Армагеддон которого не было: РЭР, РЭБ и ядерная война в 1950-е⁠⁠

Систематические усилия по радиоразведке (ELINT или РЭР) в США предпринимались ещё во время Второй мировой. И хотя ключевыми задачами радиоразведки все же являлись радиоперехваты, но уже к концу войны выделяется как отдельный тип миссий по поиску вражеских радаров. Для миссий РЭР использовались переоборудованные линейные бомбардировщики, где вместо бомбовой нагрузки устанавливалось более мощное радиооборудование и дополнительные пассивные антенны. Данные системы были довольно примитивны и давали минимум информации: факт облучения, направление облучения, частоту радара и примерное его местоположение (определялось по изменению интенсивности сигнала и его направлению). По полученным данным строились карты радарного покрытия и определялись возможные коридоры вторжения в воздушное пространство.




Систематические миссии по РЭР радарного покрытия границ СССР силами ВВС начались ещё в 1948 году, но носили крайне ограниченный характер. Из-за послевоенного сокращения бюджета возможности ВВС США по РЭР были серьезно ограничены: например, в конце 40-х в миссиях РЭР на дальнем востоке могли быть задействованы всего 6 самолетов RB-29. При этом в Стратегическом воздушном командовании (SAC) ВВС США уже в начале 50-х считали, что облеты границ недостаточны и малоинформативны, так как оборудование РЭР имело ограниченную дальность действия. Но полеты вглубь территории СССР были сопряжены с серьезными рисками – поршневые самолеты-разведчики могли быть достаточно легко перехвачены советскими МиГ-ами. Поэтому в основном самолеты-разведчики летали со стороны Аляски через советскую арктическую зону, где радарное покрытие и возможности перехвата авиацией были довольно слабыми. Тем не менее, к 1954 году даже эти полеты пришлось свернуть, так как несколько самолетов-разведчиков были сбиты над территорией СССР.




Частичным решением проблемы для ВВС США стало появление в том же 1954 году реактивных RB-47E, способных обгонять советские МиГи! 32 самолета этого типа стали костяком РЭР ВВС США на ближайшие годы и активно участвовали как в облётах границы СССР, так и проникновениях в воздушное пространство страны. Тем не менее, ключевой проблемой использования данных самолетов все ещё было несовершенство техники: для получения информации о радарном покрытии в глубине приграничной зоны требовалось проникновение в воздушное пространство противника, которое было сопряжено с многими рисками, в том числе политического характера. SAC таким образом своими силами могли собрать достаточную, но не полную информацию о радарном покрытии на границах СССР и не в глубине территории.

Озвученные выше проблемы в полной мере осознавались в ЦРУ, когда выдавался заказ на разработку высотного самолета-разведчика U-2. Хотя основной функцией самолета была фоторазведка, но на него установили датчики облучения и записывающую аппаратуру: во время полета все перехваченные сигналы записывались и после анализировались. Результаты анализа передавались ЦРУ в адрес региональных штабов ВВС. Но был один забавный нюанс, который привел к тому, что все данные ELINT, полученные от миссий U-2 с 1955 по 1957 год, были бесполезны.




Это была очень красивая история того, как самому себя переиграть. Американцы, выдавая ТЗ на разработку, предполагали, что советские радарные технологии находятся на схожем уровне, что и в США. Поэтому оборудование было создано для перехвата сигналов s-диапазона частот (деци- и сантиметровые волны). Проблема была в том, что в СССР первые дециметровые радары появились только в 1952 году, а массово и вовсе только к концу 50х – страна была все же бедная, одинаково хорошо развивать все не выходило, поэтому советские инженеры довели до совершенства технологии производства метровых радаров, выжав из них максимум возможного. Об этом факте уже знали аналитики ЦРУ из отдела, занимавшегося анализом электронной промышленности СССР, но до разработчиков U-2 эта информация по какой—то причине не дошла.



