На uCrazy 18 лет 1 месяц
Правила жизни Наоми Уоттс
У ВСЕГО НА СВЕТЕ ЕСТЬ ПРИЧИНА. Если захочешь, ты ее найдешь всегда.
В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ МНЕ ПОВЕЗЛО. Мне было тридцать, когда на меня свалился успех, а в этом возрасте ты уже понимаешь, кто ты такая на самом деле.
ПРОБЫ — это оскорбительное и унизительное мероприятие. В комнате, где сидят люди, которые практически не смотрят в твою сторону, тебе дают пять минут на демонстрацию того, к чему ты готовилась, возможно, полгода. Раз за разом все это оставляет в твоем сознании новые раны, а в какой-то момент ты уже просто не находишь сил показать себя с лучшей стороны. Вот почему я никогда не забуду того, что сделал для меня Дэвид Линч. Когда меня позвали пробоваться на роль в «Малхолланд-драйв», я выглядела далеко не лучшим образом, но он сумел что-то рассмотреть за моей усталостью, разочарованием и злостью.
НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО СПАТЬ С РЕЖИССЕРОМ, чтобы получить роль.
Я ДО СИХ ПОР НЕ ПОНИМАЮ, почему Линч выбрал меня, а сам он никогда не скажет. Он очень скрытный человек — скрытный и суеверный. Я могу предположить все, что угодно: например, что в детстве его няню звали Наоми, и в моем имени он увидел что-то вроде знамения.
ЗНАМЕНИЯ, СИМВОЛЫ И ЗНАКИ существуют в твоей жизни всегда. Но не надо ждать грохочущего гласа небесного или горящих букв в небе. Прислушивайся к шепотам и шорохам, обращай внимание на пустяки.
В ЖИЗНИ ТЫ ДЕЛАЕШЬ ВЫБОР И ПРИНИМАЕШЬ РЕШЕНИЯ, но еще в жизни есть такая штука, как судьба.
Я РОСЛА НАСТОЯЩИМ ПАЦАНОМ. В детстве я вечно шаталась с компанией брата, так что я здорово лазала по деревьям и играла в солдатиков. Но все же я женщина, и я никогда не понимала тех женщин, у которых все друзья — мужчины.
В ДЕТСТВЕ у меня не было коробочки с лаками для ногтей и чудненьких розовых платьиц. То, как устроено мое тело, и то, как я выгляжу, не беспокоило меня лет до двадцати.
Я ПОМНЮ, как в самом начале карьеры один из агентов сказал мне: «Вас не беспокоит, как бежит время? Вам не кажется, что вы слишком быстро стареете?» А мне тогда было тридцать. Понимаете, тридцать!
В АМЕРИКЕ ЕСТЬ ПОПУЛЯРНОЕ МНЕНИЕ, ПОЧТИ ПРАВИЛО: актриса под сорок уже никогда не получит главную роль. А вот в Европе дела обстоят несколько по-другому — посмотрите хотя бы на Катрин Денев. Поэтому, вместо того чтобы думать о том, как замедлить процесс старения, я думаю о том, как избавиться от этих идиотских правил.
МНЕ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО РАЗДЕТЬСЯ ПЕРЕД КАМЕРОЙ, но сделать это с женщиной, конечно, проще, чем с мужчиной. Женщине ты легко можешь шепнуть: «Поосторожней, тут у меня целлюлит».
ЕСЛИ ТЕБЯ НЕ ПУГАЕТ ТО, ЧТО ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ, возможно, и не следует начинать.
САМАЯ ЛЕГКАЯ ПОСТЕЛЬНАЯ СЦЕНА В МОЕЙ ЖИЗНИ — это сцена из «Малхолланд-драйв», потому что там я была с женщиной. Я просто не чувствовала ни стыда, ни дискомфорта.
БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ Я БОЮСЬ говорить праведные вещи.
БОЛЬ — САМАЯ ВАЖНАЯ ВЕЩЬ НА ЗЕМЛЕ. Пройдя через боль, ты можешь сказать, что кое-что повидал в этой жизни.
НЕ НАДО СТУЧАТЬ В ДВЕРЬ, которая вот-вот откроется.
Я ВЫРОСЛА НА ПЕЧЕНОЙ ФАСОЛИ. Были времена, когда ничего другого мы себе просто не могли позволить. Теперь я могу позволить себе черную икру, но вы никогда не застанете меня за поеданием икры. Фасоль — вот моя еда.
ДЛЯ АВСТРАЛИЙЦЕВ Я НАВСЕГДА ОСТАНУСЬ АНГЛИЧАНКОЙ. Для англичан я навсегда останусь австралийкой. Моя бабушка по материнской линии была из Австралии, так что, когда моя мать решила, что пора куда-то переезжать из Англии, мы отправились туда. Впрочем, американцы предпочитают вообще не думать об этом. Для них я американка.
