На uCrazy 18 лет 1 месяц
Прогулка по самому жуткому району Бухареста
Бедный район Ферентарь на окраине Бухареста, населенный преимущественно цыганами, обычно не показывают туристам. Гостей города попросту не водят сюда, да и сами местные жители стараются обходить стороной это место. Район с небольшими пятиэтажными домами буквально утопает в мусоре, к тому он наводнен наркоманами и наркоторговцами, а также погряз в проституции. Далее предлагаем отправиться на виртуальную экскурсию по этому жуткому району.
Замусоренные дворы, толпы неопрятно одетых людей на улицах, облезлые серые пятиэтажки, отдаленно напоминающие наши хрущевки, только с маленькими окнами и наглухо зарешеченными балконами. Несколько тысяч человек живут в Ферентарь в ужасающих условиях, в нищете и кромешной антисанитарии.
Как поведут себя местные, увидев чужаков с фотоаппаратом? Реакция может быть совершенно непредсказуемой. Нам нужен был человек, свободно владеющий румынским языком, который способен уладить вероятный конфликт и помочь попасть в квартиры. Трое экскурсоводов сразу отказали по Skype: «Вам нечего там делать», «Можно ждать чего угодно», «Езжайте сами, в Бухаресте такую экскурсию никто не проведет». И все-таки гид нашелся: сопроводить нас согласилась женщина-экскурсовод. За рулем машины будет водитель-полицейский, сообщила она и запросила сначала €100, но затем все же уступила почти половину этой суммы.
«Это зона полного отчаяния. Здесь детям доступны только две профессии꞉ продажа наркотиков и продажа секса. Многие делают и то, и другое уже в возрасте 11—12 лет»
Квартал пятиэтажек, куда мы едем, построен в 1970-х в качестве общежитий для рабочих. Часть жилфонда занимали военные. После революции 1989 года промышленные предприятия в районе закрылись, дома начали пустеть. В освободившихся квартирах быстро обосновались социальные изгои. Жилье просто самовольно захватывалось. Постепенно за Ферентарь закрепилось клеймо «цыганское гетто». Даже сегодня многие его обитатели проживают в квартирах нелегально, не имея при себе никаких документов. Без документов люди не могут устроиться на официальную работу. Да и не хотят. Многие промышляют случайными заработками, сдачей металла, воровством, торговлей наркотиками и проституцией, — описывает известную ей картину происходящего экскурсовод. — Девочки продаются за гроши — 10—15 леев, это примерно €2—3. Иногда дочь-проститутка содержит всю семью. А вот по уровню квартирных краж район относительно спокойный. Видимо, из-за бедности.
Ферентарь предстал перед нами не таким загаженным, как на фотографиях. Все те же облезлые дома, но между ними нет зловонных гор мусора и помойных луж. Недавно здесь провели генеральную уборку. Во дворах стоят большие металлические бункеры для бытовых отходов. Электроподстанцию украсили ярким граффити.
Замеченный нами мусор под окнами — пустяки по сравнению с тем, что творилось здесь еще в начале лета.
Большинство окон на первых этажах зарешечены. Теснота помещений и скученность вынуждают жильцов удлинять комнаты на несколько квадратных метров — фасады постепенно обрастают пристройками, похожими на скворечники.
Местами встречаются самодельные лоджии с окошками-бойницами.
Нельзя не заметить, что многие жильцы имеют спутниковые тарелки и кондиционеры, некоторые балконы облагорожены цветниками. Все же не сказать, что в Ферентарь царят беспросветная нищета и запустение.
Пестро одетые дети затеяли игру со спущенным мячом. Буквально у каждого подъезда сидят по несколько взрослых человек. Где-то просто курят, где-то ведут экспрессивный треп. Наше появление не осталось незамеченным. Стоит сделать несколько кадров — и в спину несется «непереводимая игра слов».