Как итог, U-2, пролетавшие над территорией СССР, перехватывали единичные сигналы радаров и были в значительной степени бесполезны в этот период в качестве поставщиков данных РЭР. Только с 1957 года будет доступна более совершенная аппаратура РЭР, позволявшая перехват более широкого диапазона частот.

Одной из ключевых проблем данных РЭР, полученных с U-2, было то, что значительное число миссий строилось исходя из нужд фоторазведки, тогда как данные РЭР были второстепенны. Лишь небольшое число миссий осуществлялись исключительно для нужд радиоразведки, при этом данные по ним, за редким исключением, на июль 2023 года все ещё не рассекречены. Внутри ЦРУ не было единства по поводу радиоразведки, и вплоть до 1960-1961 года было необходимо доказывать важность этой задачи. Кроме того, хотя ВВС и ЦРУ в данном случае работали на одну цель, между организациями существовала конкуренция, которая серьезно мешала проведению операций.

Если резюмировать, то на протяжении всех 1950-х годов американцы имели техническую возможность картирования радарного покрытия приграничных районов СССР не менее чем на 200-300 км вглубь, а также выявления местоположения самих радаров и длины их волн. Этих данных было достаточно для определения коридоров, где радарное покрытие будет минимальным, прорабатывания мер пассивной защиты (дипольные отражатели), а также грубой настройки активных средств наведения помех. Но аппаратура, позволяющая достаточно надежно снимать весь возможный спектр параметров работы радаров, появится лишь в начале 1960-х.


Ещё в годы Второй мировой американцы и англичане научились успешно прорывать эшелонированную ПВО с широким применением средств радиолокационного обнаружения. Был наработан огромный опыт, который после окончания войны остался невостребованным – до 1951 года систематизацией работ по РЭБ толком никто не занимался. Вызвано это было как масштабной демобилизацией и реорганизацией ВВС США после войны, так и тем, что до 1955 года в концептуальных документах роль РЭБ никак не была отражена, а применение РЭБ было регламентировано лишь частично. Это звучит парадоксально с учетом того, что средства РЭБ занимали центральное место в большинстве послевоенных планов воздушного нападения на СССР.




Только в 1950-1951 годах по настоянию генерала Кертиса Лемея началась серия учений с целью проверки возможностей РЭБ, которая выявила критическую неготовность ВВС к его применению. Список проблем был обширен: устаревшее и сильно изношенное оборудование РЭБ, катастрофическая нехватка подготовленного персонала, отсутствие обучения работы с РЭБ, отсутствие протоколов и регламентов его применения и обслуживания и т.д. В ходе учений только 20% экипажей смогли полностью выполнить все предписанные меры РЭБ, тогда как были экипажи, не справившиеся даже со сбросом “соломы” (дипольных отражателей).




Проблема касалась как стратегической, так и тактической бомбардировочной авиации, а серьезные изменения в подходах произошли только после войны в Корее, ставшей ушатом холодной воды. Именно Корея ускорила работы SAC (Стратегическое воздушное командование) и TAC (Тактическое воздушное командование) по РЭБ. Хуже всего ситуация была с тактической авиацией. Единственным самолетом, который мог нести комплекты РЭБ, был бомбардировщик В-26, но в этом случае он не мог нести бомбовую нагрузку. Часть переоборудованных в носитель РЭБ самолетов должны были сопровождать бомбардировщики на заданиях, но их было не так много, как хотелось бы, из-за финансовых ограничений.

