На uCrazy 9 лет 7 месяцев
Казусы эпохи пара и электричества: экстремальное кораблестроение
Начиная примерно с середины XIX века кораблестроительная инженерная мысль находилась в таких же исканиях и метаниях, как и танкостроение в период между двумя мировыми войнами. Казалось бы, не прошло и полувека с того дня, как Наполеон Бонапарт безапелляционно заявил создателю колёсного парохода Роберту Фултону — «Корабли без парусов — это нонсенс!», а эпоха линейных парусников как основной боевой силы флота начала стремительно уходить в прошлое.
Паровая машина совершает радикальнейшую революцию в кораблестроении. В составе военных флотов сперва появляются пароходофрегаты (первый, «Медея», построен в Британии в 1832 году) сочетавшие парусное вооружение с паровой машиной и колёсным движителем, а изобретение французским генералом Анри-Жозефом Пексаном бомбических орудий, стрелявших по настильной траектории разрывными снарядами крупного калибра, подвело черту под историей деревянного парусного флота. Если в прежние времена артиллерийская дуэль между кораблями, стрелявшими обычными ядрами (поражавшими рангоут и членов экипажа), могла продолжаться часами, то разрывные бомбы, заполненные чёрным порохом, наносили деревянным кораблям катастрофический ущерб в течении считанных минут.
Первое же боевое применение бомбических орудий во время войны между Данией и Пруссией в 1849 году доказало, что двухтысячелетняя эпоха парусников закончилась: прусские береговые батареи, оснащённые пушками Пексана, удачно обстреляли, подожгли и принудили выброситься на берег два крупных датских корабля — 84-пушечный линкор «Христиан VIII» и 48-пушечный фрегат «Гефион», причём потери датчан составили 106 убитыми, 60 — раненными и ещё 948 человек попали в плен. Синопское сражение между Черноморским флотом Российской империи и эскадрой империи Османской лишь заново доказало, что наступают новые времена — бомбическая артиллерия адмирала Нахимова наголову разгромила турок, понёсших абсолютно неприемлемые потери: девять кораблей и около трёх тысяч убитых, при тридцати семи погибших у Нахимова.
Когда известия о Синопском разгроме достигли Европы и Североамериканских Штатов, адмиралы всех флотов мира окончательно поняли — дальше так жить нельзя. Категорически необходимы корабли, защищённые бронёй. Быстрее всех этот факт осознали французы, впервые применившие во время Крымской войны блиндированные плавучие батареи. В США сделали ещё один шажок вперёд — во время Гражданской войны начали использоваться мониторы, пускай с весьма сомнительным бронированием и ужасающей мореходностью.
Наконец, Владычица Морей в 1860 году строит на лондонских верфях первый в истории паровой броненосец с цельнометаллическим корпусом — «Уорриор», а ещё через год его систершип «Блэк Принс». Справедливости ради надо указать, что парусное вооружение они сохранили, но тем не менее это был безусловный технический прорыв. Несколько лет оба корабля считались сильнейшими на планете и фактически неуязвимыми, но «эпоха пара и электричества» с молниеносно развивавшимися технологиями вскоре отправила обоих первенцев в отставку: они устарели всего за одно десятилетие.
Как и было сказано выше, конструкторы боевых кораблей с тех пор находились в постоянном творческом поиске. Какой тип размещения артиллерии более выгоден — батарейный броненосец с одной орудийной палубой или с центральной батареей, прикрытой броневыми траверзами? Два орудийных дека, или всё же один? А вот ещё господа инженеры, взгляните на американцев с их «Монитором» — почему бы не попробовать создать башенный океанский броненосец?!
Наличие орудий в башнях практически до последней четверти XIX века было специфическим признаком кораблей береговой обороны, которые действовали в районах базирования, не отходя далеко от порта приписки — основной проблемой было несовершенство паровых машин, при поломке которых находящийся в открытом океане броненосец оказался бы обречён: именно поэтому океанские корабли обязательно несли и парусное вооружение. В свою очередь, паруса и мачты не позволяли устанавливать башни.
