 году — одновременно с толкиновским «Властелином Колец» — и во многом перекликающееся с ним по смысловому наполнению (хотя эльфы там — гораздо менее симпатичные существа, чем их толкиновские тёзки). В нём война эльфов и троллей, направляемая высшими силами, идёт непосредственно в историческое время, в Англии времён норманнских нашествий. В другом произведении Пола Андерсона — «Три сердца и три льва» действие происходит в ином, волшебном мире, однако главный герой — «попаданец»-датчанин из XX века, участник антигитлеровского Сопротивления (в частности, он способствует побегу Нильса Бора от нацистских оккупантов), оказывающийся перевоплощением легендарного героя, Ожье (Хольгера) Датчанина, первоначально появившегося в рыцарских романах в качестве соратника Карла Великого, но со временем переосмысленного в качестве датского национального героя, «спящего короля», который должен вернуться и спасти Данию в час беды. В качестве противницы Хольгера выступает фея Моргана из легенд артуровского цикла (в сюжетах об Ожье она похитила его и унесла на остров Авалон, где сделала своим любовником).
Даже произведения друга Толкина Клайва Льюиса из цикла «Хроники Нарнии» в значительной степени привязаны к реальной Земле — несмотря на то, что их действие происходит в другом мире, населённом сказочными существами и говорящими животными. Помимо того, что главными героями являются выходцы из реально-исторической Британии (братья и сёстры Пэвенси, Юстас Скрабб, Джил Поул, Керк Дигори), сам мир Льюиса пронизан отчётливым христианским аллегоризмом (смерть Аслана на Каменном Столе в «Лев, колдунья и платяной шкаф» — аналог жертвы Христа, история Шасты и Аравиты в «Коне и его мальчике» исход из языческого мира, подобный исходу израильтян из Египта, гибель мира в «Последней битве» аналог Апокалипсиса христианской традиции) — лев Аслан, творец Нарнии, соответствует библейскому Богу (и Нарния — лишь один из многочисленных миров, сотворённых им, подобно «нашей» Земле), и даже особая роль людей в мире Нарнии, позволяющая братьям и сёстрам Пэвенси стать королями и королевами Нарнии, связана с тем, что они — «сыновья Адама и дочери Евы».
Точно также произведения другого видного автора фэнтези первой половины XX века — Роберта Говарда, писавшего в своих книгах о приключениях варваров Кулла и Конана — происходят в воображаемом прошлом Земли, известном как Турийская (допотопная) и Хайборийская эры. В истории Турийской эры у Говарда мы встречаем придуманную Платоном Атлантиду и изобретённую уже в XIX веке Лемурию ( «Затем мир был потрясён грандиозным катаклизмом. Атлантида и Лемурия были поглощены Океаном» «Хайборийская эра»), а в истории Хайборийской эры — народы, отсылающие или к земной мифологии, будь то асиры и ваниры — ср. с асами и ванами скандинаво-германской традиции («Их страна называлась Нордхейм, и они делились на рыжеволосых ваниров из Ванахейма и желтоволосых асиров из Асгарда» «Хайборийская эра») или Гиперборея — ср. с легендарной Гипербореей античной традиции («На севере золотоволосые, голубоглазые варвары, потомки белых арктических дикарей, выгнали из снежных стран остатки хайборийских племён, за исключением старого королевства Гиперборея, которое сумело противостоять их натиску» «Хайборийская эра»). Другие народы Говарда, такие как шемиты, пикты и киммерийцы, и вовсе прямо отсылают к реальным земным — как и многие божества вымышленного мира Говарда, такие как Бури, Кром (ср. с ирландским Кромм Круахом), Митра, Асура, Сет, Эрлик и другие. Более того подобно Толкину, Говард в «Хайборийской эре» создаёт своего рода мостик между изобретённой им воображаемой историей — и реальной историей нашего мира:
Характерно, что отсылки к вымышленному миру Роберта Говарда содержатся в творчестве Говарда Филиппса Лавкрафта по вселенной Мифов Ктулху, являющейся фантастикой (пусть и ненаучной) и действие произведений которой нередко происходит в современном мире. Например, Валузия — одно из государств Турийской эры, где разворачиваются приключения варвара Кулла упоминается в рассказе «Обитающий во мраке»:
В другом рассказе о Мире Снов — «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» главный герой, Рэндольф Картер, ищет город Кадат, но в итоге выясняет, что:
Проще говоря, первоначально литература в жанре фэнтези — несмотря на то, что в ней присутствовало фантастическое допущение в виде магии, а также сверхъестественные и нечеловеческие существа — была тесно связана с нашим, реальным миром (даже откровенно фантастические миры были неразрывно связаны с реальным, выступая в качестве параллельных миров или возникая вследствие человеческой психической деятельности), экспериментируя в сфере криптоистории и мифологии. Не случайно на того же Толкина оказали огромное влияние произведения Уильяма Морриса (несмотря на их различия в политических и религиозных взглядах — Толкин являлся крайне правым консерватором-католиком, а Моррис — социалистом-атеистом), посвящённые древней истории германских народов (скажем, их войнам с римлянами и гуннами) и также использующие мотивы магии и сверхъестественного в повествовании. Конечно, встречались и исключения — например, в цикле лорда Дансени «Боги Пеганы», повлиявшем на творчество Лавкрафта, описан совершенно иной мир с собственной оригинальной мифологией, не имеющий отношения к нашему миру с его реальной мифологией. Но у того же Дансени в другом его произведении, «Дочь короля Эльфландии», сюжет вращается вокруг распространённого сказочного мотива путешествия человеческого героя из нашего реального мира в фольклорную страну, где он вступает в брак с эльфийской принцессой.
Ранние авторы фэнтези нередко могли скептически относиться к прогрессу (как Толкин, у которого «Машина», особенно в разрушительной своей ипостаси, нередко выступает в качестве атрибута сил зла — Моргота, Саурона, Сарумана, орков) или воспевать первобытную мощь варварства, сметающего «размякшие» цивилизации (как Говард, «Хайборийская эра» которого завершается крушением древних высокоразвитых культур, подобных Аквилонии, Немедии или Стигии, под натиском дикарей — таких как пикты, асиры, ваниры и киммерийцы). Даже Лавкрафт — в реальной жизни атеист и рационалист, высмеивавший предрассудки вроде астрологии — порой весьма пессимистически отзывался о перспективах научно-технического прогресса и человечества как биологического вида. И вместе с тем, как ни странно, каждый из них исходил из идеи развития цивилизации, пусть даже видел цену, которую приходится платить за это развитие (у того же Толкина уход эльфов и воцарение человечества — исторически закономерный, пусть и печальный факт) — или даже симпатизировал старому миру (как Толкин и Говард).
Однако по мере развития фэнтези появились вымышленные вселенные, не связанные с нашим, реальным миром — в качестве примеров можно привести вселенную Земноморья Урсулы Ле Гуин, вселенные циклов Андре Нортон «Колдовской мир» и «Хроники Полукровки», игр Dungeons and Dragons (Абер-Торил, Кринн, Эберрон, Атхас), WarCraft (Азерот), Warhammer Fantasy Battles, The Elder Scrolls (Нирн), Dragon Age (Тедас) — и многие другие образчики того же жанра. В качестве отчасти родственного примера можно привести вымышленные миры Майкла Муркока и Анджея Сапковского, у которых Земля является лишь частью огромной Мультивселенной. Подобный процесс был, по большому счёту, глубоко закономерен — авторам, пишущим в жанре фэнтези, хотелось создать что-то интересное своё, без жёсткой привязки к реальному миру (собственно, в зачаточном виде эта тенденция прослеживается ещё в творчестве более ранних авторов, создававших вымышленное прошлое в малоизученные исторические эпохи или отправляющих своих героев в параллельные миры). Вместе с тем, нельзя не отметить, что если фэнтези Толкина и Говарда предполагало, что описываемые ими миры развиваются и, в конечном итоге, дойдут в своём развитии до современной цивилизации, то история более поздних фэнтезийных миров нередко куда более статична (хотя, конечно, возник и такой жанр, как технофэнтези, где технический и даже социальный прогресс наличествует).
