Правила жизни Джорджа Р.Р. Мартина

ЧТО? «ИГРА ПРЕСТОЛОВ» — это «Клан Сопрано» в Средиземье? Да идите вы на хер.

НЕЛЬЗЯ НАПИСАТЬ ХОРОШУЮ КНИГУ, в которой никто не погибает.

СО ВРЕМЕН ТОЛКИНА ВСЕ СЮЖЕТЫ ФЭНТЕЗИ СТРОЯТСЯ ВОКРУГ КАКОЙ-НИБУДЬ ВОЙНЫ, которую изображают как схватку абсолютного добра и абсолютного зла. Зло любят одевать в черное или делать его уродливым, но что касается меня, то в своих книгах я пытаюсь сказать, что добро и зло в любом конфликте существуют с обеих сторон. И если бы я захотел написать роман о войне во Вьетнаме или Сирии, я утверждал бы то же самое.

Я ОТКАЗАЛСЯ СЛУЖИТЬ ВО ВЬЕТНАМЕ, потому что вовремя понял: Хо Ши Мин — вовсе не Саурон.

КОГДА Я ЯВИЛСЯ В ПРИЗЫВНУЮ КОМИССИЮ С ПРОСЬБОЙ ПРИЗНАТЬ МЕНЯ ОТКАЗНИКОМ СОВЕСТИ, я не верил, что мне дадут этот статус. В то время ты должен был доказать, что являешься пацифистом на основании религиозных убеждений, а я никогда не был религиозен, да и пацифистом себя считал не вполне. Я думал, что впереди меня ждет либо армия, либо тюрьма, либо бегство в Канаду, но, к моему удивлению, я получил статус мгновенно. Уже потом я узнал, что идиоты, которые сидели в комиссии, решили, что, признавая меня отказником, подвергают меня страшной каре. Ведь теперь, думали они, все будут считать его трусом и коммунякой, а это быстро разрушит его судьбу.

ДРАКОНЫ — это весьма точный эквивалент ядерного оружия.


ОТЪЕМ ЖИЗНИ ВСЕГДА БУДЕТ ТЯЖКИМ ГРЕХОМ. Но посмотрите на Средние века. Чтобы убить, ты брал заостренный кусок стали и, пробивая чьи-то доспехи, вымарывался в крови и слушал угасающее дыхание. Теперь же у нас есть механизмы — ракеты и беспилотники, — которые позволяют уничтожить человека простым нажатием кнопки. Мы уже не слышим, как наши жертвы просят пощады во имя матерей, и больше не вымарываемся в их крови. Но я не уверен, что это делает нас гуманней.

ОБЛАДАТЬ ВЛАСТЬЮ — ТЯЖЕЛОЕ БРЕМЯ. Толкин, к примеру, придерживается средневековой философии: если король добр, то его земли будут процветать. Но загляните в учебник истории, и вы увидите, что все не так просто. Толкин утверждает, что Арагорн, став королем, правил мудро и добродетельно. Но Толкин не задает важных вопросов. Какова, спрашиваю я, была при Арагорне система сбора податей? Как он организовал воинскую повинность? И что насчет орков? Да, Саурона больше нет, но орки никуда не делись — они спрятались в горах. Так что же сделает Арагорн? Попытается интегрировать их в общество или устроит геноцид и уничтожит всех до единого — вплоть до последнего маленького оркчонка?

БОРЬБА ДОБРА И ЗЛА ПРОИСХОДИТ НЕ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ. Ежедневно она происходит в каждом человеческом сердце.

МЕНЯ БЕСПОКОИТ ВОПРОС: может ли человек быть прощен обществом? Должны ли мы, например, простить Майкла Вика (игрок в американский футбол, осужденный за организацию собачьих боев)? Он отсидел три года, принеся тем самым извинения, но мои друзья-собачники вряд ли простили его. Так сколько хороших дел человек должен совершить, чтобы забылись его плохие дела? К примеру, простится ли тебе работа охранником в концентрационном лагере, если последние сорок лет ты занимался тем, что помогал обездоленным? У меня, если честно, нет ответа, но это тот вопрос, который нужно задавать — ведь каждый из нас совершал в своей жизни отвратительные вещи.

Я НЕ ТОТ, КТО ДАЕТ ОТВЕТЫ. Я предпочитаю задавать вопросы. Самым приятным в успехе моих книг было то, что они породили такое количество споров.

ПИСАТЕЛЕМ МЕНЯ, МОЖНО СКАЗАТЬ, СДЕЛАЛ БОББИ ФИШЕР. В 1972-м, в Рейкьявике, он играл с Борисом Спасским и, выиграв, заставил сходить с ума всю шахматную общественность Штатов. Я тогда увлекался шахматами, и меня наняли заниматься организацией турниров по всему Среднему Западу. Так я оказался в уникальной ситуации. Большинство молодых писателей вынуждены были работать на обычных работах по пять дней в неделю и писали лишь на выходных. Но шахматные турниры проходили как раз в выходные, так что я работал в субботу и в воскресенье, а потом пять дней сидел и писал.

В НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЕ Я СОЧИНЯЛ РАССКАЗЫ ПРО ЧУДОВИЩ, а потом продавал их детям по десять центов и покупал себе на заработанные деньги шоколадку. Конечно же, это был Milky Way, ведь меня всегда интересовали звезды.

