Тук-тук-тук

Что может быть прекраснее заката? Вот так сижу вечерами у себя на балкончике в кресле, потягиваю ароматный зелёный чаёк с жасмином и наслаждаюсь заходом солнца. Живу я на девятом этаже, практически под крышей, и вид с моего балкона просто восхитительный, совсем не тот, что снизу. Мне нравится наблюдать, как этот яркий огненный шар, уходя за горизонт, словно тает в пучине людских страстей и ненависти. Не знаю, почему, но мне кажется, что закат можно сравнить именно со страстью и ненавистью. Ведь эти два чувства, достигнутые предела, горят именно тем огнём, каким горит солнце, прежде чем исчезнуть от наших глаз. И потом наступает тьма.
Тук-тук-тук.
«Странно, слышу какой-то стук, будто в дверь стучат, но зачем стучать в дверь, когда в неё можно позвонить».
Тук-тук-тук.
«Звук, как из-под земли, хотя откуда я могу знать, как стучат из-под земли. Услышал где-то это выражение и использую его, не зная истинного его смысла. Может в квартире что-то постукивает, может трубы, ладно, вместо того, чтобы сидеть и гадать, пойду и найду источник стука».
Я вошёл с балкона в комнату и прошёл в коридор - вроде тихо, нет никакого шума, кроме редко и равномерно капающей воды из крана на кухне.
«Нужно завтра вызвать сантехника, чтоб починил этот дырявый кран. Наверное, показалось, пойду за кружкой схожу и заварю себе ещё чаю».
Я сходил за кружкой и заварил себе ещё чаю, и пошёл на балкон в своё любимое кресло. С этим креслом меня связывает всё прекрасное в моей жизни. Оно очень удобное, в нём можно не только сидеть обычным образом, но и, раздвинув его, даже поваляться. На нём я обычно перечитываю своих любимых классиков, временами фантастику и ужастики, но только не мелодрамы, где обычно вознесённые до небес, сверхчувствительные герои плачут и занимаются любовью на каком-нибудь диванчике, в течение всего романа - жутко уморительно.
Тук-тук-тук.
Единственное, что меня, возможно, связывает с героями этих романов, это то, что я время от времени использую своё кресло, как любовный полигон двух противоборствующих сторон (в смысле «движений»), занимаясь любовью с нравившимися мне девушками.
Тук-тук-тук.
«Опять этот стук, точно такой же, как и до этого, какой-то глухой и однообразный, может в какой-нибудь комнате птица на карнизе снаружи в окно постукивает, пойду, посмотрю».
Я снова прошёл в коридор и стал прислушиваться, откуда донесётся стук. С прошлого моего перехода по коридору уже стемнело, но всё равно было хорошо видно, и я не стал включать свет, чтоб не спугнуть птичку. Простоял несколько минут, стука нет, только вода на кухне капает.
«Всё-таки хватит оттягивать эту идею с сантехником».
Я решил, что стук слышно только на балконе и перевёл эту мысль на соседей, может у них что-то постукивает, а это меня не касается. Может ещё чайку? Нет, хватит, ведь говорят же, что зелёный чай посильнее кофе будет, кофеина в нём вроде больше. Хотя, что мне этот кофеин, ведь меня привлекает в зелёном чае в первую очередь его вкус и аромат, но рисковать всё равно не буду, а то придётся всю ночь ворочаться и усну только под утро. Пойду, посижу ещё на балконе - скоро должна Луна взойти, посмотрю на неё некоторое время, поромантизирую и на боковую.
Я завалился на кресло и стал смотреть на ночное небо, с боку показалась Луна, сегодня, наверное, полнолуние, какая-то она большая и круглая - значит так и есть.
Тук-тук-тук.
Крадётся потихоньку, не торопясь так, будто нехотя, вроде как устала уже от этой регулярной работы второго небесного светила. Видите ли, вся радость и благодарность жизни достаются звезде первой величины, а ей, бледному ледяному отражению звезды в тени - лишь волчий вой и помыслы романтиков.