С этой точки зрения интересно рассмотреть вымышленный мир «Песни Льда и Пламени» такого современного автора, как Джордж Мартин, критикующего Толкина с позиций реалистичности:
Будущее Средиземья Толкина или Хайборийской эры Говарда — наш, современный мир. Есть ли будущее (в смысле перспектив дальнейшего развития, а не банального выживания человечества как вида — которому угрожают Иные / Белые Ходоки) у Вестероса и Эссоса? Строго говоря, «изнутри мира» нет никаких указаний на то, что цивилизацию вымышленного мира Джорджа Мартина ждёт развитие, а не стагнация или деградация. Те же Семь Королевств условно соответствуют средневековой Европе — однако в них отсутствуют те элементы, которые в реальной истории привели к её взлёту (подъём третьего сословия, централизация и возникновение бюрократии, появление представительных органов, развитие политической мысли). Содержательные инициативы по изменению общества исходят исключительно сверху и редко приводят к значительным социальным преобразованиям (так, реформы короля Эйгона V были отменены его преемниками).
Если обратиться к творчеству другого автора того же направления, к которому принадлежит Джордж Мартин — «Князю Пустоты» Скотта Бэккера — то в нём можно обнаружить ещё более неутешительную картину. Вымышленный мир Эарвы, с поправкой на магическую компоненту (в результате чего политическими акторами являются не только феодалы, но и магические школы) — такое же застойное псевдо-Средневековье не только с рабовладением (для сравнения, у Джорджа Мартина в «Семь Королевств» рабство запрещено), но и с кастовой системой. Есть ли у Эарвы будущее? В её случае ответ на этот вопрос ещё более неутешителен, чем в случае вымышленного мира Мартина. В последнем хотя бы теоретически можно представить передовые преобразования и изменения общества в лучшую сторону. В случае вымышленного мира Бэккера в качестве финала развития современной технически развитой цивилизации (они способны путешествовать в межзвёздном пространстве) предстают полные чудовища (и внешне, и внутренне) инхорои, получающие удовольствие исключительно от пыток, убийств и изнасилований (так пессимистически на перспективы нынешней «машинной» цивилизации не смотрел даже Толкин). Это даже не говоря о том, что в рамках мира Бэккера все разумные существа от рождения обречены на вечный ад после смерти. У мира Мартина сомнительно наличие будущего (как содержательного изменения) — у мира Бэккера будущее есть, но оно ужасно.
Ещё один интересный пример — вымышленный мир Джо Аберкромби, «Земной Круг». Казалось бы, Аберкромби более оптимистичен, чем Мартин или, тем более, Бэккер — его мир развивается, в нём происходит аналог промышленной революции. Однако в конечном итоге оказывается, что весь этот прогресс — не органичный процесс, а результат интриг волшебника Байяза, который рассматривает государство под названием Союз как орудие своих политических замыслов. Поэтому он способствует появлению в Союзе банковского сектора (владея крупнейшим из банков) и его индустриализации — как ранее усилиями Байяза возник сам Союз, до этого населённый дикарями. Последующая революция в Союзе, влекущая за собой определённые общественные преобразования, оказывается инициирована, напротив, тайной полицией, интриговавшей против Байяза. Проще говоря, у Аберкромби будущее наступает не вследствие каких-то объективных причин, а в результате заговора элит (конспирологическая картина мира).
Таким образом, если авторы фэнтези начала XX века, такие как Толкин и Говард, могли скептически относиться к современной им цивилизации, но исходили из картины мира, в которой есть место развитию (пусть и сменяемому периодами упадка и катастроф), то у многих современных авторов фэнтези будущее — даже наше-современное, далеко не идеальное — или недостижимый в наблюдаемой перспективе мираж (как у Мартина), или ужасно (как у Бэккера), или является искусственным в основе своей (как у Аберкромби).
Причём подобный пессимизм в основе своей — чисто современный; не случайно герои Мартина и Аберкромби являются в плане менталитета, по большому счёту, скорее современными людьми, чем людьми домодернового общества — вплоть до фактического отсутствия в Союзе религии и слабой религиозности вестеросцев. На мой взгляд, он отражает то, что современный человек в определённом смысле смотрит в будущее даже более пессимистично, чем люди первой половины XX века, жившие в эпоху двух разрушительных мировых войн и грандиозных социально-политических потрясений.