БЫТЬ ПИСАТЕЛЕМ В ЭПОХУ КОМПЬЮТЕРОВ ГОРАЗДО ЛЕГЧЕ, хотя я до сих пор и использую DOS с четвертой версией WordStar (текстовый процессор, созданный в 1987 году). Он примитивен, но там есть функция «поиск и замена», а этого хватает.

НЕ ДУМАЮ, ЧТО СЕГОДНЯ МОЖНО БЫТЬ СЭЛИНДЖЕРОМ. По крайней мере, Сэлинджер не нужен издателям. Творить в полной изоляции? Нет, им нужно, чтобы у тебя был персональный сайт, «Фейсбук» и сраный «Твиттер».

БОЛЬШИНСТВО ПИСАТЕЛЕЙ ОЧЕНЬ ДИСЦИПЛИНИРОВАННЫ. Такой писатель стабильно выдает по пять страниц в день, даже если только что выиграл в лотерею или если грузовик переехал его собаку. Но я не такой.

ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ РЕЛИГИОЗЕН, я бы сказал, что мой талант от Бога. Но я не религиозен.

Я НЕ СОСТАВЛЯЮ ПЛАН РОМАНА. Я знаю, чем все закончится, но каждый поворот сюжета не продумываю никогда. Я никогда не знаю, что будет дальше, и именно это делает мою работу такой интересной.

ИСТОРИЯ ВЫСТРАИВАЕТСЯ, КОГДА ТЫ НАЧИНАЕШЬ ЕЕ РАССКАЗЫВАТЬ. Но это не моя мысль — я украл ее у Толкина.

ИДЕИ СТОЯТ НЕДОРОГО, и в голове у меня больше идей, чем я успею воплотить. Поэтому я горжусь исполнением замысла, а не его уникальностью.

ПИСАТЕЛИ ЛЮБЯТ РАССУЖДАТЬ о том, что в книге имена двух героев не должны начинаться с одной буквы. И уж тем более, говорят они, не может быть двух персонажей с одинаковым именем. Но, черт, это же так неправдоподобно! Английская история, к примеру, вся состоит из Генри и Эдуардов.

В КОЛЛЕДЖЕ МНЕ НЕ ДАВАЛАСЬ ИСТОРИЯ, но я и не собирался становиться историком. Меня интересовали лишь исторические сюжеты — в особенности те, которые написаны кровью: где действуют короли, принцессы, полководцы и шлюхи.

ЛЮБОВЬ, НЕНАВИСТЬ, СЕКС И МЕСТЬ — из всего этого сложена история. Из этого же складываются и мои книги.

У МЕНЯ С ДЕТСТВА ВЫРАБОТАЛОСЬ ИНСТИНКТИВНОЕ НЕДОВЕРИЕ к счастливой концовке.

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ИДЕЯ ВОСКРЕШЕНИЯ ГЕРОЯ ИЗ СМЕРТИ. Я с большим уважением отношусь с Толкину, но ему не следовало воскрешать Гэндальфа. Это был такой прекрасный эпизод, когда, сражаясь с Балрогом, он падает в пропасть и произносит свои последние, как нам кажется, слова: «Бегите, глупцы».

ЧИТАЯ ТОЛКИНА, Я ПОСТОЯННО ЗАДАЮСЬ ВОПРОСОМ, откуда на свете появились хоббиты. Совершенно не могу представить себе хоббита, занимающегося сексом.

Я НЕ ЗНАЮ, КАКОВО ЭТО — быть восьмилетней девочкой или карликом. Но, как и они, я человек, и наши различия — ничто, по сравнению с тем, что нас объединяет.

Я ВСЕГДА ХОТЕЛ НАПИСАТЬ КНИГУ такую же большую, как мое воображение.

ЕЩЕ СОВСЕМ НЕДАВНО за целую неделю только три или четыре человека узнали меня на улице, а теперь три или четыре человека узнают меня каждую минуту. Я стал знаменит и просто так прогуляться уже не могу. А еще эти «можно я сделаю с вами селфи»! Клянусь: если бы в моей власти было сжечь все телефоны с камерами, я сделал бы это не задумываясь.

В 2010 ГОДУ Я БЫЛ В ПЕЩЕРАХ ДЖЕНОЛАН (пещерная система в Австралии), где — если ты хочешь — тебе предлагают самостоятельный тур и выдают плеер с наушниками. Дженолан — большая туристическая достопримечательность, и в этих плеерах был огромный выбор языков, одним из которых был клингонский (искусственный язык, специально разработанный для сериала «Звездный путь»). Я, помню, обалдел. Черт, подумал я, сколько же людей выбирают себе тур на клингонском? А потом вдруг я понял, что так мне указали на цель: я должен сделать все для того, чтобы туда добавили и дотракийский, который ничуть не хуже чертова клингонского.

ЖИЗНЬ СЛИШКОМ КОРОТКА, ЧТОБЫ ЧИТАТЬ ПЛОХИЕ КНИГИ и особенно — чтобы писать их.

ОСТАВЬТЕ РАЙ ДЛЯ КОГО-НИБУДЬ ДРУГОГО. Когда я умру, я отправлюсь в Средиземье.

ПРОШЛОЕ ВСЕГДА БУДЕТ с нами.