Жесть
Никто никогда не хотел от меня детей. Не исключая двух законных и одного общегражданского мужа. Я так и видела, как им муторно делается при мысли о том, что я могу произвести на свет корабельный якорь, пушечное ядро, чугунный крест, под которым насвегда похороню их свободу, - как же они полетят дальше, легкие, неземные!
Ну не то чтобы совсем никто никогда. Один-единственный раз мы с моим первым мальчиком ехали в метро и всю дорогу любовались чужим малышом. Выйдя на улицу, мальчик купил мне тюльпаны и сказал: "Это тебе за нашу будущую чебурашку". "Хер тебе, а не чебурашку," - мстительно подумала я. Мне было семнадцать лет, и у меня впереди была жизнь, полная упоительных приключений и самых замечательных мужчин, гораздо лучше, чем этот. В июле я сделала от него аборт. Под наркозом мне казалось, что я еду на больничной каталке по долгому белому коридору с кафельными стенами, освещенному тусклым желтым светом. Коридор раздваивался, и я ехала сразу в обе стороны, и каждая из равных половин меня мучилась от неполноты. Я орала на все отделение. Кто-то из персонала бил меня по лицу. Девочка-практикантка робко возражала: "Ей же больно!" Ей отвечали философски: "Трахаться было не больно."
Возлагала большую надежду на задержку. Мы с Y. жили на балконе у друзей. Он смотрел на меня мутно и печально: "И что ты хочешь сказать?.. вот сейчас ты будешь ходить такая с животиком, а потом у нас будет бэби?.. вот на этом самом балконе?!" Ронял голову на руки. А это не беременность была. Это был алкоголизм. Но тогда я не знала, что от синьки такое случается. Месячных не было восемь лет. Мужчины любили меня, и за это - тоже. Они не хотели детей.
Теперь у них у всех есть дети, и они счастливы. Показывают мне фотокарточки. Я их поздравляю. Я и сейчас их поздравляю - с тем, что они не знают, каково мне видеть эти фотокарточки. Не надо подсказывать, мол, сама виновата. На мне эти слова нацарапаны гвоздиком не менее миллиона раз. Вот так: САМА ВИНОВАТА.
Иногда я заглядываю в свое прошлое и вижу - редко, как сегодня, - насколько оно было жестоко. Жесть, нет правда, настоящая жесть. Как мы выжили, ума не приложу. И счастье было мелким, острым и болезненным, как сухие крошки в простыне. И только с тобой. Как знать, может быть, именно с тобой.
