На uCrazy 15 лет 4 месяца
Красная Шапочка: неожиданная правда об оборотнях, менструациях и жертвоприношениях
Не существует на свете сказки, над которой издевались больше, чем над Красной Шапочкой. Здесь вам и искатели глубинного смысла с их страстью видеть теорию заговора даже в пирожках для бабушки, и фанаты психоанализа, видящие в красном чепчике не то вагину, не то головку члена, и любители переосмыслений, у которых девочка - абьюзер, эксплуатирующий серого бабораба. Есть и вовсе экстравагантные теории, согласно которым шапочка - это угнетенный немецкий народ, пожираемый мировым ауф-еврейством. Заварите чайку, отложите в сторону освежитель воздуха или приятно обопритесь на бабку в автобусе - счас мы будем разбираться в теме.
Начнем с того, что Красная шапочка сейчас - одна из самых популярных сказок во всем мире. На нашей богоспасаемой родине она появилась в середине 18 века, но вы, как и я, скорее всего выросли на переводе 1897 года, который и доминирует до сих пор. И без пересказа основных сюжетных элементов нам не обойтись.
Жила-была девочка, которая носила красную шапочку, отчего все её звали, собственно, Красная шапочка. В принципе оно и неудивительно, потому что запоминать имя бывает впадлу, а какое-нибудь "хуила в рваных штанах" в деревнях прилипает всерьез и надолго. И вот один раз мама отправила Красную шапочку к бабушке в лес/другую деревню/за хлебом/покурить отнести пирожков, что не вызвало у девочки никаких затруднений. На свою беду в лесу Шапочка встретила серого волка, и позабыв, что животные не умеют говорить, вступила с ним в противоестественную связь - ну то есть в разговор.
Волк, преследующий весьма людоедские цели, оперативно выпытал у девочки адреса, явки, пароли и карты минных полей, после чего пожелал ей удачи и помчался прямо к бабушке. Несмотря на свою дремучесть, волк быстро прикинул серый х*й к носу и на ходу сформировал план - девочка с пирожками не удовлетворяет его плотоядные фантазии, а вот если овладеть ещё и бабушкой - то норм, пойдет.
Поскольку Шапка сдала все явки, то Волк оперативно вошел в систему и сожрал бабку как ковид, переоделся и стал ждать внучку. Та же в силу подростковой *банутости пришла к бабке и не обратила внимание ни на волчью пасть, ни на серую шерсть, ни на глаза размером с блюдца. Ну или подумала - мало ли, после ковида и не такое бывает. Поэтому она потеряла бдительность, за что была всосана волком прям с пирожками.
На беду волка, мимо проходили гачи-лесорубы, которые немедленно ворвались в домик на непристойные звуки и первым делом устроили ему fisting, отчего волк лопнул, и внучку с бабушкой освободили. А если лесорубы ещё и подогретое любили, то пирожки оказались здесь очень кстати. Конец.
Мораль сказки очень проста:
И вот тут заканчивается сказка и начинаются вопросы. Почему Волк не сожрал Шапочку сразу? Почему Шапочка именно красная? Почему шапка не узнала Волка? Зачем маленькую девочку отправили в *беня одну, но зато в ярко красной одежде, по которой так легко находить трупы?
Разные варианты сказок предусматривали свои попытки дать ответ на эти вопросы, кто-то лучше, кто-то хуже, но в основном довольно кринжово. Например, любители сладкого хлебушка Германа Стерлигова считают, что сказка имеет славянские корни, ведь красные чепчики надевали на умерших, а вся сказка - это экстравагантный способ жертвоприношения детей.
Другие исследователи...ля, это лучше процитировать:
А хотите ещё поинтересней? Например, в немецких княжествах 19 века сказка расходилась особенно хорошо, что даже попала в сборник Братьев Гримм (в почти современной известной нам версии). И популярна она была в том числе потому, что Волк там говорил с сильным французским акцентом и разве что с багетом не бегал. А французов ,как вы понимаете, много кто в будущей Германии не любил.
Но это меркнет на фоне Третьего Рейха, в котором Шапочка представала в образе несчастной угнетаемой Германии, а безжалостным и жадным животным - мировое еврейство.