Автор текста: Семён Фридман
Я мог бы подогнать подробности с большим правдоподобием, если бы история не продвинулась уже слишком далеко, прежде чем такой вопрос пришёл мне в голову. Сомневаюсь, что от этого книга бы заметно выиграла; и надеюсь, что, со всей очевидностью долгий, хотя и неопределённый временной разрыв между Падением Барад-дура и нашими Днями достаточен для «литературной убедительности», даже в глазах читателей, знакомых с фактами и предположениями касательно «доисторической эпохи». Я так понимаю, что я создал воображаемое время, однако в том, что касается места, твёрдо стоял на родной матушке-земле. И такой подход я предпочитаю современным тенденциям искать удалённые планеты в «космосе». При всей их занимательности они — чужие; их не полюбишь любовью кровного родства. А Средиземье (кстати, и если такое уточнение необходимо) — отнюдь не моё собственное изобретение. Это — модернизация или вариация древнего слова, обозначающего обитаемый мир людей, oikoumen: «средний», поскольку смутно воспринимается как помещённый среди опоясывающих Морей и (в северном воображении) между льдами Севера и пламенем Юга. В др. английском middan-geard, в средневековом английском midden-erd, middle-erd. А многие рецензенты, похоже, предполагают, будто Средиземье — это другая планета!Письмо 211
Не случайно частью истории Средиземья является сюжет о гибели Нуменора, соответствующий платоновскому мифу об Атлантиде (Нуменор также именуется «Аталантэ» «Падшая») — ещё одному примеру создания воображаемого прошлого. И сам мир Толкина родился из попытки создать в виде «Книги Утраченных Сказаний» «мифологию для Англии» (вполне реальной страны). Более того, в рамках своего вымышленного мира Толкин рассматривал Валар как прообраз божеств языческой (в особенности — скандинаво-германской) мифологии — Толкин даже придумал древнеанглийские имена для них. Точно также эльфы и фэйри западноевропейских легенд в парадигме его вымышленного мира — искажённая память об Эльдар и духах из свиты Валар.
Мир «Сильмариллиона», «Хоббита» и «Властелина Колец» с течением времени по мере ухода из него магии и нечеловеческих существ должен был стать нашим, современным миром. Даже сам «Сильмариллион», сборник эльфийских преданий, по первоначальному замыслу Толкина должен был быть записан человеком из нашего, реального мира — Эльфвине Английским (предысторию которого Толкин постоянно перерабатывал в сторону большей реалистичности — от предка мифических Хенгиста и Хорсы в «Книге Утраченных Сказаний» до выходца из англосаксонской Британии XI века в поздних текстах), побывавшим на эльфийском острове Тол-Эрессеа и общавшимся с его обитателями.
Можно вспомнить и произведение Пола Андерсона в жанре фэнтези под названием «Сломанный меч», вышедшее в 1954 году — одновременно с толкиновским «Властелином Колец» — и во многом перекликающееся с ним по смысловому наполнению (хотя эльфы там — гораздо менее симпатичные существа, чем их толкиновские тёзки). В нём война эльфов и троллей, направляемая высшими силами, идёт непосредственно в историческое время, в Англии времён норманнских нашествий. В другом произведении Пола Андерсона — «Три сердца и три льва» действие происходит в ином, волшебном мире, однако главный герой — «попаданец»-датчанин из XX века, участник антигитлеровского Сопротивления (в частности, он способствует побегу Нильса Бора от нацистских оккупантов), оказывающийся перевоплощением легендарного героя, Ожье (Хольгера) Датчанина, первоначально появившегося в рыцарских романах в качестве соратника Карла Великого, но со временем переосмысленного в качестве датского национального героя, «спящего короля», который должен вернуться и спасти Данию в час беды. В качестве противницы Хольгера выступает фея Моргана из легенд артуровского цикла (в сюжетах об Ожье она похитила его и унесла на остров Авалон, где сделала своим любовником).
