В тени наполеоновской эпохи. Средиземноморская экспедиция адмирала Сенявина

Очередной военный конфликт начался для России в весьма неблагоприятных условиях, когда основные силы империи были задействованы в борьбе с наполеоновской Францией. Важнейшим фактором являлась военно-морская составляющая, оказавшая значительное влияние на ситуацию внутри Османской империи в первый период войны.

Луи Дюпре. Али-паша Янинский охотится на
озере Бутринти в марте 1819 г.

Русская эскадра под командованием адмирала Сенявина, действовавшая на Средиземноморье в рамках Третьей антифранцузской коалиции, оказалась наиболее эффективным инструментом воздействия на противника на море. Сгущение туч и падение стрелки барометра в отношениях с Блистательной Портой началось ощущаться уже осенью 1806 года. Оставив в Адриатике отряд кораблей под командованием капитан-командора Ильи Андреевича Баратынского, Сенявин с главными силами вышел к острову Корфу, так как появилась информация, что у Али-паши Янинского, подстрекаемого французскими эмиссарами, глаза и зубы разгорелись на Ионические острова. Власть султана в Османской империи зачастую становилась тем меньше, чем больше увеличивалось расстояние от столицы, и многие регионы управлялись, исходя из прагматичного принципа «Аллах высоко – падишах далеко». Формально Россия и Турция не находились в состоянии войны, но Али Тибелин не против был размяться.

На Корфу Сенявин выяснил, что этот местный правитель концентрирует войска в Албании, задерживает суда с продовольствием, идущие на Ионические острова, и вся его деятельность уже довольно далека от дружественно-нейтральной и приближается к враждебной. Чтобы не форсировать ситуацию, Сенявин написал Али-паше письмо, где в весьма вежливых выражениях высказал свою озабоченность его занятиями, а также не менее вежливо дал понять, какие меры могут быть приняты и что может последовать в случае неправильного истолкования данного письма. Али-паша был мужем, не лишенным сообразительности, и в ответном послании русскому адмиралу в истинно восточных выражениях высказал свои самые искренние мирные намерения. Слова хитромудрого наместника, естественно, не стоили и щепоти прокисшего плова, тем более что слухи, доходящие из Стамбула, все больше теряли свою умилительную умиротворенность.

Вскоре Сенявин получил увесистую по объему и не менее масштабную по содержанию инструкцию из Петербурга за подписью морского министра Чичагова – на случай войны с Турцией. Русской эскадре предписывалось избрать главной своей целью Стамбул, ядро Оттоманской империи. При этом документ был просто загроможден второстепенными задачами, как Северный морской путь – льдами. Кроме своей главной цели Сенявин должен был захватить несколько островов Архипелага, в том числе Родос, осуществлять блокаду Египта, не допустить морского сообщения между Турцией и Францией, отправить несколько кораблей к Сицилии для поддержки находившегося в бедственном положении неаполитанского короля. И вдобавок эскадра должна была защищать Ионические острова. Фактически эта, пребывающая в весьма отдаленных эмпиреях от реального положения дел, инструкция была не осуществима. Не иначе как в Петербурге полагали, что Сенявин командует группировкой, сопоставимой по численности как минимум с Непобедимой армадой.

Другой сомнительного вкуса изюминкой инструкции являлось то, что в ней не указывалась ни дата, ни даже период, когда русской эскадре необходимо подойти к Дарданеллам. Сенявин больше не стал дожидаться никаких инструкций и предписаний, которые могли только усугубить ситуацию, а приняв запасы, вышел в море в начале февраля 1807 г. по направлению к Стамбулу. Война к этому времени была уже объявлена. Ресурсы собственно Ионических островов были довольно ограниченными, чтобы в полном объеме снабжать всем необходимым как русские корабли, так и находившиеся тут войска. Поскольку Сенявин фактически оказался отрезанным от родины, а большая часть побережья Средиземного моря находилась во власти противника, вопрос о логистике был решен прямым и бескомпромиссным способом. Почти каждое торговое судно, встречаемое русскими, принадлежало врагу и, естественно, объявлялось призом. По приказу Сенявина, все захваченные корабли и контрабандные грузы нейтральных «купцов» поступали в продажу. Три восьмых от полученной суммы распределялись между офицерами и матросами корабля, взявшего приз. Остальные пять восьмых – между остальными кораблями эскадры. Система была такова, что весь личный состав получал в той или иной мере денежное вознаграждение. Так были решены проблемы не только выплат жалованья офицерам и матросам, но и закупки провианта и других необходимых припасов. Враждебные воды Средиземноморья были весьма урожайными на трофеи. Так, фрегат «Венус», оперировавший в районе Венеции и Триеста, взял призов на сумму, перевалившую за 100 тыс. рублей.