Парень со стеклянными глазами протягивает для рукопожатия распухшую ладонь. Нас выручает предложенная в ответ пачка сигарет. Двое помятых типов тоже не прочь закурить. Легко получив желаемое, они улыбаются и даже готовы позировать на камеру. «Бани-бани», — стреляя сигаретку, цыганка предлагает что-то купить в ее магазине на углу дома. Окружение постепенно начинает казаться не таким уж враждебным.
В самых запущенных домах нет подъездных дверей, на первом этаже отсутствует лестничное ограждение. Годами не мытые стены испещрены надписями, плевками и подтеками рвотных масс. Забившись под лестницу, наркоман делает себе инъекцию куда-то в бедро.
На верхнем этаже еще один тип лыбится, тыча пальцем в угол, где разбросаны использованные шприцы (их тут десятки). Показывая свои руки с невидимыми венами, он дает понять, что сыт по горло этой дрянью.
Технология избавления от мусора здесь не изменилась со времен Средневековья. Содержимое ведер просто выбрасывается из оконных проемов на лестничной клетке. На превращенном в свалку заднем дворе копошатся крысы.
По лестнице пробегает неизвестно откуда взявшийся в цыганском квартале белокурый мальчишка лет пяти, почему-то с соской во рту.
За небольшое вознаграждение парень по имени Флорен соглашается показать нам свою квартиру.
На грязном матрасе в полудреме лежит девушка. Три дня назад она родила. Малыш спит рядом, хаотично двигая во сне руками и хмуря крохотный лоб. Возле мамы сидит растерянная годовалая дочь.
В холодильнике нет ничего съестного, кроме нескольких банок детского питания, масла, варенья и йогурта.
Единственная жилая комната объединена с микрокухней. Рядом санузел, где Флорен уже успел сделать приличный ремонт. На общем фоне условия проживания в этой квартире можно назвать сносными. Бывает и хуже.
Супруга Флорена разрешает сфотографировать себя и детей. Быть может, семья надеется, что каким-то образом с нашей помощью на их положение обратят внимание власти и окажут помощь.
— Постоянной работы у него нет. Последние три дня работал на стройке, — наша экскурсовод переводит слова не слишком разговорчивого Флорена. — Говорит, что платит за аренду €100 в месяц. Им здесь не страшно, они в своей среде, но буйных наркоманов все же побаиваются.
— В своих несчастьях они винят кого угодно, только не себя. Деградация личности начинается с малых лет: родители не хотят отдавать детей в школы. Вырастает человек — не умеет ни писать, ни читать. Потом плачутся, что на работу не берут. А кому нужен неграмотный? — рассуждает экскурсовод. — Здесь пытались наводить порядок. Ничего не меняется. Вывезут мусор — через какое-то время опять свинарник. Они не могут жить другой жизнью. Хотя Флорен, кажется, не такой. По крайней мере, он клянется, что отдаст детей в школу…
Позже в поисках более полной информации о цыганском квартале мы обнаружили в интернете исследование датского университета Роскильде, датированное сентябрем 2012 года. В отчете констатируется, что многие квартиры в Ферентарь самовольно заняты сельскими мигрантами. Большинство из ныне живущих цыган и румын осели здесь после 2000 года. 98% квартир имеют доступ к электричеству и воде. Горячая вода есть лишь в каждой пятой квартире, в каждой шестой имеется газовая плита. 30% домохозяйств имеют компьютер с подключением к интернету. Жилплощадь большинства квартир-студий не превышает 17 квадратных метров. Зачастую в таких комнатах живут по три-четыре человека, иногда больше.
Огромной проблемой остаются наркотики: их употребляют около 70% жителей квартала, сообщается в отчете. Группа датских исследователей фиксировала случаи, когда люди на улицах у всех на виду делали себе инъекции. Люди сидят на игле уже в подростковом возрасте. Социальная среда не оставляет им другого выбора, вышвыривая за пределы цивилизованного общества. Само по себе употребление героина и других веществ воспринимается не иначе как норма, часть повседневной жизни. Бытовая антисанитария, дефицит медикаментов, а порой и стерильных игл порождают целый ряд болезней: СПИД, сифилис, все формы гепатита.
