Англо-французское военно-морское соперничество. Сражение у Барфлёра 29 мая – 4 июня 1692 года

Новый морской министр, приверженец экономии

Противостоящий этой армаде французский флот был все еще очень силен. Брестская корабельная группировка, собранная трудами Турвиля к лету 1691 года, насчитывала почти 120 кораблей (из них более 70 линкоров и много тяжелых фрегатов). Еще 12 линейных кораблей находились в это время на Средиземном море. Это были весьма значительные силы, однако в военно-морскую политику королевства к этому времени вмешались иные силы и обстоятельства. В ноябре 1690 года неожиданно скончался морской министр, сын Кольбера, маркиз де Сеньеле. После себя маркиз оставил двух детей, нуждающихся в попечении, и 4 миллиона ливров долгов, весьма это осложняющих. Людовик, высоко ценивший семью Кольбера, который много сделал для него лично и для Франции, поручил уладить дела почившего главы морского ведомства наиболее походящему для таких забот человеку – министру финансов Луи Поншартрену. Погасив долги де Сеньеле, при этом в значительной степени из своего весьма глубокого кармана, Поншартрен скромно попросил своего короля в благодарность назначить морским министром своего 16-летнего сына Жерома. Поскольку это было весьма круто даже для пропитанной духом абсолютизма Франции, Людовик разрешил заступить на должность этому отпрыску по достижении им 25 лет. До этого момента, то есть до 1699 года, морским министром должен был быть сам Поншартрен. Причем ему предписывалось совмещать эту должность с хлопотной работой главы финансов. Поскольку господин Поншартрен разбирался в военно-морской стратегии чуть меньше, чем персонаж мультфильма о капитане Врунгеле картежник Фукс в навигации, последствия нового назначения на флоте сказались незамедлительно. Расходы в морской отрасли начали подозрительно расти: если в 1690-м на нее потребовалось 17 миллионов ливров, то в следующем 1691 – уже 24 млн. При этом не наблюдалось массовой закладки новых кораблей и расширения штатов, зато стоимость закупки снаряжения, строительных материалов и провианта значительно увеличилась. Почему из всех возможных вариантов и подрядов избирались наиболее дорогостоящие и не всегда надежные? Вероятно, при помощи таких экономических комбинаций господин Поншартрен и имел возможность проявлять отеческую заботу об оставленных в глубоких долгах чужих детях. Впрочем, не только чужих.

Луи Поншартрен

Поразмыслив немного, новоявленный морской министр отправил королю докладную записку, в которой… предлагал вообще отказаться от флота и заменить его экономвариантом: корпусом береговой стражи численностью в 25–30 тысяч человек. Озадаченный столь смелым полетом мысли, Людовик передал сей документ для изучения людям опытным и разумным, таким, как, например, генеральный интендант флота Бонрепо. Тот объяснил монарху, что, отказываясь от флота, Франция автоматически лишается колоний, всей морской торговли и доходов от них. Даже далекий от морской тематики Людовик понял, что тут что-то не так, и запретил подобные сомнительные преобразования. Не добившись успеха в деле «реформирования» военно-морских сил, Поншартрен решил направить усилия вверенного ему министерства и флота на крейсерскую войну, сфокусированную на подрыв вражеской морской торговли, как основы благосостояния Англии и Голландии. Захват и последующая продажа призов, выдача за соответствующую сумму каперских свидетельств – все это, по мнению предприимчивого Поншартрена, дало бы дополнительные доходы в истощившуюся за военные годы казну. К тому же он полагал, что флот, избегающий сражений и сконцентрированный только лишь на грабеже караванов, требует меньших расходов – корабли гораздо реже тонут или повреждаются, не принимая участия в полноценных баталиях. Людовик, которому такой «бизнес-план» использования военно-морских сил оказался весьма по душе, одобрил идеи Поншартрена. Турвиль получил новую вводную: вместо генерального сражения с противником и последующего завоевания господства на море ему предписывалось заняться охотой на большие торговые караваны с желательным захватом многочисленных призов. То есть это был приказ заняться рейдерскими операциями в общефлотском масштабе. Турвилю не нравились замыслы начальника, в которых просматривался ярко выраженный коммерческий интерес. Он энергично протестовал против такого использования военно-морской мощи. В конце концов, раздраженный упрямством адмирала, министр весьма прозрачно намекнул, что на место Турвиля могут назначить и более сговорчивого командующего.