10 февраля (здесь и далее даты по ст. ст.) 1807 г. Сенявин оставил Ионические острова, имея в распоряжении 10 линейных кораблей, 1 шлюп и несколько более мелких судов. На кораблях имелся десант: 1700 солдат Козловского мушкетерского полка и около 300 стрелков из местного населения. В Которской бухте были оставлены три линейных корабля и фрегат для обеспечения защиты этой области с моря. На Корфу базировался один линейный корабль и фрегат, оставленные для обороны Ионических островов. Перед уходом русской эскадры к Сенявину явилась депутация от населения, которая преподнесла адмиралу в знак заботы «о безопасности, продовольствии и благоденствии народа» золотую шпагу и усыпанный бриллиантами жезл. И это событие было вовсе не дежурным актом «вручения подарков». К России на Ионических островах относились хорошо.

15 февраля русская эскадра сделала остановку у острова Идрос, где местное население устроило ей восторженный прием. Греки на собственные средства снарядили несколько мелких судов, которые присоединились к русским в качестве разведчиков. Пополнение воды и провианта также не составило особого труда.

У входа в Дарданеллы. Неудачный прорыв адмирала Дакворта

23 февраля форштевни русских линейных кораблей увидели остров Тенедос, где была обнаружена эскадра из семи линкоров. Это оказалось английское соединение вице-адмирала Джона Томаса Дакворта. Британцы были далеко не в лучшем виде – на них имелись пробоины и следы повреждений. Вскоре выяснилась и их причина.

Сэр Джон Томас Дакворт

Дело в том, что еще в конце 1806 г. Сенявин вступил в должностную переписку с командующим английским флотом в бассейне Средиземного моря адмиралом Катбертом Коллингвудом, предлагая совместно провести операцию по форсированию дарданелльских укреплений. Коллингвуд был не против этого замысла, но вот на фазе определения щекотливого вопроса о главном командовании возникла заминка, превратившаяся в долгую паузу. Англичане хотели сами съесть все бисквиты со стола: овладеть турецкой столицей и нейтрализовать, а лучше захватить османский флот. Делиться своими перспективными успехами (а в своей победе у «просвещенных мореплавателей» сомнений не было) англичане не собирались. Максимум, на что был готов расщедриться сэр Коллингвуд, – это присоединение к своим силам небольшого отряда русских кораблей на подхвате. Но на такой расклад был категорически не согласен Сенявин, который совершенно справедливо считал себя достойным главнокомандующим. В конце концов, стороны не договорились, и англичане опрометчиво решили действовать без русских.

7 февраля 1807 г. по приказу Коллингвуда эскадра вице-адмирала Дакворта в составе 7 линейных кораблей, 3 фрегатов и 2 бомбардирских кораблей вошла в Дарданеллы. На ней находился заранее покинувший турецкую столицу английский посланник Чарлз Арбатнот. Огонь береговых батарей был слабым и неорганизованным, и уничтоживший по пути несколько попавшихся под руку турецких судов Дакворт 9 февраля подошел к Стамбулу. Вид английской эскадры не смутил турок, к тому же наступил штиль. Пока британский посол перебрасывался со своим французским коллегой генералом Себастьяни дипломатическими снарядами в письменном виде, турки под руководством французских инженеров спешно укрепляли Стамбул и берега Дарданелл. Дипломаты крадучись пробирались сквозь лабиринты эпистолярного жанра, а османы тем временем развернули на берегах своей столицы больше ста пушек и мортир. Дакворт не решился высаживать десант, а счел за благо покинуть негостеприимные для себя воды Мраморного моря. 19 февраля англичане подняли, наконец, паруса, увозя вместо покорности турок кипу французских газет с едкими статьями, присланных в насмешку предприимчивым Себастьяни. Небольшой отряд из мичмана и матросов, отправленный на шлюпке за провизией на берег и захваченный турками, был фактически брошен на произвол судьбы.