В стратегической авиации до появления в войсках бомбардировщика В-52 в котором штатно применялись средства РЭБ и был специально выделенный для них оператор, остальные самолеты штатных средств РЭБ не имели. Нормативами было положено иметь хотя бы один самолет с РЭБ на 3-4 борта, но в реальности этот норматив часто не выполнялся. Во многом сказался тот факт, что и В-36, и В-47 были заказаны ещё в ходе войны, поэтому если в первом задел под РЭБ предусмотрен был, то вот главной защитой второго считались скорость и высота полета. При этом в середине 1950-х В-47 был основой стратегической авиации США (более 1300 боеготовых бортов против 350 В-36 и 350 В-50 ), но установить в него РЭБ можно было только убрав бомбы, т.е. сделав самолетом сопровождения. Фактически и SAC, и TAC с 1950 по 1955 годы имели крайне ограниченные возможности РЭБ. Тем не менее, списывать их со счетов не стоит: во время войны в Корее применение РЭБ в ночных налетах позволило в 3 раза снизить потери.

Опираясь на опыт бомбардировочных миссий Второй мировой и проведенные исследования, американские генералы выяснили, что для эффективного глушения РЛС и связи противника требуется, чтобы комплексами РЭБ были оснащены не менее 2 из 3 самолетов атакующей формации. В первой половине 1950-х достигнуть такой плотности средств РЭБ в ВВС США было крайне сложно: на 1951 год обеспеченность средствами РЭБ была на уровне 2-3 боеготовых комплекса на 10 самолетов и примерно столько же обученных экипажей. С учетом того, что в данный период В-47 не были обеспечены средствами РЭБ, то атакующая формация должна была быть смешанного состава из В-47 носителей бомб и В-29, В-50 и В-36 с комплексами РЭБ, что серьезно нивелировало высотные и скоростные характеристики В-47 при работе в единой формации.




Начиная с 1955 года на В-47 начали ставить новые комплексы РЭБ, не отъедающие место в бомбоотсеке, создающим заградительные помехи, а также контейнеры с “соломой”, что значительно повысило возможности РЭБ данных самолетов. Кроме того, в боевые соединения начали поступать самолеты В-52 с самым совершенным комплексом РЭБ на то время. После 1955 года у США была техническая возможность обеспечить все самолеты первой и, возможно, второй волны комплексами РЭБ и контейнерами с дипольными отражателями. Кроме того, новые комплексы РЭБ обладали большей мощностью, более широкими диапазонами частот и надежностью. Таким образом, уже с 1955 года наблюдался значительный рост могущества возможностей РЭБ.


Далее на основе вышеизложенного, а также опыта операций времён Второй мировой, Корейской и Вьетнамской войн попробуем смоделировать, то как выглядел бы массированный налет на СССР.

Первыми вблизи от коридоров, по которым был намечен прорыв, появились бы самолеты РЭР с целью доразведки текущего состояния радиолокационного покрытия и уточнения местоположения радаров. За 15-30 минут до приближения первой волны самолеты РЭБ (переоборудованные старые бомбардировщики) должны были сбросить “солому” вдоль реальных и мнимых коридоров прорыва на как можно большую глубину воздушного пространства СССР. Также вдоль границы работали бы самолеты РЭБ с комплексами активного глушения РЛС и частот голосовой связи, дополнительно усложняя для советской стороны определение намерений противника.




Далее в прорыв шли бомбардировщики, выстроенные в специальные формации, оптимизированные для максимизации эффекта РЭБ и взаимного прикрытия огнем защитных турелей. Кроме того, вместе с бомберами в прорыв шли и истребительные группы сопровождения с целью навязать бой советским перехватчикам. Самолеты должны были идти на максимально возможной высоте и с максимально возможной скоростью, чтобы минимизировать время нахождения в зонах работы ПВО. Самолеты с комплексами РЭБ были рассредоточены по всему построению, защищая самолеты с бомбами. Комплексы РЭБ должны были создавать заградительные (широкополосные) помехи в широком секторе пространства для РЛС L и S диапазонов (метровые и дециметровые) и голосовой связи. На маршруте бомбардировщики с РЭБ должны были спорадически сбрасывать дипольные отражатели, а при приближении к объекту на 30-50 миль сброс “соломы” должен был создавать непрерывную полосу вдоль всего коридора.