25 июня 1691 года французский флот в количестве 55 линейных кораблей вышел из Бреста с весьма противоречивыми приказами: ему предписывалось одновременно защищать берега Франции, атаковать крупный конвой, следующий из Смирны, при этом не избегая сражений с главными силами противника. Вначале Турвиль крейсировал у входа в Ла-Манш, предварительно разослав в разные стороны фрегаты-разведчики. Узнав о выходе французов, адмирал Рассел покинул свои базы. В отличие от оппонента, он не был связан сковывающими действия приказами и искал встречи. Конвой, который вез грузы общей стоимостью почти 30 миллионов ливров, прошел в Англию другим маршрутом, но Турвиль не сильно огорчался по этому поводу. Вице-адмирал справедливо считал, что отягощенный многочисленными призами флот будет менее подвижен и поэтому потеряет в боеспособности. Умело играя в прятки с безуспешно ищущим его Расселом, Турвилю удалось оттянуть главные силы британцев в океан, оставив воды вокруг Англии беззащитными. Этим немедленно воспользовались французские каперы, устроив союзной торговле настоящий погром. Действия Турвиля за время почти семинедельного похода стали хрестоматийными. Самим фактом своего нахождения в море французский флот затруднил действия превосходящих сил противника (у Рассела было 86 кораблей), позволил расстроить вражеские коммуникации, нанеся значительный ущерб торговому судоходству. Умело маневрируя и меняя районы действий, Турвиль атаковал и рассеял несколько мелких караванов, следовавших из Вест-Индии. 14 августа, вдоволь потрепав нервы Расселу и еще более лондонским купцам, французский флот вернулся в Брест. Хоть поставленной задачи (перехват смирнского конвоя) он и не выполнил, но океанское рейдерство, сковавшее главные силы противника, было проведено мастерски.

Упорство беглого короля. Очередная подготовка к десанту в Англию

Пока Турвиль бороздил океанские просторы, замыслы его короля вновь претерпели некоторую трансформацию. В июле 1691 года умер военный министр Лувуа – последовательный и настойчивый противник каких-либо высадок на Английские острова. Далекий, как и Поншартрен, от морской стратегии, Лувуа постоянно доказывал королю необходимость концентрации сил исключительно на сухопутном театре военных действий. Теперь же, со смертью главного оппонента, беглый Яков II смог, наконец, убедить своего монаршего коллегу вновь попытать счастья и организовать десант в Англию. Самоуверенность английского короля базировалась в первую очередь на его многочисленной тайной переписке со своими сторонниками в Англии. Стремясь угодить (или подстраховаться) «активисты» якобитского подполья так преподносили внутреннюю ситуацию в королевстве, как будто все только и ждут возвращения своего свергнутого короля. В конце концов Людовик согласился. Почему это не было сделано после победы у Бичи-Хед – останется на совести короля-солнца.

