На uCrazy 18 лет 1 месяц
Правила жизни: Том Хэнкс
Знаете, как бывает: посмотришь на фотографию и вдруг вспомнишь, что ты делал до этого момента и после, весь остаток дня? У меня так происходит даже с фильмами, про которые я уже сто миллионов лет как забыл.
Перед началом съемок ты можешь прийти на площадку и сказать: посмотрите, до чего же все это смешно. Как нелепы все эти штативы, кран с камерой, ящики-подставки и прочий инвентарь.
Если вы будете обращать внимание на искусственность происходящего, то не сможете войти в роль. Часто кто-нибудь из съемочной группы спрашивает: «Здесь я нормально стою? Не мешаю?» А я отвечаю: «Я вас даже не вижу».
Когда моему первому сыну еще не было и двух лет, мы кое-как перебивались на пособии по безработице. Я получал чеки и относил их в банк на углу Сорок четвертой и Бродвея, но сразу мне наличных не давали, приходилось ждать. Отлично помню тот холодный февральский день, когда я стоял в очереди в банк и в воздухе витала безнадежность, у меня оставалось всего 25 долларов. Мне пришлось составить план, вернее два плана. Первый: чек обналичат, и тогда я оплачу пару счетов. Второй: его не обналичат, и тогда я сниму семь долларов.
Я ни гроша не получаю от ресторана «Бубба Гамп». Но когда я впервые увидел его, я просто ахнул. Понимаете? Ну что я еще могу сказать о «Форресте Гампе»?
Когда меня награждали в Академии киноискусств, я поблагодарил Хуча. Вообще-то его играли три разных пса. Этот был самый старший из них, самый большой — и самый славный.
Хуч научил меня многому. Если мне надо было его искупать, я не знал, что он сделает, когда я стану запихивать его в ванну. Я выходил на съемки без подробного плана действий, лишь в общих чертах представляя себе сюжетную линию, потому что я не играл выученную роль, а только реагировал на поведение Хуча.
Я стал гораздо свободнее. И вы можете заметить это по той сцене из «Спасти рядового Райана», где на пляже рвутся бомбы.
Вы можете заниматься трансцендентальной медитацией, можете ходить в церковь и молиться, а можете лечь на койку у психоаналитика и следить за тем, как из глубин вашего подсознания всплывают пузырьки правды о вас самих.
После съемок «Изгоя» я многое понял о том, что может сделать с человеком одиночество, и осознал, что иметь жену и четверых детей, — это и вправду огромное счастье.
«Голод не тетка!» Однажды я сбросил почти 30 килограммов, чтобы дойти до минимума в 77. И это после того, как пришлось отожраться до 107, чтобы снять начало фильма!
Если в твоей жизни нет ограничений, то и радости меньше. Если ты можешь есть все что хочешь, какая радость этим заниматься?
Поверьте мне на слово: если вы всерьез взялись сбрасывать вес, четыре гречишные оладьи с низкокалорийным сиропом — это настоящий праздник!
Чтобы сделать ленту кассовой, надо было быть уверенным в том, что ты сыграл на всем, на чем нужно сыграть.
Помню день, счастливый для меня, как для актера. Мы снимали сцену, где я вхожу к Дензелу Вашингтону в кабинет и прошу взяться за мое дело. Я поздравляю его с рождением ребенка, а он говорит: «Что с вами? Вы неважно выглядите». Когда я отвечаю, что у меня СПИД, он отшатывается: вдруг я заразный? Я протягиваю руку, чтобы взять с его стола сигару, и кожей чувствую, насколько ему не по себе.
Затевать разговоры о Боге почти опасно, поскольку это глубоко личная тема. Допустим, одни люди молятся на вещь, которая кажется им священной. А другие посмотрят и скажут: «Елки-палки, да это просто старая бутылка из-под пепси». — «Но эта бутылка сделана на фабрике, которая закрылась в 1952 году!»
С религией я знаком не понаслышке. Я ходил в католическую церковь, потом какое-то время жил с теткой; она была из назареев, это такие суровые-пресуровые методисты. Моя мачеха обратилась в мормонскую веру, еще когда отец был на ней женат, так что старейшин-мормонов я тоже навидался. В школе все мои лучшие друзья были евреями, и я отмечал с ними седер. Мать моих старших детей и я венчались в епископальной церкви и ходили туда регулярно, а сейчас я принадлежу к греческой православной церкви.
