Как работали бордели в царской Москве
Древнейшая профессия, которая, кстати, в древних цивилизациях совершенно не была стыдным занятием. Не гнушались обращаться к жрицам любви даже цари и императоры, которые считались самыми образованными в государстве людьми.
То, что в Европе с конца XVIII века, а в дореволюционной России с начала XIX, благозвучно называли домами терпимости, было ничем иным как пристанищем девушек, работающих проститутками.
Этот термин родился в эпоху Великой французской революции, когда общество было подвержено переменам форм морали. В Российской империи о термине узнали после войны 1812 года. Вот так французы повлияли на отношение русских людей к публичным домам.
До войны с Францией в России было слово "блудилище" "Дом терпимости" означал, что общество на тот момент принимает существование таких вот заведений, хоть это и неприятная данность.
Публичные дома в России в нынешнем понимании не существовали до середины XVIII века. Первым таким домом, который был документально описан, стал дом Анны Фелькер, которую прозвали Дрезденшей. В 32 года она приехала в Россию из Дрездена, прожила несколько лет и заработала капитал на открытие бизнеса. Сняла дом в Петербурге на Вознесенской перспективе и устроила там бордель. Девушек она привозила из Германии, а в самом доме было абонементное обслуживание, что означало, что офицеры из числа проверенных могли не только пользоваться услугами борделя, но и забирать девушек домой на несколько дней.
Когда Елизавета Петровна взошла на престол, то Фелькер была заключена в Петропавловскую крепость, а часть девушек, что находились в доме терпимости, отправили обратно на родину, а часть выслали в Сибирь. Но после закрытия заведения открылись другие, подобные ему. Полиция пыталась притеснять их, но безуспешно.
Уже позже, во времена правления Екатерины II, был издан указ, исходя из которого те девушки, которых поймали бы на занятии проституции, должны были полгода провести в смирительном доме, а содержатели публичных домов штрафовались. Задержанные девушки находились в Андреевском монастыре в Москве, а в Петербурге в Калинкином доме.
Поняв, что дома терпимости проще легализовать, чем закрыть, Николай I решил, что они должны приносить деньги государству. В 1843-1844 был создан врачебно-полицейский комитет, который должен был работать контролировать деятельность публичных домов.
Создание домов, в которых были регулярные медицинские осмотры, клиентов расслабляло. Им (почему-то) казалось, что в таких заведениях невозможно заразиться венерическими болезнями. Но на деле, по оценкам врачей того периода только треть зарегистрированных жриц любви были здоровы. Вот такая политика легализации. Девушка могла признаться здоровой после беглого осмотра врачом.
Девушка, которая хоть раз была поймана на проституции, лишалась своего паспорта, а взамен получала известный жёлтый билет. Получить обратно паспорт было практически нереально, но были случаи, когда родители, потерявшие дочь, возвращали её в семью, или же мужчина был готов взять в жёны проститутку.
Жёлтый билет - это не только удостоверение личности, но и также медицинский документ, в котором фиксировали регулярные осмотры полицейскими врачами. Также там были правила, которые должны были соблюдать девушки. Исходя из этих правил, содержатели домов и комнат, где работали проститутки, обязаны были предоставить не позднее чем через три часа после прибытия к ним мадемуазели.
Жизнь девушек
Им было непросто. Они были практически крепостными в домах терпимости, их загоняли в долги, из которых просто невозможно было выбраться. Три четверти заработанных денег отдавались содержательницам домов, которые давали им еду и крышу над головой. Но одежду девушки покупали себе сами и это было дорого... По правилам содержательницам домов запрещено было обязывать девушек покупать предметы роскоши именно у них, но на деле всё было иначе.
Долги проституток могли достигать 300-400 рублей, что во много раз превышало их доходы. В случае беременности или болезни девушка должна была сообщить об этом врачу и прекратить контакты с мужчинами. Беременность прерывать было строго запрещено под угрозой суда.
По закону девушка могла покинуть дом терпимости в любой момент и финансовые претензии не должны были служить препятствием. Но оставить дом было практически невозможно, ведь было некуда идти. Проститутку мог освободить только мужчина, который рискнул взять бы её на содержание. Уйти "утюжить" улицу - серьёзное понижение статуса, тем более, что это был стремительный путь сначала в больницу, а затем в морг.
К концу XIX века стали появляться не только "жёлтобилетные", но и "бланковые". Бланки были заменой паспорта и этот вид проституции, говоря современным языком, можно было отнести к индивидуальному предпринимательству.
Такие публичные женщины снимали квартиры в хороших домах и у них был ряд своих постоянных клиентов. Здесь сумма за сексуальные услуги была в разы выше, чем в доме терпимости.