Англичане всё-таки попытались скрестить коня и трепетную лань, построив невиданный гибрид башни и паруса — именовалось это чудо техники HMS Captain, спущен на воду 27 марта 1869 года, введён в строй через год, а ещё через полгода из состава флота выведен по печальной причине: перевернулся и затонул в течение считанных секунд.
Автором проекта «Кэптэна» был инженер и одновременно капитан первого ранга ВМФ Купер Фиппс Кольз — он считается изобретателем вращающейся бронированной орудийной башни. По тем временам это было прямо-таки неслыханным веянием прогресса, башня существенно повышала огневую мощь корабля и позволяла быстро перенацеливать орудие, однако, как сказано выше, броненосец обязан был оставаться рангоутным, без парусов в дальний поход не выйдешь. Капитан Кольз предложил Адмиралтейству проект мореходного рангоутного башенного корабля с небольшой высотой надводного борта (около 3,4–3,5 метров по исходному проекту), установкой двух двухорудийных башен с мощнейшими 305-миллиметровыми орудиями и круговым обстрелом, а также треногие мачты с полной парусной оснасткой. Отдельно следует отметить, что каждая пушка весила 25 тонн, итого 100 тонн в общей сложности.
Купер Кольз был конструктором с солидным авторитетом, посему Первый лорд Адмиралтейства и члены Совета Адмиралтейства проект поддержали, хотя имелись и возражения — Директор военно-морского строительства, то есть фактически генеральный конструктор флота Эдвард Рид разнёс предложение Кольза в пух и прах, заявив, что рангоутные броненосцы — это давно вчерашний день, древность и архаика, остойчивость «Кэптена» из-за колоссального веса мачт, снастей и парусов будет ужасающей, а центр тяжести корабля окажется существенно выше, чем того требует здравый смысл. Рид оказался абсолютно прав, но его не послушались.
Выглядел новый броненосец до крайности странно. Над верхней палубой, где собственно и располагались башни с четырьмя 305-миллиметровыми пушками, была установлена навесная фальш-палуба от носа до кормы, опиравшаяся соответственно на полубак и полуют (которые, само собой, снижали сектор обстрела). Все работы с такелажем велись на фальш-палубе, дабы не возникало никаких помех артиллеристам. Говорить о том, что появление этого навеса ещё более повысило центр тяжести, не стоит — и так понятно. Вдобавок, корабль получился чрезмерно переутяжелённым — при спуске на воду выяснилось, что осадка превышает проектную на 33 сантиметра, экипаж вместо расчётных 400 человек вырос до 500 (ещё плюс шесть-семь тонн нагрузки), общий перегруз составлял по разным данным от 730 до 830 тонн, а крена всего в 14 градусов оказалось достаточно, чтобы срез палубы оказался на уровне воды.
И, наконец, рангоут — три мачты с парусами площадью 33 тысячи квадратных футов (4650 квадратных метров) полностью соответствовали вооружению «старого» деревянного линкора, что ещё более ухудшало и без того отвратительную остойчивость. Плюс запредельно низкий надводный борт — всего два метра, как выяснилось при спуске на воду. А при первом поднятии флага на «Кэптэне» случилось крайне дурное предзнаменование, флаг почему-то оказался перевёрнутым, что в морских традициях является сигналом бедствия.
Тем не менее, «Кэптэн» был принят на вооружение, показал прекрасные скоростные характеристики и манёвренность вместе с исключительной огневой мощью и хорошим бронированием. Оставайся корабль в силах береговой обороны, действующих в спокойных водах близ побережья (а не океанской эскадры), последующей катастрофы можно было бы избежать.
