Скрытые угрозы: как холостяцкая жизнь воздействует на здоровье мужчин
Тут все мужчины, конечно, закричат: «Нет, это семейная жизнь нас убивает!».
Ну да, пожаловаться мы любим.
Но это пустое. К делу.
Знавал я когда-то в молодости Германа. Помимо редкого имени у него имелась масса достоинств. Герману тогда было лет тридцать семь, лучший мужской возраст. Красавец, плейбой, спортсмен. Когда он возникал, девушки просто глупо улыбались, они совершенно теряли контроль над собой.
Мы с ним приятельствовали, мне было даже лестно такое знакомство. Однажды Герман позвал меня выпить, в хороший ресторан, у него всегда были деньги. Молодая симпатичная официантка вскричала: «Герочка! Давно не был, я соскучилась! Ты еще не женился?»
Герман усмехнулся: «Не дождетесь!».
В тот момент я как раз собирался жениться. Спросил у Германа, почему он не хочет.
«Потому что свобода – вот главное. Нет, я был как-то женат, давно. По дурости. Но сбежал через год. Ни разу не пожалел. Виски будешь?»
Мы выпили. Потом еще. И чем больше я пил, тем больше мне нравилась теория Германа. Он крутой, он мудрый, он прав.
И совсем поздно, из дома, я позвонил своей девушке: «Может, мы это… не будем… а то вдруг пожалеем…»
«Да ты напился совсем! – засмеялась девушка. – Завтра поговорим».
Вскоре она стала моей женой.
А Германа я потерял из виду. Лет на двенадцать, если не больше.
Однажды с дочкой, которой было тогда лет пять, мы решили отправиться в Нескучный сад, кормить белок. Был октябрь, ветрено, белки попрятались. «Ладно, – говорю дочке. – Извини, сегодня не лучший день. Но у нас же все с тобой впереди, да?»
Дочка улыбнулась, кивнула.
И тут я увидел старичка в очках. Он неспешно шел к нам по тропинке, заложив руки за спину. Ну старичок и старичок. Только я вдруг понял, кто это.
«Герман!» – воскликнул я.
Он поднял взгляд от листвы.
«Да, Герман… А вы кто?.. Лёша, ты?»
Он действительно превратился в старичка, хотя ему было всего лет пятьдесят. От того Германа не осталось почти ничего, кроме модных кроссовок. Я стал расспрашивать. Сплошные болезни, гипертония, что-то с суставами, зрение совсем никуда…
Герман не спился, не пережил личную драму, ничего такого. Он просто стремительно одряхлел. И даже его обаятельной ухмылки теперь не было.
«Знаешь, – сказал он. – У меня бессонница. И ночами мне бывает дико тоскливо. Потому что рядом вообще никого».
Дочка меня тянула идти. Чему я втайне был рад. Герману помочь я не мог, а слушать его жалобы – ну кто он мне? Хватает забот.
И этот несчастный Герман – вовсе не исключение.
У меня немало друзей, убежденных холостяков, мои ровесников, плюс-минус. То есть им от сорока пяти до шестидесяти. Крепкий возраст. Но они все развалины, они только и ходят по докторам, на их кухнях не бутылки с коньяком и мартини, а упаковки с лекарствами. И они все очень тусклые люди, хотя некогда были остроумцами и бонвиванами. А пары человек уже нет в живых. Состарились и умерли. В пятьдесят.
Мужская свобода – это прекрасно. Но она же тебя и убивает. Незаметно. Потому что семья – это то, что мужчину держит в тонусе, что его стимулирует, что заставляет двигаться и работать. Жить.
Мужчина – это набор жизненных заданий, если совсем по-простому. И кроме работы, промывки карбюратора, строительства дачи есть вот это – семья. Без семьи он биологическое недоразумение.
Да, жена донимает, ворчит и требует денег. Да, раздолбаи-дети шумят, плохо учатся и опять требуют денег. Иногда хочется всё послать, хорошо понимаю. Сам жил холостым года два после развода, наслаждался свободой, ага. А потом снова женился.
Мужчине надо жить во имя чего-то, кого-то. Зарабатывать деньги и суетиться не для выпивки в пятницу вечером (что тоже важно, конечно), а для семьи. Иначе зачем он вообще нужен такой на Земле со стаканом виски в руке?
Нормальный мужчина должен жить долго. До правнуков. А без семьи он разваливается, из него выпадают запчасти, как из старого жигуленка.
Холостая жизнь – это медленное самоубийство. Это встать однажды утром, глянуть в зеркало и понять – ты никчемный старик. Помрешь тут, среди лекарств, – через год и не вспомнит никто.