В начале XX века законы претерпели существенные изменения. Повысилась возрастная планка для проституток - теперь предоставлять сексуальные услуги могли девушки только с 21 года.
С 1903 года врачебно-полицейские комитеты по закону могли привлекать к ответственности сутенёров, содержательниц притонов и тайных проституток. Комитеты надзирали за легальными борделями осматривали и лечили девушек, а ещё помогали несовершеннолетним и беременным вернуться к обычной жизни.
В адрес городской думы к 1905 году поступило очень много прошений о закрытии публичных домов. А содержатели домов писали прошения, чтобы их наоборот не стесняли и утверждали, что большая часть населения совсем не против соседства с борделями.
В 1906 году в богатых и элитных районах дома терпимости были запрещены. Но ситуация осталась практически без изменений. Маяковский, например, призывал рабочих прогуляться по Цветному бульвару и полюбоваться на разврат, что там происходит. У Владимира Гиляровского есть также очерк, где его притащили в бордель и опоили. Всё могло бы закончиться смертью публициста, если у того не было хорошей физической формы, кастета и знакомств в криминальном мире.
В том же году городская дума приняла закон о перемене названий переулков в районе Грачёвки, чтобы избавить их от дурной славы.
В 1917 году временное правительство объявило проституцию незаконной. Таковым этот вид деятельности остаётся до сих пор.
Московские дома терпимости
В 1844 году после создания врачебно-полицейского комитета было выдано разрешение открывать дома терпимости лишь в районе Сретенской полицейской части.
В районах Грачёвки и Хитровки домов было побольше. Особенно в Грачёвке, которая как раз примыкала к Сретенской полицейской части. А в местности между Цветным бульваром и Домняковкой находилось примерно 172 дома терпимости. При входе в такой дом вешали шестиугольный масляный красный фонарь на золотистом шнурке.
Также много домов было и в Большом Головином или Соболевом переулках.
Самым знаменитым оплотом проституции на Трубной площади был трактир "Ад", который находился в подвале и на первых этажах гостиницы "Крым" до 1899 года. А напротив находился один из самых шикарных ресторанов Москвы - "Эрмитаж Оливье". В "Ад" приличная публика не заходила - там человеческая жизнь ничего не стоила. В подвальной части были "нумера" с девушками и от местных домовладельцев частенько поступали жалобы на шум из трактира. Кстати, после закрытия "Ада" в здании открылся Сретенский народный дом - филиал общества трезвости. Иронично...
Дом номер 20 в Головине переулке, с теми самыми "беременными кариатидами" был известен как самый роскошный дом терпимости. В нем была Греческая комната, за которую содержательница брала 15 рублей. Комнату сдавали девушкам для приёма клиентов и она очень ценилась посетителями.
У писателя Николая Телешова можно увидеть упоминания доходного дома на Рождественском бульваре, который в конце XIX века очень полюбили уличные проститутки. Рядом располагался Рождественский монастырь и Телешов саркастично называл этот дом "святыми номерами". Дом этот существует и сейчас.
Когда Елизавета Петровна взошла на престол, то Фелькер была заключена в Петропавловскую крепость, а часть девушек, что находились в доме терпимости, отправили обратно на родину, а часть выслали в Сибирь. Но после закрытия заведения открылись другие, подобные ему. Полиция пыталась притеснять их, но безуспешно.
Уже позже, во времена правления Екатерины II, был издан указ, исходя из которого те девушки, которых поймали бы на занятии проституции, должны были полгода провести в смирительном доме, а содержатели публичных домов штрафовались. Задержанные девушки находились в Андреевском монастыре в Москве, а в Петербурге в Калинкином доме.
Поняв, что дома терпимости проще легализовать, чем закрыть, Николай I решил, что они должны приносить деньги государству. В 1843-1844 был создан врачебно-полицейский комитет, который должен был работать контролировать деятельность публичных домов.
Создание домов, в которых были регулярные медицинские осмотры, клиентов расслабляло. Им (почему-то) казалось, что в таких заведениях невозможно заразиться венерическими болезнями. Но на деле, по оценкам врачей того периода только треть зарегистрированных жриц любви были здоровы. Вот такая политика легализации. Девушка могла признаться здоровой после беглого осмотра врачом.
Девушка, которая хоть раз была поймана на проституции, лишалась своего паспорта, а взамен получала известный жёлтый билет. Получить обратно паспорт было практически нереально, но были случаи, когда родители, потерявшие дочь, возвращали её в семью, или же мужчина был готов взять в жёны проститутку.
