Как снимали фильм «Рокки»

Драматургия: Американская мечта с неожиданным финалом

Подходящий материал третьеразрядный на тот момент актер, которому мать-астролог напророчила больший успех на сценарном поприще, нашел в реальном поединке великого Мохаммеда Али и списанного со счетов боксера Чака Уэпнера. Бой, состоявшийся 24 марта 1975 года, продлился 15 раундов. Это несмотря на прогнозы, утверждавшие, что абсолютный чемпион мира нокаутирует профессионала средней руки в первой же схватке.

Стойкость Уэпнера поразила закаленного чередой личных и карьерных неудач Сталлоне, и он сделал боксера одним из прототипов своего Рокки, а парафраз памятного поединка — кульминацией сценария, основная часть которого, по сути, является подготовкой к ключевому эпизоду. Финальный бой никому не известного Итальянского жеребца из Филадельфии с чемпионом мира Аполло Кридом Слай композиционно зарифмовал со вступительной сценой фильма, в которой Бальбоа побеждает слабого противника.

Дополнительные оттенки истории придает любовная линия, которая вновь метафорически перекликается с кульминацией. В своем стремлении добиться расположения застенчивой продавщицы зоомагазина Рокки демонстрирует ту же непоколебимую настойчивость, что и в битве с Кридом. Герой интуитивно понимает, что отношения с Эдриан должны стать поворотным моментом его непутевой жизни, и не намерен пасовать перед трудностями.

Конечно, такое упорство вознаграждается — любовь неприступной девушки помогает ему поверить в себя, вдохновляет на изнуряющие тренировки перед судьбоносным боем, дает силы держаться в неравном поединке до последнего и, в общем-то, становится главной победой Рокки в финале, ведь формальным победителем из битвы выходит все-таки Крид. Последнее обстоятельство, в свою очередь, добавляет оригинальности стандартной истории триумфа аутсайдера, делая сказку о «Золушке в трусах-боксерах» более реалистичной. К тому же нешаблонный финал намекает на возможность продолжения, в котором американская мечта Итальянского жеребца реализуется в полной мере.

Кастинг: итальянцы вместо ирландцев, новичок вместо боксера-профи и все же Сталлоне

Конечно, в далеком 75-м Сталлоне мог лишь смутно предчувствовать, что успех фильма по его сценарию позволит создать множество продолжений. Главной задачей Слая тогда было убедить продюсеров, что лучше него Бальбоа сыграть никто не сможет. К слову, Роберт Чартофф и Ирвин Уинклер («Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»), взявшие в работу сценарий «Рокки», были согласны, что такое решение логично и оправданно: автор, писавший протагониста «с самого себя», да еще и актер — самый очевидный кандидат на главную роль.

Загвоздка заключалась в том, что кинокомпания United Artists, финансировавшая проекты продюсерского тандема, настаивала на звезде рангом повыше. Например, студийных воротил устроил бы Роберт Редфорд, Райан О’Нил, Джеймс Каан или, на худой конец, «тот парень из «Лордов Флэтбуша»», но только не Сталлоне. Однако Слай был «по-рокковому» непреклонен и угрожал продюсерам закопать свой сценарий в саду, даже несмотря на отступные в 350 тысяч долларов, которые студия предлагала ему за согласие отдать роль другому актеру.

Понимая, что без участия Сильвестра Сталлоне «Рокки» попросту не будет, Чартофф и Уинклер указали United Artists на пункт контракта, по которому при бюджете проекта менее миллиона долларов кинокомпания не имеет права вмешиваться в кастинг и другие творческие вопросы. Достигнув таким образом согласия со студией, продюсеры стали искать подходящего режиссера и пригласили на эту должность не самого очевидного постановщика Джона Г. Эвилдсена, в фильмографии которого «Рокки» стал первой жизнеутверждающей картиной.

Специалист по мрачному остросоциальному кино Эвилдсен сначала удивился, что ему предлагают спортивную драму, но, прочитав сценарий, обнаружил в нем свой излюбленный мотив маленького человека и небанальную любовную линию. Оригинальность ее заключалась в том, что герой боролся не за сердце писаной красотки, а за внимание так называемого «синего чулка», в котором он видел родственную душу. При этом Эдриан предстояло под действием чувств Рокки раскрыться и превратиться в привлекательную женщину, а значит, роль любовного интереса Бальбоа должна была исполнить актриса одинаково убедительная и в амплуа серой мышки, и в образе модной современной девушки.

Данным требованиям идеально соответствовала сестра Фрэнсиса Форда Копполы Талия Шайр (Конни в «Крестном отце»), тем более что идею сделать дружественную Бальбоа семью ирландской из-за скромного бюджета пришлось отмести и заменить их итальянцами. Поэтому брата Эдриан Поля Пеннино сыграл Берт Янг.

Еще одну важную роль — бывшего тренера Рокки Микки Голдмилла — создатели в угоду студии, желавшей заполучить в проект хотя бы одно звездное имя, предложили Берджессу Мередиту (Пингвин в телесериале «Бэтмен» 60-х). В качестве исполнителя другого ключевого персонажа, Аполло Крида, продюсеры мечтали видеть реального боксера, но по финансовым соображениям им пришлось обойтись таким же новичком, как Сталлоне, — Карлом Уэзерсом. Чтобы достойно выглядеть в финальном поединке, спарринг-партнеры совершили своего рода актерский подвиг.