Весной 1692 года начинается подготовка к десантной операции. На полуострове Котантен было расквартировано около 25 тысяч войск. Часть из них составляли ирландцы-якобиты, бежавшие из Ирландии, другую – собственно французские войска. Там же было сосредоточено около 400 транспортных судов. В принципе, шансы у Якова были – его противник Вильгельм III находился в этот момент в Нидерландах, готовя армию к кампании 1692 года. В самой Англии было неспокойно – к внутригосударственным проблемам добавились все более нарастающие тяготы войны. Залог успеха операции в первую очередь зависел от состояния флота, его способности обеспечить беспрепятственную высадку. И вот тут как раз стали в полный рост проявляться последствия руководства «эффективного менеджера» господина Поншартрена. В нужные сроки, то есть к апрелю 1692 года, флот не успевал достигнуть полной готовности. Несмотря на увеличение бюджета, нехватка ощущалась во всем: от подходящих транспортных средств для перевозки войск до ядер, пороха и неиспорченного провианта. Турвиль планировал иметь в своем распоряжении не менее 80 линейных кораблей, чтобы выйти в Ла-Манш ранее, чем англичане и голландцы вооружат свои корабли к кампании 1692 года. Брестскую группировку должна была усилить эскадра д’Эстре, вышедшая на соединение из Тулона. (Задумка Наполеона I в общих чертах повторяла этот план). Благодаря высокому градусу интриг в предстоящей операции флот оказался в подчинении у сухопутного командования. Масло в огонь подливал энергичный Поншартрен, упрекающий Турвиля на каждом углу в самодурстве и своенравии. Прекрасно понимая, что армейская партия при дворе весьма сильна, министр усердно поддерживал план Якова выйти в море как можно быстрее. Флот и был бы готов в назначенные сроки, если бы был беспрепятственно снаряжен. Наконец 25 апреля 1692 года Турвиль получает от Людовика категоричный приказ выйти в море теми силами, которые имелись на тот момент. Ему предписывается при угрозе транспортам с десантом дать бой, невзирая на численное преимущество противника, и при необходимости даже пожертвовать вверенными ему кораблями.

Приказ есть приказ, и 12 мая 1692 года Турвиль выходит в море с 39 линкорами. На французских кораблях имел место некомплект в личном составе. Не все они были обеспечены порохом и ядрами в нужном количестве. Поншартрен, который в самом скором времени получил сведения о готовности значительно превосходящих сил союзников противодействовать высадке, пишет хитромудрое письмо командующему экспедиционным корпусом маршалу Бельфону. В нем министр предлагает, тактично ссылаясь на короля, чтобы все решения по поводу использования флота принимались маршалом, фактическим командиром Турвиля. Умелый царедворец подстраховывался на случай неудачи. Людовик, занятый в это время осадой Намюра, кружным путем, через голову своего министра, получает сведения о том, что англо-голландский флот значительно превосходит силы Турвиля, что экипажи британских линкоров дали специальную клятву верности Вильгельму. Король пишет новый приказ, в котором запрещает своему адмиралу вступать в сражение и предписывает дождаться подкреплений. Но Турвиль уже вышел в море – фрегат, отправленный в качестве посыльного, французского флота не нашел.

Союзники к этому времени сконцентрировали внушительные силы: 88 линейных кораблей (из них 27 трехпалубных), 7 фрегатов, 30 брандеров и 23 более мелких корабля. Этот флот располагал 6750 орудиями и 38 тысячами человек команды. Традиционно превалировали англичане. Из перечисленных выше только 26 линкоров и 26 мелких кораблей были голландскими. Получив сведения о выходе французов, Рассел 27 мая 1692 года приказал сниматься с якоря. Сначала союзная армада держалась у острова Уайт, потом, дождавшись ветра, двинулась далее. В этот же день Турвиль вошел в Ла-Манш. Там к нему присоединилась эскадра Виллета, доведя численность его сил до 44 линкоров и 11 брандеров. Оба флота двигались навстречу друг другу. Рассел был уверен в своем превосходстве, Турвиль – повиновался приказу, откровенно сковывающему ему руки. Сражение было неизбежным.

Встреча у Барфлёра

Ранним утром 29 мая 1692 года видимость была очень плохой, дул легкий северо-западный ветер. Примерно в 8 утра возле Барфлёра, расположенного в Нормандии, впередсмотрящие союзного флота, идущего походными колоннами, увидели многочисленные корабли, которые двигались встречным курсом. Это был Турвиль.

Эдуард Рассел

Авангард Рассела составляли 26 голландских линкоров, 8 фрегатов и 6 брандеров под командованием лейтенант-адмирала Альмонда (92-пушечный «Принс»). В центре находились 27 линкоров и сам Эдуард Рассел на своем флагмане, 100-пушечной «Британии». Арьергард, в состав которого входили 29 линкоров, возглавлял адмирал Эшби на 100-пушечной «Виктории». Всего в тот день англо-голландские силы насчитывали 82 линкора, 13 фрегатов и 27 брандеров.

