"СЕКРЕТНЫЙ ГЕРОЙ"

К ветерану войск ПВО подполковнику в отставке Юрию Трушечкину я поехал вместе с его боевым товарищем Вячеславом Каном, который возглавляет совет ветеранов 94-й зенитной ракетной бригады.

– Мы с Петровичем, – рассказал он, – были когда-то «конкурирующими фирмами», Трушечкин – командир дивизиона зенитных ракетных комплексов С-75, и я тоже. Соревновались, чье подразделение было лучшим. Всякое, конечно, пришлось пережить: и взлеты, и падения...

За разговором незаметно подъехали к скромному домику на окраине Красного Села, где живет ветеран. Нас встретила его жена – Евгения Никитична. Мой спутник прошел в комнату к Юрию Петровичу, а я немного задержался с хозяйкой дома в прихожей.

– Вы уж извините, – сказала она, – муж недавно выписался из госпиталя, проходил курс лечения в онкологии, сейчас на реабилитации. О поездке во Вьетнам нашим семьям не говорили, все было засекречено, но я догадывалась, конечно, когда стала получать письма от него с обратным адресом: «Москва, почтовый ящик №…», что Юра там.

Во Вьетнаме наши ракетчики форму не носили, а в бронированных
кабинах из-за жары сидели вообще без одежды

Солдаты в штатском

– Вот наши ребята из расчета, – показывает мне снимок Юрий Петрович.

На стареньком фото несколько человек в цивильных костюмах, но короткие аккуратные стрижки выдают в них военных. Когда передвижные зенитные ракетные комплексы С-75 только появились во Вьетнаме, первые два года боевые расчеты на них были полностью советскими. Вскоре братья по оружию приняли технику у наших специалистов и сами сели за ракетные пульты. Офицеров из СССР уже направляли им на подстраховку.

На ЗРК С-75 боевой расчет состоял примерно из 80 человек вьетнамцев и 7 русских.

– Посылали во Вьетнам тех, кто имел опыт боевых пусков ракет на полигоне, хорошо знал технику, – вспоминает ветеран. – Команда набиралась «разноперая» – координатор, дизелист, высокочастотник… Я являлся офицером наведения.

– Нашей задачей, – продолжает он свой рассказ, – была прежде всего настройка техники. Кроме этого – устранение неисправностей, обучение вьетнамцев, тренировки. А главное – мы осуществляли полный контроль над функционированием комплекса.

– А где вы находились во время стрельб?

– За пультом сидел вьетнамец. Я находился рядом. Всю боевую работу выполняли наши братья по оружию. Задача советников состояла в том, чтобы страховать их действия.
Продолжаем рассматривать фотографии.

– А вот и в нас американцы попали, – протягивает мне Юрий Петрович снимок, на котором – исковерканная советская ракета. – Это был нанесен ракетный удар по колонне.

– И часто под бомбежки попадали?

– Бывало... Мы, правда, с колоннами не ездили. Вьетнамцы полностью зенитные ракетные дивизионы не разворачивали. Дивизионы практически всегда были в движении, ведь их засекали спутники.




Ракетчикам самим не видно результатов пусков: ракеты улетали на 25–30 километров. А этот самолет был подбит таким образом, что упал в 5–6 километрах от позиции.

– Летчик катапультировался, – рассказывает Трушечкин, – и мы видели, как он спускался на «крыле» – новой по тем временам форме парашюта. Его взяла вьетнамская группа захвата.

Разные источники утверждают, будто американца кололи штыками, били. Вот что писала, например, одна из газет: «Джон Маккейн – будущий сенатор – в составе своей эскадрильи бомбит объекты Северного Вьетнама. В октябре 1967 г., во время выполнения очередного боевого задания, разбивает свой последний самолет в военной карьере – его сбивают вьетнамские ПВО. Сам пилот при этом успел катапультироваться и упал в озеро. Оттуда его, с многочисленными травмами и переломами конечностей, выловили вьетнамские солдаты и отправили умирать в тюрьму Ханоя, не оказав никакой медицинской помощи».

– Это было не озеро, – объясняет Юрий Трушечкин, – а скорее болото, поломать конечности в нем сложно. Дорога, по которой вели пленного, проходила недалеко от нас. Я видел, как летчик шел самостоятельно, значит, никаких травм и переломов не было. С него только сдернули комбинезон. Конвоировали американца несколько вьетнамских солдат.

Через некоторое время переводчик принес на позицию документы и летный шлем. В шлеме очень ценилось стекло, которое темнело в зависимости от интенсивности света. Притащили еще и так называемый «флаг нищего» – бирку, на которой на нескольких языках было написано, что, мол, «я, американский гражданин, потерпел бедствие, прошу оказать помощь...» Она была у каждого солдата и офицера армии США.

Среди вещей имелась летная книжка – две сложенные пополам картонки. В ней фломастером были вписаны имя и фамилия: Джон Сидни Маккейн. Открыл ее – там разлинованные графы, в которых были записаны даты проверки парашюта. Я забрал книжку себе в качестве сувенира. Потом во время многочисленных переездов она затерялась...

Почему я так хорошо запомнил фамилию сбитого американца? Да потому, что эта летная книжка была единственным настоящим американским документом, который я когда-либо держал в руках.

В Ханое я видел, как его называли, «парад нищих». Более трехсот одетых в одинаковые коричневые пижамы американцев вели под охраной по улицам вьетнамской столицы. Рядом со мной стоял сотрудник посольства, который называл имена и фамилии пленных. Тогда я вновь услышал имя Джона Маккейна.

Сомнений нет

Спустя много лет, в 1986 году, Трушечкин краем уха уловил по телевизору сообщение, что некий Джон Маккейн баллотируется в сенаторы штата Аризона. А когда сказали, что его самолет был сбит во Вьетнаме советской ракетой, а он находился в плену, – все сомнения развеялись. В период недавней предвыборной кампании в США ветеран войск ПВО вновь вспомнил свои вьетнамские победы…

– И много их вообще было? – интересуюсь у собеседника.

– В моем личном деле значатся 5 уничтоженных американских самолетов, не считая «беспилотников», я награжден орденом Красной Звезды. Отношение вьетнамцев к специалистам из СССР было великолепным. Крестьяне несли нам рыбу, кур, фрукты, – вспоминает Юрий Петрович, – хотя сами голодали. Мы в свою очередь отдавали им тушенку, сгущенку, конфеты, если имелись. Общались через переводчиков. Еще имелась специальная команда, которая нас обслуживала: охраняла, готовила пищу, даже боролась с насекомыми, которых там неимоверное количество.

Увы, о нашем героическом земляке, о службе которого во Вьетнаме в советские времена было вообще запрещено упоминать, вспомнили недавно и совсем случайно. Живет Юрий Трушечкин на очень скромную пенсию, давно болеет. Духом бодр, а вот денег на лекарства герою не хватает...

Юрий Малёкин. Фото автора