Тайны морских приключений: Почему моряки прошлого избегали плавания, рыбной ловли и чеснока, а сыр вызывал неприязнь?

Кстати!.. Знаете, почему на большинстве карт север расположен вверху, а юг внизу? Об этом мы расскажем как-нибудь потом, а вы пока подумайте! (Или знаете?)

Так вот, средневековые моряки и купцы не имели ни малейшего понятия о том, почему стрелка компаса так себя ведёт. Бытовало множество причудливых суеверий – например, на берегу никому нельзя было говорить, что на судне есть компас и для чего он предназначен, иначе «стрелка теряет свою силу». А согласно другому поверью, запах чеснока «сбивает с толку» магнитную стрелку и «сводит её с ума». Так что перед отправкой в море все следили за тем, чтобы на борту не было ни единой головки чеснока!

(На самом деле «сводил с ума» стрелку компаса, конечно же, не чеснок, а, во-первых, находящиеся поблизости железные предметы, а во-вторых, природное явление, которое сегодня мы называем магнитным склонением. На Земле есть места, где это склонение очень большое. В таких районах, например, двигаясь «по стрелке компаса на север», на самом деле мы будем двигаться на северо-запад или даже на запад!


Посмотрите на карту магнитных склонений. Стрелка компаса будет точно указывать «на Полярную Звезду» только вдоль зелёных линий и на небольшом расстоянии от них, то есть там, где склонение близко к нулю. Ну, и в-третьих: магнитные полюса Земли – вовсе не неподвижные точки на поверхности. Магнитные полюса нашей планеты движутся, причём довольно-таки быстро, со скоростью порядка 40 километров в год... Впрочем, мы отклонились от темы.

Теперь – плаванье. Да, средневековые моряки плавать почти не умели. Да что там средневековые – есть цифры начала XIX века: самым "плавающим" в британском флоте считался экипаж 74-пушечного линейного корабля "Марс", где из 584-х человек экипажа плавать умели... аж 183!

Почему так? А вы подумайте: где англичанину было учиться плавать? Темза грязная, море –холодное, а до плавательных бассейнов ещё не додумались. И ещё одна деталь, которая может показаться забавной, пока не примеришь её на себя...

Чтобы научиться плавать, нужно войти в воду, а чтобы войти в воду, нужно раздеться. А у простых людей, простите, нижнего белья не было! Идти же в воду нагишом взрослому человеку – не везде и не всегда удобно (да и "греховно"), а мокнуть в одежде... Они что, дураки?


Вот и ходили моряки по океану, не умея плавать. (Вы же в курсе что на судах не "плавают", а "ходят"?) Ну, примерно, как мы летаем на самолётах, не умея летать. Да и то, по правде сказать, если судно посреди океана пойдёт ко дну, умение плавать вряд ли сильно поможет...

Теперь – рыба. Читая о морских путешествиях прошлого, можно заметить ещё одну странность. Каравеллы мореплавателей шли через сардинные отмели Карибского моря, они встречали косяки тунцов, в запасах корабельного имущества были рыболовные крючки и сети, но, пока они были в океане, они практически не ловили рыбу! Почему?


Картограф Магеллана Антонио Пигафетта сухо сообщает в своём дневнике: "Мы выловили много рыб при помощи железных крюков, но они непригодны для еды". Как именно непригодны, он не уточняет, но как раз в это время состав экспедиции сокращается почти на сорок человек. Почему?..


Ему вторит англичанин Артур Барлоу: "Частенько матросы вылавливали из воды рыбу и, алча свежей провизии, тут же употребляли её в пищу. Это занятие считалось весьма рискованным, и чтобы как-то обезопасить себя, в котёл для варки опускали серебряную монету или любую серебряную вещь: если она чернела, рыба считалась ядовитой".

Очень странно. Конечно, в южных морях и на Карибах водились неизвестные рыбы, странные на непривычный взгляд и возможно опасные. Но ведь там же ловилась и рыба, известная европейцам: морской окунь, макрель, тунец и так далее. Неужели их тоже нельзя было есть?


Да, нельзя. До сих пор в рыбацких портах от Карибского моря до Вьетнама можно увидеть предупреждающие знаки:  Опасно, сигуатера!