Турвиль уступал своему противнику, и довольно значительно. Он вел в бой 44 линейных корабля и 11 брандеров. Французский авангард насчитывал 14 кораблей. Командовал им Амфревиль на 90-пушечном «Мервийё». В кордебаталии, включающей 16 линкоров, шел сам Турвиль на своем знаменитом «Солей Руаяль». Замыкал французскую колонну арьергард под командованием лейтенант-генерала Габарэ (90-пушечный «Оргейё») из 14 линкоров. Французская колонна ложится в дрейф, созывается военный совет. Есть версия, что на этом заседании все французские флагманы и командиры дивизионов единодушно высказались против сражения – союзники превосходили их почти вдвое по численности кораблей и количеству орудий. Например, 100-пушечным у Турвиля был только его флагман. У врага таких кораблей было шесть. Вручение протеста против вступления в сражение, изложенного в письменном виде, поручили Габарэ, как самому старшему из командиров (ему на тот момент исполнилось 72 года). В ответ на ворчание своих офицеров Турвиль показал им приказ короля, который не должен обсуждаться. Присутствующие пожали руку своему флотоводцу и вернулись на корабли. Правда это или нет – остается неясным. Упоминание об этом событии имеется только в семейном архиве семьи Габарэ.

Во всяком случае, в 10 часов утра Турвиль энергично начинает сближение с противником, который еще не закончил перестроение из походного положения в боевое. Даже соперники отметили образцовый порядок, в котором двигались французы. К 11 часам утра расстояние между противоборствующими флотами сократилось до 300 ярдов, но обе стороны пребывали в молчании. Наконец у кого-то из канониров линейного корабля «Сен-Луи», идущего в авангарде, кончился запас терпения, и он произвел выстрел. Практически сразу батареи кораблей обеих эскадр «окрасились дымами», и начался бой. Голландцы вскоре были дезорганизованы сильным и метким огнем, все их попытки охватить голову французской колонны не привели к успеху. В центре Турвиль сразу атакует вражеского флагмана, рассчитывая вывести его из строя. «Солей Руаяль» дерется с «Британией» и еще двумя 100-пушечными линейными кораблями. В результате неправильных действий рулевого английский флагман разворачивается носом к «Солей Руаяль», и тот обрушивает на него мощные продольные залпы. Повреждения «Британии» стремительно растут: разбит рангоут, поврежден бушприт, сам адмирал Эндрю Рассел вынужден покинуть шканцы из-за осколков и пуль стрелков, бьющих с марсов французского флагмана. На помощь «Британии» пришел 100-пушечный «Сент-Эндрю», однако и его разворачивает носом к противнику. Батареи «Солей Руаяль» перенесли огонь на удачно подставившегося врага, и английский линкор получил еще больше повреждений, чем «Британия». Из бедственного положения своего командующего и «Сент-Эндрю» вывел 70-пушечный «Игл» под командованием кептена Лика, который своим бортом закрыл оба терзаемых французами линкора. Этот мужественный поступок дорого обошелся храброму кораблю. Вскоре он лишился бизань-мачты и грот-стеньги. Были повреждены бушприт и фок-мачта. Более 200 человек из состава экипажа были убиты и ранены.

Схватка на других участках сражения была не менее яростной. Французы, конечно, страдали от превосходящего огня, но держали строй. Участники боя вспоминали ту короткую дистанцию, на которой он велся. Стрельба велась практически в упор, на пистолетном расстоянии, где промахнуться было невозможно.

К 16 часам на море опустился туман, и в действии наступила пауза. «Сент-Эндрю», сильно поврежденный, вывалился из строя союзников и с трудом управлялся. Флагманская «Британия» с пробитыми бортами и едва погашенными пожарами выглядела не лучше. По свидетельству ее офицеров, Рассел заперся в своей каюте и на палубу не выходил, находясь не в самом бодром состоянии. Какое-то время союзный флот вообще не имел централизованного руководства. Ближе к вечеру поднялся восточный ветер, и сражение возобновилось. К 19 часам арьергарду союзников удалось все-таки взять французский центр в два огня. Теперь уже «Солей Руаяль» оказался в очень трудной ситуации: его рангоут оказался поврежденным, такелаж – изорванным. Два линкора подошли к своему флагману и, встав на якорь рядом с ним, прикрыли его борт. В огневой дуэли 94-пушечный английский «Дюк» был сильно поврежден, находящийся на нем командир четвертого дивизиона главных сил контр-адмирал Картер получил смертельное ранение.