Жёлтый билет - это не только удостоверение личности, но и также медицинский документ, в котором фиксировали регулярные осмотры полицейскими врачами. Также там были правила, которые должны были соблюдать девушки. Исходя из этих правил, содержатели домов и комнат, где работали проститутки, обязаны были предоставить не позднее чем через три часа после прибытия к ним мадемуазели.
Жизнь девушек
Им было непросто. Они были практически крепостными в домах терпимости, их загоняли в долги, из которых просто невозможно было выбраться. Три четверти заработанных денег отдавались содержательницам домов, которые давали им еду и крышу над головой. Но одежду девушки покупали себе сами и это было дорого... По правилам содержательницам домов запрещено было обязывать девушек покупать предметы роскоши именно у них, но на деле всё было иначе.
Долги проституток могли достигать 300-400 рублей, что во много раз превышало их доходы. В случае беременности или болезни девушка должна была сообщить об этом врачу и прекратить контакты с мужчинами. Беременность прерывать было строго запрещено под угрозой суда.
По закону девушка могла покинуть дом терпимости в любой момент и финансовые претензии не должны были служить препятствием. Но оставить дом было практически невозможно, ведь было некуда идти. Проститутку мог освободить только мужчина, который рискнул взять бы её на содержание. Уйти "утюжить" улицу - серьёзное понижение статуса, тем более, что это был стремительный путь сначала в больницу, а затем в морг.
К концу XIX века стали появляться не только "жёлтобилетные", но и "бланковые". Бланки были заменой паспорта и этот вид проституции, говоря современным языком, можно было отнести к индивидуальному предпринимательству.
Такие публичные женщины снимали квартиры в хороших домах и у них был ряд своих постоянных клиентов. Здесь сумма за сексуальные услуги была в разы выше, чем в доме терпимости.
В начале XX века законы претерпели существенные изменения. Повысилась возрастная планка для проституток - теперь предоставлять сексуальные услуги могли девушки только с 21 года.
С 1903 года врачебно-полицейские комитеты по закону могли привлекать к ответственности сутенёров, содержательниц притонов и тайных проституток. Комитеты надзирали за легальными борделями осматривали и лечили девушек, а ещё помогали несовершеннолетним и беременным вернуться к обычной жизни.
В адрес городской думы к 1905 году поступило очень много прошений о закрытии публичных домов. А содержатели домов писали прошения, чтобы их наоборот не стесняли и утверждали, что большая часть населения совсем не против соседства с борделями.
В 1906 году в богатых и элитных районах дома терпимости были запрещены. Но ситуация осталась практически без изменений. Маяковский, например, призывал рабочих прогуляться по Цветному бульвару и полюбоваться на разврат, что там происходит. У Владимира Гиляровского есть также очерк, где его притащили в бордель и опоили. Всё могло бы закончиться смертью публициста, если у того не было хорошей физической формы, кастета и знакомств в криминальном мире.
В том же году городская дума приняла закон о перемене названий переулков в районе Грачёвки, чтобы избавить их от дурной славы.
В 1917 году временное правительство объявило проституцию незаконной. Таковым этот вид деятельности остаётся до сих пор.
Московские дома терпимости
В 1844 году после создания врачебно-полицейского комитета было выдано разрешение открывать дома терпимости лишь в районе Сретенской полицейской части.
В районах Грачёвки и Хитровки домов было побольше. Особенно в Грачёвке, которая как раз примыкала к Сретенской полицейской части. А в местности между Цветным бульваром и Домняковкой находилось примерно 172 дома терпимости. При входе в такой дом вешали шестиугольный масляный красный фонарь на золотистом шнурке.
Также много домов было и в Большом Головином или Соболевом переулках.
Самым знаменитым оплотом проституции на Трубной площади был трактир "Ад", который находился в подвале и на первых этажах гостиницы "Крым" до 1899 года. А напротив находился один из самых шикарных ресторанов Москвы - "Эрмитаж Оливье". В "Ад" приличная публика не заходила - там человеческая жизнь ничего не стоила. В подвальной части были "нумера" с девушками и от местных домовладельцев частенько поступали жалобы на шум из трактира. Кстати, после закрытия "Ада" в здании открылся Сретенский народный дом - филиал общества трезвости. Иронично...
Дом номер 20 в Головине переулке, с теми самыми "беременными кариатидами" был известен как самый роскошный дом терпимости. В нем была Греческая комната, за которую содержательница брала 15 рублей. Комнату сдавали девушкам для приёма клиентов и она очень ценилась посетителями.
У писателя Николая Телешова можно увидеть упоминания доходного дома на Рождественском бульваре, который в конце XIX века очень полюбили уличные проститутки. Рядом располагался Рождественский монастырь и Телешов саркастично называл этот дом "святыми номерами". Дом этот существует и сейчас.
Комментариев пока нет
