На uCrazy 18 лет 1 месяц
Беларусь. Один день с медиками скорой помощи
Профессия вынуждает этих людей рисковать в режиме нон-стоп ради спасения чужих жизней. А в качестве их собственного гаранта безопасности выступает условность в виде проблескового маячка синего цвета… Только кто на него обращает внимание? Среди минских (а наверное, и не только) медиков «скорой» есть легенда о строптивом водителе, не уступавшем дорогу машине c больным. Упрямый парень не мог представить, что в автомобиле службы 103 умирает его отец.
Фельдшеры тоже часто не знают, что их ждет — в дороге, на вызове и по пути обратно. Поступает информация о сильном кровотечении, а у пациента на лбу небольшая царапина, или, наоборот, «легким порезом» оказываются 16 ножевых ранений. Корреспонденты провели дежурство с медиками минской городской станции скорой медпомощи.
— 253-я, на выезд, — не успели мы осмотреться в тесной комнатушке, где ожидают вызова медики, как по громкой связи объявляют номер бригады, к которой нас «приписали».
Диспетчерская
С этой секунды начинается отсчет времени и мы переходим на быстрый темп. По пути старший бригады «скорой» Кирилл Тимончик забирает в диспетчерской распечатку. Это карта вызова, в которой указан адрес, данные пациента и причина вызова. Часто в последней графе значится: «лежит», «кровотечение», «потеря сознания». Что скрывается за такой формулировкой, медикам приходится выяснять уже на месте.
— Ожог нижних конечностей. Женщина пролила кипящее масло, — на ходу старший бригады просматривает карту вызова. — Неизвестно, какая площадь и глубина поражения. Возможно развитие ожоговой болезни. Поэтому надо спешить.
Мы не раз сообщали о похожих случаях, которые коварны последствиями. Пытаясь потушить загоревшийся автомобиль, водители получают сильнейшие ожоги. Какое-то время человек может даже находиться в сознании, но потом его состояние стремительно ухудшается. Известен случай, когда пострадавший даже успел дать интервью подоспевшим журналистам (на тот момент его состояние казалось удовлетворительным) и только потом упал в обморок, а позже скончался в больнице.
Спускаемся в гараж подстанции «скорой», где нас уже ждет «Газель». В основном «линейки» (так называют фельдшерские бригады, которые обслуживают большинство вызовов на линии) передвигаются на автомобилях этой марки, хотя сейчас парк обновляется в пользу Citroen Jumper, Peugeot Boxer, Renault Master (в последние три года приобретали только такие машины). Бригады интенсивной терапии и реанимации, конечно, работают на автомобилях получше.
— Вячеслав, едем на ул. Жудро. Включай мигалки, — обращается к водителю Кирилл Тимончик. Решение о применении спецсигналов принимает именно старший выездной бригады, а не водитель. После будет сделана отметка в путевом листе и карте вызова. Это не просто формальность. В случае ДТП или конфликтной ситуации такие бумаги запрашивают в первую очередь.
Наш автомобиль следует по ул. Харьковской, ул. Кальварийской, пр. Пушкина… Водитель объезжает заторы по встречной полосе. Но сходу проехать перекресток не получилось ни разу — приходится притормаживать, дополнительно включать сирену (по ПДД он обязан убедиться в безопасности маневра). Только убедившись, что все остановились, наш шофер снова начинает движение. И все равно это небезопасно — проблема ограниченного обзора. Едущие по крайней правой полосе часто не видят спецмашину из-за других автомобилей, не понимают, почему все останавливаются, и продолжают движение на свой законный зеленый. Наш водитель припомнил, что именно в такой ситуации едва избежал аварии.
— Синий маячок ничем не отличается от оранжевого, установленного на каком-нибудь тракторе. Реакция автомобилистов одинаковая, — с некоторой обидой говорит Вячеслав Жамойдин, который за рулем «скорой» уже больше 20 лет. — В ДТП в лучшем случае признают виновными обоих водителей, а с нас еще и вычтут за ремонт служебной машины.
Одно из решений, которое сейчас обсуждается, — установить RFID-метки на автомобили службы 103. Заранее, при подъезде машины к перекрестку, система считает сигнал и светофор включит зеленый сигнал для направления, по которому следует «скорая». Более того, такие технологии уже тестировались в Минске, но еще, увы, не реализованы. Так что пока приходится полагаться исключительно на условность синего маячка и внимание водителей.