Начавшийся прилив не позволил союзникам вновь приблизиться к французам. В 19.30 на море опять опустился туман. Следующая фаза сражения происходила уже при свете луны, спустя примерно два часа. Не добившись успеха в артиллерийской дуэли, англичане пускают на «Солей Руаяль» пять брандеров. Первый и второй были отведены от форштевня флагмана Турвиля шлюпками, следующие вынудили его обрубить якорные канаты. Обошедший французов днем арьергард Эшби после неудачного применения брандеров решил вернуться к главным силам своего флота. Проходя сквозь порядки французов, англичане получили на десерт мощные продольные залпы, добавившие повреждений уже измотанным кораблям. Полностью сражение у Барфлёра закончилось примерно в 10 вечера. 44 французских линкора выдержали бой со значительно превосходившим его по численности противником. Турвиль не потерял ни одного своего корабля – многие английские и голландские корабли получили повреждения. Союзники действовали не согласованно во многом из-за самоустранения Рассела от руководства боем. Именно из-за отсутствия одновременной атаки всеми силами англичанам и голландцам не удалось достичь победы в выгодном для себя положении. Следует отметить, что и силы Турвиля также были истрепаны в значительной степени, например, его флагман «Солей Руаяль», с трудом передвигавшийся.

Отступление Турвиля. Сражение при Ла-Хог

30 мая примерно в час ночи задул северо-восточный ветер, и Турвиль приказал флоту сниматься с якоря. Но из-за туманной погоды и больших расстояний между кораблями не все командиры могли разобрать сигналы флагмана. Утром Турвиль собрал вокруг себя только 35 кораблей. 6 линкоров из авангарда и 3 из арьергарда, утратив контакт с главными силами, двинулись в Брест самостоятельно.

Только в 8 утра, когда погода прояснилась, Рассел вновь увидел отходящих французов и поднял сигнал «преследовать неприятеля, не соблюдая строя». Союзники поставили больше парусов и начали догонять неприятеля, поскольку поврежденный «Солей Руаяль» ограничивал общую скорость французской эскадры. Днем наступил полный штиль, и Турвиль становится на якорь западнее мыса Ла-Хог. Воспользовавшись паузой, адмирал перенес свой флаг на «Амбисьё». Союзники также встали на якорь. Вечером поднялся юго-восточный бриз, и в 11 часов оба флота продолжили движение. Турвиль планировал пройти между мысом Ла-Хог и островом Ориньи, чтобы потом укрыться в Сен-Мало. Там можно было выполнить хотя бы частичный ремонт поврежденных кораблей и в первую очередь привести в относительный порядок еле тащившийся «Солей Руаяль». До главной базы, Бреста, было далеко, и ряд кораблей мог не выдержать перехода.

Пролив между Ла-Хог и Ориньи имеет 4,5 мили в ширину, но с обеих сторон его находятся рифы. Скорость течения достигает пяти узлов. 20 французским линкорам удается беспрепятственно пройти пролив, остальные 15, в основном имевшие сильные повреждения, утром 31 мая становятся на якорь перед проливом. Но из-за сильного течения и донного грунта, не держащего якорей, корабли начали дрейфовать в сторону продолжавшего преследование неприятеля. Фактически с этого момента французский флот перестает существовать как организованная единая сила. Бой в таких условиях являлся явно самоубийственным, поэтому «Солей Руаяль» вместе с двумя линкорами Турвиль отправляет в Шербур, а сам с 12 оставшимися кораблями направляется в Ла-Хог. Тем временем на борту флагмана союзников «Британии» офицеры штаба во главе с флагманским штурманом кептеном Бенбоу (ставшим впоследствии тем самым адмиралом, имя которого красовалось на вывеске известного трактира) уговаривали начавшего потихоньку полеживать на лаврах Рассела продолжить погоню и добить хотя бы те корабли, которые укрылись в Ла-Хог. Английскому адмиралу уже надоело воевать, и он упирался, высказываясь против продолжения баталии. Дело закончилось тем, что вице-адмирал Делаваль, известный своим весьма яростным темпераментом, без приказа взяв 19 линкоров, двинулся к Шербуру, где 2 июня атаковал находившийся там бывший флагман Турвиля и два сопровождавших его линкора. Все три французских корабля были потоплены брандерами, только «Солей Руаяль» сумел перед гибелью потопить один из них. В конце концов Рассела удалось уговорить (возможно, на него сильно подействовал уход Делаваля), и английский командующий отдает приказ идти в Ла-Хог.