© Алексей БЕЛЯКОВ
Ну да, пожаловаться мы любим.
Но это пустое. К делу.
Знавал я когда-то в молодости Германа. Помимо редкого имени у него имелась масса достоинств. Герману тогда было лет тридцать семь, лучший мужской возраст. Красавец, плейбой, спортсмен. Когда он возникал, девушки просто глупо улыбались, они совершенно теряли контроль над собой.
Мы с ним приятельствовали, мне было даже лестно такое знакомство. Однажды Герман позвал меня выпить, в хороший ресторан, у него всегда были деньги. Молодая симпатичная официантка вскричала: «Герочка! Давно не был, я соскучилась! Ты еще не женился?»
Герман усмехнулся: «Не дождетесь!».
В тот момент я как раз собирался жениться. Спросил у Германа, почему он не хочет.
«Потому что свобода – вот главное. Нет, я был как-то женат, давно. По дурости. Но сбежал через год. Ни разу не пожалел. Виски будешь?»
Мы выпили. Потом еще. И чем больше я пил, тем больше мне нравилась теория Германа. Он крутой, он мудрый, он прав.
И совсем поздно, из дома, я позвонил своей девушке: «Может, мы это… не будем… а то вдруг пожалеем…»
«Да ты напился совсем! – засмеялась девушка. – Завтра поговорим».
Вскоре она стала моей женой.
А Германа я потерял из виду. Лет на двенадцать, если не больше.
Однажды с дочкой, которой было тогда лет пять, мы решили отправиться в Нескучный сад, кормить белок. Был октябрь, ветрено, белки попрятались. «Ладно, – говорю дочке. – Извини, сегодня не лучший день. Но у нас же все с тобой впереди, да?»
Дочка улыбнулась, кивнула.
И тут я увидел старичка в очках. Он неспешно шел к нам по тропинке, заложив руки за спину. Ну старичок и старичок. Только я вдруг понял, кто это.
«Герман!» – воскликнул я.
Он поднял взгляд от листвы.
«Да, Герман… А вы кто?.. Лёша, ты?»
Он действительно превратился в старичка, хотя ему было всего лет пятьдесят. От того Германа не осталось почти ничего, кроме модных кроссовок. Я стал расспрашивать. Сплошные болезни, гипертония, что-то с суставами, зрение совсем никуда…
Герман не спился, не пережил личную драму, ничего такого. Он просто стремительно одряхлел. И даже его обаятельной ухмылки теперь не было.
«Знаешь, – сказал он. – У меня бессонница. И ночами мне бывает дико тоскливо. Потому что рядом вообще никого».
Дочка меня тянула идти. Чему я втайне был рад. Герману помочь я не мог, а слушать его жалобы – ну кто он мне? Хватает забот.
И этот несчастный Герман – вовсе не исключение.
У меня немало друзей, убежденных холостяков, мои ровесников, плюс-минус. То есть им от сорока пяти до шестидесяти. Крепкий возраст. Но они все развалины, они только и ходят по докторам, на их кухнях не бутылки с коньяком и мартини, а упаковки с лекарствами. И они все очень тусклые люди, хотя некогда были остроумцами и бонвиванами. А пары человек уже нет в живых. Состарились и умерли. В пятьдесят.
Мужская свобода – это прекрасно. Но она же тебя и убивает. Незаметно. Потому что семья – это то, что мужчину держит в тонусе, что его стимулирует, что заставляет двигаться и работать. Жить.
Мужчина – это набор жизненных заданий, если совсем по-простому. И кроме работы, промывки карбюратора, строительства дачи есть вот это – семья. Без семьи он биологическое недоразумение.
Да, жена донимает, ворчит и требует денег. Да, раздолбаи-дети шумят, плохо учатся и опять требуют денег. Иногда хочется всё послать, хорошо понимаю. Сам жил холостым года два после развода, наслаждался свободой, ага. А потом снова женился.
Мужчине надо жить во имя чего-то, кого-то. Зарабатывать деньги и суетиться не для выпивки в пятницу вечером (что тоже важно, конечно), а для семьи. Иначе зачем он вообще нужен такой на Земле со стаканом виски в руке?
Нормальный мужчина должен жить долго. До правнуков. А без семьи он разваливается, из него выпадают запчасти, как из старого жигуленка.
Холостая жизнь – это медленное самоубийство. Это встать однажды утром, глянуть в зеркало и понять – ты никчемный старик. Помрешь тут, среди лекарств, – через год и не вспомнит никто.
© Алексей БЕЛЯКОВ
Комментарии3