Даже произведения друга Толкина Клайва Льюиса из цикла «Хроники Нарнии» в значительной степени привязаны к реальной Земле — несмотря на то, что их действие происходит в другом мире, населённом сказочными существами и говорящими животными. Помимо того, что главными героями являются выходцы из реально-исторической Британии (братья и сёстры Пэвенси, Юстас Скрабб, Джил Поул, Керк Дигори), сам мир Льюиса пронизан отчётливым христианским аллегоризмом (смерть Аслана на Каменном Столе в «Лев, колдунья и платяной шкаф» — аналог жертвы Христа, история Шасты и Аравиты в «Коне и его мальчике» исход из языческого мира, подобный исходу израильтян из Египта, гибель мира в «Последней битве» аналог Апокалипсиса христианской традиции) — лев Аслан, творец Нарнии, соответствует библейскому Богу (и Нарния — лишь один из многочисленных миров, сотворённых им, подобно «нашей» Земле), и даже особая роль людей в мире Нарнии, позволяющая братьям и сёстрам Пэвенси стать королями и королевами Нарнии, связана с тем, что они — «сыновья Адама и дочери Евы».
Точно также произведения другого видного автора фэнтези первой половины XX века — Роберта Говарда, писавшего в своих книгах о приключениях варваров Кулла и Конана — происходят в воображаемом прошлом Земли, известном как Турийская (допотопная) и Хайборийская эры. В истории Турийской эры у Говарда мы встречаем придуманную Платоном Атлантиду и изобретённую уже в XIX веке Лемурию ( «Затем мир был потрясён грандиозным катаклизмом. Атлантида и Лемурия были поглощены Океаном» «Хайборийская эра»), а в истории Хайборийской эры — народы, отсылающие или к земной мифологии, будь то асиры и ваниры — ср. с асами и ванами скандинаво-германской традиции («Их страна называлась Нордхейм, и они делились на рыжеволосых ваниров из Ванахейма и желтоволосых асиров из Асгарда» «Хайборийская эра») или Гиперборея — ср. с легендарной Гипербореей античной традиции («На севере золотоволосые, голубоглазые варвары, потомки белых арктических дикарей, выгнали из снежных стран остатки хайборийских племён, за исключением старого королевства Гиперборея, которое сумело противостоять их натиску» «Хайборийская эра»). Другие народы Говарда, такие как шемиты, пикты и киммерийцы, и вовсе прямо отсылают к реальным земным — как и многие божества вымышленного мира Говарда, такие как Бури, Кром (ср. с ирландским Кромм Круахом), Митра, Асура, Сет, Эрлик и другие. Более того подобно Толкину, Говард в «Хайборийской эре» создаёт своего рода мостик между изобретённой им воображаемой историей — и реальной историей нашего мира:
Киммерийцы, мигрируя к юго-востоку, уничтожили древнее гирканское королевство Туран и поселились на юго-западных берегах внутреннего моря. Итак, мощь восточных завоевателей была сломлена. Неспособные более противостоять натиску киммерийцев и северян, при отступлении они разрушили все свои города, перебили пленных, которым не по силам были дальние переходы, а затем, гоня перед собою тысячи рабов, удалились назад в таинственные пределы Востока. Обогнув северную оконечность моря Вилайет, они исчезли из истории Запада на долгие тысячелетия, чтобы много позже вновь появиться под именем гуннов, монголов, татар и турок. Вместе с ними ушли тысячи зингарцев и заморийцев, которые затем бок о бок осели далеко на востоке и, смешиваясь в течение веков, положили начало новому народу цыган. Одновременно с этим племя отчаянных ванов просочилось на юг вдоль пиктского побережья. Опустошив древнюю Зингару, они добрались до Стигии, которая, изнемогая под властью аристократов, едва выдерживала удары с юга, где лежали Чёрные Королевства. Рыжеволосые ваны возглавили восстание рабов, сбросили дотоле правивший класс — и сами составили касту завоевателей. Они поработили самые северные из Чёрных Королевств и положили начало огромной южной империи, названной ими Египтом. Ранние фараоны этой страны гордились своим происхождением от рыжеволосых ванов, явившихся с севера <…> Ванахейм и западный Асгард — уже сотни лет к тому времени безлюдные и покрытые ледниками — исчезли в морских волнах. Океан ворвался в горы западной Киммерии, образовав современное Северное море. Полузатопленные горы превратились в острова, позже известные как Англия, Шотландия и Ирландия. Волны перекатывались там, где прежде шумели Пиктские Дебри и расстилались Боссонские Пределы. На севере образовалось Балтийское море, разделившее Асгард на полуострова, получившие названия Норвегии, Швеции и Дании. А на далёком юге стигийский континент откололся от остального мира, причём линия разлома пролегла по реке Нилус в её западном течении. Над Аргосом, западным Кофом и западными землями Шема плескался голубой залив океана, которому позже люди дали наименование Средиземного моря. Однако погружение происходило не всюду. Западнее Стигии из моря поднялась обширная суша, составившая западную половину Африканского континента.«Хайборийская эра II»
Характерно, что отсылки к вымышленному миру Роберта Говарда содержатся в творчестве Говарда Филиппса Лавкрафта по вселенной Мифов Ктулху, являющейся фантастикой (пусть и ненаучной) и действие произведений которой нередко происходит в современном мире. Например, Валузия — одно из государств Турийской эры, где разворачиваются приключения варвара Кулла упоминается в рассказе «Обитающий во мраке»:
Словно редкое сокровище, он был помещён в причудливую шкатулку, изготовленную конусообразными обитателями Антарктиды,— в руинах их городов кристалл отыскали змееподобные люди Валузии; зоны спустя, в Лемурии, в кристалл впервые вгляделось человеческое существо. Путешествуя по невероятным континентам и ещё более невероятным морям, кристалл затонул вместе с Атлантидой.
