Жизнь Уильяма Майкла Вуда или приключения янки в Русском Заполярье
Сразу скажу: не знаю, жив ли сейчас герой этой публикации - Уильям Майкл Вуд. Скорее всего, к сожалению, нет. Последнее, что удалось найти в интернете: несколько лет назад он в тяжелейшем состоянии попал в сыктывкарскую больницу. Менингит, сепсис мозга, кома… Больше никакой информации нет.
Но его история настолько фантастическая, что стоит ее рассказать.
Уильям Майкл Вуд стал достопримечательностью в республике Коми в начале 2000-х. Сначала в деревушке Дон, где он поселился, его за глаза называли «церэушником» и «шпиеном заокеанским», а потом привыкли.
Просто чудак! А как его не считать таковым? Мало того, что добровольно переехал из «страны-мечты» в края, куда Макар телят не гонял, да еще и занимался тем, что для его практичных соотечественников выглядело бы верхом чудачества.
Чем? Целыми днями Уильям ездил по округе и ремонтировал крыши, крылечки, перекладывал печи одиноких пенсионеров, мастерил вокруг окрестных детских садов и школ крутые «американские горки» с качелями да песочницами.
Абсолютно бесплатно! Построил церковь. Не курил, не брал в рот спиртного. Согласитесь, по провинциальным российским меркам - инопланетянин, да и только.
ТИХИЙ ДОН В ЗАПОЛЯРЬЕ
Я познакомился с Вудом во время командировки в Сыктывкар. Коллеги-журналисты посоветовали: езжай, мол, в деревню с необычным для этих мест названием Дон, там найдешь отличную тему.
Чтобы вам было понятно, где это географически, представьте себе путь, допустим, от Москвы до Ростова-на-Дону туда и обратно, только строго на север и по почти нехоженым таежным дорогам. От Сыктывкара – столицы республики Коми - полдня пути до райцентра Усть-Кулом, а там еще несколько десятков километров по знаменитым на весь мир российским колдобинам.
…Магазин в самом центре деревни. Когда продавщица узнала, что разыскиваю «нашего друга, американца», мгновенно поменялась в лице: «Так бы и сказали!» И, загадочно улыбаясь, показала на соседнюю бревенчатую избу.
В прихожей этого обычного деревенского сруба все стены, как в иконках - обклеены детскими рисунками с ярко раскрашенными «красными солнышками», «журчащими речками» и «улыбающимися маленькими человечками».
Деревенская печка, «удобства» во дворе. Из «пережитков цивилизации» – только припаркованный к крыльцу здоровенный джип, теннисный стол посреди комнаты и… флаг объединенного британского королевства. Но Уильяма в избушке не оказалось.
Как объяснил вышедший навстречу его помощник – переводчик и по совместительству учитель английского в донской воскресной школе – Андрей, - он в отъезде, в соседней деревушке мастерит детскую площадку - «презент» детишкам к Новому году.
Уильям нашелся в Бодъельске – таком же крошечном населенном пункте на карте России, как и Дон. Мистер Вуд (а точнее «мастер Вуд») встретил широкой американской улыбкой. Сказал по-английски пару фраз своему напарнику, мол, перекур, отложил пилу на очередное бабушкино крылечко и скрепил нашу встречу мощным мужицким рукопожатием.
На вопрос, как далеко он продвинулся в изучении русского языка, Уильям чуть смутился: «Пока плехо… Хорешо выучиль слова «плехо», «хорош», «скоко лет тьебе?» и самое главное «где туалет?» Ха-ха-ха!!! Но выучить трудно. Я ужье стар – почти семдьесят».
«Какого же черта, - спросил я тогда его в лоб, - вас занесло из сытой Америки сюда, на самый край света и цивилизации?»
«О!», - вздохнул Вильям сокрушенно. И добавил через переводчика: «Чтобы понять это, мне нужно рассказать всю свою жизнь!»