Я помню, как ехал в Израиле на машине, и вдруг шофер говорит, этак между делом: «Вон место, где Давид убил Голиафа». А я как закричу: «Стой! Стой! Давай назад!»
В Израиле за один день можно побывать в святых местах трех мировых религий. Конечно, кто хочет, тот может сказать: если это место настоящее, значит, то ненастоящее, и наоборот. Но я никогда не понимал, зачем так говорить. Гораздо лучше сказать: здесь Иисус накормил алчущих пятью хлебами. А отсюда Мухаммед поднялся на небеса.
Все мы в какой-то момент задаемся религиозными вопросами. Но тайна — она и есть тайна. В конечном счете исходишь вот из чего: что я сам считаю важным? Во что я готов безоговорочно поверить?
У меня была шикарная фотография Ллойда Бриджеса из «Джо против вулкана», снятая на простой Minox! Там позади него бьет молния, а он стоит с опешившим видом — прямо умереть можно. Я ее везде искал, да так и не нашел. Теперь, когда фотографии цифровые, хранить их в порядке гораздо легче.
В актерской карьере много этапов. Ну, может, не у каждого актера, но у меня они были. Было время, когда я смотрел на свою работу как на игру в театре. В общем, бросался на все подряд.
Беда в том, что вероятность создать по-настоящему удачный фильм очень мала. Он ведь делается трижды, и каждый раз совершенно независимо: сценаристом, на съемочной площадке и в монтажной.
Впервые встретившись с Мег Райан, я не узнал ее и думал, что болтаю с какой-то дурочкой за кофейным столиком.
В жизни вы часто оказываетесь в таких ситуациях, когда вы занимаетесь чем-то, а потом говорите: это был период, когда я мог от всего отключиться. Просто втягивал голову в плечи и не позволял сомнениям влезть ко мне в душу.
Мои родители были чуть ли не первыми, кто взялся проверить на себе действенность калифорнийского закона о расторжении брака. Поэтому у меня, двух моих родных братьев и сестры были отчимы, мачехи и вообще уйма родственников по разным линиям.
Когда моей сестре было тринадцать, а мне семь, мы практически жили одни. Отец подолгу задерживался на работе в ресторане, и мы, можно сказать, воспитывали себя сами. И вовсе не думали при этом: ах, какие ж мы бедные-несчастные, до чего нам не повезло, да что же с нами будет? Просто жили себе и жили.
Прекрасно — влюбиться, когда рядом Джон Кэнди. Жизнь — вечеринка — эй, официант, еще papas fritas! Столько веселья, все так чудесно. Мы с Ритой взглянули друг на друга и — опля! — это случилось. Да, зна-а-а-а-а-аю, ну был я в то время женат. И ничего тут нету хорошего. Но я понимал, что игра стоит свеч. Я спросил Риту, настоящее ли это у нее, а дальше уж нельзя было отступать.
Мой первый брак был очень тяжелым с начала и до конца. Одно только радует: что от него получились двое шикарных детей.
Я увидел свою маму в совершенно другом свете. Я понял, что они с отцом разрушили семью вовсе не ради своего удобства — нет, это был акт отчаяния, который причинил им обоим жестокие муки. Теперь я понимаю: они поступили так, просто чтобы не сойти с ума.
Все на свете двоично: либо удалось, либо нет. Вселенная говорит на языке математики.
Мы с отцом не были особенно близки. Он был полной моей противоположностью — робкий и молчаливый, не слишком общительный. Он по-настоящему хорошо умел работать руками. А я — языком.
Актеры, которые снимались в «Аполлоне-13», попали на «летучую тошниловку» (так называемый Vomit Comet, самолет КС-135, военизированная версия Боинга-707, при полете на котором имитируются условия невесомости. — Esquire). Первое, что замечаешь внутри, — это запах, как будто в салоне стошнило одновременно тысячу человек. Вообще-то это смешанный запах рвоты и дезинфицирующего средства, которым ее отмывают. К нему надо поскорее привыкнуть.
Если искать для актера аналогию в спорте, это будет центральный филдер. Представьте себе: вы стоите в поле и начинаете движение перед самым броском питчера. Бэттер замахивается битой, и вы оцениваете скорость броска. Уже тогда внутреннее чувство подсказывает вам, куда полетит мяч. Все это очень быстро и интуитивно. От того, куда вы дернетесь — в правильную сторону или в неправильную, — зависит, поймаете ли вы его. Вам нужно быть готовым ко всему и целиком полагаться на свои инстинкты. Вы должны быть сосредоточенны, но готовы пойти за этим чертовым псом туда, куда ему вздумается.