В АВСТРАЛИИ МНЕ НРАВИТСЯ ВСЕ — там ярче солнце и чище звезды.
Я НАЧАЛА КУРИТЬ, когда переехала в Лос-Анджелес. Это такой одинокий город, что прикурить у кого-то — это иногда единственная возможность для общения.
ЕСТЬ ПОПУЛЯРНОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ, будто бы я очень мрачный и неуравновешенный человек. Неужели это потому, что я слишком часто играю женщин на грани нервного срыва?
НАША КУЛЬТУРА УЧИТ НАС БОЯТЬСЯ СМЕРТИ, но мне кажется, что, если бы мы больше знали о смерти, мы научились бы больше ценить жизнь.
Я НЕ ПЫТАЮСЬ ИЗГОНЯТЬ СВОИХ ДЕМОНОВ, я предпочитаю договариваться с ними.
ИНОГДА МНЕ КАЖЕТСЯ, что счастье — это еще одна голливудская выдумка.
В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ Я ВСЕ БОЛЬШЕ ТЯГОТЕЮ К ДРАМЕ. Вы вряд ли увидите меня в романтической комедии.
С КАЖДЫМ ГОДОМ РЕМЕЙКОВ СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЬШЕ. У нас заканчиваются идеи, что, по сути своей, греховно, и за что всем нам предстоит гореть в аду.
ПОСЛЕ «КИНГ-КОНГА» Я ПОКЛЯЛАСЬ, что никогда больше не буду сниматься в фильмах, где надо бегать, прыгать и падать. Но это такая же штука, как с рождением детей. Ты умираешь от боли и говоришь себе, что никогда больше не решишься на такой шаг. Но ты очень быстро забываешь об этом.
БЫТЬ МАТЕРЬЮ — это именно то, о чем все говорят, а также что-то еще.
Я ХОЧУ, чтобы в жизни моих детей было как можно больше путешествий. Уже сейчас они успели побывать в целой куче стран, и я уверена, что головы у них полны прекрасными воспоминаниями. Даже если они пропустили шесть недель младшей школы — что с того? Что лучше: чтобы они передвигали кубики с буквами где-то далеко от меня или были бы рядом — на слоне в Таиланде?
КАК ТОЛЬКО Я СОБИРАЮСЬ УЛЕТЕТЬ куда-нибудь из Лос-Анджелеса, кто-нибудь обязательно появляется на горизонте и предлагает мне работу.
СЕЙЧАС Я ХОТЕЛА БЫ СНИМАТЬСЯ В ТАКОМ КИНО, которое понравится моим детям.
КОГДА-ТО ДАВНО я сыграла не то в четвертой, не то в пятой части «Детей кукурузы» и получила за это 5000 долларов. Но что с того?
В ТОМ, ЧТОБЫ БЫТЬ ЗНАМЕНИТОСТЬЮ, ВСЕ ЖЕ ЕСТЬ НЕКОТОРЫЕ ПЛЮСЫ. Теперь я точно знаю, что хочу носить, в каком доме хочу жить и за какие роли хочу браться. Становясь знаменитой, ты гораздо больше начинаешь про себя понимать.
МНЕ ПОВЕЗЛО: меня никогда не узнают на улицах. На красном ковре я кажусь всем распрекрасной звездой экрана, но в обычной жизни все совсем иначе. Я легко сливаюсь с толпой, а вот Лев (Лев Шрайбер — американский актер, отец детей Уоттс) куда заметнее, и очень часто люди буквально отталкивают меня, чтобы добраться до него. Обычно они говорят мне: «Девушка, а вы не могли бы нас сфотографировать?»
Я МОГУ ОЧЕНЬ БЫСТРО ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫХОДУ, если мы собираемся на какое-то большое мероприятие, но я не крашусь в обычные дни, и даже не всегда успеваю сушить волосы феном. Если честно, у меня на это нет ни времени, ни желания. Если вы заглянете в мою сумочку, то вряд ли найдете там что-то, кроме темных очков. У меня там даже туши нет.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК всегда выглядит сексуальнее.
Я СЧИТАЮ НОРМАЛЬНЫМ ИЗОБРАЖАТЬ ПЕРЕД КАМЕРОЙ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, но я считаю совершенно неестественным выхаживать по красному ковру, раздавать комментарии и рассказывать о своей личной жизни.
ЗАДАЧА АКТЕРА — полностью раствориться в роли.
ПОСЛЕ ТОГО КАК Я ИСПОЛНИЛА РОЛЬ ПРИНЦЕССЫ ДИАНЫ, все вокруг вновь заговорили о том, что я не выгляжу как британка.
БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ я боюсь правосудия.
В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ МНЕ ПОВЕЗЛО. Мне было тридцать, когда на меня свалился успех, а в этом возрасте ты уже понимаешь, кто ты такая на самом деле.
ПРОБЫ — это оскорбительное и унизительное мероприятие. В комнате, где сидят люди, которые практически не смотрят в твою сторону, тебе дают пять минут на демонстрацию того, к чему ты готовилась, возможно, полгода. Раз за разом все это оставляет в твоем сознании новые раны, а в какой-то момент ты уже просто не находишь сил показать себя с лучшей стороны. Вот почему я никогда не забуду того, что сделал для меня Дэвид Линч. Когда меня позвали пробоваться на роль в «Малхолланд-драйв», я выглядела далеко не лучшим образом, но он сумел что-то рассмотреть за моей усталостью, разочарованием и злостью.
НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО СПАТЬ С РЕЖИССЕРОМ, чтобы получить роль.
Я ДО СИХ ПОР НЕ ПОНИМАЮ, почему Линч выбрал меня, а сам он никогда не скажет. Он очень скрытный человек — скрытный и суеверный. Я могу предположить все, что угодно: например, что в детстве его няню звали Наоми, и в моем имени он увидел что-то вроде знамения.
ЗНАМЕНИЯ, СИМВОЛЫ И ЗНАКИ существуют в твоей жизни всегда. Но не надо ждать грохочущего гласа небесного или горящих букв в небе. Прислушивайся к шепотам и шорохам, обращай внимание на пустяки.
В ЖИЗНИ ТЫ ДЕЛАЕШЬ ВЫБОР И ПРИНИМАЕШЬ РЕШЕНИЯ, но еще в жизни есть такая штука, как судьба.
Я РОСЛА НАСТОЯЩИМ ПАЦАНОМ. В детстве я вечно шаталась с компанией брата, так что я здорово лазала по деревьям и играла в солдатиков. Но все же я женщина, и я никогда не понимала тех женщин, у которых все друзья — мужчины.
В ДЕТСТВЕ у меня не было коробочки с лаками для ногтей и чудненьких розовых платьиц. То, как устроено мое тело, и то, как я выгляжу, не беспокоило меня лет до двадцати.
Я ПОМНЮ, как в самом начале карьеры один из агентов сказал мне: «Вас не беспокоит, как бежит время? Вам не кажется, что вы слишком быстро стареете?» А мне тогда было тридцать. Понимаете, тридцать!
В АМЕРИКЕ ЕСТЬ ПОПУЛЯРНОЕ МНЕНИЕ, ПОЧТИ ПРАВИЛО: актриса под сорок уже никогда не получит главную роль. А вот в Европе дела обстоят несколько по-другому — посмотрите хотя бы на Катрин Денев. Поэтому, вместо того чтобы думать о том, как замедлить процесс старения, я думаю о том, как избавиться от этих идиотских правил.
МНЕ ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО РАЗДЕТЬСЯ ПЕРЕД КАМЕРОЙ, но сделать это с женщиной, конечно, проще, чем с мужчиной. Женщине ты легко можешь шепнуть: «Поосторожней, тут у меня целлюлит».
ЕСЛИ ТЕБЯ НЕ ПУГАЕТ ТО, ЧТО ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ, возможно, и не следует начинать.
САМАЯ ЛЕГКАЯ ПОСТЕЛЬНАЯ СЦЕНА В МОЕЙ ЖИЗНИ — это сцена из «Малхолланд-драйв», потому что там я была с женщиной. Я просто не чувствовала ни стыда, ни дискомфорта.
БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ Я БОЮСЬ говорить праведные вещи.
БОЛЬ — САМАЯ ВАЖНАЯ ВЕЩЬ НА ЗЕМЛЕ. Пройдя через боль, ты можешь сказать, что кое-что повидал в этой жизни.
НЕ НАДО СТУЧАТЬ В ДВЕРЬ, которая вот-вот откроется.
Я ВЫРОСЛА НА ПЕЧЕНОЙ ФАСОЛИ. Были времена, когда ничего другого мы себе просто не могли позволить. Теперь я могу позволить себе черную икру, но вы никогда не застанете меня за поеданием икры. Фасоль — вот моя еда.
ДЛЯ АВСТРАЛИЙЦЕВ Я НАВСЕГДА ОСТАНУСЬ АНГЛИЧАНКОЙ. Для англичан я навсегда останусь австралийкой. Моя бабушка по материнской линии была из Австралии, так что, когда моя мать решила, что пора куда-то переезжать из Англии, мы отправились туда. Впрочем, американцы предпочитают вообще не думать об этом. Для них я американка.