ВЬЕТНАМСКИЙ СИНДРОМ
Он родился в крохотном городке Глэдстоун, штат Иллинойс, что в пяти километрах от Чикаго. Обычная американская сельская глубинка! Отец фермер, мать – домохозяйка. Семья была небогатая, пятеро детей, поэтому Уильяму и его братьям сызмальства приходилось много работать.
Рос он мало спортивным, не очень симпатичным внешне ребенком, поэтому соседские мальчишки избегали его и не брали в свои игры. А ему, как и всем детям, хотелось иметь друзей. В конце концов он нашел их в «нехороших компаниях».
Уильям вспоминал: «Мне было 12 лет, когда я впервые попробовал алкоголь. Но я не видел в этом ничего дурного - просто иногда баловался на дискотеках. Вокруг многие молодые парни так делали».
Семейную традицию он не продолжил – фермером не стал. В шестнадцать лет женился, один за другим родились трое очаровательных детей. Но любовь, по словам Уильяма, «быстро улетучилась».
К тому же бремя хозяина семьи, единственного кормильца оказалось для него, по сути вчерашнего школьника, непосильным.
Чтобы свести концы с концами и прокормить семью, он вкалывал в трех местах, но денег катастрофически не хватало, а жена все беременела и беременела, надеясь хотя бы детьми его удержать. Но в итоге и это не помогло.
После развода Вуд пошёл добровольцем в армию - служба в морской пехоте показалась ему тогда великолепным шансом резко изменить жизнь, повидать мир.
В конце 1968-го новобранца отправили в самое пекло – во Вьетнам, где шла война, в группу разведки американского контингента. Там он прошел все круги вьетнамской преисподней: и малярийный туман болот, и свинцовый ужас мангровых джунглей, и гибель друзей.
«Мы ходили в рейды по джунглям… - рассказывал Вуд, - Это было ужасно! На моих глазах мои товарищи подрывались на минах, я видел, как их разрывало на куски, как разлетались их мозги, и ничем им помочь не мог. Нам ежедневно говорили: «убей, убей, убей!!!». И мы отвечали «Есть, сэр!» и делали это. Я часто попадал в такие ситуации, когда или я убью, или - меня.
Бывало, спускаюсь со склона, и вдруг вижу: впереди хижина с вооруженными вьетнамцами и мы все на мушке. Я стрелял первым и убивал всех, кто там был. Понимал ли я тогда, что я делаю и за что воюю? Однозначно – нет! Я был горд за себя и за свою страну.
Теперь я понимаю, что та война – это большая ошибка, огромная человеческая драма, и сожалею, что в ней участвовал. Но тогда у меня не было выбора…
Последний раз я убил человека за четыре дня до того, как этот кошмар для меня закончился. Если говорить честно, я вообще не рассчитывал выжить. Но Бог миловал – меня даже ни разу не ранили. Уезжая, я взял на память один из трофеев – русский пистолет…»
А потом было возвращение домой. Отнюдь не триумфальное. Героев Вьетнама Америка встретила холодным равнодушием, а то и откровенными плевками в лицо и словами: «Убийцы детей», «Позор нации» и так далее.
«Представьте себе, - сокрушался Уильям, - вы идете на войну, вас превращают в героя, вручают медали и ордена за отвагу, возносят до небес. А когда вы возвращаетесь, вас называют куском дерьма, недоносками, от вас все отворачиваются. Как с этим жить?»
Позже психологи изучат этот «негативный феномен» и назовут его «вьетнамским синдромом».
НА ИГЛЕ
Герой спрятал медали в шкаф, устроился сварщиком на фабрику. Чтобы хоть ненадолго забыть кровь, смерть и несправедливость, бывший спецназовец ежедневно после работы отправлялся в бар и напивался вусмерть.
Но алкоголь от ночных кровавых видений спасал ненадолго…
Нет, он не думал спиваться, мечтал снова завести семью, пытался найти подружку. Но оказалось, не там искал. В барах девушки прочно сидят на марихуане.