Иногда нужно мобилизоваться — скажем, если тебе предстоит поцеловать девушку или затащить пса в ванну.
Перед началом съемок ты можешь прийти на площадку и сказать: посмотрите, до чего же все это смешно. Как нелепы все эти штативы, кран с камерой, ящики-подставки и прочий инвентарь.
Если вы будете обращать внимание на искусственность происходящего, то не сможете войти в роль. Часто кто-нибудь из съемочной группы спрашивает: «Здесь я нормально стою? Не мешаю?» А я отвечаю: «Я вас даже не вижу».
Когда моему первому сыну еще не было и двух лет, мы кое-как перебивались на пособии по безработице. Я получал чеки и относил их в банк на углу Сорок четвертой и Бродвея, но сразу мне наличных не давали, приходилось ждать. Отлично помню тот холодный февральский день, когда я стоял в очереди в банк и в воздухе витала безнадежность, у меня оставалось всего 25 долларов. Мне пришлось составить план, вернее два плана. Первый: чек обналичат, и тогда я оплачу пару счетов. Второй: его не обналичат, и тогда я сниму семь долларов.
Я ни гроша не получаю от ресторана «Бубба Гамп». Но когда я впервые увидел его, я просто ахнул. Понимаете? Ну что я еще могу сказать о «Форресте Гампе»?
Когда меня награждали в Академии киноискусств, я поблагодарил Хуча. Вообще-то его играли три разных пса. Этот был самый старший из них, самый большой — и самый славный.
Хуч научил меня многому. Если мне надо было его искупать, я не знал, что он сделает, когда я стану запихивать его в ванну. Я выходил на съемки без подробного плана действий, лишь в общих чертах представляя себе сюжетную линию, потому что я не играл выученную роль, а только реагировал на поведение Хуча.
Я стал гораздо свободнее. И вы можете заметить это по той сцене из «Спасти рядового Райана», где на пляже рвутся бомбы.
Вы можете заниматься трансцендентальной медитацией, можете ходить в церковь и молиться, а можете лечь на койку у психоаналитика и следить за тем, как из глубин вашего подсознания всплывают пузырьки правды о вас самих.
После съемок «Изгоя» я многое понял о том, что может сделать с человеком одиночество, и осознал, что иметь жену и четверых детей, — это и вправду огромное счастье.
«Голод не тетка!» Однажды я сбросил почти 30 килограммов, чтобы дойти до минимума в 77. И это после того, как пришлось отожраться до 107, чтобы снять начало фильма!
Если в твоей жизни нет ограничений, то и радости меньше. Если ты можешь есть все что хочешь, какая радость этим заниматься?
Поверьте мне на слово: если вы всерьез взялись сбрасывать вес, четыре гречишные оладьи с низкокалорийным сиропом — это настоящий праздник!
Чтобы сделать ленту кассовой, надо было быть уверенным в том, что ты сыграл на всем, на чем нужно сыграть.
Помню день, счастливый для меня, как для актера. Мы снимали сцену, где я вхожу к Дензелу Вашингтону в кабинет и прошу взяться за мое дело. Я поздравляю его с рождением ребенка, а он говорит: «Что с вами? Вы неважно выглядите». Когда я отвечаю, что у меня СПИД, он отшатывается: вдруг я заразный? Я протягиваю руку, чтобы взять с его стола сигару, и кожей чувствую, насколько ему не по себе.
Затевать разговоры о Боге почти опасно, поскольку это глубоко личная тема. Допустим, одни люди молятся на вещь, которая кажется им священной. А другие посмотрят и скажут: «Елки-палки, да это просто старая бутылка из-под пепси». — «Но эта бутылка сделана на фабрике, которая закрылась в 1952 году!»
С религией я знаком не понаслышке. Я ходил в католическую церковь, потом какое-то время жил с теткой; она была из назареев, это такие суровые-пресуровые методисты. Моя мачеха обратилась в мормонскую веру, еще когда отец был на ней женат, так что старейшин-мормонов я тоже навидался. В школе все мои лучшие друзья были евреями, и я отмечал с ними седер. Мать моих старших детей и я венчались в епископальной церкви и ходили туда регулярно, а сейчас я принадлежу к греческой православной церкви.
Я помню, как ехал в Израиле на машине, и вдруг шофер говорит, этак между делом: «Вон место, где Давид убил Голиафа». А я как закричу: «Стой! Стой! Давай назад!»
