Кем же был Жорж Коваль ?

В ноябре 2006 года президент России и сопровождающие его лица посетили новую штаб-квартиру Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Вооруженных сил страны. Как почетного посетителя Владимира Путина провели в музей ГРУ. Президент остановился у стенда, посвященного военным разведчикам периода Великой Отечественной войны. Его привлекло имя человека, о котором он до этого не слыхал. Когда ему пояснили, кто это такой, он пожелал встретиться с ним, но Георгия, или, как его называли в Америке, Жоржа Коваля уже не было в живых.

Прошел почти год, и 26 октября 2007 года был опубликован Указ Президента Российской Федерации В. Путина: «За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, присвоить звание Героя Российской Федерации Ковалю Жоржу Абрамовичу». Через неделю В. Путин, передавая Золотую Звезду Героя России министру обороны А. Сердюкову, сказал: «Работая в 30-40 годах прошлого века, он внес неоценимый вклад в решение ключевой задачи того времени – задачи создания атомного оружия. Я бы хотел, чтобы память о Жорже Абрамовиче была увековечена в музее Главного разведуправления Генерального штаба».

Награждение Жоржа Коваля вызвало такой всплеск публикаций в американских средствах массовой информации, какого давно уже не бывало. Лейтмотивом большинства этих статей было: как это могло случиться, что американский гражданин не только изменил своей родной стране, но и ухитрился похитить и передать коммунистам главные секреты создания атомной бомбы. Куда смотрели и чем занимались спецслужбы США? Неудивительно, что они проморгали и 11 сентября. Понемногу все успокоилось, но в мае 2009 года в популярном американском журнале «Smithsonian», а затем в «Journal of Cold War Studies» появились две статьи разных авторов о Ковале, и вновь началась дискуссия.

Некоторые участники этой дискуссии объясняют необычайный успех разведывательной деятельности Коваля особенностями его биографии, к которой мы сейчас и перейдем.

Семья

Родители будущего разведчика происходили из небольшого белорусского местечка Телеханы. Это было типичное местечко черты оседлости Царской России, где половину населения составляла еврейская беднота. Плотники, столяры, портные, кузнецы, мелкие торговцы перебивались с хлеба на квас. Традиционная хала и фаршированная рыба редко бывали на их субботних столах. Все больше картошка с селедкой. Так описывали их жизнь историки Телехан Михаил Ринский и бывший житель местечка, затем гражданин Польши инженер Богдан Мельник.

Плотник Абрам Коваль встретил и полюбил девушку, решил жениться, но та поставила условие: у них должен быть свой дом. Девушка, которую звали Этель, отличалась твердым характером и была членом подпольной социалистической организации. Именно последнее обстоятельство подвигло ее уйти из относительно благополучного отчего дома местного раввина и пойти работать на стекольную фабрику. Работать приходилось в ужасных условиях, а получать за свой труд копейки. В Телеханах было много хороших еврейских плотников, а работы очень мало.

В 1910 году Абрам Коваль эмигрировал в Америку. Поселился в небольшом городке Нью-Сити, расположенном на стыке трех штатов: Южной Дакоты, Небраски и Айовы. Золотые руки плотника Коваля нашли применение в Америке. Он быстро освоил английский и стал неплохо зарабатывать. Относительно скоро собрал деньги и купил небольшой домик, затем послал невесте достаточную сумму для переезда в Америку. Там и родились три их сына, Изя (1912), Жорж (25 декабря 1913) и Габриэль (1919). В Нью-Сити была в то время довольно крупная еврейская община, дюжина синагог и различные партии выходцев из Российской империи.

Социалистическое прошлое супругов Ковалей нашло свое применение и в Америке. В этом году исполнилось 75 лет неудавшемуся большевистскому проекту создания еврейской автономии на Дальнем Востоке. Это отдельная тема. Упоминаем мы только потому, что ряд социалистически и коммунистически настроенных еврейских эмигрантов с восторгом приветствовали этот проект. Была создана даже организация ICOR. Это была аббревиатура из слов на идиш (идише колонизацие ин ратнфербанд – еврейская колонизация в Советском Союзе). Штаб-квартира ICOR была в Нью-Йорке, но ее отделения были во многих городах США. Секретарем такого отделения в Нью-Сити был Абрам Коваль. Они собирали деньги на развитие Еврейской автономной области, агитировали евреев переехать в этот новый еврейский регион.