И вот так последние двести лет. На самом деле попытка найти пра-корни любой сказки обычно не лишены смысла. Если вспомнить мой пост про Золушку, то там был как раз такой случай. Некоторые сказки имеют сюжеты, которые называются "бродячими" - они настолько древние и распространенные, что встречаются от полинезийских островов до современной Европы. Корни их растут из совсем уж древнего мифологического мировоззрения, и через эти сказки передавалась информация о мире, обрядах инициации и прочем магическом мусоре, который с веками потерял свой смысл и превратился в миф. И это касается буквально всех сказаний от первобытных времен и до народных сказок. Пропп об этом писал очень много и лучше него пока никто ничего не придумал.
Вот только конкретно касательно Красной Шапочки это не совсем справедливо. Эта сказка, в отличие от множества вариаций того же Колобка, не была распространена на всем земном шаре до Нового времени, являясь скорее уделом Средневековой Франции и Италии, и известна там примерно с 14 века.
Поскольку это все ещё народное творчество, то в зависимости от местности, в которой её рассказывали, менялись и детали - ну там, вместо пирожков могла быть свеженькая рыбка, головка сыра, а где-нить во Франции наверняка существовал вариант с хрустящим багетом и бутылкой вина. То же касается и встреченных - это мог быть волк, а чаще всего оборотень, или же огр (такого Шрека мы ещё не видели). В фольклорном варианте сказки Волче убивал бабку, из неё готовил угощение, а потом, прикидываясь ею же, кормил бабкой внучку, заставлял раздеться и бросить одежду в огонь, а после...нет, все таки съедал её.
И никаких гачи-лесорубов. Есть ещё варианты, где девочке удавалось спастись, вспоминая про три "не" - не п*зди, не сворачивай с дороги, не будь мудаком. Ещё есть варианты, где кошка пытается остановить девочку, косплеящую Моргенштерна, но кошку волк убивает ботинком, чисто для слезливой сцены. И на этом моменте, в принципе, я бы остановился, потому что сказка хоть и не такая древняя, как Золушка, но по тому же Проппу содержит в себе много занимательного.
Начать хотя бы с того, что никакой красной шляпой там и не пахнет, но зато есть каннибализм, какие-то недосексуальные мотивы и вместо волка чаще встречается оборотень. Это, к слову, как раз и объясняет его умение разговаривать и уникальный скилл косить под бабушек и входить в доверие. Все остальные детали, сменяя друг друга, не меняют особо смысла повествования, и сводятся к простой морали - не доверяй первому встречному, слушайся маму и не про*би жопу. Что характерно, сексуальные намеки в сказке тоже были - волк в образе бабушки заставлял шапку по очереди снять с себя все, бросить в огонь, а потом и речь в нему в постель. И позже как бы глупо ни звучала аллегория поедания с половой *блей - она имеет место быть, и сейчас вы поймете, почему.
А всему виной Шарль Перро, который в стремлении сохранить и приумножить народный фольклор, собирал этот самый фольклор, приводя его к виду, который хотя бы было не стыдно показать людям. Плюсом он чуть более наглядно докидывал морали, чтобы текст был ещё и полезным, и это привело почти к тому варианту сказки, который мы знаем - шапка отрастила Красную шапку, кошка исчезла, а Волк съедал бабку сам. Кроме того, в варианте Перро была ещё отдельная мораль, прям как в конце каждой серии Химена. Так она была ещё и в рифме!
Так что думаю, тут больше не надо строить догадки, почему я такой озабоченный если ищу в детской сказке сексуальные мотивы. Они там были изначально и именно в такой формулировке (до современных трактовок мы ещё дойдем). При этом, что характерно, именно в его варианте сказки фигурировал оборотень, верфольф, которого переводчики безбожно про*бали.
Сказка очень удачно зашла в народ, быстро став классикой, её переписывали и переиздавали, она повторно ушла в народ - но уже по всей европе и в России в том числе. Примерно в этот же период немецкий волк стал носить тонкие усики, берет и стал разговаривать с заметным французским акцентом (что довольно иронично в свете того, что Перро был французом). Сто лет спустя, в 1812 году уже братья Гримм опубликовали свой сборник немецкого фольклора, и вот там мы получили почти современный вариант сказки.
В нём все заканчивалось хэппи эндом и охотником, который под Раммштайн сначала расхуяривает волка ножницами, а затем напихивает туда камней и зашивает пузо, после чего волк и умирает. Также в сказке много новых деталей, бабка переселяется в лес вместо другой деревни, а волк ведет себя уж совсем подозрительно и заговаривает девочке зубы. А главное - исчезли сексуальные мотивы, сказка окончательно стала детской.