Тук-тук-тук.
«Снова где-то стучит, странно, такое ощущение, что этот стук регулярен. Нет, сейчас точно понятно, что это не у соседей, это где-то в глубине моей квартиры».
Я подскочил с кресла и выбежал в коридор, остановился и стал прислушиваться, откуда раздастся стук. В коридоре стало совсем темно, и ничего не было видно, но я решил не включать свет, так как до выключателя пришлось бы идти через весь коридор к входной двери, и я снова упустил бы источник стука. Всё время выжидания ко мне вперемешку с любопытством подступало какое-то жуткое чувство. Я на мгновение подумал, что стук может раздаться у меня за спиной, где-нибудь в туалете или в ванной комнате, и по всему моему телу пробежали мурашки. Прошло ещё какое-то время и, наконец, это произошло:
Тук-тук-тук.
Такой глухой звук со стороны входной двери. Я тихо подошёл к ней и глянул в глазок, но через него было плохо видно: всё расплывчато и ещё на площадке почему-то нет света, хотя это очень редкий случай, что на площадке не горит свет. Я присмотрелся, и справа от двери разглядел силуэт, на мой взгляд человека. И тут меня подбросило от того самого глуховатого стука:
Тук-тук-тук.
От неожиданности я словно из тела выскочил и отскочил от двери.
«Надо же, так можно и заикой стать, в лучшем случае».
Я набрал полную грудь воздуха и выдохнул, а сердце колотилось, как у зайчишки при виде опасности. Собравшись, я щёлкнул по выключателю, и мне стало не по себе: свет не загорелся.
«Опять свет вырубили, как они это всё вовремя делают. Если у них что-то происходит, то обязательно на ночь… Кто бы это мог быть у меня под дверью, да и что ему нужно в такое время?».
Я сделал длинный и очень тихий шаг к двери, но пол под ногами всё равно заскрипел, а в тишине это всегда звучит предательски. Я снова начал всматриваться в глазок, силуэт находился на том же месте, где и прежде.
«Что такого важного ему от меня нужно? Почему бы в другую дверь не постучать? А может это сосед? Ну, если так, то почему именно сейчас ему от меня что-то понадобилось, для этого есть утро, день и вечер, но никак не ночь».
- Кто там? – спросил я неуверенно.
Никто не ответил. Я почувствовал в себе уверенность, подумав почему-то, что это может быть воришка, который перед тем как воровать, проверяет, есть ли кто дома.
- Кто там? – спросил я более уверенно, но мне снова никто не ответил.
- Кто вы и что вам нужно? – я был настойчив.
Меня это молчание начало настораживать, было какое-то неловкое ощущение, я почувствовал легкий озноб и в голове у меня забегали далеко не добрые мыслишки.
- Ещё раз спрашиваю, кто вы и чего вы хотите?! – громко спросил я, но в ответ мне словно выстрелами сквозь дверь раздалось:
Тук-тук-тук.
- Уходи лучше, а не то я милицию сейчас вызову! – этот стук уже во второй раз меня испугал, что совсем немыслимо, тем более в своей же квартире, являющейся моей крепостью. Дважды за вечер меня мог испугать разве что здоровенный пёс где-нибудь в подворотне.
Но в ответ на мою угрозу по всей моей квартире всей своей оглушительностью раздалась ненавистная в данный момент тишина. И только на кухне изредка равномерно капала вода из крана, что придавало тишине ещё большую зловещность.
Я ещё раз щёлкнул по выключателю, но свет не загорелся.
«Может лампочка сгорела?»
Я перещёлкал выключатели на кухне и в ближайших комнатах, света не было нигде.
Тук-тук-тук – снова донеслось со стороны двери.
В главной своей комнате, я нащупал на кресле пульт от телевизора и пощёлкал по нему - телевизор молчал.
«Что это такое, даже телик, который бывает, сутками не замолкает, сегодня настроен против меня».