6 сентября 1870 года «Кэптэн» находился в составе английской эскадры, возвращавшейся из похода в Средиземное море, примерно в 20 милях от мыса Финнистерре, самой западной точки Испании. Весь день наблюдалось сильное волнение, «Кэптен» шёл под полными парусами, при этом крен на борт с подветренной стороны был таков, что волны захлёстывали палубу и заливали башни главного калибра едва не наполовину. К вечеру начался сильнейший шторм, около полуночи капитан приказал убрать паруса. Дальнейшие события реконструированы историком Х. Вильсоном по рассказам немногих выживших:
«Кэптэн» перевернулся и мгновенно затонул в течение тридцати-сорока секунд. Из восемнадцати спасшихся членов экипажа только один матрос смог выбраться из внутренних помещений корабля — через орудийный порт башни. Остальные выжившие входили в состав ночной вахты и находились на палубе или работали с рангоутом. Вместе с «Кэптэном» на дно пошли около пятисот моряков и его создатель — капитан Купер Фиппс Кольз, участвовавший в плавании для контроля за своим творением. Примечательно, что во время шторма в ночь с 6 на 7 сентября ни один другой корабль эскадры не пострадал.
Итог. Последовало судебное разбирательство, поскольку гибель такого количества моряков в мирное время вызвало шок у британской общественности: в эпохальной Трафальгарской битве погибших было на пятьдесят человек меньше! Признали чудовищные конструктивные недостатки, но никто наказан не был — Купер Кольз, которого очень удобно назначили ответственным за всё, погиб вместе с кораблём. Зато последовал отказ всех флотов мира от строительства тяжёлых низкобортных броненосцев с непременными парусами — гибель «Кэптэна» поставила окончательную точку в истории использования «классического» парусного вооружения на военном флоте. А появление башенных броненосцев задержалось ещё на несколько лет.
Сейчас мы отойдём от тематики броненосцев и вернёмся собственно к непростым путям, по коим шествовала конструкторская мысль XIX века.
Канонерская лодка как класс лёгких боевых кораблей появилась задолго до паровой эпохи, ещё при кардинале Ришелье — тогда это были сорокавёсельные шлюпки с двумя или тремя тяжёлыми орудиями. Затем канонерки выполняли функции береговой обороны — понятно, что столь небольшие корабли в открытое море выпускать рискованно, а потому их функции ограничивались действиями на реках, во фьордах, поддержкой сухопутных войск с воды или борьбой с десантом.
В 1887 году британская верфь Armstrong Mitchell & Company в Элсвике получает заказ от итальянского военного ведомства на постройку двух, казалось бы, самых банальных канонерских лодок — 35 метров в длину и 11 в ширину, водоизмещение 687 тонн, одна паровая машина мощностью 261 киловатт. В создании канонерок, названных «Кастор» и «Поллукс», кстати, участвовал будущий конструктор знаменитого «Дредноута» Филипп Уотс, тогда работавший на верфях Армстронга. Лодки в разобранном виде отправили в Италию, заново собрали в гавани Поццуоли и...
...И произошло невиданное в истории военно-морского флота. Сами канонерки не представляли из себя ровным счётом ничего выдающегося или исключительного, если бы не установленное итальянцами вооружение — 400-миллиметровые пушки производства фирмы «Крупп».
Никаких ошибок или опечаток — итальянские моряки решили не мелочиться и воткнули на «Кастора» и «Поллукса» четырёхсотмиллиметровое орудие, причём не какую-то там жалкую мортиру, а именно полноценную пушку с длиной ствола в 32 калибра и массой примерно 120 тонн (при водоизмещении, напомним, 687 тонн). Разумеется, ни о какой башне или механизмах наведения речи и близко не шло, а угол вертикального подъёма составлял всего-навсего 13 градусов. Боезапас Очень Большой Пушки – 900-киллограммовые снаряды. Мало никому не покажется.