Собственно, этот вариант со временем и стал доминирующим на планете. Перечислить все возможные варианты и переиздания возможным не представляется, потому что каждый ломал сказку в угоду своим интересам - пуритане вырезали все, что казалось им неприличным, детские писатели смягчали масштабы кровавой бани под требования эпохи, а переводчики щедро поливали все это соусом отсебятины.
Чтобы вы понимали, только в России курсировало больше полудюжины вариантов сказки, отличающихся подчас довольно сильно. А значит, для интерпретаторов, мечтающих о своей самой расово верной теории, не составляло труда натянуть красную сову на серый мохнатый глобус. Про Третий рейх, который труды братьев Гримм объявил нацдостоянием, и согласно которому Красная шапочка - немецкая нация, обманываемая лохматым серым еврейством, мы уже слышали, и это почти адекватная интерпретация.
Также на просторах сети встречается теория, что волк перестал быть оборотнем и стал именно волком в версии братьев Гримм из-за того, что те наслушались слухов о Жеводанском звере и таким образом "осовременили сказку". Пруфов на это я, увы не нашел (если не считать таковым РЕН ТВ). Но теперь мы можем перейти к самой мякотке.
Начнем с обожаемых мной долбославов. Это современные неоязычники, которые вдруг вспомнили, что Ярило - это стильно, модно, молодежно. В сказке про Колобка я уже рассказывал о том, что они нашли в ней и смену времен года, и описания всех девяти планет (уже восьми, но не суть), и чуть ли не чертежи варп-двигателя. Здесь аналогично.
Бабушка у нас теперь - баба Яга, лес - WELCOME THE CUM ZONE, сиречь зона плодородия, Шапочка - Солнце, Волк - Зима, а охотник - опасность. Ну и вообще главный персонаж - это Волк, который бросил вызов судьбе и богине смерти Бабе Яге, за что и поплатился порванным брюхом и очком. В другом их варианте красный - это уже не опасность, не солнце а символ смерти, потому что в одной из индоевропейских традиций посыпали красной охрой мертвецов - а значит, красная шапка - жертва на заклание.
Именно поэтому её и посылают в лес "к бабке", вооружая пирогами и вином. Ну а раз пироги и вино - это стопроцентно жертвоприношение. Как итог, бабка, обернувшаяся волком, как древние шаманы, и живущая под тремя дубами в орешнике, сжирает девку и приношения. А мораль, скажете вы? А морали нет.
Самое забавное во всем этом, что три дуба и орешник вокруг дома бабушки - это детали, добавленные уже братьями Гримм и не появлявшиеся ранее, а красная шапочка однозначно принадлежит перу Перро. Но кто ж этих долбославов остановит!
Но это все меркнет на фоне фрейдистов-фетишистов. Понятно, что в народном варианте, от которого плясал Пьеро содержится народная мудрость "не п*зди с кем попало, а не то тебе развальцуют все отверстия". Но образ чего-то красного, в которое вкладывается что-то постороннее (даже если это голова) настолько будоражит воспаленные спермотоксикозные умы, что эта самая шапочка успела побывать:
И знаете, на фоне всего этого у меня складывается впечатление, что моя личная интерпретация будет ничуть не хуже.
Как-то так.
Жила-была девочка, которая носила красную шапочку, отчего все её звали, собственно, Красная шапочка. В принципе оно и неудивительно, потому что запоминать имя бывает впадлу, а какое-нибудь "хуила в рваных штанах" в деревнях прилипает всерьез и надолго. И вот один раз мама отправила Красную шапочку к бабушке в лес/другую деревню/за хлебом/покурить отнести пирожков, что не вызвало у девочки никаких затруднений. На свою беду в лесу Шапочка встретила серого волка, и позабыв, что животные не умеют говорить, вступила с ним в противоестественную связь - ну то есть в разговор.
Волк, преследующий весьма людоедские цели, оперативно выпытал у девочки адреса, явки, пароли и карты минных полей, после чего пожелал ей удачи и помчался прямо к бабушке. Несмотря на свою дремучесть, волк быстро прикинул серый х*й к носу и на ходу сформировал план - девочка с пирожками не удовлетворяет его плотоядные фантазии, а вот если овладеть ещё и бабушкой - то норм, пойдет.