Бенджамин Уэст. Битва при Ла-Хог

Ла-Хог представлял собой место расположения основной части сухопутных войск, предназначенных для будущего десанта в Англию. Тут же находилась ставка Якова II и командующего войсками маршала Бельфора. На состоявшемся между ними и Турвилем совещании было принято решение посадить корабли на прибрежные мели – шесть возле форта д’Иле и шесть у Ла-Хог, возле рыбачьего поселка. На берегу между кораблями были установлены батареи, тут же находились шлюпки и мелкие суда с гребцами и командами. Эти «москитные» флотилии должны были воспрепятствовать взятию неподвижных кораблей на абордаж. Следует отметить, что французские экипажи были сильно измотаны боем и длительной погоней. Боеприпасы – порох и ядра – были в значительной степени израсходованы. Армейское командование в лице маршала Бельфора, почему-то считавшего, что флотские дела его совсем не касаются, осталось пассивным наблюдателем, не выделив из почти 17-тысячной армии достаточных сил для помощи Турвилю.

Командовать атакой на французские корабли Рассел поручил храброму кептену Руку. Незначительная глубина и далеко выступающая вперед отмель не позволили флоту союзников подойти на дистанцию эффективного огня. Поэтому решено было овладеть неподвижными линкорами при помощи шлюпочного десанта. 2 июня в 6 часов пополудни Рук на 200 баркасах начал атаку. Команды на них в основном состояли из добровольцев. Началось ожесточенное сражение, где обе стороны держались храбро и мужественно. Израсходовав ядра, французы заряжали свои пушки гвоздями и металлическим ломом. На палубах кораблей кипели отчаянные рукопашные схватки. Сам Турвиль с офицерами находился в гуще сражения, воодушевляя своих людей. Но численное превосходство было на стороне англичан. Франко-якобитская армия оказалась практически пассивным зрителем происходящего. Вначале после жестокого боя были захвачены и сожжены корабли у д’Иле. На следующий день, 3 июня утром, эта же печальная участь постигла и остальные корабли Флота Океана.

Таким образом в Шербуре и Ла-Хог Франция лишилась 15 своих линейных кораблей, в том числе флагманского «Солей Руаяля». Два союзных линейных корабля затонули от полученных повреждений после сражения у Барфлёра. Это был тяжелый удар. Людовик XIV своими необдуманными приказами вынудил отважного и честолюбивого Турвиля, которого буквально изводили намеками на сомнения Поншартрена и самого короля насчет его исполнительности, таланта и даже храбрости, пойти на сражение в крайне невыгодной для себя ситуации. И хотя, взвесивший все за и против, король потом отменил свое приказание – было уже поздно.

Война Аугсбургской лиги против Франции продолжалась еще четыре года и закончилась подписанием Рейсвейкского мирного договора, по большому счету, сохранявшего статус-кво. Главные проблемы на континенте и в колониях решены не были. По-прежнему Габсбурги и Бурбоны противостояли друг другу в Европе, все так же англичане и французы оспаривали первенство в колониальной торговле. Новая схватка ждала старых соперников, мирный договор был не более чем документом, объявляющим антракт перед очередной войной. И она не заставила себя ждать. Старым и новым противникам были уготованы поля и волны сражений Войны за испанское наследство.