Со временем Уильям и сам пристрастился к травке, потом перешел на кокаин, а потом и на тяжелые наркотики. Закончилось все «винтом» – самой страшной химической «дурью», которую изобрела Америка.
«Бар, виски, героин, девочки… – с болью предавался воспоминаниям Уильям. – Я кололся уже каждые три часа. Понимал, что гибну, становлюсь конченым алкоголиком и наркоманом, но остановиться не мог. Дошло до того, что шприц брал с собой на работу и вкалывал себе дозу в туалете. Почему меня не уволили? Я был классным сварщиком, и поэтому руководство закрывало на все глаза. Находясь под кайфом, я в лепешку разбил две машины – сам еле выжил. Несчетное количество раз просыпался в канавах, не соображая, где я и кто такой. И опять - ломки, ломки, ломки, туалет, канавы… Ниже опускаться было некуда».
Не единожды Уильям доставал свой русский пистолет и приставлял его к виску. Его остановил страх за отца, который только что перенес инфаркт.
Весь этот кошмар продолжался двадцать лет – до ноября 1991 года.
А потом произошло то, что сам американец считал чудом.
«Однажды я возвращался на машине домой из бара в обычном своем состоянии, то есть почти невменяемый. На дорогу выскочил ребенок. Я едва успел вовремя повернуть руль и избежать столкновения. Я же мог эту малютку лишить жизни! Я очень испугался и пережитый ужас что-то перевернул во мне.
Но что делать? Ведь я знал, что доктора помочь мне бессильны. В отчаянии я пришёл в единственную церковь в Глэдстоуне, хотя до этого был убежденным атеистом. Как ни странно, мне сразу заметно полегчало. После этого провел бессонную ночь, а наутро выбросил все свои запасы наркотиков, спиртное и сигареты. Покрестился, стал чаще ходить в церковь. Увлекся Библией, начал слушать Христианское радио.
Борьба с прежними привычками была невероятно мучительной, но я выкарабкался. Даже курить бросил, хотя курил 29 лет».
НАШЕЛ В РОССИИ ДОЧЬ
Чтобы целиком занять себя в новой жизни, Уильям стал волонтером «Скорой помощи» и даже окончил специальные медицинские курсы. Но все равно свободного времени у него оставалось слишком много. И он начал его заполнять тем, что устроился добровольным помощником в полицию, помогал пожилым людям строить дома.
Однажды, это было в начале 1990-х, свой отпуск Вуд решил провести в России – миссионеру Джошуа Макдауэллу, который возил гуманитарную помощь в Москву, понадобился помощник.
«Первая мысль была: «В Россию? Они ведь наши злейшие враги!» По крайней мере нам все время так внушали. Я же ничего о России не знал – в основном разные сплетни. Но оказалось, что в вашей стране множество приютов, больниц, детских учреждений, даже тюрем, нуждающихся в помощи… И вообще, я считаю, нам, простым людям, делить нечего. Править миром должен не страх, а любовь!»
Уильям рассказывал, и глаза его загорались, когда речь заходила о детях. Говорить на эту тему - при всей своей нелюбви к интервью - он был готов долго. Одну девочку он запомнил, по его словам, на всю жизнь. Встреча произошла в сиротском приюте в далекой российской глубинке – в один из первых приездов в Россию.
«Малышка подошла ко мне, крепко обняла и сказала: «Меня зовут Настя. Будь моим папочкой!» Эти слова так тронули мое сердце, что со временем, извините за пафос, я почувствовал потребность и призвание приезжать в Россию. Может, даже из-за этой маленькой девочки Насти… С которой, кстати, мы потом крепко подружились. Я помогал ей всем, чем мог – даже лично отвел ее в первый класс». (Впоследствии Настя Киселева окончила медицинский университете и до сих пор называет Уильяма Майкла Вуда своим отцом, - авт.).