Для периода с 1950 по 1955 год первая волна состояла бы из носителей с РЭБ всего лишь на 50%, чего по прикидкам самих же американцев было недостаточно. Но в этот временной отрезок ПВО СССР было тоже не в лучшей форме: после неудачной реорганизации 1951-1953 годов единая система обнаружения авиации противника и ПВО страны была развалена, в пограничных округах не хватало аэродромов базирования для авиации ПВО, а перехватчики не имели бортовых радаров наведения, поэтому полагались исключительно на собственные глаза и наведение с земли.

Таким образом, даже если меры глушения будут применяться не на 100%, советское ПВО испытало бы серьезные проблемы, особенно в случае начала операции ночью: глушение РЛС и голосовой связи значительно уменьшало шанс перехвата и увеличивало задержки с наведением на цели. В 1950 году американские генералы оценивали потери для дневных налетов на СССР в 40-55%, в то время, как в ночных - 15-30%. Что делало операцию технически возможной и при этом не самоубийственной. Такого же лёгкого избиения, как в Корее, где с бомбардировщиков снимали все оборудование РЭБ, уже не вышло бы.



Вообще опыт Кореи был для обеих сторон крайне специфичен. Это был локальный конфликт со всеми вытекающими. За все время войны ВВС США ни разу не провели действительно массовых налетов в стиле ВМВ, чаще всего бомбить летали группы в 20-30 самолетов. Более того, это были уже устаревшие В-29, с которых до конца 1951 года были снять все средства РЭБ из-за секретности. Как результат, советские военспецы получали важный опыт, который, к сожалению, никак не характеризовал возможности США в случае масштабной войны.

ВВС США же, понеся в Корее очень умеренные потери (74 потери на 21000 вылетов) резко нарастили усилия по РЭБ. На учениях SAC 1951-1953 годов в случае применения РЭБ крупные формации бомбардировщиков гарантированно прорывались к защищаемым объектам даже при неполном глушении радаров. А учения 1955 года показали, что даже при отказе 15% средств РЭБ атакующей формации операторы радаров будут полностью ослеплены и не смогут определить ни одну из необходимых для перехвата координат.




Во второй половине 1950-х, с началом массового поступления на вооружение перехватчиков с бортовыми РЛС, ЗРК, а также значительного увеличения плотности радиолокационного покрытия ПВО СССР серьезно усилилось. Но и возможности ВВС США, как было указано выше, тоже возросли: первую волну могли уже полностью укомплектовать самолетами с глушилками и контейнерами с “соломой”, а кроме того появилась возможность глушить и бортовые радары истребителей.




Для ЗРК работа РЭБ противника серьезно снижала эффективность применения комплексов: шансы дивизиона С-75 поразить цель трехракетным пуском в такой ситуации снижались с 100% до 20-50%. Таким образом, на одну цель (в случае плотного построения одна цель будет точно поражена и несколько повреждены) должно было уйти от 6 до 15 ракет. С учетом того, что за час дивизион ЗРК мог обеспечить боеготовность от 5 до 12 ракет, отстреляв все ракеты, он становился беспомощным. Те же самые рассуждения применимы и к зенитной артиллерии. При этом ЗРК и РЛС были одними из основных целей для тактической авиации противника – их уничтожение гарантировало успех повторных налетов.

Таким образом, на протяжении 50х ВВС США имели техническую возможность осуществить прорыв ПВО СССР. Да, это была бы не легкая прогулка. Потери были бы огромны, но американских летчиков готовили к такому развитию событий. Что иронично, в ВВС США отлично осознавали симметричность ситуации для СССР - американское ПВО имело бы все те же проблемы, если бы советы создали воздушную армаду для нападения. Поэтому летчики так настойчиво требовали от политиков принятия плана превентивной войны против СССР для упреждения превентивной войны со стороны СССР. И нам всем очень повезло, что американские политики сохранили хладнокровие и трезвость ума, отлично понимая, что само наличие такого плана может стать триггером для его реализации.