Эскадра Дакворта прорывается через Дарданеллы

На выходе Дакворта ждал гораздо более организованный и, главное, горячий прием. Британские корабли были интенсивно обстреляны береговыми батареями. Не обошлось и без восточных сувениров: мраморное ядро калибром в 25 дюймов (635 мм), выпущенное из антикварной «дарданелльской пушки» XV века, пробило нижний дек линейного корабля «Виндзор Кастл» и воспламенило находящийся там порох для зарядов. В результате взрыва погибли 46 человек. В линкор «Эктив» попало еще одно подобное ядро, проделав огромную пробоину выше ватерлинии. Прорыв через Дарданеллы стоил англичанам почти 200 человек убитыми и 412 – ранеными. Практически все корабли были в значительной степени повреждены.

Сенявин предложил своему английскому коллеге повторить атаку Дарданелл совместными силами, и хотя, по мнению русского адмирала, турецкую столицу вряд ли можно было взять без больших десантных сил, вполне достижимо было уничтожить вражеский флот и бомбардировать Стамбул, вызвав в городе пожары и разрушения. Однако Дакворт находился в состоянии духа, весьма далеком от боевого, и был больше обеспокоен вероятным разбирательством в Адмиралтействе, чем прорывом через укрепленные проливы. Предоставить хотя бы несколько своих кораблей Сенявину британский адмирал тоже отказался. 1 марта 1807 г. баронет Дакворт ушел на Мальту чинить полученные повреждения. Оставшись без союзника, хоть и сомнительной лояльности и полезности, Сенявин приступил к осуществлению собственных замыслов и планов.

Взятие Тенедоса

Адмирал Д. Н. Сенявин

Поскольку Дмитрий Николаевич собирался сделать вверенную ему эскадру не сиюминутным, а длительным источником беспокойства для стамбульского руководства, то в первую очередь он озаботился созданием оперативной базы для своих кораблей. Наиболее подходящим для этой роли являлся остров Тенедос, расположенный в 12 милях от входа в Дарданелльский пролив. К Тенедосу был направлен контр-адмирал Алексей Самуилович Грейг с линейными кораблями «Рафаил» и «Ретвизан» и фрегатом «Венус». Многочисленные жерла орудий, пока еще молчаливо взирающие на крепость Тенедоса и форт Табию, должны были в значительной степени повлиять на благоразумие турецкого коменданта. Однако на предложение о сдаче Тенедоса последовал категорический отказ, и все увещевания, продолжавшиеся 2 и 3 марта, оказались мало результативными.

Тогда было решено применить силовые методы. К острову подошла практически вся русская эскадра. 8 марта линейный корабль «Мощный» и фрегат «Венус» открыли огонь по вражеским укреплениям. Вскоре на берег был высажен десант из 1600 человек, куда входили как солдаты Козловского полка, так и члены экипажей. Сам Сенявин тоже оказался на острове для непосредственного руководства. На следующий день русские соорудили четыре пушечные осадные батареи и приступили к бомбардировке. Атаку на крепость возглавил лично Сенявин. Турки оставили форт Табию и другие укрепления и были загнаны в крепость. 10 марта явился парламентер с предложением начать переговоры о сдаче. 11 числа Тенедос был полностью очищен – его захват обошелся русской эскадре в 4 человека убитыми и почти 100 раненых. Потери турок были куда более значительными: около 200 убитых и столько же раненых. Трофеями атакующих стали 79 орудий. Найденные в крепости значительные запасы провианта Сенявин приказал раздать местным жителям. Турецкий гарнизон численностью 1,2 тыс. человек и 400 женщин и детей были отпущены под честное слово не принимать участия в дальнейших боевых действиях.