Сворачиваем на ул. Жудро. А вот и нужный двор. Время в пути составило всего 9 минут. Уложились! По закону на экстренный вызов медики обязаны прибыть в городе не позднее 19 минут, на срочный — не позднее 30 минут, на неотложный — не позднее часа пятнадцати минут (это с учетом времени, необходимого на дорогу и передачу бригаде информации о вызове). Для обычного человека названия вызовов — слова-синонимы. Для врачей «скорой» — строгая градация. К экстренным вызовам причисляют, например, сообщения о падении с высоты, авариях с пострадавшими, пожарах, чрезвычайных ситуациях, потерях сознания. Срочные — это аритмия, сердечные приступы, травмы, кровотечения. Неотложными считаются, в частности, жалобы на давление, высокую температуру, боли в животе.
Подстанции «скорой» (всего их в Минске пока девять, десятая строится в Каменной Горке) расположены таким образом, чтобы до самой дальней точки можно было добраться за 15 минут. Правда, уложиться в час пик без использования спецсигналов будет затруднительно.
Медикам надо торопиться. Они берут «укладку» (так называют чемоданчик с необходимым набором лекарственных средств, перевязочным материалом, жгутами, шприцами и пр.) и кардиограф, однако… неожиданно возвращаются. Оказалось, подъезд указан не тот. Часто звонящие в «скорую» ошибаются с адресом. Их состояние можно понять, но такие фактические ошибки осложняют задачу фельдшерам.
Задержка, впрочем, некритичная, а угрозы жизни женщины нет. У нее ожоги 2-й степени 9% поверхности тела. Кипящее масло связывается плохо, есть риск, что останутся уродливые шрамы. Медики принимают решение везти пациентку в ожоговый центр. Теперь наша «Газель» едет в потоке на общих основаниях, без спецсигналов — необходимости в этом нет.
Ожоговый центр находится в больнице скорой медицинской помощи, куда привозят машины службы 103 пациентов со всего города. Сюда, кстати, в основном доставляют пострадавших в автомобильных авариях. Передаем пациентку и сопроводительные документы врачам, а сами выдвигаемся в сторону подстанции.
На полдороги поступает звонок из диспетчерской. По GPS-маячку там определили, что наша машина находится ближе всего к месту следующего происшествия.
— Ул. Немига, во дворе дома возле автомобиля марки Toyota лежит человек, — диктует Кирилл Тимончик и добавляет, обращаясь к водителю: — Включай спецсигналы!
Машина «скорой» выезжает из очереди, стоящей на светофоре, и начинает движение по встречной полосе. Интересно, что подумали остальные водители? Медикам надоело стоять на светофоре? Со стороны, наверное, это выглядело именно так. Но повод для вызова как раз квалифицируется как экстренный. Опять-таки вопрос, что случилось? «Лежит возле машины» — значит, сбитый во время ДТП или, может, избитый? Гадать в этой ситуации — дело бессмысленное и вредное.
По дороге замечаем, что большинство водителей (за редким исключением), увидев «скорую» с включенными маячками, стараются хоть как-то уступить дорогу. Но вот как раз один-единственный упрямец все портит. На узенькой ул. Раковской водитель Skoda с номерами Московской области никак не хотел уступать дорогу, хотя возможности были. Может, не видел? Многие автомобилисты резонно замечают, что маячки, установленные на крыше спецмашин, не всегда заметны в зеркало заднего вида. Это правда, а стробоскопы устанавливают на решетку радиатора далеко не всех машин «скорой».
Наконец не без труда находим автомобиль Toyota, прямо возле его колеса лежит мужчина. Сразу становится понятно, что небрежно одетый гражданин с закопченным лицом привел себя в такое состояние добровольно, путем обильных возлияний. Тем не менее фельдшеры укладывают его на каталку и внимательно осматривают.
— Сергей Владимирович, вы в какой поликлинике обслуживаетесь? — подчеркнуто вежливо обращается Кирилл Тимончик. В ответ раздается невнятное мычание.
— На момент получения сообщения это считалось срочным вызовом. Но по приезде оказалось, что медицинская помощь вообще не нужна. А где-то лежит дома человек с острой болью в животе, но он вынужден ждать, потому что его вызов считается неотложным, — замечают медики.