Поскольку Шапка сдала все явки, то Волк оперативно вошел в систему и сожрал бабку как ковид, переоделся и стал ждать внучку. Та же в силу подростковой *банутости пришла к бабке и не обратила внимание ни на волчью пасть, ни на серую шерсть, ни на глаза размером с блюдца. Ну или подумала - мало ли, после ковида и не такое бывает. Поэтому она потеряла бдительность, за что была всосана волком прям с пирожками.
На беду волка, мимо проходили гачи-лесорубы, которые немедленно ворвались в домик на непристойные звуки и первым делом устроили ему fisting, отчего волк лопнул, и внучку с бабушкой освободили. А если лесорубы ещё и подогретое любили, то пирожки оказались здесь очень кстати. Конец.
Мораль сказки очень проста:
И вот тут заканчивается сказка и начинаются вопросы. Почему Волк не сожрал Шапочку сразу? Почему Шапочка именно красная? Почему шапка не узнала Волка? Зачем маленькую девочку отправили в *беня одну, но зато в ярко красной одежде, по которой так легко находить трупы?
Разные варианты сказок предусматривали свои попытки дать ответ на эти вопросы, кто-то лучше, кто-то хуже, но в основном довольно кринжово. Например, любители сладкого хлебушка Германа Стерлигова считают, что сказка имеет славянские корни, ведь красные чепчики надевали на умерших, а вся сказка - это экстравагантный способ жертвоприношения детей.
Другие исследователи...ля, это лучше процитировать:
Красная шапочка — символ первой менструации. Идущая по лесу девушка в красной шапочке как бы заявляет всем: «Посмотрите, я достигла половой зрелости и готова к началу интимной жизни!» Либидо Красной Шапочки «ищет приключений».
А хотите ещё поинтересней? Например, в немецких княжествах 19 века сказка расходилась особенно хорошо, что даже попала в сборник Братьев Гримм (в почти современной известной нам версии). И популярна она была в том числе потому, что Волк там говорил с сильным французским акцентом и разве что с багетом не бегал. А французов ,как вы понимаете, много кто в будущей Германии не любил.
Но это меркнет на фоне Третьего Рейха, в котором Шапочка представала в образе несчастной угнетаемой Германии, а безжалостным и жадным животным - мировое еврейство.
И вот так последние двести лет. На самом деле попытка найти пра-корни любой сказки обычно не лишены смысла. Если вспомнить мой пост про Золушку, то там был как раз такой случай. Некоторые сказки имеют сюжеты, которые называются "бродячими" - они настолько древние и распространенные, что встречаются от полинезийских островов до современной Европы. Корни их растут из совсем уж древнего мифологического мировоззрения, и через эти сказки передавалась информация о мире, обрядах инициации и прочем магическом мусоре, который с веками потерял свой смысл и превратился в миф. И это касается буквально всех сказаний от первобытных времен и до народных сказок. Пропп об этом писал очень много и лучше него пока никто ничего не придумал.
Вот только конкретно касательно Красной Шапочки это не совсем справедливо. Эта сказка, в отличие от множества вариаций того же Колобка, не была распространена на всем земном шаре до Нового времени, являясь скорее уделом Средневековой Франции и Италии, и известна там примерно с 14 века.
Поскольку это все ещё народное творчество, то в зависимости от местности, в которой её рассказывали, менялись и детали - ну там, вместо пирожков могла быть свеженькая рыбка, головка сыра, а где-нить во Франции наверняка существовал вариант с хрустящим багетом и бутылкой вина. То же касается и встреченных - это мог быть волк, а чаще всего оборотень, или же огр (такого Шрека мы ещё не видели). В фольклорном варианте сказки Волче убивал бабку, из неё готовил угощение, а потом, прикидываясь ею же, кормил бабкой внучку, заставлял раздеться и бросить одежду в огонь, а после...нет, все таки съедал её.
И никаких гачи-лесорубов. Есть ещё варианты, где девочке удавалось спастись, вспоминая про три "не" - не п*зди, не сворачивай с дороги, не будь мудаком. Ещё есть варианты, где кошка пытается остановить девочку, косплеящую Моргенштерна, но кошку волк убивает ботинком, чисто для слезливой сцены. И на этом моменте, в принципе, я бы остановился, потому что сказка хоть и не такая древняя, как Золушка, но по тому же Проппу содержит в себе много занимательного.