Проходя на цыпочках мимо входной двери, я боялся, что она неожиданно взорвётся от сильного удара в неё и сквозь обломки на меня кинется какое-нибудь существо или невероятно сильный человек и примется рвать меня на части. Не знаю, почему у меня были такие мысли, но в воздухе моей «крепости» витала какая-то зловещая энергия, настроенная на моральное моё уничтожение. Я вошёл в кухню и, ведя рукой вдоль стены, скинул со стула на пол домашний телефон. Вот это-то совсем было не нужно - я не хотел, чтоб этот человек знал, где я нахожусь.
Я поднёс трубку телефона к уху, но гудков не было.
«Вот дурак! Раз света нет, значит и телефон не должен работать, он же от блока питания работает».
Я взял кружку и поднёс её к стене, за которой находился тот, кто стоит возле входной двери, приложил к ней ухо и стал вслушиваться. Никаких звуков, кроме последовавшего спустя какое-то время:
Тук-тук-тук.
Если до этого мне было ещё как-то жутковато, и я испытывал какое-то странное возбуждение от всего происходящего – чего-то нового, то сейчас меня пронзил нервический, скребущий всё тело страх. В кромешной тьме я судорожно забегал глазами по всем, ещё более тёмным углам своей кухни в поисках спасения - как мне казалось. На самом деле я ещё больше нагонял на себя страху – куда я не взгляну, мне кажется, что из темноты на меня смотрят чьи-то закрытые, светящиеся бледным светом сквозь прозрачные мутные веки глаза, они что-то хотят от меня…
Я подскочил к окну и отдёрнул штору, из-под которой просачивался тонкой полосой свет ночной улицы. Во дворе моего дома горел всего один фонарь, горбясь стоящий у забора, огораживающего какие-то складские помещения. В доме света не было ни в одном окне, должно быть так и есть – либо авария, либо ещё что.
«Куда же я положил мобильник? Последний раз я звонил с него на работу сторожу в пятницу вечером, прошло два дня… Даже не предполагал, что он так сильно мне понадобится».
Тук-тук-тук.
«Что ж за чертовщина такая? Какой настойчивый, ублюдок…».
Подбежав к входной двери, я машинально крикнул в замочную скважину:
- Я вызвал милицию! Сейчас они научат тебя, как и где нужно правильно стучать, подонок! – и отскочил от двери, не желая в очередной раз попасться на неожиданную уловку со стуком.
Сердце билось так часто, и было ощущение, что оно пробьёт сейчас мою грудь изнутри. К горлу подступил ком, и я не мог его проглотить, чем чаще я сглатывал слюну, тем больше он, казалось, становился.
«Я позвонил сторожу и положил его на полку Чехова».
Тук-тук-тук.
Я задом отступил пару шагов в сторону своей комнаты и, развернувшись, побежал. Забежав в комнату, я подскочил к книжному шкафу и ударил об него коленом. Боль была не долгой, терпимой. Я обшаривал полку с книгами А.П.Чехова на уровне своей груди в поисках мобильного телефона, но всё было тщетно – телефона не было. Я упал на колени и на карачках стал ползать по полу, разводя руками во все стороны, но так и не нашёл телефон.
«Не может быть, он точно был на этой полке, ну даже, если и упал, то был бы на полу, а его здесь нет! Что же делать?!».
Я поднялся, и начал шарить по всем полкам шкафа. Залез в гардеробный и обыскал все карманы – телефона нигде не было.
«Что же это такое? Он должен был быть здесь! И никто не позвонит на него - чёртово одиночество, тут-то и проявилась вся твоя прелесть…».
Я был одиноким человеком, не в душе, нет. В душе я был счастлив, у меня было всё, что нужно в наше время обычному человеку: квартира, машина, любая одежда, достойное питание, достойная работа… У меня не было друзей… Даже на работе я ни с кем не сближался - только профессиональные отношения. У меня было своё мировосприятие и дружба, как часть его, имела посредственное значение.