Даже если брать произведения Лавкрафта, посвящённые фантастической и полной чудес Стране Снов, находящейся за пределами физической Земли — многое в Стране Снов создано воображением людей из реального мира. К примеру, в рассказе «Селефаис» в итоге оказывается, что прекрасный город Селефаис, грезившийся сновидцу по имени Куранес, в который он в итоге переселяется, являлся плодом его собственной фантазии, фантазии современного человека:Там-то его и встретил рыцарский кортеж из Селефаиса. Они явились во всём великолепии и блеске, верхом на чалых лошадях, в сияющих доспехах и плащах золотого шитья, и были так многочисленны, что он сперва было принял их за чью-то армию. Но, как оказалось, этот почётный эскорт был послан затем только, чтобы доставить Куранеса в Селефаис. Именно он создал Оот-Наргаю в своих снах, и отныне там его навечно избрали чем-то вроде верховного божества. Куранеса усадили на лошадь и поставили в голове кавалькады, которая торжественно проследовала через всё графство Суррей в те места, где родился Куранес и где некогда жили его предки.
В другом рассказе о Мире Снов — «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» главный герой, Рэндольф Картер, ищет город Кадат, но в итоге выясняет, что:
... твой золотой мраморный город чудес — это лишь сумма всего того, что ты видел и любил в юности… Это великолепие бостонских крыш на горных склонах, и озарённых пожаром заката западных окон, и душистых цветов на площади Коммон, и огромного купола на холме, и лабиринта фронтонов, и печных труб в фиолетовой долине, по которой сонно течёт Чарльз… Эта красота, отлитая, закалённая и отшлифованная годами воспоминаний и снов, и есть твой чудесный град на неуловимом закате; и чтобы найти этот мраморный парапет с дивными вазами и резными перилами, и чтобы спуститься наконец по бесконечным ступеням в город широких площадей и разноцветных фонтанов, тебе надо лишь вернуться к мыслям и видениям своего милого детства.
Даже созданный воображением Кларка Эштона Смита, друга Говарда и Лавкрафта, зловещий мир Зотика (во многом напоминающий современные произведения в жанре «тёмное фэнтези»), управляемый порочными аристократами-декадентами и служащими тёмным силам чёрными магами и довольно опосредованно связанный с нашим, реальным миром (в нём, в отличие от творчества Говарда и Лавкрафта, нет такого множества отсылок на мифологию и историю Земли), мыслится как связанный с земной историей — только находящийся не в прошлом, а, напротив, в будущем пришедшей в упадок Земли.Проще говоря, первоначально литература в жанре фэнтези — несмотря на то, что в ней присутствовало фантастическое допущение в виде магии, а также сверхъестественные и нечеловеческие существа — была тесно связана с нашим, реальным миром (даже откровенно фантастические миры были неразрывно связаны с реальным, выступая в качестве параллельных миров или возникая вследствие человеческой психической деятельности), экспериментируя в сфере криптоистории и мифологии. Не случайно на того же Толкина оказали огромное влияние произведения Уильяма Морриса (несмотря на их различия в политических и религиозных взглядах — Толкин являлся крайне правым консерватором-католиком, а Моррис — социалистом-атеистом), посвящённые древней истории германских народов (скажем, их войнам с римлянами и гуннами) и также использующие мотивы магии и сверхъестественного в повествовании. Конечно, встречались и исключения — например, в цикле лорда Дансени «Боги Пеганы», повлиявшем на творчество Лавкрафта, описан совершенно иной мир с собственной оригинальной мифологией, не имеющий отношения к нашему миру с его реальной мифологией. Но у того же Дансени в другом его произведении, «Дочь короля Эльфландии», сюжет вращается вокруг распространённого сказочного мотива путешествия человеческого героя из нашего реального мира в фольклорную страну, где он вступает в брак с эльфийской принцессой.
