Верный

Мой папа, военный в отставке, в конце 60-х годов служил в войсках противовоздушной обороны в Приморском крае. Обычно недалеко от военного аэродрома базируется часть. В нашем случае это была рота солдат, обслуживающих радионавигационнные установки, и чуть больше десятка офицеров с семьями.

Часть располагалась недалеко от берега моря, в тайге. До ближайшего населенного пунтка, куда нас, детей военных, возили в школу на "ГАЗике", а зачастую и на вездеходе, было километров семь-восемь. Офицеры, как и положено, несли службу, а в свободное время занимались рыбалкой и охотой, благо и море, и река, и тайга под боком. Охотились как на диких уток и гусей, так на изюбров, косуль, кабанов, медведей. Конечно, это было браконьерство, которое впрочем не переходило разумных пределов, а свежее мясо шло на солдатский стол и как добавка к рациону офицерских семей.
В нашем гарнизоне каждый уважающий себя офицер держал охотничью собаку, а то и двух. Нельзя сказать, что это были какие-то породистые собаки. Скорее опытные универсалы с благородными корнями.

Следуя традиции папа тоже решил завести себе охотничью собаку. В дом принесли забавного черно-рыжего щенка с белой кисточкой на хвосте, одного из пяти отпрысков единственной в гарнизоне породистой собаки Лаймы и одного из самых сильных и опытных охотничьих псов - Рекса. Назвал его папа Верным, как будто предвидел то, что произойдет много лет спустя.

А в это время у нас на правах хозяина проживал кот по кличке Мика. Кот был непонятной породы, мелкий, белый, с тощим черным хвостом. Отличался Мика вздорным характером, вороватостью и особой пакостностью.

Нового жильца кот встретил настороженно и неодобрительно, щенок же катался по дому, как толстенький и мягкий колобок, переваливаясь на своих еще неокрепших ножках. Пошипев и сообразив, что щенок не представляет для него никакой реальной угрозы, кот стал проделывать с ним такую штуку. Подбегал к щенку и резким ударом лапы сбивал с ног, переворачивал на спину, а затем удовлетворенно наблюдал, как поверженный враг беспомощно сучит в воздухе ножками, не будучи в состоянии вернуться в вертикальное положение. Щенок на такое вероломство отвечал коту неизменным добродушием и попытками приласкаться и поиграть.

Так продолжалось около недели, но однажды я была оторвана от увлекательного чтения отчаянным кошачьим: "Ва-а-у!". Вбежав на кухню, я увидела следующую картину: кот лежал на спине, прижатый толстенькой лапой щенка, и отчаянно верещал. Нужно заметить, что щенок оказываясь в таком же положении, ни разу не издал ни одного звука.

Этот урок отбил у кота охоту переворачивать щенка, что, впрочем, не помешало ему в дальнейшем считать Верного своим вассалом и всячески использовать для своего блага.

Верный рос ласковым и добродушным псом. Будучи папиным любимцем, он неизменно получал от него самые лакомые кусочки, которые, естественно, в первую очередь доставались Мике, стоило папе отвлечься. Доходило до смешного: мама постоянно удивлялась тому что наша "полкоровы" Машка (корову держали на две семьи) давала нам какое-то обезжиренное молоко, в то время как вторая хозяйка кормила своей сметаной едва ли не весь гарнизон. Секрет был прост: сливки папа потихоньку от мамы сливал своему любимцу, а нам доставались остатки.

Добродушный характер Верного очень не нравился папиным сослуживцам, будущим нанимателем собаки: охотник должен быть злым, агресивным. Кота же, напротив, такое положение дел устраивало: у Верного он неизменно находил защиту и кров, когда драпал от разъяренных несушек после очередного разграбления курятника. При этом псу нередко доставались нешуточные клевки и щипки. К Верному в будку кот приползал зализывать раны после драк с соперниками, в которые он постоянно ввязывался несмотря на явную разницу в весовых категориях. Сюда же он приходил выкинутый из дома после очередной пакости. При этои Мика любил потоптаться у Верного на спине, запуская когти в собачью шкуру, отчего пес поскуливал, но дажене пытался сбросить нахала. Спать кот укладывался на передние лапы Верного так, чтобы тот грел его своим дыханьем. Если, задремав, собака опускала голову на кота, то получала лапой по морде: барин изволит почивать!