В АВСТРАЛИИ МНЕ НРАВИТСЯ ВСЕ — там ярче солнце и чище звезды.
Я НАЧАЛА КУРИТЬ, когда переехала в Лос-Анджелес. Это такой одинокий город, что прикурить у кого-то — это иногда единственная возможность для общения.
ЕСТЬ ПОПУЛЯРНОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ, будто бы я очень мрачный и неуравновешенный человек. Неужели это потому, что я слишком часто играю женщин на грани нервного срыва?
НАША КУЛЬТУРА УЧИТ НАС БОЯТЬСЯ СМЕРТИ, но мне кажется, что, если бы мы больше знали о смерти, мы научились бы больше ценить жизнь.
Я НЕ ПЫТАЮСЬ ИЗГОНЯТЬ СВОИХ ДЕМОНОВ, я предпочитаю договариваться с ними.
ИНОГДА МНЕ КАЖЕТСЯ, что счастье — это еще одна голливудская выдумка.
В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ Я ВСЕ БОЛЬШЕ ТЯГОТЕЮ К ДРАМЕ. Вы вряд ли увидите меня в романтической комедии.
С КАЖДЫМ ГОДОМ РЕМЕЙКОВ СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЬШЕ. У нас заканчиваются идеи, что, по сути своей, греховно, и за что всем нам предстоит гореть в аду.
ПОСЛЕ «КИНГ-КОНГА» Я ПОКЛЯЛАСЬ, что никогда больше не буду сниматься в фильмах, где надо бегать, прыгать и падать. Но это такая же штука, как с рождением детей. Ты умираешь от боли и говоришь себе, что никогда больше не решишься на такой шаг. Но ты очень быстро забываешь об этом.
БЫТЬ МАТЕРЬЮ — это именно то, о чем все говорят, а также что-то еще.
Я ХОЧУ, чтобы в жизни моих детей было как можно больше путешествий. Уже сейчас они успели побывать в целой куче стран, и я уверена, что головы у них полны прекрасными воспоминаниями. Даже если они пропустили шесть недель младшей школы — что с того? Что лучше: чтобы они передвигали кубики с буквами где-то далеко от меня или были бы рядом — на слоне в Таиланде?
КАК ТОЛЬКО Я СОБИРАЮСЬ УЛЕТЕТЬ куда-нибудь из Лос-Анджелеса, кто-нибудь обязательно появляется на горизонте и предлагает мне работу.
СЕЙЧАС Я ХОТЕЛА БЫ СНИМАТЬСЯ В ТАКОМ КИНО, которое понравится моим детям.
КОГДА-ТО ДАВНО я сыграла не то в четвертой, не то в пятой части «Детей кукурузы» и получила за это 5000 долларов. Но что с того?
В ТОМ, ЧТОБЫ БЫТЬ ЗНАМЕНИТОСТЬЮ, ВСЕ ЖЕ ЕСТЬ НЕКОТОРЫЕ ПЛЮСЫ. Теперь я точно знаю, что хочу носить, в каком доме хочу жить и за какие роли хочу браться. Становясь знаменитой, ты гораздо больше начинаешь про себя понимать.
МНЕ ПОВЕЗЛО: меня никогда не узнают на улицах. На красном ковре я кажусь всем распрекрасной звездой экрана, но в обычной жизни все совсем иначе. Я легко сливаюсь с толпой, а вот Лев (Лев Шрайбер — американский актер, отец детей Уоттс) куда заметнее, и очень часто люди буквально отталкивают меня, чтобы добраться до него. Обычно они говорят мне: «Девушка, а вы не могли бы нас сфотографировать?»
Я МОГУ ОЧЕНЬ БЫСТРО ПРИГОТОВИТЬСЯ К ВЫХОДУ, если мы собираемся на какое-то большое мероприятие, но я не крашусь в обычные дни, и даже не всегда успеваю сушить волосы феном. Если честно, у меня на это нет ни времени, ни желания. Если вы заглянете в мою сумочку, то вряд ли найдете там что-то, кроме темных очков. У меня там даже туши нет.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК всегда выглядит сексуальнее.
Я СЧИТАЮ НОРМАЛЬНЫМ ИЗОБРАЖАТЬ ПЕРЕД КАМЕРОЙ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, но я считаю совершенно неестественным выхаживать по красному ковру, раздавать комментарии и рассказывать о своей личной жизни.
ЗАДАЧА АКТЕРА — полностью раствориться в роли.
ПОСЛЕ ТОГО КАК Я ИСПОЛНИЛА РОЛЬ ПРИНЦЕССЫ ДИАНЫ, все вокруг вновь заговорили о том, что я не выгляжу как британка.
БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ я боюсь правосудия.
Комментарии1