Блокада Дарданелл

Таким образом, обзаведясь базой, русская эскадра смогла приступить к плотной блокаде Дарданелл. Этот процесс облегчался тем, что нарастало количество находившихся в распоряжении Сенявина греческих легких кораблей, в функции которых входила разведка и перехват мелкой добычи. В снабжении Стамбула продовольствием начались перебои. Вначале турки попытались организовать обходной маршрут: транспортные и купеческие суда заходили в Саросский залив, где грузы перевозились на берег, и далее в ход уже шел гужевой транспорт. Однако Сенявин вскоре лишил противника и этой возможности, направив в залив греческих корсаров, усиленных одним фрегатом.

Хоть и далекое от понимания законов большой стратегии, смекалистое население турецкой столицы все более роптало. Ему было известно, что флот капудан-паши пребывает в томительном безделье в бассейне Мраморного моря, а цены на хлеб и другие продукты взметнулись выше грот-мачты его флагмана. Недовольство подданных падишаха все ширилось и начало проникать даже через высокие стены Топкапы. И, как это часто случалось, и еще будет случаться в истории, когда один флот бойко дерзит в виду другого флота, опасливо втягивающего голову в плечи, мнение общества и командования удивительно совпали: необходимо выйти в море и дать бой. Нельзя сказать, что турки флегматично наблюдали и бездействовали, глядя, как Сенявин все более тщательно закупоривает Дарданелльский пролив. На анатолийском берегу, напротив Тенедоса, были сосредоточены войска для того, чтобы отбить остров, однако, пока русская эскадра беспрепятственно оперировала в здешних водах, не могло быть и речи ни о каком десанте. Пауза в сложившейся ситуации затягивалась, и Сенявин, который желал сражения не меньше, чем население все более голодающего Стамбула, решил стимулировать своего противника, заставив того наконец-то выползти из «норы» Мраморного моря.

19 марта он поручил контр-адмиралу Грейгу, в распоряжении которого находились линейный корабль «Ретвизан», фрегат «Венус» и один греческий корсар, направиться к Салоникам с целью «наложения контрибуции на этот богатый город». Истинной причиной отделения части имеющихся сил было намерение обмануть турок и выманить их из пролива. Свежий северный ветер помешал Грейгу произвести высадку в Салониках, и он ограничился только бомбардировкой. Однако в этот раз противник не клюнул. В следующий раз, уже в апреле, Грейга послали к Лесбосу с четырьмя линейными кораблями для блокады путей, ведущих к крупному порту Измиру. Уход части русской эскадры не ускользнул от береговых наблюдателей, и, вдохновленные ослаблением противника, османы решились.

Дарданелльское сражение

7 мая турецкий флот поднял якоря и вышел из Мраморного моря. Он состоял из 8 линейных кораблей, 6 фрегатов, 4 шлюпов, 1 брига и около 50 судов гребной флотилии. Возглавлял флот непосредственно сам капудан-паша Сеид-Али. Вообще, решались на такое смелое предприятие османы долго: еще 17 апреля Сеид-Али из Мраморного моря вошел в Дарданелльский пролив, как бы подкрадываясь к Сенявину. Пока турки таким образом подбирались к русской эскадре, Грейг закончил свое крейсерство и буквально накануне вылазки противника присоединился к эскадре. В 6 ч. 30 мин. вражеский флот вышел из Дарданелл. Видя это, Сенявин, чтобы придать наживке еще более аппетитный и, главное, реалистичный и заманчивый вид, приказал отойти от Тенедоса к острову Имброс. Во-первых, Сеид-Али не мог оставить без внимания Тенедос, эту болезненную занозу, которую ему предстояло извлечь. На острове располагался небольшой гарнизон. Во-вторых, Сенявин стремился выманить турок подальше от входа в пролив с его мощными батареями, выйти Сеиду-Али на ветер и атаковать. Принимать бой на рейде Тенедоса ввиду большого количества гребных судов у неприятеля было признано неприемлемым.

Воспользовавшись уходом Сенявина, турки 8 мая дважды пытались высадиться на Тенедосе, однако оба раза были сброшены в море. Десантной операцией руководили французские офицеры. Из-за возникшего штиля русской эскадре не удалось обогнуть Имброс и тем самым отрезать Сеида-Али от Дарданелл. 9 мая Сенявин вернулся к Тенедосу, поскольку оставлять гарнизон на более длительный срок было опасно.