Они сами не знают, как отсеять «пьяные» вызовы, где не нужна медицинская помощь. Вечером, по их словам, часто бывают такие выезды (всего в городе каждые сутки в среднем поступает 1700 вызовов). Огромные ресурсы тратятся на людей, которые не нуждаются в оказании экстренной медпомощи. Но как решить проблему, никто не знает. Получить объективную информацию по телефону практически нереально.
Убедившись, что пациенту не требуется их участие, медики вызывают сотрудников милиции. Передача из рук в руки тоже документируется. Сергею Владимировичу приходится сменить вполне удобные носилки «Газели» на «багажное отделение» УАЗика.
Теперь на мойку! После такого пациента салон «Газели» придется обработать дезинфицирующим раствором. Заодно медики пополняют запасы бинтов и избавляются от опасного мусора. Использованные шприцы, например, запрещено просто выбрасывать в мусорку. Их отвозят на подстанцию и обрабатывают, а потом забирает специальная служба утилизации.
Пятнадцать минут передышки закончены. Бригаду снова объявляют: «253-я, на выезд». На этот раз в отделение милиции на ул. Бельского. Опять медики получают из диспетчерской распечатку с формулировкой — «кровотечение». Снова маячки, выезд на встречную полосу, движение на красный. За 7 минут мы добрались до места назначения. Фельдшеры явно здесь не в первый раз.
В комнате ожидания находится старик в спортивном костюме, надетом на голое тело. На виске у него гематома, на лице кровь. Кровотечение не такое уж сильное. Хриплым голосом рассказывает: «Меня сын… ногой ударил… Вы меня перевяжите, ребята, и можно я потом домой пойду? Отлежусь, все пройдет».
— Вы понимаете, что у вас черепно-мозговая травма? Можете не дойти. Вплоть до потери сознания, есть даже риск летального исхода, — предупреждает Кирилл Тимончик.
— Да я был в больнице вчера, — оказывается, пациент сегодня употреблял алкоголь. — В кармане ни копейки. Как я потом до дома доберусь?
Сложилось ощущение, что часто бригаду «скорой» вызывают для незапланированного сеанса психотерапии. Медики по долгу службы все равно ведь обязаны приехать и выслушать пациента, поуговаривать позаботиться о собственном здоровье. Пока старика перевязывают, он успевает рассказать почти всю свою биографию. Его все-таки удается убедить, и мы едем в БСМП.
Следующий вызов — из того же разряда. Снова сообщение о сильном кровотечении, и целая бригада медиков мчится с включенными спецсигналами через весь район к пациенту. Им оказывается небритый мужчина, который лежит на грязной постели в хрущевке. Увидев медиков, он начинает истошно кричать: «Весь район видел, как он мне в грызло дал! Я хочу его наказать…»
— Так а кровотечение у вас где? — медики с трудом находят гематому на затылке больного.
Пациент распаляется все больше. По репликам матери становится понятно, что сын пьющий и попадает в такие истории не в первый раз. А сейчас хочет «снять побои», чтобы наказать обидчика. «В больницу едем!» — командует он.
— Юра, вот ты сейчас в игрушки играешь, а кому-то реально помощь нужна, — мать глотает слезы. Из этой фразы, кажется, все становится понятно.
Но пациент не успокаивается. Еще немного, и мужчина переключится на медиков. Он уже недоволен, что рассказ о его обиде, повторенный в пятнадцатый раз, слушают недостаточно внимательно. Между прочим, случаи нападения на бригады «скорой» не такая уж редкость. Случалось, даже натравливали собак.
А наш водитель припомнил и вовсе криминальный случай: «Лет десять назад вызвали на станцию метро „Фрунзенская“. Забрали парня с подозрением на перелом ноги. Проехали несколько кварталов, как слышу крик нашего фельдшера. Оглядываюсь — пациент приставил к шее девушки заточку. Притормозил, а сам думаю: что ж делать, пырнет ведь? Остановился, открыл дверь, тот меня чуть не сбил ударом ноги. Смотрю — а она вся в наколках. Помог случай: рядом оказались сотрудники милиции, которые задержали нападавшего. Оказалось, он хотел поставить какую-то кассету в магнитолу, а фельдшер отказала. Потом этому парню три года дали, за покушение на убийство».
Ну а мы доставляем беспокойного пассажира все в ту же больницу скорой помощи. Напоследок он обещает еще с кем-то разобраться. Выдохнув, медики отправляются на подстанцию, чтобы передать смену коллегам.