«Это зона полного отчаяния, — так несколько лет назад охарактеризовал гетто в Ферентарь известный на Балканах цыган-правозащитник Валериу Николае, нынче занимающий пост представителя генерального секретаря Совета Европы по вопросам цыган. — Здесь детям доступны только две профессии꞉ продажа наркотиков и продажа секса. Многие делают и то, и другое уже в возрасте 11—12 лет».
Нельзя сказать, что живущие в гетто люди брошены на произвол судьбы. С медикаментами и шприцами помогают различные благотворительные некоммерческие организации, есть образовательные программы, идет финансирование по линии Евросоюза. Но этих средств по-прежнему не хватает.
В тот день мы посетили еще несколько «зон отчаяния». Один из цыганских кварталов в районе Рахова напоминает трущобы. Жители первых этажей пристроили себе дополнительные комнаты и отгородились от улицы высокими заборами. Ширина коридора между такими изгородями — всего пару метров.
Некоторые пристройки являются не продолжением квартир, а отдельными изолированными помещениями. Нам удалось заглянуть в одну из таких пристроек, где живет многодетная семья, состоящая из семи человек. Непонятно даже, как они помещаются в одной комнате. Хозяйка замялась с ответом на вопрос о стоимости коммунальных услуг.
А вот еще одно место — буквально за пару дней до нашего приезда здесь еще стояли самодельные лачуги, сколоченные из досок, металлопрофиля и картона. Не найдя пустующих квартир, цыгане просто захватили дворовое пространство. Жизнь лагеря поддерживалась за счет проходящей поблизости теплотрассы, где в холода можно было согреться. Местное телевидение недавно снимало об этом сюжет.
И вот власти навели порядок. Куда делись цыгане — неизвестно. Быть может, уже успели основать поселение в соседнем квартале?
Омерзительные стены подъездов, наркотические шприцы и мусор под окнами — дома цыганского гетто оставляют тягостное впечатление. Но вот что интересно: населяющие этот квартал люди показались нам приветливыми и бесконфликтными. Никто не пытался задушить или ограбить нас. В ответ на улыбку мы не встречали хмурых взглядов исподлобья. Не видели ни одного ребенка в грязной одежде.
Ферентарцы как будто вполне довольны своим положением. Может, настолько привыкли, что ничего не хотят менять? И все же район меняется. В день нашей прогулки во дворе одной из пятиэтажек раскатали красный ковер и поставили шатер. Мило улыбаясь, женщины на ступеньках подъезда показывали нам кистями рук две целующиеся фигурки. На том месте, где еще пару месяцев назад была жуткая помойка, сегодня будут играть свадьбу. Символичное преображение. Долго ли оно продлится?
«Это зона полного отчаяния. Здесь детям доступны только две профессии꞉ продажа наркотиков и продажа секса. Многие делают и то, и другое уже в возрасте 11—12 лет»
Квартал пятиэтажек, куда мы едем, построен в 1970-х в качестве общежитий для рабочих. Часть жилфонда занимали военные. После революции 1989 года промышленные предприятия в районе закрылись, дома начали пустеть. В освободившихся квартирах быстро обосновались социальные изгои. Жилье просто самовольно захватывалось. Постепенно за Ферентарь закрепилось клеймо «цыганское гетто». Даже сегодня многие его обитатели проживают в квартирах нелегально, не имея при себе никаких документов. Без документов люди не могут устроиться на официальную работу. Да и не хотят. Многие промышляют случайными заработками, сдачей металла, воровством, торговлей наркотиками и проституцией, — описывает известную ей картину происходящего экскурсовод. — Девочки продаются за гроши — 10—15 леев, это примерно €2—3. Иногда дочь-проститутка содержит всю семью. А вот по уровню квартирных краж район относительно спокойный. Видимо, из-за бедности.