Сохранилась всего одна фотография «Поллукса», обычно сопровождаемая подписью «На испытаниях орудия» — то есть, вот ЭТО ещё и стреляло. Отлично видно, что орудие занимает половину корабля, если не больше, все надстройки скучены в носовой части. Обслуживал восхитительное сооружение экипаж в 49 человек. Можно представить себе силу отдачи при выстреле — посчитав весьма приблизительно, мы получаем, что если в одну сторону летит практически тонна железа на скорости несколько сотен метров в секунду, то около 700 тонн корабля получают пинок в обратную сторону где-то на полметра в секунду. Впечатления у экипажа при стрельбе, видимо, оставались незабываемые.
Какое-то время флотские чины Италии честно пытались придумать для «Кастора» и «Поллукса» хоть какую-то разумную схему применения, но кончилось дело тем, что 400-миллиметровые стволы вскоре заменили на более вменяемые 120 миллиметров плюс несколько пулемётов, и именно в таком виде канонерки закончили свой век в первой четверти ХХ века. На вопрос «зачем?!» ответа так и не появилось — эти два кораблика навеки остались в истории забавным казусом.
Продолжая средиземноморскую тематику, стоит упомянуть ещё об одном весьма колоритном персонаже военно-морской истории. Вот он, наш незаметный герой: итальянский монитор «Фаа ди Бруно» в порту Венеции. Не надо волноваться, он вовсе не потоплен — это его штатное состояние. Именно таким монитор спроектировал в 1915 году известный судостроитель Джузеппе Рота.
Этот удивительный экспонат представлял собой венец развития итальянских плавучих батарей начала Первой мировой войны. Создавался «Фаа ди Бруно» для поддержки сухопутных войск в районе Триеста — военным требовался корабль, способный без затруднений действовать в опасном для навигации районе. Кроме того, следовало с пользой применить мощнейшие 15-дюймовые орудия, изготовленные для новых линкоров типа «Франческо Караччоло» — этим линкорам в ближайшее время не светило войти в строй (все четыре корабля так и не построили), а их пушки лежали без дела — непозволительная роскошь в условиях глобального конфликта. На «Фаа ди Бруно» решили установить два орудия, предназначенных для линкора «Кристофоро Коломбо».
Для установки вооружения был построен прямоугольный понтон с покатой «двускатной» палубой. Орудия смонтировали в ограниченно подвижной башне, позволявшей вести огонь в узком секторе по курсу. Корпус был невероятно тесным, а потому кроме собственно башни и боекомплекта в него втиснули только паровые котлы и машины со списанного миноносца. В сочетании с крайне скверной гидродинамикой (согласимся, что понтоны для активного мореплавания не приспособлены!) это ограничило скорость хода несерьёзными тремя узлами — но большего, в целом, от «Фаа ди Бруно» совершенно не требовалось: стой себе у берега на безопасном расстоянии да постреливай по неприятелю на суше. Зато имелось немалое преимущество: изумительно малая осадка (не более 2,2 метра) позволяла практически не бояться мин и отмелей.
Строился монитор почти два года, имелись существенные проблемы с монтажом сверхмощных орудий на достаточно небольшой (всего 2800 тонн) корабль. В строй он вступил только в середине лета 1917 года — но уже в ноябре карьера «Фаа ди Бруно» прервалась. Абсолютно немореходный корабль попал в шторм и был вынужден выброситься на берег близ порта Анкона. На этом его участие в войне и закончилось.
Со стороны «Фаа ди Бруно» выглядел безусловно экстремально — с расстояния казалось, что по морю плывёт одинокая башня с двумя здоровенными пятнадцатидюймовками и трёхногой мачтой; лишь затем можно было различить корпус, почти полностью скрытый в воде. Кстати, монитор после аварии был восстановлен и благополучно дожил до Второй мировой, в которой выполнял роль артиллерийского прикрытия близ Генуи под тактическим обозначением «плавучая батарея GM 194».
