«НЕПОКОРЕННЫЙ» — МОРЯК, ВСЮ ВОЙНУ ПРОШАГАВШИЙ ПО ЗЕМЛЕ

Юрию Александровичу посвящена знаменитая картина — «Непокоренный». Автор — народный художник России Василий Нестеренко. Одна из немногих картин о войне, где персонажем становится не выдуманный, а настоящий герой. Старый моряк вглядывается вдаль на берегу холодного океана, ветер развивает его бушлат, а он, в бескозырке, по-юношески стройный, стоит со сжатыми кулаками, вся грудь – в боевых наградах.

Юрий Александрович сам себя называл «моряком, всю войну прошагавшим по земле». Бои под Сталинградом, участие в зимней операции под Орлом, Смоленщина, Белоруссия. Фомичев первым среди морских пехотинцев вошел Минск

— Всегда, когда трудно в России, моряки оставляли свои корабли и шли в бой. Если моряки что-то взяли, то не отдают. Хоть мертвые, но воюют, — говорил ветеран.

Даже в 85 лет он оставался строен и подтянут – так что форма, бережно хранимая со времен военной юности, была ему всегда впору.

Кстати, благодаря своему высокому росту, летом 41-го 16-летнему подростку удалось умолить военного комиссара взять его в армию.

Из воспоминаний:

«Родился в Москве на Семеновской заставе в Медовом переулке. В старину здесь готовили меды для царского двора. Рос сильным, крепким. Во время летних каникул в деревне работал на полях и в кузнице молотобойцем.

В начале войны я попытался попасть в Красную Армию, но из военкомата меня прогнали. Я не успокоился, целыми днями пропадал во дворе военкомата, провожая партии призывников. И вот однажды, в конце июля, в команде не хватало одного человека. Военный комиссар, увидев меня, сказал:

«Вот тебе сорок минут, чтоб в этот промежуток времени был здесь с вещами». Через 35 минут я уже встал в строй.

Поздним вечером нас погрузили в поезд. Распределили меня в радио-школу на Русский остров. Но так как я был радиолюбитель – «коротковолновик», то меня досрочно аттестовали и распределили в дивизион «плохой погоды», на сторожевой корабль «Метель». И тут до меня совершенно случайно дошла новость, что формируется отряд для отправки на Запад. Но надо быть обязательно хорошим спортсменом. У меня уже было второе место по конькам, были с собой грамоты. Я подал командиру рапорт о зачислении меня в отряд. И как новичка, от которого еще неизвестно что ожидать, меня списали с корабля, и я был зачислен в этот отряд.

В конце августа мы были уже на Западе и прямо с колес нас бросили в бой. Нужно было заткнуть «дыру». За три дня от нас осталась неполная рота, но немцев мы не пропустили. Нас сняли с передовой, и часть отправили в Вологду, а часть в Ленинград, в Кронштадт, куда попал и я. Здесь заканчивала формирование четвертая бригада морской пехоты особого назначения.

В конце сентября нас направили в район Невской Дубровки. Был получен приказ форсировать Неву и выйти на соединение с Волховским фронтом, не дать замкнуть второе блокадное кольцо вокруг Ленинграда.

В ночь с 15 на 16 сентября, прикрываясь туманной дымкой, началось форсирование Невы.

Так и стояли здесь моряки насмерть. Дальше немец не прошел. Бой без перерыва круглые сутки. Артобстрелы, непрерывные атаки. Раненых не успевали отправлять на правый берег, многие погибли во время переправы. Мертвых складывали в воронки от крупнокалиберных снарядов.

На пятый день боев я был ранен, перебита подключичная артерия, уже ближе к вечеру меня удалось переправить на правый берег, а там самолетом в Москву, в госпиталь. Только поэтому я остался жить.

Благодаря этому плацдарму, была организована «Дорога жизни», и Ленинград получил продовольствие и вооружение, а обратно вывозили истощенных голодом детей и взрослых.

Это один из самых кровавых участков войны. За время до декабря 1943 года, когда была прорвана блокада Ленинграда, на пятачке погибло около 40 тысяч» человек.



«Вы, живые, знайте,

Что с этой земли мы уйти не хотели и не ушли.

Мы стояли насмерть у темной Невы.

Мы погибли, чтоб жили ВЫ»

(Из книги Юрия Фомичева «Память не стынет».)

Едва оправившись, отважный моряк уже принимал участие в контрнаступлении под Москвой. Второе ранение, госпиталь, снова в строй, еще ранение, — и так пять раз подряд. И каждый раз из госпиталя его ждала родная морская пехота.

Ранение в бою за Сейсин (корейский порт) едва не стоило ему жизни. В результате тяжелейшей контузии Юрий Фомичев год не мог передвигаться на ногах, полгода не владел речью. Но пройдя жернова войны, и, вопреки всему, оставшись в живых, гвардии главный старшина, кавалер Ордена Красной Звезды и Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1 степени Фомичев, верный традиции моряков, не собирался сдаваться. Он был молод и страстно хотел жить.

На момент окончания войны ему едва исполнилось двадцать лет!

Пробыв год в роли инвалида 1 группы, Фомичев перевелся на вторую, рабочую и начал учиться жить по-новому, вне войны. С таким же упорством и усердием…

Каждый год 9 мая высокая фигура (рост — 189 см.) седовласого матроса с бескозыркой на голове возвышалась над всеми пришедшими отпраздновать этот великий день. Он был живым напоминанием, символом мужества и стойкости настоящего воина. Он рассказывал о войне мало, скупо – чаще в стихах, которые сам и писал. О его боевом пути гораздо красноречивее могли поведать боевые награды, закрывающие почти полностью могучую грудь моряка.

Даже теперь, когда Юрия Александровича не стало, он, непокоренный, по-прежнему несет свою вахту. Его колючий и твердый взгляд будто говорит нам, ныне живущим: «Помните нас. Мы стояли за наше Отечество насмерть!»

Бои…бои…и в день,и в ночь…

Гранат, патронов мало…

Но гнали, гнали немцев прочь,

В нас молодость играла.

Гвардейцы — детищеПетра,

Мы — Ушакова внуки,

Наш клич «ПОЛУНДРА»и «УРА!»

Ласкает сердца звуки.

Бои…начало января,

С Москвы осада снята…

Встречай, Смоленская земля,

Матроса и солдата.