Ферентарь предстал перед нами не таким загаженным, как на фотографиях. Все те же облезлые дома, но между ними нет зловонных гор мусора и помойных луж. Недавно здесь провели генеральную уборку. Во дворах стоят большие металлические бункеры для бытовых отходов. Электроподстанцию украсили ярким граффити.
Замеченный нами мусор под окнами — пустяки по сравнению с тем, что творилось здесь еще в начале лета.
Большинство окон на первых этажах зарешечены. Теснота помещений и скученность вынуждают жильцов удлинять комнаты на несколько квадратных метров — фасады постепенно обрастают пристройками, похожими на скворечники.
Местами встречаются самодельные лоджии с окошками-бойницами.
Нельзя не заметить, что многие жильцы имеют спутниковые тарелки и кондиционеры, некоторые балконы облагорожены цветниками. Все же не сказать, что в Ферентарь царят беспросветная нищета и запустение.
Пестро одетые дети затеяли игру со спущенным мячом. Буквально у каждого подъезда сидят по несколько взрослых человек. Где-то просто курят, где-то ведут экспрессивный треп. Наше появление не осталось незамеченным. Стоит сделать несколько кадров — и в спину несется «непереводимая игра слов».
Парень со стеклянными глазами протягивает для рукопожатия распухшую ладонь. Нас выручает предложенная в ответ пачка сигарет. Двое помятых типов тоже не прочь закурить. Легко получив желаемое, они улыбаются и даже готовы позировать на камеру. «Бани-бани», — стреляя сигаретку, цыганка предлагает что-то купить в ее магазине на углу дома. Окружение постепенно начинает казаться не таким уж враждебным.
В самых запущенных домах нет подъездных дверей, на первом этаже отсутствует лестничное ограждение. Годами не мытые стены испещрены надписями, плевками и подтеками рвотных масс. Забившись под лестницу, наркоман делает себе инъекцию куда-то в бедро.
На верхнем этаже еще один тип лыбится, тыча пальцем в угол, где разбросаны использованные шприцы (их тут десятки). Показывая свои руки с невидимыми венами, он дает понять, что сыт по горло этой дрянью.
Технология избавления от мусора здесь не изменилась со времен Средневековья. Содержимое ведер просто выбрасывается из оконных проемов на лестничной клетке. На превращенном в свалку заднем дворе копошатся крысы.
По лестнице пробегает неизвестно откуда взявшийся в цыганском квартале белокурый мальчишка лет пяти, почему-то с соской во рту.
За небольшое вознаграждение парень по имени Флорен соглашается показать нам свою квартиру.
На грязном матрасе в полудреме лежит девушка. Три дня назад она родила. Малыш спит рядом, хаотично двигая во сне руками и хмуря крохотный лоб. Возле мамы сидит растерянная годовалая дочь.
В холодильнике нет ничего съестного, кроме нескольких банок детского питания, масла, варенья и йогурта.
Единственная жилая комната объединена с микрокухней. Рядом санузел, где Флорен уже успел сделать приличный ремонт. На общем фоне условия проживания в этой квартире можно назвать сносными. Бывает и хуже.
Супруга Флорена разрешает сфотографировать себя и детей. Быть может, семья надеется, что каким-то образом с нашей помощью на их положение обратят внимание власти и окажут помощь.
— Постоянной работы у него нет. Последние три дня работал на стройке, — наша экскурсовод переводит слова не слишком разговорчивого Флорена. — Говорит, что платит за аренду €100 в месяц. Им здесь не страшно, они в своей среде, но буйных наркоманов все же побаиваются.