Тук-тук-тук.
«Мне кажется, или в этом проклятом доме больше не раздаётся никаких звуков, кроме этого чёртово стука и дебильного капанья на кухне!».
Я выскочил в коридор и, подбежав к входной двери, с размаху влепил в неё кулаком:
- Ты, бестолочь, займись чем-то полезным, или я сейчас же разнесу твою бестолковую голову!!!
Кап, кап, кап – с кухни.
- Что ты молчишь, урод?! – я уж сорвался на истерику. – Ещё один стук, и я из тебя решето сделаю, у меня ружьё есть!
Я замер в ожидании какого-либо ответа и в третий раз попался на испуг:
Тук-тук-тук.
Отскочив в страхе, перемешанном с яростью, я выругался в сторону входной двери всеми ругательными словами, какими только был богат мой лексикон. Прокляв в гневе эту проклятую уже не раз дверь и, стоящего за ней стукача, я рванул в сторону своей кладовой.
«Что же это получается? Выходит он мне свет обрубил и решил поиздеваться надо мной? Я тебе сволочь сейчас устрою, постучишь мне ещё, разучишься это делать и себя не вспомнишь!».
Я пересёк всю квартиру со скоростью возбуждённого маньяка, хоть и не знаю, какая может быть скорость у такого ублюдка, но маньяк во мне пробуждался, я готов был порвать этого назойливого и тупого, а может быть и глухонемого вредителя моих нервов. В кладовой было темнее, чем везде, словно в пещере, где не живёт ничего живого. Кое-как по старой памяти я нащупал в дальнем её конце чемоданчик с инструментами, предварительно перевернув всё с ног на голову, и завалив себе коробками из-под аппаратуры путь назад. В металлическом чемоданчике было всё необходимое для хозяина своего дома. Я нащупал молоток, разводной ключ, и пилу по дереву.
«Возьму молоток с ключом, а пилу оставлю на потом, если придётся его распиливать».
Выбираясь из кладовой, я перемял все коробки и ободрал подбородок, когда провалился в одну из коробок и ударился им о неровный пол. Нащупал выпавший молоток и наконец, выбрался из кладовой. Когда я очутился в своей комнате, со стороны балкона из окна на меня смотрело огромное и зловещее красное лицо, это была Луна. Никогда её такой не видел, эти кратеры на ней сейчас особенно придавали ей человеческие черты, делая её лицевую часть такой зловещей.
На цыпочках подойдя к входной двери, я глянул в глазок - всё тот же силуэт на том же самом месте:
Тук-тук-тук.
Я отскочил, в какой уже раз от двери в испуге, выронив при этом инструменты. Они, почему-то ударившись друг о друга, так зазвенели, что у меня защемило что-то в голове. С грохотом упав на пол, они в мгновение разнесли по всей квартире дьявольскую тишину. У меня из груди вырвался протяжный нечеловеческий рёв, и я в ярости набросился на дверь и стал по ней колотить руками и ногами:
- Урод ты чёртов, тварь проклятая, что тебе от меня нужно?!! Чего ты добиваешься?!! Хочешь, чтоб я в порыве ярости дверь тебе открыл, не дождёшься, ублюдок «такой эдакий»!!! Не дождёшься!!!
А в ответ мне:
Кап, кап, кап – из кухни.
Тук-тук-тук.
В ответ я ударил со всей силы кулаком в дверь и побежал, схватившись за волосы на голове к себе в комнату. Выбежав на балкон, я пнул кресло ногой и упал, схватившись за ногу, от страшной боли, пронзившей мою ступню. Кресло даже не сдвинулось с места, а я теперь буду хромать недели две, если не больше. В отчаянии я смотрел на дьявольское лицо, отражающееся от Луны, и умолял о помощи.
«Что же мне делать? Он из меня всю кровь так высосет, что же делать? Молоток, ключ, разве я смогу ими воспользоваться? Да я всю жизнь избегал обычных кулачных драк, а тут молотком человека ударить… Мне нужно что-то другое».