Сначала он приезжал в Россию два раза в год на десять дней - привозил еду, игрушки и одежду детям, лекарство в больницы и фельдшерские пункты, одежду - в тюрьмы. Когда в 1997 году вышел на пенсию, первым делом сдал в полицию всю свою коллекцию оружия – «чтобы избавиться от всякой памяти о войне и смерти». Потом продал все нажитое имущество – дом, трактор, грузовик… И уехал из Америки в Россию.
Четыре года работал в Москве при Главной педиатрической больнице – покупал и развозил лекарства, строил для детей песочницы, баскетбольные площадки, покупал спортивный инвентарь, убирал мусор… Играл с ребятишками. Затем впервые поехал в республику Коми и решил там остаться.
«В Коми я увидел людей, живущих в глубокой нищете, - объяснил тогда свое решение друзьям и родственникам Вуд. - У многих даже нет денег, чтобы заплатить за детский садик. Конечно, крайний Север, Заполярье - не самый райский уголок на планете, но, оказавшись в тех местах, я сразу понял, что там нужен больше».
ГЛАВНЫЙ ПО БОРЬБЕ С АЛКОГОЛИЗМОМ
Поначалу местное население Дона встретила американца, мягко говоря, с подозрением. Мало того, что «ненавистный янки», да еще и железный трезвенник – вот этого деревенский менталитет объяснить был не в силах.
Чуть ли не в первый день «цэрэушнику» раскурочили его джип. По ночам приходили пьяные мужики, стучались в окна: «Эй, уезжай отсюда!» Но Вуд не обращал на это внимание. С раннего утра он вставал и принимался за дело – ремонтировал дома стариков-пенсионеров, здания школ и детских садов, помогал многодетным семьям, строил детские площадки, колол дрова...
Естественно – денег за это не брал, работал за «спасибо». Летом ходил в обычной рабочей спецовке, зимой – в старой ватной фуфайке, шапке-ушанке и валенках. По разбитым дорогам разъезжал на своем джипе-«вездеходе» по соседним деревням и делал тоже самое.
Составил карту, где пометил флажками населенные пункты, где помощь нужна незамедлительная.
Нашел единомышленников и подключил их к работе. И так более десяти лет. В Доне построил церковь. За эти годы Уильям со своей командой помогли сотням людей…
На какие деньги? Ведь закупка стройматериалов и транспортные расходы влетают в немалую копеечку. Тратил всю свою пенсию «ветерана Вьетнама» плюс миссионерские пожертвования.
И со временем в «дом американца Вилли» потянулись люди. Кто-то захотел попасть в его команду, чтобы тоже помогать другим, кто-то приходил за помощью, кто-то за дельным советом. Вуд принимал всех, внимательно выслушивал их историю, и, если надо, рассказывал свою – ничего не приукрашивая.
«Иногда ко мне приходили просто за сочувствием: «Уильям, что мне делать? Я умираю от водки. Вот ты говоришь, что тоже пил как сапожник. Неужели от пьянства можно вылечиться?» Тогда я разговаривал с ними по душам. Вы не поверите, но помогало!»
Невероятно, но факт: после таких душеспасительных бесед многие сельчане из Дона и соседних деревень бросили пить. Я сам слышал рассказы, дескать, сельские бабы молятся на Вуда как на икону, за то, что он наставил их мужиков на трезвый путь.
…Полтора часа разговора пролетели мгновенно. Было видно, что Уильям чувствовал себя не в своей тарелке – давно пора работать.
«А вы можете все бросить и уехать?» – спросил я тогда его на прощанье.
«Конечно! Но я планирую здесь остаться. Сейчас могу твердо сказать, что полюбил Россию всем сердцем! Я счастлив здесь. Здесь живут самые лучшие люди, которых я встречал в жизни. Единственная проблема этих хороших людей – это то, что их мучили семьдесят лет атеизмом и плюс алкоголизм. Никогда не видел такого гостеприимства.