Примерно с полугодовалого возраста щенков начинали приучать к делу: их брали на охоту вместе с опытными псами, чтобы те личным примером показывали молодым, что и как. Вопреки опасениям скептиков Верный очень хорошо проявил себя уже в первых же таких походах. Особенно он был хорош в связке со своим отцом Рексом, в которого уродился "пятнышко в пятнышко". Со временем их можно было различить только по седине на усах у Рекса.

К полутора годам (возраст для охотничей собаки еще щенячий) Верный стал одним из лучших псов. Характер у него при этом практически не изменился: куры могли копошиться у него под носом. Правда уже никто не пытался клюнуть.
На птичью охоту мужчины ходили в основном со своими собаками, а вот на крупную дичь брали обычно почти всех собак. Верный заматерел, за ним уже приезжали охотники из поселка.

Ему было около трех лет, когда один из офицеров взял его с собой на кабанью охоту. Вернулся он без Верного, так и не обьяснив папе, где собака и что с ней.

Несколько дней после дежурства папа уходил в тайгу искать собаку. Верный приполз через неделю с разорванным от уха до хвоста боком, окровавленный, с обмороженными лапами. Тогда я в первый и последний раз видела, как плакал мой папа, прошедший войну.

Папа выхаживал Верного как ребенка, доверяя его нам с мамой, только когда уходил на службу. Вопреки мрачным прогнозам, Верный выжил и даже не получил никакого увечья, кроме незарастающего шерстью шрама. Первое, что сделал пес, когда смог самостоятельно встать на лапы, - нашел бросившего его офицера и попытался перегрызть ему горло. Оттащить собаку смогли, только облив его колодезной водой, при этом двое солдат тянули его за хвост и задние лапы.

Никто не остался равнодушным к этой истории. Офицер как-то очень быстро перевелся из нашей части и больше никогда у нас не появлялся. А маме начали жаловаться, что Верный стал кусаться. При этом он не трогал женщин, детей и животных, а вот мужчину мог укусить молча и безо всякого повода. Мама смеялась и долго не хотела этому верить.
Но однажды произошел случай, после которого Верного все-таки пришлось посадить на цепь.

Семьи офицеров жили в так называемых финских домиках на две семьи. Окна в таких домиках были очень маленькими располагались под потолком, и открывалась в них лишь маленькая форточка. Дверей из крохотной прихожей в кухню и комнату не было, удобства, естественно в дворе. Наш домик был крайним, окна выходили в лес, и в тот момент мы жили в нем одни - наши соседи уехали в отпуск.

Двери в квартиры на замок никто не закрывал, только прикрывали от домашних животных. Телефон в гарнизоне был еще экзотикой, установлен только у командира части, а за каждым офицером был закреплен солдат, который по тревоге должен оповестить об этом своего подопечного.
Когда по части была объявлена тревога, папа находился в расположении КП, мама работала в поселке и задерживалась там по каким-то делам, а я была отправлена на каникулы к бабушке. Солдат, строго соблюдая предписание, вошел в квартиру, а вот выйти уже не смог: Верный, спокойно впустив его в дом, из дома уже не выпустил.

Солдата хватились почти сразу, были организованы поиски, доложено по инстанциям о случившемся ЧП: пропал военнослужащий! При этом никому в голову не пришло искать пропажу в офицерской квартире
Освободив пленника через двое суток вернувшаяся домой мама. Что вытерпел за это время солдатик - отдельная история. Для Верного же все закончилось цепью.

Вскоре после этой истории родители, обнаружив в конце учебного года в бракованном учебнике по неорганической химии так и неразрезанные листы, отправили меня оканчивать школу к бабушке во Владивосток. А еще через год папа демобилизовался из армии по выслуге лет. Верного он отдал в поселок опытному охотнику и хорошему человеку. Я не была свидетелем их расставания, знаю только, что папа перенес это очень тяжело, что уж говорить о собаке.

Папа постоянно переписывался с этим человеком, да и мама поддерживала связь с оставшимися в гарнизоне подружками, поэтому я знаю, что Верного очень долго держали на привязи, чтобы он привык к новому месту и хозяину. При этом он умудрялся перегрызать веревки, выбираться из ошейника и убегать в гарнизон вместе с цепью.

Позднее, когда Верного стали брать на охоту, он, добросовестно выполнив свои охотничьи обязанности, опять убегал и лежал возле крыльца нашего дома, пока новый хозяин не увозил его в поселок. По словам очевидцев, охотник относился к поведению Верного терпеливо и с пониманием.

Умер Верный от ран, полученных в схватке в тигром спасая своего нового хозяина.