Сейчас мы перечислили лишь три вида кораблей «эпохи пара и электричества» –рангоутный броненосец, канонерские лодки и монитор, но не стоит забывать, что разнообразие боевых кораблей в те времена было колоссальным, конструкторы смело экспериментировали, обходили тупиковые ветки и старались добиться совершенства. Как мы убедились, далеко не у всех это получалось.
Пример расположения дульнозарядных бомбических орудий на
палубах броненосца. Навевает мысли о романах Жюля Верна
палубах броненосца. Навевает мысли о романах Жюля Верна
Первое же боевое применение бомбических орудий во время войны между Данией и Пруссией в 1849 году доказало, что двухтысячелетняя эпоха парусников закончилась: прусские береговые батареи, оснащённые пушками Пексана, удачно обстреляли, подожгли и принудили выброситься на берег два крупных датских корабля — 84-пушечный линкор «Христиан VIII» и 48-пушечный фрегат «Гефион», причём потери датчан составили 106 убитыми, 60 — раненными и ещё 948 человек попали в плен. Синопское сражение между Черноморским флотом Российской империи и эскадрой империи Османской лишь заново доказало, что наступают новые времена — бомбическая артиллерия адмирала Нахимова наголову разгромила турок, понёсших абсолютно неприемлемые потери: девять кораблей и около трёх тысяч убитых, при тридцати семи погибших у Нахимова.
Когда известия о Синопском разгроме достигли Европы и Североамериканских Штатов, адмиралы всех флотов мира окончательно поняли — дальше так жить нельзя. Категорически необходимы корабли, защищённые бронёй. Быстрее всех этот факт осознали французы, впервые применившие во время Крымской войны блиндированные плавучие батареи. В США сделали ещё один шажок вперёд — во время Гражданской войны начали использоваться мониторы, пускай с весьма сомнительным бронированием и ужасающей мореходностью.
HMS Warrior со спущенными парусами
Наконец, Владычица Морей в 1860 году строит на лондонских верфях первый в истории паровой броненосец с цельнометаллическим корпусом — «Уорриор», а ещё через год его систершип «Блэк Принс». Справедливости ради надо указать, что парусное вооружение они сохранили, но тем не менее это был безусловный технический прорыв. Несколько лет оба корабля считались сильнейшими на планете и фактически неуязвимыми, но «эпоха пара и электричества» с молниеносно развивавшимися технологиями вскоре отправила обоих первенцев в отставку: они устарели всего за одно десятилетие.
Как и было сказано выше, конструкторы боевых кораблей с тех пор находились в постоянном творческом поиске. Какой тип размещения артиллерии более выгоден — батарейный броненосец с одной орудийной палубой или с центральной батареей, прикрытой броневыми траверзами? Два орудийных дека, или всё же один? А вот ещё господа инженеры, взгляните на американцев с их «Монитором» — почему бы не попробовать создать башенный океанский броненосец?!
«Кэптэн»: плавучая катастрофа
Наличие орудий в башнях практически до последней четверти XIX века было специфическим признаком кораблей береговой обороны, которые действовали в районах базирования, не отходя далеко от порта приписки — основной проблемой было несовершенство паровых машин, при поломке которых находящийся в открытом океане броненосец оказался бы обречён: именно поэтому океанские корабли обязательно несли и парусное вооружение. В свою очередь, паруса и мачты не позволяли устанавливать башни.
Англичане всё-таки попытались скрестить коня и трепетную лань, построив невиданный гибрид башни и паруса — именовалось это чудо техники HMS Captain, спущен на воду 27 марта 1869 года, введён в строй через год, а ещё через полгода из состава флота выведен по печальной причине: перевернулся и затонул в течение считанных секунд.