Коваль и его семья прожили в США немногим более 20 лет. За это время в России произошли бурные изменения. Ковали не теряли связи с родными и знакомыми. Между тем жизнь в США ухудшилась, начались годы страшной депрессии, а нужно было кормить разросшуюся семью, учить детей. А тут им пишут, что в СССР образование бесплатное, успешно решается национальный вопрос, и Коваль решил вернуться на родину. В 1932 году на тихоокеанском побережье США семья Ковалей села на советский пароход «Левитан» и вскоре оказалась во Владивостоке. В некоторых материалах, опубликованных в Америке, встречаются и такие опусы, что семейство Ковалей пожелало возвратиться или в Минск, или в Телеханы. Но авторы этих материалов не знали, что в то время Телеханы входили в состав Польши, а с Минском у Ковалей не было никаких связей. Поэтому Ковали с самого начала решили обосноваться в том регионе, создание которого они всячески приветствовали. Поселились в молодом городе Биробиджане, который стал столицей Еврейской автономной области. Кроме Ковалей в Биробиджане поселился еще ряд еврейских семей из США. Всем им предоставили жилье, и они образовали коммуну, где успешно трудились сами и их взрослые дети. В 1934 году за плечами Жоржа Коваля был уже рабочий стаж (начал он работать лесорубом, затем электриком) и российское среднее образование плюс два семестра американского колледжа. Он поехал в Москву и поступил в химико-технологический институт имени Д. И. Менделеева. Учился очень хорошо и по решению Государственной экзаменационной комиссии без экзаменов был зачислен в аспирантуру института. Комиссия нашла у дипломанта Коваля задатки исследователя. В 1939 году он женился на своей однокурснице, родилась дочка. Жена Жоржа Людмила была внучкой бывшего российского бизнесмена средней руки. В этом же году молодой аспирант попал в поле зрения советской военной разведки. Она была полностью обескровлена сталинскими репрессиями, и ГРУ срочно нужны были новые сотрудники. А тут отличник, молодой химик-технолог, да к тому же родившийся в Америке, хорошо знающий обычаи и особенности этой страны и, разумеется, свободно владеющий английским. Запросили институт, характеристика была прекрасной, и на первой же встрече с сотрудниками ГРУ Жорж Коваль дал согласие работать в военной разведке. Предстояло пройти специальную подготовку. Жорж быстро овладел премудростями этой деятельности, и его решили направить в США.

В конце прошлого века бывшие друзья Жоржа нашли его адрес в Москве и установили с ним регулярную переписку. Вначале по почте, а затем с помощью интернета. Самая длительная переписка была с его бывшим коллегой по службе в американской армии и работе на атомных объектах Арнольдом Креймишем. Он нашел Жоржа в 2000 году, и они переписывались до смерти Коваля. В воспоминаниях Креймиша мы встречаем много интересных деталей о Жорже после его возвращения в США уже агентом советской военной разведки. Так, например, в одном из своих писем Жорж сообщил Креймишу, как он вернулся в Америку. Прибыл он в Сан-Франциско в октябре 1940 года на небольшом танкере. Чтобы не предъявлять никаких документов, он сошел на берег вместе с капитаном, его женой и маленькой дочерью. На контрольном пункте капитан предъявил свои документы, сказал, что остальные – его люди, и контроль не стал проверять их. Далее он сообщил Креймишу следующее: «Я был призван в армию в 1939 году, чтобы скрыть мое исчезновение из Москвы. Мне даже не пришлось пройти военную подготовку и службу, как это следовало бы сделать в то время. Я не принимал присяги и никогда не носил военной формы».