Все! Дежурство закончено. Только сейчас понимаешь, в каком колоссальном эмоциональном напряжении все время находятся медики. Стоически выслушивают пьяных, успокаивают бьющихся в истерике окружающих, уговаривают принять помощь. Ведь отправляясь на вызов, медики не знают, что их там ждет: реально нуждающийся в помощи или же пьяный дебошир.
…Кстати, а ведь того старика из легенды, говорят медики, спасти так и не удалось.
— 253-я, на выезд, — не успели мы осмотреться в тесной комнатушке, где ожидают вызова медики, как по громкой связи объявляют номер бригады, к которой нас «приписали».
Диспетчерская
С этой секунды начинается отсчет времени и мы переходим на быстрый темп. По пути старший бригады «скорой» Кирилл Тимончик забирает в диспетчерской распечатку. Это карта вызова, в которой указан адрес, данные пациента и причина вызова. Часто в последней графе значится: «лежит», «кровотечение», «потеря сознания». Что скрывается за такой формулировкой, медикам приходится выяснять уже на месте.
— Ожог нижних конечностей. Женщина пролила кипящее масло, — на ходу старший бригады просматривает карту вызова. — Неизвестно, какая площадь и глубина поражения. Возможно развитие ожоговой болезни. Поэтому надо спешить.
Мы не раз сообщали о похожих случаях, которые коварны последствиями. Пытаясь потушить загоревшийся автомобиль, водители получают сильнейшие ожоги. Какое-то время человек может даже находиться в сознании, но потом его состояние стремительно ухудшается. Известен случай, когда пострадавший даже успел дать интервью подоспевшим журналистам (на тот момент его состояние казалось удовлетворительным) и только потом упал в обморок, а позже скончался в больнице.
Спускаемся в гараж подстанции «скорой», где нас уже ждет «Газель». В основном «линейки» (так называют фельдшерские бригады, которые обслуживают большинство вызовов на линии) передвигаются на автомобилях этой марки, хотя сейчас парк обновляется в пользу Citroen Jumper, Peugeot Boxer, Renault Master (в последние три года приобретали только такие машины). Бригады интенсивной терапии и реанимации, конечно, работают на автомобилях получше.
— Вячеслав, едем на ул. Жудро. Включай мигалки, — обращается к водителю Кирилл Тимончик. Решение о применении спецсигналов принимает именно старший выездной бригады, а не водитель. После будет сделана отметка в путевом листе и карте вызова. Это не просто формальность. В случае ДТП или конфликтной ситуации такие бумаги запрашивают в первую очередь.
Наш автомобиль следует по ул. Харьковской, ул. Кальварийской, пр. Пушкина… Водитель объезжает заторы по встречной полосе. Но сходу проехать перекресток не получилось ни разу — приходится притормаживать, дополнительно включать сирену (по ПДД он обязан убедиться в безопасности маневра). Только убедившись, что все остановились, наш шофер снова начинает движение. И все равно это небезопасно — проблема ограниченного обзора. Едущие по крайней правой полосе часто не видят спецмашину из-за других автомобилей, не понимают, почему все останавливаются, и продолжают движение на свой законный зеленый. Наш водитель припомнил, что именно в такой ситуации едва избежал аварии.
— Синий маячок ничем не отличается от оранжевого, установленного на каком-нибудь тракторе. Реакция автомобилистов одинаковая, — с некоторой обидой говорит Вячеслав Жамойдин, который за рулем «скорой» уже больше 20 лет. — В ДТП в лучшем случае признают виновными обоих водителей, а с нас еще и вычтут за ремонт служебной машины.
Одно из решений, которое сейчас обсуждается, — установить RFID-метки на автомобили службы 103. Заранее, при подъезде машины к перекрестку, система считает сигнал и светофор включит зеленый сигнал для направления, по которому следует «скорая». Более того, такие технологии уже тестировались в Минске, но еще, увы, не реализованы. Так что пока приходится полагаться исключительно на условность синего маячка и внимание водителей.
Сворачиваем на ул. Жудро. А вот и нужный двор. Время в пути составило всего 9 минут. Уложились! По закону на экстренный вызов медики обязаны прибыть в городе не позднее 19 минут, на срочный — не позднее 30 минут, на неотложный — не позднее часа пятнадцати минут (это с учетом времени, необходимого на дорогу и передачу бригаде информации о вызове). Для обычного человека названия вызовов — слова-синонимы. Для врачей «скорой» — строгая градация. К экстренным вызовам причисляют, например, сообщения о падении с высоты, авариях с пострадавшими, пожарах, чрезвычайных ситуациях, потерях сознания. Срочные — это аритмия, сердечные приступы, травмы, кровотечения. Неотложными считаются, в частности, жалобы на давление, высокую температуру, боли в животе.