Несколько дней назад нас пригласили в баню, после этого принесли горы еды… Беспля-я-ятно!!! – вдруг воскликнул он восхищенно по-русски. - В Амэреке такой не встрэтиш… Прекрасный льюди. Я очен их лублу!»
Просто чудак! А как его не считать таковым? Мало того, что добровольно переехал из «страны-мечты» в края, куда Макар телят не гонял, да еще и занимался тем, что для его практичных соотечественников выглядело бы верхом чудачества.
Чем? Целыми днями Уильям ездил по округе и ремонтировал крыши, крылечки, перекладывал печи одиноких пенсионеров, мастерил вокруг окрестных детских садов и школ крутые «американские горки» с качелями да песочницами.
Абсолютно бесплатно! Построил церковь. Не курил, не брал в рот спиртного. Согласитесь, по провинциальным российским меркам - инопланетянин, да и только.
ТИХИЙ ДОН В ЗАПОЛЯРЬЕ
Я познакомился с Вудом во время командировки в Сыктывкар. Коллеги-журналисты посоветовали: езжай, мол, в деревню с необычным для этих мест названием Дон, там найдешь отличную тему.
Чтобы вам было понятно, где это географически, представьте себе путь, допустим, от Москвы до Ростова-на-Дону туда и обратно, только строго на север и по почти нехоженым таежным дорогам. От Сыктывкара – столицы республики Коми - полдня пути до райцентра Усть-Кулом, а там еще несколько десятков километров по знаменитым на весь мир российским колдобинам.
…Магазин в самом центре деревни. Когда продавщица узнала, что разыскиваю «нашего друга, американца», мгновенно поменялась в лице: «Так бы и сказали!» И, загадочно улыбаясь, показала на соседнюю бревенчатую избу.
В прихожей этого обычного деревенского сруба все стены, как в иконках - обклеены детскими рисунками с ярко раскрашенными «красными солнышками», «журчащими речками» и «улыбающимися маленькими человечками».
Деревенская печка, «удобства» во дворе. Из «пережитков цивилизации» – только припаркованный к крыльцу здоровенный джип, теннисный стол посреди комнаты и… флаг объединенного британского королевства. Но Уильяма в избушке не оказалось.
Как объяснил вышедший навстречу его помощник – переводчик и по совместительству учитель английского в донской воскресной школе – Андрей, - он в отъезде, в соседней деревушке мастерит детскую площадку - «презент» детишкам к Новому году.
Уильям нашелся в Бодъельске – таком же крошечном населенном пункте на карте России, как и Дон. Мистер Вуд (а точнее «мастер Вуд») встретил широкой американской улыбкой. Сказал по-английски пару фраз своему напарнику, мол, перекур, отложил пилу на очередное бабушкино крылечко и скрепил нашу встречу мощным мужицким рукопожатием.
На вопрос, как далеко он продвинулся в изучении русского языка, Уильям чуть смутился: «Пока плехо… Хорешо выучиль слова «плехо», «хорош», «скоко лет тьебе?» и самое главное «где туалет?» Ха-ха-ха!!! Но выучить трудно. Я ужье стар – почти семдьесят».
«Какого же черта, - спросил я тогда его в лоб, - вас занесло из сытой Америки сюда, на самый край света и цивилизации?»
«О!», - вздохнул Вильям сокрушенно. И добавил через переводчика: «Чтобы понять это, мне нужно рассказать всю свою жизнь!»
ВЬЕТНАМСКИЙ СИНДРОМ
Он родился в крохотном городке Глэдстоун, штат Иллинойс, что в пяти километрах от Чикаго. Обычная американская сельская глубинка! Отец фермер, мать – домохозяйка. Семья была небогатая, пятеро детей, поэтому Уильяму и его братьям сызмальства приходилось много работать.