Ранние авторы фэнтези нередко могли скептически относиться к прогрессу (как Толкин, у которого «Машина», особенно в разрушительной своей ипостаси, нередко выступает в качестве атрибута сил зла — Моргота, Саурона, Сарумана, орков) или воспевать первобытную мощь варварства, сметающего «размякшие» цивилизации (как Говард, «Хайборийская эра» которого завершается крушением древних высокоразвитых культур, подобных Аквилонии, Немедии или Стигии, под натиском дикарей — таких как пикты, асиры, ваниры и киммерийцы). Даже Лавкрафт — в реальной жизни атеист и рационалист, высмеивавший предрассудки вроде астрологии — порой весьма пессимистически отзывался о перспективах научно-технического прогресса и человечества как биологического вида. И вместе с тем, как ни странно, каждый из них исходил из идеи развития цивилизации, пусть даже видел цену, которую приходится платить за это развитие (у того же Толкина уход эльфов и воцарение человечества — исторически закономерный, пусть и печальный факт) — или даже симпатизировал старому миру (как Толкин и Говард).
Однако по мере развития фэнтези появились вымышленные вселенные, не связанные с нашим, реальным миром — в качестве примеров можно привести вселенную Земноморья Урсулы Ле Гуин, вселенные циклов Андре Нортон «Колдовской мир» и «Хроники Полукровки», игр Dungeons and Dragons (Абер-Торил, Кринн, Эберрон, Атхас), WarCraft (Азерот), Warhammer Fantasy Battles, The Elder Scrolls (Нирн), Dragon Age (Тедас) — и многие другие образчики того же жанра. В качестве отчасти родственного примера можно привести вымышленные миры Майкла Муркока и Анджея Сапковского, у которых Земля является лишь частью огромной Мультивселенной. Подобный процесс был, по большому счёту, глубоко закономерен — авторам, пишущим в жанре фэнтези, хотелось создать что-то интересное своё, без жёсткой привязки к реальному миру (собственно, в зачаточном виде эта тенденция прослеживается ещё в творчестве более ранних авторов, создававших вымышленное прошлое в малоизученные исторические эпохи или отправляющих своих героев в параллельные миры). Вместе с тем, нельзя не отметить, что если фэнтези Толкина и Говарда предполагало, что описываемые ими миры развиваются и, в конечном итоге, дойдут в своём развитии до современной цивилизации, то история более поздних фэнтезийных миров нередко куда более статична (хотя, конечно, возник и такой жанр, как технофэнтези, где технический и даже социальный прогресс наличествует).
С этой точки зрения интересно рассмотреть вымышленный мир «Песни Льда и Пламени» такого современного автора, как Джордж Мартин, критикующего Толкина с позиций реалистичности:
Итак, Арагорн коронован, страну ожидает процветание, всегда будет урожай, справедливость для всех, а враги будут повержены. Вы никогда не узнаете о буднях правления Арагорна. Какова его налоговая политика? Что он думает о севообороте? Как он разделит деревню между двумя дворянами, которые считают себя её владельцами и по очереди сжигают дотла (когда преуспевает конкурент)?