Утром 10 мая русская эскадра приготовилась к бою с неприятелем. Примерно в 13 часов дня задул свежий юго-западный ветер, а в 14 ч. корабли Сенявина уже выстроились в линию баталии. Видя приготовления своего настойчивого противника, Сеид-Али приказал спешно поднимать якоря – настроение капудан-паши в это утро было явно далеко от воинственного. Турецкий флот начал отход к спасительным для него Дарданеллам. Флагман Сенявина линейный корабль «Твердый» поднял сигнал нести все возможные паруса и атаковать неприятеля. Однако свое веское слово в этот момент сказала стихия. Ветер утих, и в едва начавшемся преследовании возникла пауза. Только в 18 ч. ветер возобновился, чем, впрочем, воспользовались и турки. В 18 ч. 15 мин. линейные корабли «Рафаил» и «Ретвизан» открыли огонь, и вскоре оба флота втянулись в сражение. Поскольку строй кораблей противоборствующих сторон был далек от порядка, бой в скором времени превратился в свалку. Русские корабли поражали неприятеля залпами с обоих бортов. Расстояние между сражающимися было весьма небольшим – неоднократно противники задевали друг друга рангоутом.

Сенявин на «Твердом» прошел под кормой вражеского младшего флагмана Бекир-бея и направился прямо к кораблю Сеида-Али. «Твердый» обрушил на турецкий линкор несколько залпов, нанеся ему значительные повреждения. В какой-то момент противоборствующие эскадры вошли в зону действия береговых батарей, расположенных на Дарданеллах. Турецкая береговая артиллерия начала поддерживать свой бегущий в полном беспорядке флот. С наступлением темноты бой начал стихать – часть русских кораблей оказалась отнесенной течением к вражескому берегу. «Твердый» вообще очутился в 200 метрах от берега. Сенявин приказал полностью затемнить корабли, спустить шлюпки и начать буксировку. Примерно в 2 часа ночи турки разглядели, что русские отходят от берега, и открыли интенсивный огонь, однако в темноте он оказался малоэффективным. Сенявин вышел из опасной близости с береговыми фортами и встал на якорь у входа в пролив.

С рассветом взору русских предстали три турецких корабля, которые, будучи сильно поврежденными, после сражения приткнулись к азиатскому берегу. А гребная флотилия осуществляла экстренную эвакуацию подранков, из которых один являлся вице-адмиральским. Сенявин немедленно отдал приказ Грейгу атаковать неприятеля четырьмя линейными кораблями и одним из самых лучших фрегатов эскадры – «Венусом». При виде приближающихся русских турецкие гребные суда прекратили буксировку и поспешили ретироваться. Воспользовавшись попутным ветром, наименее поврежденный линейный корабль улизнул в Дарданеллы, а два остальных выбросились на мель возле береговых батарей. Начавшийся штиль заставил Грейга прекратить преследование и отойти к главным силам.

Дарданелльское сражение закончилось. Потери русских были незначительными, хотя некоторые корабли имели повреждения, в основном от огня береговых батарей. Также среди убитых был капитан-командор Игнатьев, командир линкора «Сильный», и два матроса, ранены три офицера, гардемарин и 50 нижних чинов. Капитан-командор Игнатьев был торжественно похоронен на Тенедосе. Потери турок от огня русских были куда более серьезными и достигали почти тысячи человек. Большинство вражеских кораблей было сильно повреждено и нуждалось в длительном ремонте. Оцениваемое некоторыми современными историками как «нерешительное» или «неубедительное», Дарданелльское сражение является несомненной победой Сенявина. Туркам не удалось выполнить поставленной задачи – блокада Стамбула оставалась незыблемой преградой. Остров Тенедос, несмотря на настойчивые поползновения турок, оставался в руках русских. Вылазка из пролива весьма недешево обошлась турецкому флоту, а в водах Эгейского моря продолжал господствовать Андреевский флаг. Только погода не позволила отрезать Сеида-Али от пролива и нанести ему еще более существенные потери. Сам турецкий командующий после сражения пребывал в глубокой печали, сопровождаемой поисками виновных, кои в самое ближайшее время были, конечно, найдены. Один из младших флагманов в чине вице-адмирала и два командира кораблей были вызваны на флагман пред гневные очи командующего флотом, где после публичного морального уничтожения были задушены.