Проекции HMS Captain
Автором проекта «Кэптэна» был инженер и одновременно капитан первого ранга ВМФ Купер Фиппс Кольз — он считается изобретателем вращающейся бронированной орудийной башни. По тем временам это было прямо-таки неслыханным веянием прогресса, башня существенно повышала огневую мощь корабля и позволяла быстро перенацеливать орудие, однако, как сказано выше, броненосец обязан был оставаться рангоутным, без парусов в дальний поход не выйдешь. Капитан Кольз предложил Адмиралтейству проект мореходного рангоутного башенного корабля с небольшой высотой надводного борта (около 3,4–3,5 метров по исходному проекту), установкой двух двухорудийных башен с мощнейшими 305-миллиметровыми орудиями и круговым обстрелом, а также треногие мачты с полной парусной оснасткой. Отдельно следует отметить, что каждая пушка весила 25 тонн, итого 100 тонн в общей сложности.
Заряжание двадцатипятитонной пушки "Кэптэна"
Купер Кольз был конструктором с солидным авторитетом, посему Первый лорд Адмиралтейства и члены Совета Адмиралтейства проект поддержали, хотя имелись и возражения — Директор военно-морского строительства, то есть фактически генеральный конструктор флота Эдвард Рид разнёс предложение Кольза в пух и прах, заявив, что рангоутные броненосцы — это давно вчерашний день, древность и архаика, остойчивость «Кэптена» из-за колоссального веса мачт, снастей и парусов будет ужасающей, а центр тяжести корабля окажется существенно выше, чем того требует здравый смысл. Рид оказался абсолютно прав, но его не послушались.
Выглядел новый броненосец до крайности странно. Над верхней палубой, где собственно и располагались башни с четырьмя 305-миллиметровыми пушками, была установлена навесная фальш-палуба от носа до кормы, опиравшаяся соответственно на полубак и полуют (которые, само собой, снижали сектор обстрела). Все работы с такелажем велись на фальш-палубе, дабы не возникало никаких помех артиллеристам. Говорить о том, что появление этого навеса ещё более повысило центр тяжести, не стоит — и так понятно. Вдобавок, корабль получился чрезмерно переутяжелённым — при спуске на воду выяснилось, что осадка превышает проектную на 33 сантиметра, экипаж вместо расчётных 400 человек вырос до 500 (ещё плюс шесть-семь тонн нагрузки), общий перегруз составлял по разным данным от 730 до 830 тонн, а крена всего в 14 градусов оказалось достаточно, чтобы срез палубы оказался на уровне воды.
А вот так он выглядел под парусами
И, наконец, рангоут — три мачты с парусами площадью 33 тысячи квадратных футов (4650 квадратных метров) полностью соответствовали вооружению «старого» деревянного линкора, что ещё более ухудшало и без того отвратительную остойчивость. Плюс запредельно низкий надводный борт — всего два метра, как выяснилось при спуске на воду. А при первом поднятии флага на «Кэптэне» случилось крайне дурное предзнаменование, флаг почему-то оказался перевёрнутым, что в морских традициях является сигналом бедствия.
Тем не менее, «Кэптэн» был принят на вооружение, показал прекрасные скоростные характеристики и манёвренность вместе с исключительной огневой мощью и хорошим бронированием. Оставайся корабль в силах береговой обороны, действующих в спокойных водах близ побережья (а не океанской эскадры), последующей катастрофы можно было бы избежать.
6 сентября 1870 года «Кэптэн» находился в составе английской эскадры, возвращавшейся из похода в Средиземное море, примерно в 20 милях от мыса Финнистерре, самой западной точки Испании. Весь день наблюдалось сильное волнение, «Кэптен» шёл под полными парусами, при этом крен на борт с подветренной стороны был таков, что волны захлёстывали палубу и заливали башни главного калибра едва не наполовину. К вечеру начался сильнейший шторм, около полуночи капитан приказал убрать паруса. Дальнейшие события реконструированы историком Х. Вильсоном по рассказам немногих выживших:
«Кэптэн» перевернулся и мгновенно затонул в течение тридцати-сорока секунд. Из восемнадцати спасшихся членов экипажа только один матрос смог выбраться из внутренних помещений корабля — через орудийный порт башни. Остальные выжившие входили в состав ночной вахты и находились на палубе или работали с рангоутом. Вместе с «Кэптэном» на дно пошли около пятисот моряков и его создатель — капитан Купер Фиппс Кольз, участвовавший в плавании для контроля за своим творением. Примечательно, что во время шторма в ночь с 6 на 7 сентября ни один другой корабль эскадры не пострадал.