Если обратиться к вымышленному миру самого Мартина — нетрудно заметить, что Вестерос и Эссос, поверхностно отсылающие к реальной истории до-модерновой Земли, в социальном и техническом отношении развиваются очень медленно, если развиваются вовсе. Достаточно вспомнить статичность социально-политического строя Семи Королевств — хотя декларируется, что они прошли путь от родоплеменного строя до Средневековья, за тысячелетия в большинстве королевств не меняется даже состав правящих фамилий, а также распространённость рабовладения (не просто существующего, а являющегося основой экономики как таковой) в Эссосе, более развитом, чем Вестерос.Будущее Средиземья Толкина или Хайборийской эры Говарда — наш, современный мир. Есть ли будущее (в смысле перспектив дальнейшего развития, а не банального выживания человечества как вида — которому угрожают Иные / Белые Ходоки) у Вестероса и Эссоса? Строго говоря, «изнутри мира» нет никаких указаний на то, что цивилизацию вымышленного мира Джорджа Мартина ждёт развитие, а не стагнация или деградация. Те же Семь Королевств условно соответствуют средневековой Европе — однако в них отсутствуют те элементы, которые в реальной истории привели к её взлёту (подъём третьего сословия, централизация и возникновение бюрократии, появление представительных органов, развитие политической мысли). Содержательные инициативы по изменению общества исходят исключительно сверху и редко приводят к значительным социальным преобразованиям (так, реформы короля Эйгона V были отменены его преемниками).
Если обратиться к творчеству другого автора того же направления, к которому принадлежит Джордж Мартин — «Князю Пустоты» Скотта Бэккера — то в нём можно обнаружить ещё более неутешительную картину. Вымышленный мир Эарвы, с поправкой на магическую компоненту (в результате чего политическими акторами являются не только феодалы, но и магические школы) — такое же застойное псевдо-Средневековье не только с рабовладением (для сравнения, у Джорджа Мартина в «Семь Королевств» рабство запрещено), но и с кастовой системой. Есть ли у Эарвы будущее? В её случае ответ на этот вопрос ещё более неутешителен, чем в случае вымышленного мира Мартина. В последнем хотя бы теоретически можно представить передовые преобразования и изменения общества в лучшую сторону. В случае вымышленного мира Бэккера в качестве финала развития современной технически развитой цивилизации (они способны путешествовать в межзвёздном пространстве) предстают полные чудовища (и внешне, и внутренне) инхорои, получающие удовольствие исключительно от пыток, убийств и изнасилований (так пессимистически на перспективы нынешней «машинной» цивилизации не смотрел даже Толкин). Это даже не говоря о том, что в рамках мира Бэккера все разумные существа от рождения обречены на вечный ад после смерти. У мира Мартина сомнительно наличие будущего (как содержательного изменения) — у мира Бэккера будущее есть, но оно ужасно.
Ещё один интересный пример — вымышленный мир Джо Аберкромби, «Земной Круг». Казалось бы, Аберкромби более оптимистичен, чем Мартин или, тем более, Бэккер — его мир развивается, в нём происходит аналог промышленной революции. Однако в конечном итоге оказывается, что весь этот прогресс — не органичный процесс, а результат интриг волшебника Байяза, который рассматривает государство под названием Союз как орудие своих политических замыслов. Поэтому он способствует появлению в Союзе банковского сектора (владея крупнейшим из банков) и его индустриализации — как ранее усилиями Байяза возник сам Союз, до этого населённый дикарями. Последующая революция в Союзе, влекущая за собой определённые общественные преобразования, оказывается инициирована, напротив, тайной полицией, интриговавшей против Байяза. Проще говоря, у Аберкромби будущее наступает не вследствие каких-то объективных причин, а в результате заговора элит (конспирологическая картина мира).
Таким образом, если авторы фэнтези начала XX века, такие как Толкин и Говард, могли скептически относиться к современной им цивилизации, но исходили из картины мира, в которой есть место развитию (пусть и сменяемому периодами упадка и катастроф), то у многих современных авторов фэнтези будущее — даже наше-современное, далеко не идеальное — или недостижимый в наблюдаемой перспективе мираж (как у Мартина), или ужасно (как у Бэккера), или является искусственным в основе своей (как у Аберкромби).
Причём подобный пессимизм в основе своей — чисто современный; не случайно герои Мартина и Аберкромби являются в плане менталитета, по большому счёту, скорее современными людьми, чем людьми домодернового общества — вплоть до фактического отсутствия в Союзе религии и слабой религиозности вестеросцев. На мой взгляд, он отражает то, что современный человек в определённом смысле смотрит в будущее даже более пессимистично, чем люди первой половины XX века, жившие в эпоху двух разрушительных мировых войн и грандиозных социально-политических потрясений.
Автор текста: Семён Фридман
Комментарии1