Из Сан-Франциско Жорж сразу же уехал в Нью-Йорк, где находилась резидентура ГРУ. В его задачи входил сбор сведений о разработке в США новых химических отравляющих веществ. Для этого надо было устроиться на работу в соответствующие лаборатории. Сделать это было сложно. Жорж выдавал себя за американца из города Нью-Сити. Был определенный риск встречи с бывшими соседями или одноклассниками, но ГРУ вынуждено было согласиться с этим предложением. Жорж быстро нашел работу по специальности, но ясно понимал, что никаких встреч с бывшими друзьями или посещения родного города быть не должно. Вскоре началась Вторая мировая война, и Жорж по возрасту подлежал призыву в американскую армию. Она в то время мало интересовала ГРУ. Коваль запросил начальство, и те рекомендовали уклониться от службы, а в случае невозможности положиться на судьбу. Кто мог предположить в то время, что эта судьба преподнесет его руководству такой подарок.

По существующим в то время законам, Коваль был зарегистрирован для призыва в армию в 1941 году. Однако фирма, где он тогда работал, сумела задержать его до февраля 1942. Отсрочка истекла, и Жорж был направлен в форт Дикс для основной военной подготовки. Готовили их для службы в инженерных войсках. Во время работы в фирме «Raven Electric Company» и в армии Жорж в беседах с сослуживцами говорил, что он родился в Нью-Йорке, круглый сирота, воспитывался в приюте. Когда один из его армейских сослуживцев спросил, как это у коренного жителя Нью-Йорка в речи проскальзывает айовский акцент, то Коваль заметил, что его воспитатели в приюте были из Айовы.

Новобранцы прошли так называемый IQ-тест, и самые высшие оценки оказалсь у Коваля. Его вместе с рядом других направили на дальнейшую учебу в Сити Колледж в Манхэттене, где он изучал электротехнику. Военных студентов разместили в бывшем еврейском сиротском доме, и Жорж не раз говорил сослуживцам, что его детство прошло именно в таком доме.

Между тем начались активные работы по созданию атомной бомбы, и Жоржа направили на учебу на специальные курсы, где военнослужащих готовили для работы на объектах по производству радиоактивных материалов. В августе 1944 года рядовой американской армии Жорж Коваль был направлен на секретный объект в город Ок-Ридж в штате Теннесси. Перед отъездом Жорж встретился с советским резидентом, и они оговорили возможности дальнейшей связи. Но ни резидент, ни Жорж понятия не имели в то время, что это за объект. Американская военная контрразведка считала, что проекту по созданию атомного оружия была создана абсолютная секретность. Военный руководитель проекта генерал Лесли Гровс назвал меры безопасности, которые были предприняты для сохранения в тайне процесса разработки атомной бомбы, «мертвой зоной».

Такого же мнения придерживался и начальник службы безопасности проекта бывший мичман белогвардейского флота полковник Борис Паш. Он был сыном митрополита русской православной церкви в США Феофила. В миру его имя было Пашковский, но сын американизировал свою фамилию. Гровс и Паш полагали, что созданная ими «мертвая зoна» непроницаема, а меры безопасности обеспечивают секретность не на сто, а на двести процентов. Между сотрудниками лабораторий, занятых исследованиями, воздвигли непроницаемые барьеры. Один отдел не знал, чем занимаются другие. Тщательно проверялись все сотрудники научного центра в Лос-Аламосе, работающие на заводах по обогащению урана и там, где были промышленные атомные реакторы. Биографические данные проверялись и перепроверялись, за всеми велось постоянное наблюдение, вскрывались письма, прослушивались телефонные переговоры, в квартирах уcтанавливалисьпрослушивающие устройства. Не все выдерживали такую психологическую нагрузку. Но случай помог советскому разведчику проникнуть в эту «мертвую зону». В первый же свой отпуск Жоржу удалось установить связь с резидентом ГРУ. Его сообщение о секретном объекте и о том, чем там занимаются, пошло в Москву. Сведения были весьма интересными, о них в СССР не знал никто.

Коваль сообщил, что работает в Ок-Ридже на предприятии, где производится обогащенный уран и плутоний. До конца жизни Жорж гордился тем, что был единственным разведчиком, который держал в руках образцы плутония. Он был радиометристом и по своей должности имел доступ в различные отделы большого предприятия, на котором трудилось более полутора тысяч человек. Как химик Жорж Коваль быстро разобрался в деталях технологии по обогащению урана. Жорж был инженером от Бога. Он имел редкий допуск к оборудованию для обогащения урана и плутония. И даже отрывочных сведений ему было достаточно, чтобы понять весь технологический цикл.