Итог. Последовало судебное разбирательство, поскольку гибель такого количества моряков в мирное время вызвало шок у британской общественности: в эпохальной Трафальгарской битве погибших было на пятьдесят человек меньше! Признали чудовищные конструктивные недостатки, но никто наказан не был — Купер Кольз, которого очень удобно назначили ответственным за всё, погиб вместе с кораблём. Зато последовал отказ всех флотов мира от строительства тяжёлых низкобортных броненосцев с непременными парусами — гибель «Кэптэна» поставила окончательную точку в истории использования «классического» парусного вооружения на военном флоте. А появление башенных броненосцев задержалось ещё на несколько лет.
Только большие пушки!
Сейчас мы отойдём от тематики броненосцев и вернёмся собственно к непростым путям, по коим шествовала конструкторская мысль XIX века.
Канонерская лодка как класс лёгких боевых кораблей появилась задолго до паровой эпохи, ещё при кардинале Ришелье — тогда это были сорокавёсельные шлюпки с двумя или тремя тяжёлыми орудиями. Затем канонерки выполняли функции береговой обороны — понятно, что столь небольшие корабли в открытое море выпускать рискованно, а потому их функции ограничивались действиями на реках, во фьордах, поддержкой сухопутных войск с воды или борьбой с десантом.
В 1887 году британская верфь Armstrong Mitchell & Company в Элсвике получает заказ от итальянского военного ведомства на постройку двух, казалось бы, самых банальных канонерских лодок — 35 метров в длину и 11 в ширину, водоизмещение 687 тонн, одна паровая машина мощностью 261 киловатт. В создании канонерок, названных «Кастор» и «Поллукс», кстати, участвовал будущий конструктор знаменитого «Дредноута» Филипп Уотс, тогда работавший на верфях Армстронга. Лодки в разобранном виде отправили в Италию, заново собрали в гавани Поццуоли и...
...И произошло невиданное в истории военно-морского флота. Сами канонерки не представляли из себя ровным счётом ничего выдающегося или исключительного, если бы не установленное итальянцами вооружение — 400-миллиметровые пушки производства фирмы «Крупп».
Никаких ошибок или опечаток — итальянские моряки решили не мелочиться и воткнули на «Кастора» и «Поллукса» четырёхсотмиллиметровое орудие, причём не какую-то там жалкую мортиру, а именно полноценную пушку с длиной ствола в 32 калибра и массой примерно 120 тонн (при водоизмещении, напомним, 687 тонн). Разумеется, ни о какой башне или механизмах наведения речи и близко не шло, а угол вертикального подъёма составлял всего-навсего 13 градусов. Боезапас Очень Большой Пушки – 900-киллограммовые снаряды. Мало никому не покажется.
Сохранилась всего одна фотография «Поллукса», обычно сопровождаемая подписью «На испытаниях орудия» — то есть, вот ЭТО ещё и стреляло. Отлично видно, что орудие занимает половину корабля, если не больше, все надстройки скучены в носовой части. Обслуживал восхитительное сооружение экипаж в 49 человек. Можно представить себе силу отдачи при выстреле — посчитав весьма приблизительно, мы получаем, что если в одну сторону летит практически тонна железа на скорости несколько сотен метров в секунду, то около 700 тонн корабля получают пинок в обратную сторону где-то на полметра в секунду. Впечатления у экипажа при стрельбе, видимо, оставались незабываемые.