Начать хотя бы с того, что никакой красной шляпой там и не пахнет, но зато есть каннибализм, какие-то недосексуальные мотивы и вместо волка чаще встречается оборотень. Это, к слову, как раз и объясняет его умение разговаривать и уникальный скилл косить под бабушек и входить в доверие. Все остальные детали, сменяя друг друга, не меняют особо смысла повествования, и сводятся к простой морали - не доверяй первому встречному, слушайся маму и не про*би жопу. Что характерно, сексуальные намеки в сказке тоже были - волк в образе бабушки заставлял шапку по очереди снять с себя все, бросить в огонь, а потом и речь в нему в постель. И позже как бы глупо ни звучала аллегория поедания с половой *блей - она имеет место быть, и сейчас вы поймете, почему.
А всему виной Шарль Перро, который в стремлении сохранить и приумножить народный фольклор, собирал этот самый фольклор, приводя его к виду, который хотя бы было не стыдно показать людям. Плюсом он чуть более наглядно докидывал морали, чтобы текст был ещё и полезным, и это привело почти к тому варианту сказки, который мы знаем - шапка отрастила Красную шапку, кошка исчезла, а Волк съедал бабку сам. Кроме того, в варианте Перро была ещё отдельная мораль, прям как в конце каждой серии Химена. Так она была ещё и в рифме!
Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, –
Иначе волк их может скушать
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней!
(А уж особенно девицам,
красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, –
Иначе волк их может скушать
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней!
Собственно, шаперон, вариантов которого в интернете - жопой жуй.
Так что думаю, тут больше не надо строить догадки, почему я такой озабоченный если ищу в детской сказке сексуальные мотивы. Они там были изначально и именно в такой формулировке (до современных трактовок мы ещё дойдем). При этом, что характерно, именно в его варианте сказки фигурировал оборотень, верфольф, которого переводчики безбожно про*бали.
Сказка очень удачно зашла в народ, быстро став классикой, её переписывали и переиздавали, она повторно ушла в народ - но уже по всей европе и в России в том числе. Примерно в этот же период немецкий волк стал носить тонкие усики, берет и стал разговаривать с заметным французским акцентом (что довольно иронично в свете того, что Перро был французом). Сто лет спустя, в 1812 году уже братья Гримм опубликовали свой сборник немецкого фольклора, и вот там мы получили почти современный вариант сказки.
В нём все заканчивалось хэппи эндом и охотником, который под Раммштайн сначала расхуяривает волка ножницами, а затем напихивает туда камней и зашивает пузо, после чего волк и умирает. Также в сказке много новых деталей, бабка переселяется в лес вместо другой деревни, а волк ведет себя уж совсем подозрительно и заговаривает девочке зубы. А главное - исчезли сексуальные мотивы, сказка окончательно стала детской.
Собственно, этот вариант со временем и стал доминирующим на планете. Перечислить все возможные варианты и переиздания возможным не представляется, потому что каждый ломал сказку в угоду своим интересам - пуритане вырезали все, что казалось им неприличным, детские писатели смягчали масштабы кровавой бани под требования эпохи, а переводчики щедро поливали все это соусом отсебятины.
Красная шапочка. Фотография Льюиса Кэролла, сделанная в 1857 году.
Чтобы вы понимали, только в России курсировало больше полудюжины вариантов сказки, отличающихся подчас довольно сильно. А значит, для интерпретаторов, мечтающих о своей самой расово верной теории, не составляло труда натянуть красную сову на серый мохнатый глобус. Про Третий рейх, который труды братьев Гримм объявил нацдостоянием, и согласно которому Красная шапочка - немецкая нация, обманываемая лохматым серым еврейством, мы уже слышали, и это почти адекватная интерпретация.
Также на просторах сети встречается теория, что волк перестал быть оборотнем и стал именно волком в версии братьев Гримм из-за того, что те наслушались слухов о Жеводанском звере и таким образом "осовременили сказку". Пруфов на это я, увы не нашел (если не считать таковым РЕН ТВ). Но теперь мы можем перейти к самой мякотке.
Начнем с обожаемых мной долбославов. Это современные неоязычники, которые вдруг вспомнили, что Ярило - это стильно, модно, молодежно. В сказке про Колобка я уже рассказывал о том, что они нашли в ней и смену времен года, и описания всех девяти планет (уже восьми, но не суть), и чуть ли не чертежи варп-двигателя. Здесь аналогично.