Несколько месяцев они не вылезали из тренажерного зала, чтобы научиться основным приемам бокса и привести свои тела в надлежащую физическую форму. В итоге Сталлоне овладел боксерскими навыками так, что смог самостоятельно расписать сценарий хореографии кульминационного боя, сделав ее посильной для них с Уэзерсом и в то же время убедительной. Позже Слай с улыбкой вспоминал, что это были 30 страниц текста, почти полностью состоящего из слов «хук слева» и «хук справа». К тому же во время репетиций Сталлоне и Уэзерс частенько ошибались с хуками и нанесли друг другу не одну настоящую физическую травму, пострадав не меньше, чем иные профи.

Впрочем, один профессиональный боксер все-таки согласился принять участие в фильме. Им стал Джо Фрейзер, единственный из чемпионов мира в тяжелом весе, обещавший прийти на съемки поединка Бальбоа и Крида. Символично, что Фрейзер, как и Рокки, был уроженцем Филадельфии, поэтому его камео особенно ценно. Кроме того, в эпизодах можно разглядеть культового треш-кинематографиста Ллойда Кауфмана (пьяный в таверне «Счастливая семерка»), брата Слая поп-певца Фрэнка Сталлоне (участник бэнда, поющего на угловой улице), их отца Фрэнка-старшего (судья-хронометрист) и симпатягу-бульмастифа Баткиса, сыгравшего «собаку мечты» Рокки Бальбоа.

Места съемок

С мечтами главного героя ассоциируется и лестница, ведущая в Музей искусств Филадельфии. После выхода фильма на экраны 72 ступени, которые Бальбоа удается преодолеть после изнуряющих тренировок, стали символом победы человека над собой и получили название Rocky Steps. Вблизи них был даже установлен памятник Рокки в позе триумфатора.

Снимать картину в Филадельфии было принципиально важно не только из-за наличия киногеничной лестницы. Сталлоне сделал своих персонажей жителями «города братской любви» потому, что именно в нем приняли Декларацию независимости (1776) и Конституцию (1787) США. Кроме того, в Филадельфии прошли самые счастливые юные годы самого Слая: она была для него (а следовательно, и для Рокки) той самой «землей надежды». Тем не менее продюсерам в условиях скромного бюджета было куда выгодней снимать ленту в Лос-Анджелесе, а не платить филадельфийским властям за разрешение на уличные съемки. Ситуацию разрулил Джон Г. Эвилдсен, убедивший Чартоффа и Уинклера, что сможет осуществить задачу в сжатые сроки и в обход профсоюзов. Режиссеру, привыкшему работать в малобюджетном кино, это удалось — большинство уличных сцен были сняты в Филадельфии за 10 дней.

Визуальное решение: стедикам, пластический грим, символизм и мизанабим

Со сжатыми сроками связано и визуальное решение картины, снятой по большей части «документальной камерой», следующей по типичным маршрутам героя, а также при помощи стедикама. Примечательно, что «Рокки» стал одним из первых фильмов, созданных с использованием данной системы. Оператором эпизодов, в которых задействован стедикам, выступил его непосредственный изобретатель Гарретт Браун. В частности, он снял едва ли не самые ключевые сцены фильма — пробежки Бальбоа и его поединок с Аполло Кридом.

Невероятная реалистичность кульминационного эпизода — заслуга не только оператора, но и художника-гримера. Пластический грим, имитирующий гематомы и прочие боксерские травмы, был создан Майклом Уэстмором. Любопытно, что сцену снимали в обратном порядке — от финала боя к его началу, а обезображивающий лица противников грим постепенно облегчался.

Визуальное решение поединка не только интересно с технической точки зрения, но имеет и ряд особенностей, обладающих символическим значением. Так, сцена начинается с показа боксерской арены с крайней верхней точки («взгляд Бога»), а завершается сверхкрупным планом обнимающихся Рокки и Эдриан. Таким образом, фильм подчеркивает идею, что истинной победой героя является обретение родной души.

Кроме того, в картине символически обыгрываются архетипические представления об итальянцах. Так, например, их набожность подчеркивается то и дело мелькающими в кадре иконами (вступительная сцена боя) и распятиями — в том числе над кроватью в холостяцкой берлоге Рокки. Присутствует в фильме и неотъемлемый элемент гангстерских фильмов об итальянской мафии — мясные туши, которые вводятся в киноповествование благодаря профессии Поля Пеннино и приобретают совсем уж ироничное значение, когда Бальбоа применяет их как боксерскую грушу.

Любопытно, что одну из таких «мясных тренировок» мы наблюдаем в ходе телевизионного репортажа об Итальянском жеребце — одном из многочисленных примеров использования в пространстве кадра телевизора. У него в фильме несколько функций. Во-первых, это важнейший элемент американской культуры и быта. Во-вторых, телевизор помогает обыграть идею, что гражданин, еще вчера бывший рядовым, сегодня может стать звездой экрана. И наконец, он указывает на время действия — например, когда Рокки и Эдриан смотрят рождественский фильм, мы понимаем, что на дворе у героев канун Рождества 1975 года, а значит, не за горами и поединок, намеченный на 1 января 76-го.

Саундтрек: Билл Конти и Фрэнк Сталлоне

Мотивирующий эффект «Рокки», покоривший не одно поколение кинозрителей, отчасти заслуга основной музыкальной темы фильма, композиции Gonna Fly Now, написанной Биллом Конти. Остальной инструментальный саундтрек — также его рук дело.