Подстанции «скорой» (всего их в Минске пока девять, десятая строится в Каменной Горке) расположены таким образом, чтобы до самой дальней точки можно было добраться за 15 минут. Правда, уложиться в час пик без использования спецсигналов будет затруднительно.
Медикам надо торопиться. Они берут «укладку» (так называют чемоданчик с необходимым набором лекарственных средств, перевязочным материалом, жгутами, шприцами и пр.) и кардиограф, однако… неожиданно возвращаются. Оказалось, подъезд указан не тот. Часто звонящие в «скорую» ошибаются с адресом. Их состояние можно понять, но такие фактические ошибки осложняют задачу фельдшерам.
Задержка, впрочем, некритичная, а угрозы жизни женщины нет. У нее ожоги 2-й степени 9% поверхности тела. Кипящее масло связывается плохо, есть риск, что останутся уродливые шрамы. Медики принимают решение везти пациентку в ожоговый центр. Теперь наша «Газель» едет в потоке на общих основаниях, без спецсигналов — необходимости в этом нет.
Ожоговый центр находится в больнице скорой медицинской помощи, куда привозят машины службы 103 пациентов со всего города. Сюда, кстати, в основном доставляют пострадавших в автомобильных авариях. Передаем пациентку и сопроводительные документы врачам, а сами выдвигаемся в сторону подстанции.
На полдороги поступает звонок из диспетчерской. По GPS-маячку там определили, что наша машина находится ближе всего к месту следующего происшествия.
— Ул. Немига, во дворе дома возле автомобиля марки Toyota лежит человек, — диктует Кирилл Тимончик и добавляет, обращаясь к водителю: — Включай спецсигналы!
Машина «скорой» выезжает из очереди, стоящей на светофоре, и начинает движение по встречной полосе. Интересно, что подумали остальные водители? Медикам надоело стоять на светофоре? Со стороны, наверное, это выглядело именно так. Но повод для вызова как раз квалифицируется как экстренный. Опять-таки вопрос, что случилось? «Лежит возле машины» — значит, сбитый во время ДТП или, может, избитый? Гадать в этой ситуации — дело бессмысленное и вредное.
По дороге замечаем, что большинство водителей (за редким исключением), увидев «скорую» с включенными маячками, стараются хоть как-то уступить дорогу. Но вот как раз один-единственный упрямец все портит. На узенькой ул. Раковской водитель Skoda с номерами Московской области никак не хотел уступать дорогу, хотя возможности были. Может, не видел? Многие автомобилисты резонно замечают, что маячки, установленные на крыше спецмашин, не всегда заметны в зеркало заднего вида. Это правда, а стробоскопы устанавливают на решетку радиатора далеко не всех машин «скорой».
Наконец не без труда находим автомобиль Toyota, прямо возле его колеса лежит мужчина. Сразу становится понятно, что небрежно одетый гражданин с закопченным лицом привел себя в такое состояние добровольно, путем обильных возлияний. Тем не менее фельдшеры укладывают его на каталку и внимательно осматривают.
— Сергей Владимирович, вы в какой поликлинике обслуживаетесь? — подчеркнуто вежливо обращается Кирилл Тимончик. В ответ раздается невнятное мычание.
— На момент получения сообщения это считалось срочным вызовом. Но по приезде оказалось, что медицинская помощь вообще не нужна. А где-то лежит дома человек с острой болью в животе, но он вынужден ждать, потому что его вызов считается неотложным, — замечают медики.
Они сами не знают, как отсеять «пьяные» вызовы, где не нужна медицинская помощь. Вечером, по их словам, часто бывают такие выезды (всего в городе каждые сутки в среднем поступает 1700 вызовов). Огромные ресурсы тратятся на людей, которые не нуждаются в оказании экстренной медпомощи. Но как решить проблему, никто не знает. Получить объективную информацию по телефону практически нереально.
Убедившись, что пациенту не требуется их участие, медики вызывают сотрудников милиции. Передача из рук в руки тоже документируется. Сергею Владимировичу приходится сменить вполне удобные носилки «Газели» на «багажное отделение» УАЗика.