Бабушка у нас теперь - баба Яга, лес - WELCOME THE CUM ZONE, сиречь зона плодородия, Шапочка - Солнце, Волк - Зима, а охотник - опасность. Ну и вообще главный персонаж - это Волк, который бросил вызов судьбе и богине смерти Бабе Яге, за что и поплатился порванным брюхом и очком. В другом их варианте красный - это уже не опасность, не солнце а символ смерти, потому что в одной из индоевропейских традиций посыпали красной охрой мертвецов - а значит, красная шапка - жертва на заклание.
Именно поэтому её и посылают в лес "к бабке", вооружая пирогами и вином. Ну а раз пироги и вино - это стопроцентно жертвоприношение. Как итог, бабка, обернувшаяся волком, как древние шаманы, и живущая под тремя дубами в орешнике, сжирает девку и приношения. А мораль, скажете вы? А морали нет.
Самое забавное во всем этом, что три дуба и орешник вокруг дома бабушки - это детали, добавленные уже братьями Гримм и не появлявшиеся ранее, а красная шапочка однозначно принадлежит перу Перро. Но кто ж этих долбославов остановит!
Но это все меркнет на фоне фрейдистов-фетишистов. Понятно, что в народном варианте, от которого плясал Пьеро содержится народная мудрость "не п*зди с кем попало, а не то тебе развальцуют все отверстия". Но образ чего-то красного, в которое вкладывается что-то постороннее (даже если это голова) настолько будоражит воспаленные спермотоксикозные умы, что эта самая шапочка успела побывать:
- - вагиной
- - менструацией (привет Фромму как раз)
- - крайней плотью головки члена (картинка маслом "х*й с двумя пирожками в плодородном лесу").
Поглощение, пребывание в утробе, чреве (кита, зверя, матери) означает одновременно и полное обладание, и защиту, и изоляцию от внешнего мира. Закомплексованный волк не только стремится присвоить себе женскую функцию (ведь не случайно персонажи вышли живыми из его брюха – чрева), но и является первым сказочным прообразом трансвестита, ряженного под бабушку.
Волшебные сказки, по словам Эмерсона, «вооружают нас пугающей свободой». Она заключена в финале детской сказки братьев Гримм, где посрамленный волк наказан камнями, зашитыми в его брюхо, т. е. символом бесплодия. Неизвестно, были ли знакомы братья Гримм с японской философией, согласно которой камни являются олицетворением мужского начала, но в соответствии с обеими символиками волку досталось по заслугам: мужчина-агрессор получил «свое», и все его тщетные поползновения на роль матери и бабушки были пресечены по-немецки «правильным» и «справедливым» мужчиной в роли защитника и освободителя. Таким образом, в варианте Гриммов присутствуют две модели мужского поведения: функционально «правильный» мужчина-охотник и серая особь, претендующая на немужскую роль. Она и в жизни ведет себя агрессивно и немилосердно по отношению к противоположному полу и причина заключается, по мнению психологов, в том, что они видят в женщинах как бы своих соперниц и поэтому стремятся их оскорбить, унизить, «съесть».
Итак, если у Перро присутствует идея Волка – соблазнителя непри- строенной девицы, легковерной и романтично внимающей речам о цветах и птичках, то у Гриммов на первый план выходит жесткое немецкое «Jemandem das Seine» — т.е. «каждому свое»: Волку не позволительна роль женщины в положении. Не случайно в этой сказке победила целесообразность и проекция ненависти к нарушителю традиционного распорядка, своего рода «лицу» нетрадиционной ориентации. Волка проучили, начинив грудой камней – мужских символов; можно даже сказать, что произошло побитие камнями наизнанку, т.е. набивание камнями брюха мужчины, что в прежние времена было участью женщины, пренебрегшей исполнением женских предписаний.
Итак, если у Перро присутствует идея Волка – соблазнителя непри- строенной девицы, легковерной и романтично внимающей речам о цветах и птичках, то у Гриммов на первый план выходит жесткое немецкое «Jemandem das Seine» — т.е. «каждому свое»: Волку не позволительна роль женщины в положении. Не случайно в этой сказке победила целесообразность и проекция ненависти к нарушителю традиционного распорядка, своего рода «лицу» нетрадиционной ориентации. Волка проучили, начинив грудой камней – мужских символов; можно даже сказать, что произошло побитие камнями наизнанку, т.е. набивание камнями брюха мужчины, что в прежние времена было участью женщины, пренебрегшей исполнением женских предписаний.