Неудачная дипломатия и новый султан

Новый султан Мустафа IV

Нелегкая война с Наполеоном заставила Александра поразмыслить о целесообразности дальнейших боевых действий с Османской империей. Эта второстепенная, по мнению петербургских верхов, война мешала сосредоточить усилия на главном противнике, коим до сих пор считался невысокий человек в сером походном сюртуке и знаменитой уже треуголке. С целью зондирования возможных точек соприкосновения и подписания мирного соглашения на Тенедос прибыл чиновник министерства иностранных дел Поццо ди Борго, миссия которого завершилась неудачей.

Дипломатические усилия России совпали с волнениями в турецкой столице. Усиливающийся продовольственный кризис, неудачное сражение флота совместились с продолжающимися реформами в османской армии, что и вызвало социальный взрыв, имеющий все черты военного переворота. Пришедший к власти на волне армейского гнева, щедро подкрепленного народным, новый султан Мустафа IV счел за лучшее отвлечь внимание общества от гражданской смуты военными предприятиями. Верхушка Османской империи была далека от каких-либо мирных инициатив и была полна еще не улетучившейся воинственности. В таких условиях в Стамбуле решили, что в нынешних непростых условиях лучше всего будет дать русским новое сражение. Капудан-паше прозрачно намекнули, что молодой падишах желает начать свое правление с блестящей морской победы, и командующий сгоряча публично поклялся привезти голову Сенявина в Стамбул.

Афонская победа русского флота

Боголюбов А. П. Эпизод Афонского сражения. Буксировка
захваченного турецкого линейного корабля «Сеид-эль-Бахри»

Утром 10 июня 1807 г. турецкий флот вышел кильватерной колонной из Дарданелл. Сеид-Али собрал все имеющиеся под рукой боеспособные корабли. Он располагал 10 линейными кораблями, 6 фрегатами, 3 шлюпами, 2 корветами. Из-за непрекращающихся северных ветров Сенявин не мог отойти от Тенедоса ближе к туркам, и только вечером 12 июня погода ему благоприятствовала. Русский адмирал не оставлял желания отрезать турок от Дарданелл, поэтому эскадра, как и в предыдущее сражение, направилась не прямо на противника, а стала огибать остров Имброс с запада, проходя между ним и островом Самофракия. Для охраны Тенедоса выделялся бриг «Богоявленск» и два греческих корсара. Сенявин основательно рисковал, предоставляя контролируемый им остров в качестве солидной наживки.

15 июня Сеид-Али подошел к Тенедосу и с радостью обнаружил там только упомянутый бриг и мелкие суда. При приближении своего флота турецкие войска с анатолийского побережья начали переправляться на остров. Неприятельские корабли поддерживали высадку огнем, и к 17 июня на берегу уже находилось около 7 тыс. солдат. Русский гарнизон не превышал тысячи человек под командованием полковника Падейского. Турки под руководством французских офицеров предприняли несколько упорных, но безрезультатных атак на крепость. «Богоявленск» получил значительные повреждения, тем не менее своим огнем нанеся урон нескольким канонерским лодкам, пытавшимся взять его на абордаж. Крепость тоже интенсивно отвечала. Положение гарнизона было серьезным, но утром 17 июня русская эскадра подошла с севера к месту событий.

Уровень бравости Сеида-Али снизился на несколько делений и, забрав часть войск на корабли, он поднял якоря и отбыл в южном направлении. Гарнизону были переданы дополнительные припасы, а к охране острова присоединился фрегат «Венус», шлюп «Шпицберген» и пара греческих корсаров. Главные же силы устремились за турками. Дело в том, что Сеид-Али почему-то считал, что, находясь у Лемноса, русские оставили там небольшой гарнизон, и идея расправиться с ним во время бегства от Сенявина казалась капудан-паше весьма удачной. К несчастью для турок, в этом и заключался коварный замысел русского адмирала. Подойдя 18 июня к Лемносу, он обнаружил корабли Сеида-Али. Припертому к стенке столь удручающими обстоятельствами, турецкому командующему пришлось принять сражение: метать глаголы в толпу о призовой голове русского адмирала – это одно, а сражаться с ним – совершенно другое.