Рос он мало спортивным, не очень симпатичным внешне ребенком, поэтому соседские мальчишки избегали его и не брали в свои игры. А ему, как и всем детям, хотелось иметь друзей. В конце концов он нашел их в «нехороших компаниях».
Уильям вспоминал: «Мне было 12 лет, когда я впервые попробовал алкоголь. Но я не видел в этом ничего дурного - просто иногда баловался на дискотеках. Вокруг многие молодые парни так делали».
Семейную традицию он не продолжил – фермером не стал. В шестнадцать лет женился, один за другим родились трое очаровательных детей. Но любовь, по словам Уильяма, «быстро улетучилась».
К тому же бремя хозяина семьи, единственного кормильца оказалось для него, по сути вчерашнего школьника, непосильным.
Чтобы свести концы с концами и прокормить семью, он вкалывал в трех местах, но денег катастрофически не хватало, а жена все беременела и беременела, надеясь хотя бы детьми его удержать. Но в итоге и это не помогло.
После развода Вуд пошёл добровольцем в армию - служба в морской пехоте показалась ему тогда великолепным шансом резко изменить жизнь, повидать мир.
В конце 1968-го новобранца отправили в самое пекло – во Вьетнам, где шла война, в группу разведки американского контингента. Там он прошел все круги вьетнамской преисподней: и малярийный туман болот, и свинцовый ужас мангровых джунглей, и гибель друзей.
«Мы ходили в рейды по джунглям… - рассказывал Вуд, - Это было ужасно! На моих глазах мои товарищи подрывались на минах, я видел, как их разрывало на куски, как разлетались их мозги, и ничем им помочь не мог. Нам ежедневно говорили: «убей, убей, убей!!!». И мы отвечали «Есть, сэр!» и делали это. Я часто попадал в такие ситуации, когда или я убью, или - меня.
Бывало, спускаюсь со склона, и вдруг вижу: впереди хижина с вооруженными вьетнамцами и мы все на мушке. Я стрелял первым и убивал всех, кто там был. Понимал ли я тогда, что я делаю и за что воюю? Однозначно – нет! Я был горд за себя и за свою страну.
Теперь я понимаю, что та война – это большая ошибка, огромная человеческая драма, и сожалею, что в ней участвовал. Но тогда у меня не было выбора…
Последний раз я убил человека за четыре дня до того, как этот кошмар для меня закончился. Если говорить честно, я вообще не рассчитывал выжить. Но Бог миловал – меня даже ни разу не ранили. Уезжая, я взял на память один из трофеев – русский пистолет…»
А потом было возвращение домой. Отнюдь не триумфальное. Героев Вьетнама Америка встретила холодным равнодушием, а то и откровенными плевками в лицо и словами: «Убийцы детей», «Позор нации» и так далее.
«Представьте себе, - сокрушался Уильям, - вы идете на войну, вас превращают в героя, вручают медали и ордена за отвагу, возносят до небес. А когда вы возвращаетесь, вас называют куском дерьма, недоносками, от вас все отворачиваются. Как с этим жить?»
Позже психологи изучат этот «негативный феномен» и назовут его «вьетнамским синдромом».
НА ИГЛЕ
Герой спрятал медали в шкаф, устроился сварщиком на фабрику. Чтобы хоть ненадолго забыть кровь, смерть и несправедливость, бывший спецназовец ежедневно после работы отправлялся в бар и напивался вусмерть.
Но алкоголь от ночных кровавых видений спасал ненадолго…
Нет, он не думал спиваться, мечтал снова завести семью, пытался найти подружку. Но оказалось, не там искал. В барах девушки прочно сидят на марихуане.
Со временем Уильям и сам пристрастился к травке, потом перешел на кокаин, а потом и на тяжелые наркотики. Закончилось все «винтом» – самой страшной химической «дурью», которую изобрела Америка.