В советской же версии музыкальной сказки Сергея Прокофьева «Петя и Волк» задействованы пионерские отряды с горнами и барабанами. И это «младое незнакомое» красногалстучное племя во главе с пионером Петей дало волку дружный отпор. В русле морализаторского повествования Перро оно не дало себя растлить морально и, в первую очередь, политически. Под звуки медных горнов и барабанов они если и не заставили волка — грозу пионерии, самому вступить в их тоталитарные ряды, то, по крайней мере, потеснили его в глубь чащи, пресекая все его индивидуалистические поползновения. Здесь пионер Петя выступает символом победоносной советчины, во главе дружины преподав урок стойкости и победы коллективизма над одиноким волком, не охваченным всесоюзным движением. Антитеза построения этого варианта бродячего сюжета – «индивидуализм — коллективизм» при коммунистическом строе разрешилась в пользу последнего.
И знаете, на фоне всего этого у меня складывается впечатление, что моя личная интерпретация будет ничуть не хуже.
- Меня часто спрашивают, знаю ли я Серого Волка.
Красная шапочка, пироги по утрам, вино, масло да мама - казалось бы, ещё немного, и больше уже нечего желать в средние века. Выросшая в традиционном варианте общества потребления, Красная Шапочка погружается в бытовуху и депрессию, которая влечет за собой бессонницу. Она каждый день надевает свою шапочку, носит пирожки, играет роль послушного участника общества. Но однажды эта модель дает сбой.
Отправившись через лес с очередным поручением, шапочка натыкается на случайного попутчика. Она в целом любит поболтать по дороге, и не сильно удивляется Серому Волку. В числе прочего она рассказывает ему о своей работе и они обмениваются контактами. Однако шапочка задерживается, и когда она прибывает к бабушке, то видит, что с ней что-то не так. Что то явно выбивается из общей картины, и в итоге она выясняет, что Волк сожрал её бабушку, чтобы вырвать её из зоны комфорта.
Он говорит ей - Мы поколение выращенных женщинами. Поможет ли другая женщина в решении наших проблем? Он предлагает Шапочке свободу от оков традиционализма, разрушить устои Средневекового патриархального общества и обрести свободу, и только тогда Шапочка понимает, что она и есть Серый Волк, и что это она убила свою бабушку. Так получилось, что личность Волка действительно поглотила девочку.
Шапочка начала звать на помощь, и на крики прибежали охотники и лесорубы, но как оказалось, все они уже давно состоят в одном бойцовском клубе с Волком, и потому они не спасают шапочку, а продолжают подготовку плана по взрыву замка местного барона. Потому что это Средневековье, в котором одна девочка х*й что изменит.- Меня часто спрашивают, знаю ли я Серого Волка.
Красная шапочка, пироги по утрам, вино, масло да мама - казалось бы, ещё немного, и больше уже нечего желать в средние века. Выросшая в традиционном варианте общества потребления, Красная Шапочка погружается в бытовуху и депрессию, которая влечет за собой бессонницу. Она каждый день надевает свою шапочку, носит пирожки, играет роль послушного участника общества. Но однажды эта модель дает сбой.
Отправившись через лес с очередным поручением, шапочка натыкается на случайного попутчика. Она в целом любит поболтать по дороге, и не сильно удивляется Серому Волку. В числе прочего она рассказывает ему о своей работе и они обмениваются контактами. Однако шапочка задерживается, и когда она прибывает к бабушке, то видит, что с ней что-то не так. Что то явно выбивается из общей картины, и в итоге она выясняет, что Волк сожрал её бабушку, чтобы вырвать её из зоны комфорта.
Он говорит ей - Мы поколение выращенных женщинами. Поможет ли другая женщина в решении наших проблем? Он предлагает Шапочке свободу от оков традиционализма, разрушить устои Средневекового патриархального общества и обрести свободу, и только тогда Шапочка понимает, что она и есть Серый Волк, и что это она убила свою бабушку. Так получилось, что личность Волка действительно поглотила девочку.
Шапочка начала звать на помощь, и на крики прибежали охотники и лесорубы, но как оказалось, все они уже давно состоят в одном бойцовском клубе с Волком, и потому они не спасают шапочку, а продолжают подготовку плана по взрыву замка местного барона. Потому что это Средневековье, в котором одна девочка х*й что изменит.- Меня часто спрашивают, знаю ли я Серого Волка.
Как-то так.
Комментариев пока нет
