Государство, которое идет ко дну

Первым признаком этого островного экваториального государства Кирибати (произносится Кир-и-бас), расположенного в центральной части Тихого океана, является крошечный лоскут зелени, нарушающий бесконечную монотонную синеву водной глади. Грозовые тропические тучи заполняют небо, вздымаясь так высоко, что невольно чувствуешь себя беззащитным и крошечным.

По мере снижения становится заметно, что маленькие атоллы достигают всего нескольких метров над уровнем моря даже в своей высшей точке. Они и составляют это небольшое островное государство, и даже с высоты бреющего полёта отчётливо видно, что земля ценится здесь на вес золота, а кругом – лишь бесконечная равнина океана, которую разрезает лишь воображаемая Международная линия перемены дат.

Паспортный контроль в довольно экстравагантном зале прибытия состоит всего из двух небольших стоек, сделанных из пальмовых листьев, с табличками «Гости» и «Жители». Прокатный автомобиль, который следовало бы назвать автомобилем, “одолженным на время”, ждёт меня на пыльной парковке у выхода. Выдача ключей сводится к признанию факта, что я собираюсь остановиться именно в том мотеле, который я назвал. Предъявления документов, не говоря уже о водительских правах, не требуется вовсе – достаточно радушной улыбки и простого рукопожатия. Я всё же спрашиваю, как найти мотель, и мне говорят: “Да просто езжай прямо по нашей единственной дороге – и попадёшь куда надо”.

По прибытии в мотель я встречаюсь с Дэвидом Ламборном (David Lambourne), хорошо информированным местным жителем, переселившимся в столицу Кирибати Тараву (Tarawa) из Австралии около 18 лет назад, чтобы обсудить проблемы, стоящие перед этой страной. Эти проблемы сводятся в основном к различным катастрофическим сценариям, ибо в один прекрасный день Кирибати может стать необитаемым островом под давлением демографических и социально-экономических трудностей, с одной стороны, и неуклонно наступающего моря, с другой. Дэвид утверждает, что это реальная перспектива, особенно для небольшой группы атоллов, образующих Южную Тараву.

Тарава разбита на две части – северную и южную. Дэвид везёт меня в деревню Бетио (Betio), расположенную на юге и уже страдающую от плотности населения, которая превышает лондонскую: в настоящее время она составляет около 5200 человек на квадратный километр. Поразительно, но прогноз роста населения для этой области указывает на то, что эта цифра может удвоиться менее чем за десятилетие. Убогие домишки Бетио собраны в основном из кусков гофрированного железа и кое-как сколоченных деревянных панелей. Они производят впечатление приютов для временного проживания. Но, согласно Дэвиду, этим домам десятки лет, и шансы на то, что в будущем что-то изменится, чрезвычайно малы.

Но домовладельцев больше всего беспокоит даже не это. Отсутствие канализации ведёт к непомерному загрязнению окружающей среды. Здесь уже была вспышка холеры в конце 70-х, и многие жители опасаются, что при нынешнем уровне санитарии она легко может повториться. Местные запасы свежей воды пополняются из мелких “линз”, расположенных чуть ниже поверхности почвы, и ещё сотни скважин рассеяны между ветхими хижинами. Вода в этих колодцах постоянно загрязняется различными отходами, а также становится всё солонее ввиду повышения уровня моря. Соответственно, и выращивание любого типа продовольственных культур чрезвычайно затруднено.

После посещения Бетио я двигаюсь дальше и довольно скоро натыкаюсь на ещё одну выразительную сцену. Местные женщины – некоторые из них маячат где-то далеко на линии горизонта – бродят по мелководью лагун и, согнувшись в три погибели, выкапывают что-то из вонючей рифовой жижи. Я отваживаюсь отойти от машины всего на несколько метров, почти сразу проваливаюсь в грязь, но, в конце концов, добираюсь до одной женщины и её довольно нервного пса. Женщина на секунду приподнимает голову, отмечая моё появление мимолётной улыбкой, после чего возвращается к своей изнурительной работе. Совершенно очевидно, что её труд требует нечеловеческих усилий. И дело не только в жгучем зное, усиленном отражающей поверхностью рифа. Женщины роются в иле кухонными вилками и ножами в поисках моллюсков, которые залегают чуть ниже поверхности. Невозможно удержаться от чувства уважения и восхищения по отношению к этой группе решительных женщин, которые так самозабвенно трудятся час за часом, лишь изредка прерываясь, чтобы взглянуть на этого психа с фотоаппаратом и одарить его дружеской улыбкой.

Двигаясь дальше, я убеждаюсь воочию, насколько бедна страна Кирибати: сплошь и рядом – лишь ветхость бесчисленных хижин, стоящих вдоль дороги, усеянной рытвинами и ямами.

Чуть позже я взял на прокат лодку, чтобы посетить маленький островок под названием Байкмен (Bikeman), который находится всего в 20 минутах езды к западу от перенаселённой Южной Таравы. Там живёт одна семья, решившая построить дом и переселиться на этот лоскуток песка, который едва возвышается на 10 сантиметров (четыре дюйма) выше уровня прилива. Причина проста, объясняют Бината Пината (Binata Pinata) и ее муж Каибакиа (Kaibakia): “Здесь лучше спится и лучше живётся – не так многолюдно и полно свежей здоровой рыбы. Единственная проблема, правда, в том, что мы должны ежедневно плавать на лодке в Тараву за пресной водой”. Да уж – от этой проблемы с водоснабжением тут никуда не деться.

В Южной Тараве повсюду встречаются следы последней мировой войны, которые стали такой же неотъемлемой частью ландшафта, как кокосовые пальмы и морские дамбы. Японские бункера и большие орудия до сих пор стоят свидетельствами битвы, которая разразилась здесь в 1943 году и унесла жизни более чем 1600 американских морпехов и бесчисленного количества японских солдат. Это лишний раз подчёркивает ценность клочка земли в этом регионе, окружённом гигантским океаном. А ещё это напоминает о том, что внешние факторы уже давно воздействуют на окружающую среду Кирибати и что коренные жители этой страны – те, кто в наименьшей степени виновны в существующих проблемах, – вынуждены пожинать плоды этих факторов.

Как-то раз в разговоре со мной один местный житель заметил с горькой усмешкой, что Кирибати иногда называют “следующий Атлантидой”. Но из того, что я увидел, напрашивается вывод: задолго до того, как эта крошечная нация окажется затоплена ежегодными всепоглощающими “царскими” приливами , её может запросто утянуть в пучину балласт собственных демографических и социально-экономических проблем.