«Бар, виски, героин, девочки… – с болью предавался воспоминаниям Уильям. – Я кололся уже каждые три часа. Понимал, что гибну, становлюсь конченым алкоголиком и наркоманом, но остановиться не мог. Дошло до того, что шприц брал с собой на работу и вкалывал себе дозу в туалете. Почему меня не уволили? Я был классным сварщиком, и поэтому руководство закрывало на все глаза. Находясь под кайфом, я в лепешку разбил две машины – сам еле выжил. Несчетное количество раз просыпался в канавах, не соображая, где я и кто такой. И опять - ломки, ломки, ломки, туалет, канавы… Ниже опускаться было некуда».
Не единожды Уильям доставал свой русский пистолет и приставлял его к виску. Его остановил страх за отца, который только что перенес инфаркт.
Весь этот кошмар продолжался двадцать лет – до ноября 1991 года.
А потом произошло то, что сам американец считал чудом.
«Однажды я возвращался на машине домой из бара в обычном своем состоянии, то есть почти невменяемый. На дорогу выскочил ребенок. Я едва успел вовремя повернуть руль и избежать столкновения. Я же мог эту малютку лишить жизни! Я очень испугался и пережитый ужас что-то перевернул во мне.
Но что делать? Ведь я знал, что доктора помочь мне бессильны. В отчаянии я пришёл в единственную церковь в Глэдстоуне, хотя до этого был убежденным атеистом. Как ни странно, мне сразу заметно полегчало. После этого провел бессонную ночь, а наутро выбросил все свои запасы наркотиков, спиртное и сигареты. Покрестился, стал чаще ходить в церковь. Увлекся Библией, начал слушать Христианское радио.
Борьба с прежними привычками была невероятно мучительной, но я выкарабкался. Даже курить бросил, хотя курил 29 лет».
НАШЕЛ В РОССИИ ДОЧЬ
Чтобы целиком занять себя в новой жизни, Уильям стал волонтером «Скорой помощи» и даже окончил специальные медицинские курсы. Но все равно свободного времени у него оставалось слишком много. И он начал его заполнять тем, что устроился добровольным помощником в полицию, помогал пожилым людям строить дома.
Однажды, это было в начале 1990-х, свой отпуск Вуд решил провести в России – миссионеру Джошуа Макдауэллу, который возил гуманитарную помощь в Москву, понадобился помощник.
«Первая мысль была: «В Россию? Они ведь наши злейшие враги!» По крайней мере нам все время так внушали. Я же ничего о России не знал – в основном разные сплетни. Но оказалось, что в вашей стране множество приютов, больниц, детских учреждений, даже тюрем, нуждающихся в помощи… И вообще, я считаю, нам, простым людям, делить нечего. Править миром должен не страх, а любовь!»
Уильям рассказывал, и глаза его загорались, когда речь заходила о детях. Говорить на эту тему - при всей своей нелюбви к интервью - он был готов долго. Одну девочку он запомнил, по его словам, на всю жизнь. Встреча произошла в сиротском приюте в далекой российской глубинке – в один из первых приездов в Россию.
«Малышка подошла ко мне, крепко обняла и сказала: «Меня зовут Настя. Будь моим папочкой!» Эти слова так тронули мое сердце, что со временем, извините за пафос, я почувствовал потребность и призвание приезжать в Россию. Может, даже из-за этой маленькой девочки Насти… С которой, кстати, мы потом крепко подружились. Я помогал ей всем, чем мог – даже лично отвел ее в первый класс». (Впоследствии Настя Киселева окончила медицинский университете и до сих пор называет Уильяма Майкла Вуда своим отцом, - авт.).
Сначала он приезжал в Россию два раза в год на десять дней - привозил еду, игрушки и одежду детям, лекарство в больницы и фельдшерские пункты, одежду - в тюрьмы. Когда в 1997 году вышел на пенсию, первым делом сдал в полицию всю свою коллекцию оружия – «чтобы избавиться от всякой памяти о войне и смерти». Потом продал все нажитое имущество – дом, трактор, грузовик… И уехал из Америки в Россию.