— В своих несчастьях они винят кого угодно, только не себя. Деградация личности начинается с малых лет: родители не хотят отдавать детей в школы. Вырастает человек — не умеет ни писать, ни читать. Потом плачутся, что на работу не берут. А кому нужен неграмотный? — рассуждает экскурсовод. — Здесь пытались наводить порядок. Ничего не меняется. Вывезут мусор — через какое-то время опять свинарник. Они не могут жить другой жизнью. Хотя Флорен, кажется, не такой. По крайней мере, он клянется, что отдаст детей в школу…
Позже в поисках более полной информации о цыганском квартале мы обнаружили в интернете исследование датского университета Роскильде, датированное сентябрем 2012 года. В отчете констатируется, что многие квартиры в Ферентарь самовольно заняты сельскими мигрантами. Большинство из ныне живущих цыган и румын осели здесь после 2000 года. 98% квартир имеют доступ к электричеству и воде. Горячая вода есть лишь в каждой пятой квартире, в каждой шестой имеется газовая плита. 30% домохозяйств имеют компьютер с подключением к интернету. Жилплощадь большинства квартир-студий не превышает 17 квадратных метров. Зачастую в таких комнатах живут по три-четыре человека, иногда больше.
Огромной проблемой остаются наркотики: их употребляют около 70% жителей квартала, сообщается в отчете. Группа датских исследователей фиксировала случаи, когда люди на улицах у всех на виду делали себе инъекции. Люди сидят на игле уже в подростковом возрасте. Социальная среда не оставляет им другого выбора, вышвыривая за пределы цивилизованного общества. Само по себе употребление героина и других веществ воспринимается не иначе как норма, часть повседневной жизни. Бытовая антисанитария, дефицит медикаментов, а порой и стерильных игл порождают целый ряд болезней: СПИД, сифилис, все формы гепатита.
«Это зона полного отчаяния, — так несколько лет назад охарактеризовал гетто в Ферентарь известный на Балканах цыган-правозащитник Валериу Николае, нынче занимающий пост представителя генерального секретаря Совета Европы по вопросам цыган. — Здесь детям доступны только две профессии꞉ продажа наркотиков и продажа секса. Многие делают и то, и другое уже в возрасте 11—12 лет».
Нельзя сказать, что живущие в гетто люди брошены на произвол судьбы. С медикаментами и шприцами помогают различные благотворительные некоммерческие организации, есть образовательные программы, идет финансирование по линии Евросоюза. Но этих средств по-прежнему не хватает.
В тот день мы посетили еще несколько «зон отчаяния». Один из цыганских кварталов в районе Рахова напоминает трущобы. Жители первых этажей пристроили себе дополнительные комнаты и отгородились от улицы высокими заборами. Ширина коридора между такими изгородями — всего пару метров.
Некоторые пристройки являются не продолжением квартир, а отдельными изолированными помещениями. Нам удалось заглянуть в одну из таких пристроек, где живет многодетная семья, состоящая из семи человек. Непонятно даже, как они помещаются в одной комнате. Хозяйка замялась с ответом на вопрос о стоимости коммунальных услуг.
А вот еще одно место — буквально за пару дней до нашего приезда здесь еще стояли самодельные лачуги, сколоченные из досок, металлопрофиля и картона. Не найдя пустующих квартир, цыгане просто захватили дворовое пространство. Жизнь лагеря поддерживалась за счет проходящей поблизости теплотрассы, где в холода можно было согреться. Местное телевидение недавно снимало об этом сюжет.
И вот власти навели порядок. Куда делись цыгане — неизвестно. Быть может, уже успели основать поселение в соседнем квартале?
Омерзительные стены подъездов, наркотические шприцы и мусор под окнами — дома цыганского гетто оставляют тягостное впечатление. Но вот что интересно: населяющие этот квартал люди показались нам приветливыми и бесконфликтными. Никто не пытался задушить или ограбить нас. В ответ на улыбку мы не встречали хмурых взглядов исподлобья. Не видели ни одного ребенка в грязной одежде.
Ферентарцы как будто вполне довольны своим положением. Может, настолько привыкли, что ничего не хотят менять? И все же район меняется. В день нашей прогулки во дворе одной из пятиэтажек раскатали красный ковер и поставили шатер. Мило улыбаясь, женщины на ступеньках подъезда показывали нам кистями рук две целующиеся фигурки. На том месте, где еще пару месяцев назад была жуткая помойка, сегодня будут играть свадьбу. Символичное преображение. Долго ли оно продлится?
Комментарии6