Детальные сообщения в Москву сразу попадали в отдел «C» Наркомата внутренних дел, которым руководил генерал-лейтенант Судоплатов. Даже он не знал имени агента, от которого поступали такие важные сведения. ГРУ передавало все эти данные в Наркомат внутренних дел в обезличенном виде, и они сразу же попадали к научному руководителю советского атомного проекта академику Курчатову. Из сообщений Коваля стали известны не только основные детали технологии, но и места расположения американских секретных объектов. Новым для советских ученых стало сообщение Коваля о производстве американцами полония и его дальнейшем использовании при создании атомной бомбы. По их просьбе он передал детали технологического процесса производства полония и как он будет применяться в атомном заряде.

В 1945 году Жорж Коваль был уже не рядовым, а сержантом штабной службы. Его перевели на работу на другой атомный объект в городе Дайтоне. Руководство лаборатории с доверием относилось к Ковалю. Его даже включили в состав специальной группы для изучения результатов атомной бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки, но поездка в Японию не состоялась. В 1946 году Коваль уволился с военной службы. Руководство лаборатории настойчиво предлагало Жоржу остаться там работать в должности гражданского специалиста, предлагая значительное повышение в должности и весьма приличный оклад. Резидент ГРУ в США полагал, что Жорж должен принять это предложение. Открывались новые перспективы получения американских секретных данных. Но в 1946 году шифровальщик посольства СССР в Канаде Гузенко сбежал и выдал многих агентов советской разведки в США и Канаде. Началась антисоветская шпионская истерия. Газеты всего мира публиковали различные сведения о советских атомных шпионах.

Коваль в своем рапорте руководству сообщил, что в Америке изменились и ужесточились требования к системе отбора специалистов для работы на атомных объектах. Существовала реальная угроза, что спецслужбы США смогут установить, что Жорж Коваль в 1932 году покинул США. Жорж знал, что в одном из изданий журнала в Биробиджане есть фотография семьи Ковалей, где на первом плане четко был запечатлен Жорж Абрамович. Кто мог знать, что эту фотографию не разыщет контрразведка США. Руководство ГРУ согласилось с доводами Жоржа, и в 1948 году окольным путем он вернулся в СССР к своей семье.

Как оказалось впоследствии, опасения Жоржа были не напрасными. От своих знакомых в США Коваль узнал, что вскоре после того, как он покинул страну, агенты ФБР несколько раз опрашивали бывших соседей Ковалей, пытаясь установить, не одно ли это лицо – студент Жорж Коваль, уехавший в 1932 году, и штабной сержант, служивший на самых секретных объектах.

Только к концу 1948 года Жорж Коваль вернулся в Москву к жене и дочери, которые долгие деcять лет ждали его, изредка получая небольшие письма, через незнакомых им военных. В 1949 году Жорж был демобилизован из Советской Армии и на полвека расстался с военной разведкой. Без особых усилий восстановился в аспирантуре, через два года защитил диссертацию и стал кандидатом наук. Вот тут-то у молодого ученого и начались проблемы. Никто, разумеется, не знал, что он десять лет прослужил в разведке. Казалось бы, что его истинное место в одном из институтов или предприятий, занимающихся атомными проблемами. Но Жорж Коваль в течение года никак не мог найти работу. Вакансий было много, но стоило ему заполнить анкету, как отделы кадров под благовидным предлогом отказывали. В анкете значилось, что с 1939 по 1949 год рядовой Коваль служил в армии. Никаких наград, кроме медали «За победу над Германией», не имел. Он отказывался отвечать на вопросы, где проходила его служба. Не отвечал и на вопросы, как это человек с высшим образованием за десять лет службы не смог получить даже первичного офицерского звания младшего лейтенанта. Да тут еще такие данные, что родился в Америке и еврей по национальности.