В Израиле за один день можно побывать в святых местах трех мировых религий. Конечно, кто хочет, тот может сказать: если это место настоящее, значит, то ненастоящее, и наоборот. Но я никогда не понимал, зачем так говорить. Гораздо лучше сказать: здесь Иисус накормил алчущих пятью хлебами. А отсюда Мухаммед поднялся на небеса.
Все мы в какой-то момент задаемся религиозными вопросами. Но тайна — она и есть тайна. В конечном счете исходишь вот из чего: что я сам считаю важным? Во что я готов безоговорочно поверить?
У меня была шикарная фотография Ллойда Бриджеса из «Джо против вулкана», снятая на простой Minox! Там позади него бьет молния, а он стоит с опешившим видом — прямо умереть можно. Я ее везде искал, да так и не нашел. Теперь, когда фотографии цифровые, хранить их в порядке гораздо легче.
В актерской карьере много этапов. Ну, может, не у каждого актера, но у меня они были. Было время, когда я смотрел на свою работу как на игру в театре. В общем, бросался на все подряд.
Беда в том, что вероятность создать по-настоящему удачный фильм очень мала. Он ведь делается трижды, и каждый раз совершенно независимо: сценаристом, на съемочной площадке и в монтажной.
Впервые встретившись с Мег Райан, я не узнал ее и думал, что болтаю с какой-то дурочкой за кофейным столиком.
В жизни вы часто оказываетесь в таких ситуациях, когда вы занимаетесь чем-то, а потом говорите: это был период, когда я мог от всего отключиться. Просто втягивал голову в плечи и не позволял сомнениям влезть ко мне в душу.
Мои родители были чуть ли не первыми, кто взялся проверить на себе действенность калифорнийского закона о расторжении брака. Поэтому у меня, двух моих родных братьев и сестры были отчимы, мачехи и вообще уйма родственников по разным линиям.
Когда моей сестре было тринадцать, а мне семь, мы практически жили одни. Отец подолгу задерживался на работе в ресторане, и мы, можно сказать, воспитывали себя сами. И вовсе не думали при этом: ах, какие ж мы бедные-несчастные, до чего нам не повезло, да что же с нами будет? Просто жили себе и жили.
Прекрасно — влюбиться, когда рядом Джон Кэнди. Жизнь — вечеринка — эй, официант, еще papas fritas! Столько веселья, все так чудесно. Мы с Ритой взглянули друг на друга и — опля! — это случилось. Да, зна-а-а-а-а-аю, ну был я в то время женат. И ничего тут нету хорошего. Но я понимал, что игра стоит свеч. Я спросил Риту, настоящее ли это у нее, а дальше уж нельзя было отступать.
Мой первый брак был очень тяжелым с начала и до конца. Одно только радует: что от него получились двое шикарных детей.
Я увидел свою маму в совершенно другом свете. Я понял, что они с отцом разрушили семью вовсе не ради своего удобства — нет, это был акт отчаяния, который причинил им обоим жестокие муки. Теперь я понимаю: они поступили так, просто чтобы не сойти с ума.
Все на свете двоично: либо удалось, либо нет. Вселенная говорит на языке математики.
Мы с отцом не были особенно близки. Он был полной моей противоположностью — робкий и молчаливый, не слишком общительный. Он по-настоящему хорошо умел работать руками. А я — языком.
Актеры, которые снимались в «Аполлоне-13», попали на «летучую тошниловку» (так называемый Vomit Comet, самолет КС-135, военизированная версия Боинга-707, при полете на котором имитируются условия невесомости. — Esquire). Первое, что замечаешь внутри, — это запах, как будто в салоне стошнило одновременно тысячу человек. Вообще-то это смешанный запах рвоты и дезинфицирующего средства, которым ее отмывают. К нему надо поскорее привыкнуть.
Если искать для актера аналогию в спорте, это будет центральный филдер. Представьте себе: вы стоите в поле и начинаете движение перед самым броском питчера. Бэттер замахивается битой, и вы оцениваете скорость броска. Уже тогда внутреннее чувство подсказывает вам, куда полетит мяч. Все это очень быстро и интуитивно. От того, куда вы дернетесь — в правильную сторону или в неправильную, — зависит, поймаете ли вы его. Вам нужно быть готовым ко всему и целиком полагаться на свои инстинкты. Вы должны быть сосредоточенны, но готовы пойти за этим чертовым псом туда, куда ему вздумается.
Иногда нужно мобилизоваться — скажем, если тебе предстоит поцеловать девушку или затащить пса в ванну.
Комментарии4