Какое-то время флотские чины Италии честно пытались придумать для «Кастора» и «Поллукса» хоть какую-то разумную схему применения, но кончилось дело тем, что 400-миллиметровые стволы вскоре заменили на более вменяемые 120 миллиметров плюс несколько пулемётов, и именно в таком виде канонерки закончили свой век в первой четверти ХХ века. На вопрос «зачем?!» ответа так и не появилось — эти два кораблика навеки остались в истории забавным казусом.
Он не утонул, он просто так выглядит!
Продолжая средиземноморскую тематику, стоит упомянуть ещё об одном весьма колоритном персонаже военно-морской истории. Вот он, наш незаметный герой: итальянский монитор «Фаа ди Бруно» в порту Венеции. Не надо волноваться, он вовсе не потоплен — это его штатное состояние. Именно таким монитор спроектировал в 1915 году известный судостроитель Джузеппе Рота.
Естественное состояние "Фаа ди Бруно"
Этот удивительный экспонат представлял собой венец развития итальянских плавучих батарей начала Первой мировой войны. Создавался «Фаа ди Бруно» для поддержки сухопутных войск в районе Триеста — военным требовался корабль, способный без затруднений действовать в опасном для навигации районе. Кроме того, следовало с пользой применить мощнейшие 15-дюймовые орудия, изготовленные для новых линкоров типа «Франческо Караччоло» — этим линкорам в ближайшее время не светило войти в строй (все четыре корабля так и не построили), а их пушки лежали без дела — непозволительная роскошь в условиях глобального конфликта. На «Фаа ди Бруно» решили установить два орудия, предназначенных для линкора «Кристофоро Коломбо».
Монтаж 381-мм/40 орудия "Ансальдо" образца 1914 года
на "Фаа ди Бруно", 1917
на "Фаа ди Бруно", 1917
Для установки вооружения был построен прямоугольный понтон с покатой «двускатной» палубой. Орудия смонтировали в ограниченно подвижной башне, позволявшей вести огонь в узком секторе по курсу. Корпус был невероятно тесным, а потому кроме собственно башни и боекомплекта в него втиснули только паровые котлы и машины со списанного миноносца. В сочетании с крайне скверной гидродинамикой (согласимся, что понтоны для активного мореплавания не приспособлены!) это ограничило скорость хода несерьёзными тремя узлами — но большего, в целом, от «Фаа ди Бруно» совершенно не требовалось: стой себе у берега на безопасном расстоянии да постреливай по неприятелю на суше. Зато имелось немалое преимущество: изумительно малая осадка (не более 2,2 метра) позволяла практически не бояться мин и отмелей.
Строился монитор почти два года, имелись существенные проблемы с монтажом сверхмощных орудий на достаточно небольшой (всего 2800 тонн) корабль. В строй он вступил только в середине лета 1917 года — но уже в ноябре карьера «Фаа ди Бруно» прервалась. Абсолютно немореходный корабль попал в шторм и был вынужден выброситься на берег близ порта Анкона. На этом его участие в войне и закончилось.
Монитор и его команда
Со стороны «Фаа ди Бруно» выглядел безусловно экстремально — с расстояния казалось, что по морю плывёт одинокая башня с двумя здоровенными пятнадцатидюймовками и трёхногой мачтой; лишь затем можно было различить корпус, почти полностью скрытый в воде. Кстати, монитор после аварии был восстановлен и благополучно дожил до Второй мировой, в которой выполнял роль артиллерийского прикрытия близ Генуи под тактическим обозначением «плавучая батарея GM 194».
Сейчас мы перечислили лишь три вида кораблей «эпохи пара и электричества» –рангоутный броненосец, канонерские лодки и монитор, но не стоит забывать, что разнообразие боевых кораблей в те времена было колоссальным, конструкторы смело экспериментировали, обходили тупиковые ветки и старались добиться совершенства. Как мы убедились, далеко не у всех это получалось.
Комментариев пока нет
