Дым в лесу
Лес был рядом с городом. Совсем рядом – дорогу перейти, и ты уже там, среди старых деревьев, среди молчания темноты и тихой, бессильной к живым магии подорожников, среди мрачного шёпота старых жуков, старых, как могилы, в которых они рождаются, и безжалостных, как вонючие чёрные мертвяки, которых они поедают, чтобы жить и размножаться.
Лес был рядом с городом. Совсем рядом – дорогу перейти, и ты уже там, среди старых деревьев, среди молчания темноты и тихой, бессильной к живым магии подорожников, среди мрачного шёпота старых жуков, старых, как могилы, в которых они рождаются, и безжалостных, как вонючие чёрные мертвяки, которых они поедают, чтобы жить и размножаться.
Шаг – и ты ещё глубже. Вокруг тебя только твои года и твоя жизнь, да и тех хватает только на расстояние протянутой руки, сколько бы т ы ни прожил, хоть сто лет, хоть – пять. Тишина деревьев летает наверху, крадётся вниз, на землю, по стволам, как стекающий сверху, с самого неба, забытый кем-то в городе шарф, занесённый сюда ветром. Хозяина шарфа давно здесь нет, он напился до одурения водки, и спит где-то в другой квартире, а возможно – вовсе уехал из города, и умер в одиночестве, сбитый машиной, пытаясь в первый раз в жизни совершить путешествие автостопом. На его старом трупе сидят толстые птицы и сплёвывают падаль ему же в рот, потому что он, как и все, кто умер не от человеческой руки, несъедобен.
Мир вокруг совершенно иной – здесь нет стен (есть только кусты), нет заборов (есть непроглядная, жадная темнота), нет ламп и фонарей, отпугивающих зло и злую магию (есть только костры сатанистов и убийц).
Нет машин.
Есть звери.
Нет людей.
Есть Незримые.
(с)klavdiew
Шаг – и ты ещё глубже. Вокруг тебя только твои года и твоя жизнь, да и тех хватает только на расстояние протянутой руки, сколько бы т ы ни прожил, хоть сто лет, хоть – пять. Тишина деревьев летает наверху, крадётся вниз, на землю, по стволам, как стекающий сверху, с самого неба, забытый кем-то в городе шарф, занесённый сюда ветром. Хозяина шарфа давно здесь нет, он напился до одурения водки, и спит где-то в другой квартире, а возможно – вовсе уехал из города, и умер в одиночестве, сбитый машиной, пытаясь в первый раз в жизни совершить путешествие автостопом. На его старом трупе сидят толстые птицы и сплёвывают падаль ему же в рот, потому что он, как и все, кто умер не от человеческой руки, несъедобен.
Мир вокруг совершенно иной – здесь нет стен (есть только кусты), нет заборов (есть непроглядная, жадная темнота), нет ламп и фонарей, отпугивающих зло и злую магию (есть только костры сатанистов и убийц).
Нет машин.
Есть звери.
Нет людей.
Есть Незримые.
(с)klavdiew
Комментарии5