Теперь на мойку! После такого пациента салон «Газели» придется обработать дезинфицирующим раствором. Заодно медики пополняют запасы бинтов и избавляются от опасного мусора. Использованные шприцы, например, запрещено просто выбрасывать в мусорку. Их отвозят на подстанцию и обрабатывают, а потом забирает специальная служба утилизации.
Пятнадцать минут передышки закончены. Бригаду снова объявляют: «253-я, на выезд». На этот раз в отделение милиции на ул. Бельского. Опять медики получают из диспетчерской распечатку с формулировкой — «кровотечение». Снова маячки, выезд на встречную полосу, движение на красный. За 7 минут мы добрались до места назначения. Фельдшеры явно здесь не в первый раз.
В комнате ожидания находится старик в спортивном костюме, надетом на голое тело. На виске у него гематома, на лице кровь. Кровотечение не такое уж сильное. Хриплым голосом рассказывает: «Меня сын… ногой ударил… Вы меня перевяжите, ребята, и можно я потом домой пойду? Отлежусь, все пройдет».
— Вы понимаете, что у вас черепно-мозговая травма? Можете не дойти. Вплоть до потери сознания, есть даже риск летального исхода, — предупреждает Кирилл Тимончик.
— Да я был в больнице вчера, — оказывается, пациент сегодня употреблял алкоголь. — В кармане ни копейки. Как я потом до дома доберусь?
Сложилось ощущение, что часто бригаду «скорой» вызывают для незапланированного сеанса психотерапии. Медики по долгу службы все равно ведь обязаны приехать и выслушать пациента, поуговаривать позаботиться о собственном здоровье. Пока старика перевязывают, он успевает рассказать почти всю свою биографию. Его все-таки удается убедить, и мы едем в БСМП.
Следующий вызов — из того же разряда. Снова сообщение о сильном кровотечении, и целая бригада медиков мчится с включенными спецсигналами через весь район к пациенту. Им оказывается небритый мужчина, который лежит на грязной постели в хрущевке. Увидев медиков, он начинает истошно кричать: «Весь район видел, как он мне в грызло дал! Я хочу его наказать…»
— Так а кровотечение у вас где? — медики с трудом находят гематому на затылке больного.
Пациент распаляется все больше. По репликам матери становится понятно, что сын пьющий и попадает в такие истории не в первый раз. А сейчас хочет «снять побои», чтобы наказать обидчика. «В больницу едем!» — командует он.
— Юра, вот ты сейчас в игрушки играешь, а кому-то реально помощь нужна, — мать глотает слезы. Из этой фразы, кажется, все становится понятно.
Но пациент не успокаивается. Еще немного, и мужчина переключится на медиков. Он уже недоволен, что рассказ о его обиде, повторенный в пятнадцатый раз, слушают недостаточно внимательно. Между прочим, случаи нападения на бригады «скорой» не такая уж редкость. Случалось, даже натравливали собак.
А наш водитель припомнил и вовсе криминальный случай: «Лет десять назад вызвали на станцию метро „Фрунзенская“. Забрали парня с подозрением на перелом ноги. Проехали несколько кварталов, как слышу крик нашего фельдшера. Оглядываюсь — пациент приставил к шее девушки заточку. Притормозил, а сам думаю: что ж делать, пырнет ведь? Остановился, открыл дверь, тот меня чуть не сбил ударом ноги. Смотрю — а она вся в наколках. Помог случай: рядом оказались сотрудники милиции, которые задержали нападавшего. Оказалось, он хотел поставить какую-то кассету в магнитолу, а фельдшер отказала. Потом этому парню три года дали, за покушение на убийство».
Ну а мы доставляем беспокойного пассажира все в ту же больницу скорой помощи. Напоследок он обещает еще с кем-то разобраться. Выдохнув, медики отправляются на подстанцию, чтобы передать смену коллегам.
Все! Дежурство закончено. Только сейчас понимаешь, в каком колоссальном эмоциональном напряжении все время находятся медики. Стоически выслушивают пьяных, успокаивают бьющихся в истерике окружающих, уговаривают принять помощь. Ведь отправляясь на вызов, медики не знают, что их там ждет: реально нуждающийся в помощи или же пьяный дебошир.
…Кстати, а ведь того старика из легенды, говорят медики, спасти так и не удалось.
Комментарии3