Четыре года работал в Москве при Главной педиатрической больнице – покупал и развозил лекарства, строил для детей песочницы, баскетбольные площадки, покупал спортивный инвентарь, убирал мусор… Играл с ребятишками. Затем впервые поехал в республику Коми и решил там остаться.
«В Коми я увидел людей, живущих в глубокой нищете, - объяснил тогда свое решение друзьям и родственникам Вуд. - У многих даже нет денег, чтобы заплатить за детский садик. Конечно, крайний Север, Заполярье - не самый райский уголок на планете, но, оказавшись в тех местах, я сразу понял, что там нужен больше».
ГЛАВНЫЙ ПО БОРЬБЕ С АЛКОГОЛИЗМОМ
Поначалу местное население Дона встретила американца, мягко говоря, с подозрением. Мало того, что «ненавистный янки», да еще и железный трезвенник – вот этого деревенский менталитет объяснить был не в силах.
Чуть ли не в первый день «цэрэушнику» раскурочили его джип. По ночам приходили пьяные мужики, стучались в окна: «Эй, уезжай отсюда!» Но Вуд не обращал на это внимание. С раннего утра он вставал и принимался за дело – ремонтировал дома стариков-пенсионеров, здания школ и детских садов, помогал многодетным семьям, строил детские площадки, колол дрова...
Естественно – денег за это не брал, работал за «спасибо». Летом ходил в обычной рабочей спецовке, зимой – в старой ватной фуфайке, шапке-ушанке и валенках. По разбитым дорогам разъезжал на своем джипе-«вездеходе» по соседним деревням и делал тоже самое.
Составил карту, где пометил флажками населенные пункты, где помощь нужна незамедлительная.
Нашел единомышленников и подключил их к работе. И так более десяти лет. В Доне построил церковь. За эти годы Уильям со своей командой помогли сотням людей…
На какие деньги? Ведь закупка стройматериалов и транспортные расходы влетают в немалую копеечку. Тратил всю свою пенсию «ветерана Вьетнама» плюс миссионерские пожертвования.
И со временем в «дом американца Вилли» потянулись люди. Кто-то захотел попасть в его команду, чтобы тоже помогать другим, кто-то приходил за помощью, кто-то за дельным советом. Вуд принимал всех, внимательно выслушивал их историю, и, если надо, рассказывал свою – ничего не приукрашивая.
«Иногда ко мне приходили просто за сочувствием: «Уильям, что мне делать? Я умираю от водки. Вот ты говоришь, что тоже пил как сапожник. Неужели от пьянства можно вылечиться?» Тогда я разговаривал с ними по душам. Вы не поверите, но помогало!»
Невероятно, но факт: после таких душеспасительных бесед многие сельчане из Дона и соседних деревень бросили пить. Я сам слышал рассказы, дескать, сельские бабы молятся на Вуда как на икону, за то, что он наставил их мужиков на трезвый путь.
…Полтора часа разговора пролетели мгновенно. Было видно, что Уильям чувствовал себя не в своей тарелке – давно пора работать.
«А вы можете все бросить и уехать?» – спросил я тогда его на прощанье.
«Конечно! Но я планирую здесь остаться. Сейчас могу твердо сказать, что полюбил Россию всем сердцем! Я счастлив здесь. Здесь живут самые лучшие люди, которых я встречал в жизни. Единственная проблема этих хороших людей – это то, что их мучили семьдесят лет атеизмом и плюс алкоголизм. Никогда не видел такого гостеприимства.
Несколько дней назад нас пригласили в баню, после этого принесли горы еды… Беспля-я-ятно!!! – вдруг воскликнул он восхищенно по-русски. - В Амэреке такой не встрэтиш… Прекрасный льюди. Я очен их лублу!»
Комментарии1