Это очень страшно, когда от обычной скумбрии или трески, не отличающейся от таких же, выловленных и съеденных в прошлом, вдруг начинает сильно болеть живот, темнеет в глазах, не хватает дыхания. Человек, съевший такую рыбу, несколько дней лежит пластом; о том, чтобы выполнять хоть какую работу, нет и речи.

"Это про сигуатеру, день шестой ... Держать руки над клавиатурой довольно трудно. Как и сохранять полувертикальное положение за столом", - пишет современная яхтсменша, отведавшая морского окуня.

Почему же обычная рыба вдруг становится такой ядовитой? Точный ответ на этот вопрос нашли не так давно. Яд нашли в микроскопических одноклеточных существах вида Gambierdiscus toxicus. Они населяют поверхность воды, входя в состав планктона.


Их яд, сигуатоксин, для рыб безвреден. Он растворяется в организме рыбы и накапливается с каждой съеденной порцией. Чем дольше рыба живёт, тем больше в ней накопилось сигуатоксина. (Поэтому, например, хищных барракуд едят только  маленьких. Тех, что выросли до метра в длину, как правило, поймав, отпускают.)

У сигуатоксина есть ещё одно свойство, о котором узнали совсем недавно: на людей, ослабленных от авитаминоза, он действует гораздо сильнее. Вот почему именно морякам есть выловленную рыбу было смертельно опасно.


Так, что мы забыли... Сыр!

Кто читал "Остров Сокровищ", помнят слова Билли Бонса: "Ром, свиная грудинка и яичница – вот и всё, что мне нужно". Но не все догадываются, что эти слова вовсе не говорят о неприхотливости старого штурмана. Напротив! Это означает, что Билли Бонс был "морским аристократом" – человеком, привычным к роскоши! Почему?

...В те времена морские путешествия длились месяцами. Чем же питаться команде на кораблях? Особенно если учитывать, что работа с тяжёлыми снастями требует много сил и энергии?


Свежие продукты в морских условиях быстро портятся от влаги и крыс. В муке заводятся черви, яйца могут вылежать месяц, после чего тухнут. Солонина в бочках становится отвратительной слизью.

На кораблях испанского Серебряного флота офицеры покупали у матросов крыс за солидную сумму в серебре, чтобы побаловать себя свежим мясом. Рыбу, как уже было сказано, с кораблей не ловили.


Поколения британских лорд-адмиралов ломали себе голову над задачей: какой продукт может долго храниться, не портиться от влаги и не терять питательных свойств? К середине XVI века решение было найдено: суффолкский сыр.

Этот сыр готовится из обрата – то есть того, что остаётся от молока после отделения сливок. Обрат очень богат белком, а значит, может быть переработан в творог и сыр. Сыр получался сухой и невероятно твёрдый для пищевого продукта.


На кораблях, чтобы приготовить его для еды, голову сыра рубили топором или отпиливали нужный ломоть пилой, потом вымачивали в воде (солёная тоже годилась) и через два дня его можно было есть, с некоторым риском для зубов. (Кстати, морской галетой "похрустеть" тоже было нельзя – её тоже размачивали в воде, настолько эти галеты были твёрдыми!) Матросы сравнивали суффолкский сыр вкус со вкусом глины, штукатурки и прочих несъедобных продуктов. Зато он не особо портился от воды и крыс (даже крысы с трудом его прогрызали), да и хранить его можно было где угодно, хоть на палубе.

Круги суффолкского сыра (каждый в 16 килограммов веса) использовались как скамейки, несколько штук друг на друге могли послужить столом. Надетые на верёвку, они становились противовесами, а прислоненные к борту давали дополнительную защиту в бою. В сыре застревала картечь и разлетающиеся от попаданий ядер щепки. Очень полезные свойства, вот только не для пищевого продукта.


Британское Адмиралтейство, закупавшее для матросов по тысяче тонн сыра в год, к середине XVIII века одумалось и перешло на более съедобные разновидности, к великой радости команд.

Так что Билли Бонс, заказавший себе яичницу с грудинкой на каждый день, либо отъедался на берегу за годы морских лишений, либо (если эта пища была ему привычной) привык ни в чём себе не отказывать.