В Афонском сражении русская эскадра имела 10 линейных кораблей (74- и 66-пушечных). Турецкая – 9, из которых особенно выделялся 120-пушечный «Мессудие». Кроме того, Сеид-Али располагал 6 фрегатами (из них четыре 50-пушечных), 2 корветами и 2 бригами. Превосходство в артиллерии, безусловно, было у турецкой стороны: 1196 пушек против 754 у русских. Свой главный удар русский адмирал планировал нанести по вражеским флагманам, о чем оповестил командиров кораблей соответствующим приказом.

Стороны выстроились в линию баталии, за строем турецких линкоров находились фрегаты и корветы. Русские корабли приближались к противнику двумя колоннами, попарно. Сближение началось в 7 ч. 30 мин. 19 июня 1807 г., а в 9 утра турки первыми открыли огонь. Сенявин не отвечал, пока не сблизился с врагом на картечный выстрел. Завязался бой. Шедшие в авангарде «Рафаил» и «Сильный», следуя приказам адмирала, прорезали вражескую линию, осыпая неприятеля залпами. «Мессудие» попытался взять «Рафаил» на абордаж, но, получив повреждения, отошел. Командир «Рафаила» капитан 1-го ранга Лукин был убит ядром, но русский корабль уже находился с другой стороны турецкого строя. Корабли капудан-паши попали в два огня, началась свалка, когда противники сближались на пистолетный выстрел.

Сенявин руководил боем на «Твердом». Сигнальщику, подающему адмиралу подзорную трубу, оторвало руку картечью, в следующее мгновение были убиты находящиеся рядом несколько матросов. Через пару часов интенсивного сражения турки не выдержали русского огня и начали покидать дезорганизованный строй, отходя к мысу Афон. Сильно поврежденный и отставший линейный корабль «Сеид-эль-Бахри» под флагом младшего флагмана Бекир-бея был окружен и спустил флаг. На него была направлена призовая команда с «Селафаила», на который доставили самого пленного адмирала и всех офицеров. На «Сеид-эль-Бахри» были обнаружены пленные англичане со злополучной шлюпки, направленной Даквортом за припасами, плененной впоследствии турками и брошенной своими на произвол судьбы. Англичане использовались по прямому назначению – в качестве матросов.

Утром 20 июня у мыса Афон были обнаружены еще один линейный корабль и два фрегата, сильно поврежденные. Не имея возможности защищаться, турецкие экипажи бежали на берег, а корабли были ими взорваны. Еще два фрегата затонули у острова Самофракии от полученных в Афонском сражении повреждений. У острова Тасос выбросились на мель и были сожжены линейный корабль и фрегат. Всего же обещание преподнести султану голову Сенявина обошлось флоту Османской империи в 3 линейных корабля и 5 фрегатов. Потери в личном составе были тоже значительными: только флагманский «Мессудие» имел 500 убитых и раненых.

У русских четыре линейных корабля имели повреждения, убыль в людях составила 4 офицера и 77 матросов. 5 офицеров и 150 нижних чинов были ранены. Сенявин отказался от соблазнительной возможности полностью добить вражеский флот и двинулся на помощь изнемогающему гарнизону Тенедоса, который с 18 по 25 июня подвергался частым атакам противника. 25 июня русская эскадра окружила остров, и турецкому десантному корпусу было предложено оставить Тенедос. На следующий день это предложение было разумно принято, и турки убрались на анатолийский берег.

Победа в Афонском сражении открывала новые возможности для русских сил в Эгейском море, однако европейские обстоятельства вмешались в ход этой войны. В произошедшем накануне другом сражении, Фридландском, Наполеон нанес поражение армии Беннигсена, и встреча императоров на большом плоту посреди Немана уже состоялась. Возвращение Сенявина на Тенедос произошло в тот же день, когда окончательно был оформлен Тильзитский мирный договор, и в истории России открылась новая страница.