Терпение Жоржа иссякло, и он обратился за помощью к руководству военной разведки. 10 марта 1953 года Коваль в своем письме сообщил своему бывшему начальству, что после окончания аспирантуры комиссия по распределению до сих пор не решает вопроса о его трудоустройстве. При попытках самому устроиться на работу в первую очередь обращают внимание, что он выходец из Америки. Начальник ГРУ генерал-лейтенант М. А. Шалин незамедлительно приказал разобраться в судьбе Жоржа. Он лично направил письмо министру высшего образования, в котором писал, что Жорж Коваль с 1939 по 1949 год находился в рядах Советской Армии. В соответствии с законом о неразглашении государственной и военной тайны он не может дать объяснения о характере своей службы, которая протекала в особых условиях. Он просит принять представителя ГРУ, который лично устно объяснит министру, кем и где работал Жорж Коваль.

Разумеется, после этого судьба Жоржа быстро была решена. Его направили на преподавательскую работу в свою альма-матер – институт химической технологии, который и стал на долгие годы родным домом Жоржа Коваля. Жорж проработал в этом институте около сорока лет, был любим и уважаем студентами и коллегами, создал свое собственное научное направление, опубликовал около сотни научных работ. Жорж Коваль был талантливым аналитиком, прирожденным педагогом и не менее удачным военным разведчиком. Аналитический характер его ума позволял предвидеть опасные ситуации и тем самым избегать контактов с контрразведкой.

По воспоминаниям современников, студенты МХТИ часто смеялись над «ужасным» английским произношением Жоржа.

Как же получилось, что работа Коваля в военной разведке не была оценена. Его коллеги по добыванию американских и английских атомных секретов, хотя и поздно, но получили признание. Так, например, военные разведчики, работавшие по этой же проблеме, Артур Адамс и Ян Черняк, были удостоены звания Героя России. Основной причиной забвения деятельности Коваля было то обстоятельство, что после окончания Второй мировой войны две советские спецслужбы внешней разведки, НКВД и ГРУ, были объединены в одну структуру, которая получила название Комитета по информации. Пока Комитет организовывался, а затем был расформирован, Жорж Коваль исчез из перечня сотрудников военной разведки. Руководство советским атомным проектом было возложено на Л. Берия, который выдвигал своих сотрудников – работников НКВД. Даже в настоящее время в ряде книг по истории советского атомного проекта скупо упоминается, что именно секретарь военного атташе в Англии полковник Семен Давидович Кремер впервые сообщил о работах по созданию нового секретного оружия. Танкист Кремер вскоре ушел из разведки. В ожесточенных сражениях Великой Отечественной войны он стал генералом и Героем Советского Союза.

О Жорже Ковале забыли, и он не напоминал о себе до начала 2000 года. После этого Жорж сразу же был принят в члены совета ветеранов военной разведки, награжден почетным знаком «За заслуги в военной разведке». Ему ежемесячно стали оказывать и материальную помощь. Со своими коллегами Жорж не делился воспоминаниями о службе в разведке. Когда автор книги «ГРУ и атомная бомба» узнал о деятельности Коваля и по наводке ГРУ попросил о встрече с ним, то Жорж Абрамович очень неохотно дал самые общие сведения о себе и попросил в будущей книге изменить свою фамилию и даже скупые биографические данные. В книге он выведен по своей оперативной кличке Делмар.

Начиная с 1995 года стали рассекречивать и публиковать книги о советском атомном проекте и сотрудниках внешней разведки, оказавших значительную помощь советским ученым в создании атомной бомбы. В одной из таких книг опубликовано письмо ГРУ начальнику отдела «C» НКВД генерал-лейтенанту Судоплатову от 15 февраля 1946 года. В нем говорилось, что ГРУ направляет описание производства элемента полония, полученное нами от достоверного источника. Этим источником и был Жорж Коваль. Как следует из ряда публикаций, нейтронный запал к советскому атомному устройству, которое готовили для взрыва на Семипалатинском полигоне, был изготовлен по данным, полученным от Коваля. До этого использованием полония в рамках советского атомного проекта никто не занимался. Сведения, переданные Ковалем в 1945-1946 годах об использовании американцами полония, подсказали советским ученым идею создания нейтронного запала. Он же сообщил методику получения полония из висмута. Кроме книг и статей, где уже открыто сообщается имя и приводятся фотографии Жоржа Абрамовича Коваля, российское телевидение 8 ноября 2006 года показало в своих передачах фотографию до этого неизвестного разведчика и кратко сообщило о нем.