Я встал и, прихрамывая, побрёл к входной двери, решив уладить это недоразумение мирным путём. Быть может, услышав от меня что-то хорошее, он, наконец, оставит меня в покое.
- Послушай, чего ты хочешь? – ласково спросил я, прижавшись к двери, будто надеясь, что это как-то поможет. – Может еды тебе дать или ты Библию пришёл почитать мне? Ты скажи, чего тебе нужно? – умоляюще вопрошал я.
Тук-тук-тук.
- Да что тебе от меня надо, зачем ты меня мучаешь, что я тебе сделал??? Не открою я тебе дверь, убирайся отсюда!!! – в ярости сорвавшись, прокричал я.
«Он меня выкуривает, хочет, чтоб я дверь открыл, и он меня, либо топором, либо ещё чем ударит, не дождётся, свинья настырная!»
Я нервно посмеялся и крикнул:
- А вот это ты видел?! – и сделал такой жест: одну руку сжал в кулаке, а второй ударил первую выше локтя по бицепсу.
Я подскочил к окну на кухне, открыл его и стал высматривать, вдруг, кто проходить будет внизу, крикну ему, чтобы помог, этаж-то девятый, не сбежать из этой ловушки. Обычно под окнами шумные компании выпивают, а сейчас нет ни одного человека, что ж так неудачно, орать-то смысла нет, подумают, напился и горланит, ещё и обматерят.
Тук-тук-тук.
«Без паники, думай, думай, думай… Телефона нет, под окнами никого нет, дверь я не открою в любом случае - из квартиры не выбраться, я в ловушке, в ловушке у себя же дома, в своей же «крепости», что за бред! Нужно переждать до утра, соседи на работу пойдут и спугнут этого урода. Ничего, всего-то ночь переждать, раньше-то годами в осадах просиживали, ничего, некоторые и выживали».
Тук-тук-тук.
Кап, кап, кап.
Я упал задницей на пол и опёрся спиной о подоконник, ткнув лицо в колени и сдавив руками уши.
«Ещё и этот чёртов дырявый кран, за что мне это?! Боже, если ты есть, помоги мне, дай мне ещё один шанс, я буду людям помогать, буду себя всего отдавать, лишь бы всё это прекратилось!!! Друзья у меня будут, они же есть у меня, мои одноклассники, те, с кем я с самого детства бок обок жил, они же встречаются постоянно, вот и я с ними тоже буду…».
Кап, кап, кап.
«А этот кран я завтра сам починю, делов-то немного затянуть его, раз оборот, два оборот и всё, и не течёт вода, сам сделаю, да, сам…».
Кап, кап, кап.
«Сам всё буду делать, нечего на других перекладывать, и друзья у меня есть, я не один, я просто их забыл, но сейчас я их помню, всех помню, моих друзей…»
Кап, кап, кап.
В кухне стало светлее, на противоположной от меня и от окна стене появился блик, как от костра и он становился всё больше и насыщенней. Было такое чувство, что кухня вспыхнула огнём, и этот огонь всё разрастается и скоро выжгет всё, в том числе и меня. И не будет больше ни меня, ни моей кухни, ни моей квартиры – останется лишь пепел и смрад от моей одинокой и никчёмной жизни, который будет стоять на этом месте ещё долгое время…
Кап, кап, кап.
Я понял, что стук прекратился и убрал от ушей руки и стал себя ощупывать, жив ли я или, быть может, это сон. Я жив и боль в стопе говорила мне, что это был не сон. Поднявшись и переминаясь лишь на одной ноге, я повернулся к окну. Из-за горизонта медленным пылающим шаром выкатывалось Солнце – рассвет. Пожалуй, это самый прекрасный и желанный рассвет в моей жизни. Для меня этот рассвет – олицетворение начала не только нового дня, но и новой жизни, жизни, в которой буду не только я и мои мысли, но и другие, дорогие мне люди, которых я забыл однажды.