Модерн в Москве

Архитектура – это не есть картина на стене или прослушанная в концерте соната; архитектура есть самая наша жизнь, то, в чём мы живём, то, что ближе всего касается нас, то, в чём ярче и полнее всего должны выразиться как материальные потребности, так и наши духовные интересы. И мы все в ней участники – не одни только архитекторы, и не одни только их заказчики.

Ал. Н. Бенуа

Сменяется древняя Москва, царская, боярская и монашеская, служилая и посадская, новой Москвой – XVIII века. Для нас и эта, когда-то новая Москва, давно стала старой… ушли тузы барства под тяжесть могильных плит… пришли им на смену другие тузы с Таганки и из Замоскворечья… переделали Москву-усадьбу в Москву-фабрику и торговую контору, Москву трамваев и небоскрёбов, фабричных труб и световых реклам. Пришли из глубин народных и другие силы и обратили столицу рабовладельцев и вольтерианцев, с крепостными театрами и конюшнями в столицу русского просвещения, с музеями и аудиториями, с бесплатной народной школой, с народными домами, театрами и университетами. Новая Москва – Москва Ключевского и князя Трубецкого, Ермоловой и Шаляпина, Щукина и Станиславского.

М. Ковалевский

Собственный дом архитектора Ф.О. Шехтеля. 1896
Архитектор Ф.О. Шехтель
Ермолаевский переулок, 28

Собственный дом зодчего подобен автопортрету художника, это не только его творческое кредо, но индивидуальность и характер мастера и тех, кто будет жить в его стенах.
Шехтель умело обыгрывает неправильную, изрезанную форму маленького участка, находившегося на стыке трёх переулков – Трёхпрудного, Ермолаевского и переулочка от Большой Садовой. В архитектуре собственного, уже второго, теперь каменного дома архитектор варьирует тему Западноевропейского Средневековья. Приглашая А.П. Чехова погостить, мастер характеризует постройку как “избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирху, то ли за синагогу”.
Общая композиция городской усадьбы на крошечном участке воплощает идею архитектора о Здании-Городе, Здании-Храме – сложном, противоречивом и гармоничным с природой одновременно. Формы дома обобщены, напоминают приземистый замок. Двигаясь в стилистических исканиях в сторону Модерна, Фёдор Осипович создаёт при помощи достаточно скромных средств яркий образец жилого пространства для семьи. Ансамбль стрится из элегантных, различных по высоте, частью одноэтажных, а частью двухэтажных форм. На красную линию выходит самый крупный прямоугольный объём, завершённый высоким щипцом. Гладкая стена прорезана большим окном и окошком-бойницей. Здесь располагалась святая святых художника – его рабочий кабинет. Слева примыкает более низкий трёхгранный объём – мастерская. Присутствует в комплексе и полукруглая башенка боковой лестницы с островерхой кровлей, и объём с крутой кровлей силуэта готического храма.
Важной образной и смысловой деталью дома стала цветная мозаика. Архивольт арки главного входа украшают изображения бутона, расцветшего и увядшего ириса на золотом фоне. Они символизируют три возраста человека, неумолимо приближающегося к конечности существования: рождение, зрелость, смерть. Уравновешивают композицию латинский инициал “S” (Shekhtel) и дата постройки “96”.

Тема творческого горения – блеск золота перекликается по смыслу с рисунком металлической оградки цоколя. Она состоит из ритма чаш с факелом Божественного огня. Радужный цветок ириса связан с мифом о титане Прометее, добывшем с Олимпа для людей волшебный огонь знаний, одухотворяющий и облагораживающий жизнь человека.
Внутреннее убранство дома соотносится с эстетикой убранства английских покоев XV века. Окну кабинета в интерьере отводилась важная роль. Оно выходило на церковь Священномученика Ермолая XVII века (не сохранилась). Вход в комнату располагался против окна на одной оси. Городское пространство, ландшафт с небольшим садиком и со старой церковью оказывались частью обживаемого внутреннего пространства.

Определённая градация ценностей прочитывается во внутренних покоях особняка. Уровни оформления комнат, их взаимосвязь, декор подчинены иерархии традиционных семейных ценностей. В нижнем пространстве царит гостиная-каминная. Деревянные балки тёмного дерева делят на квадраты высветленные потолки комнаты. Массивный, богато украшенный рельефами камин радомского песчаника – символ мирской жизни дома. Здесь обитают добрые духи – хранители домашнего очага. Выше парит мир духа и мудрости – наверху была расположена библиотека.
Интерьеры кабинета мастера, помимо живописных и графических работ, фотографий, украшала авторская мебель: своеобразный симбиоз дивана-этажерки со столиком – то, что назовут дизайнерской, архитектурной мебелью.

Главным художественным акцентом внутреннего пространства стала чудесная парадная деревянная лестница. Её начало – постамент, оформленный под башню-фонарь, иссечена плавными волнообразными канеллюрами. Лестница, как мотив, несущий человека ввысь, приобретает особый смысловой и почерковый акцент для Шехтеля-художника.

В творчестве Шехтеля романтические мотивы раннего творчества (как в проектировании, архитектуре, так и в сценографии, в ландшафтно-парковом деле) смыкаются с неоромантизмом Модерна, переосмысляя и разрешая извечные для художников вопросы философского бытия и мироздания.

В верхней части окон, в дверных порталах каминной вставлены яркие цветные витражи. В одних – тема прекрасной дамы и готового ей служить рыцаря, в других – стилизованный растительный мотив. Красиво и изысканно смотрятся и чистые прозрачные витражи, набранные из массивного хрустального стекла с геометрическим рисунком.

Особняк О. Листа (Н.К. Кусевицкого). 1898-1899
Архитектор Л.Н. Кекушев
Глазовский переулок, 8

Особняк относят к одному из первых целостных произведений стиля Модерн. Дом построен талантливым архитектором Львом Кекушевым, имя которого заслуженно стоит у истоков московского Модерна. Особняк становится этапным сооружением в творчестве мастера. Он возводился как собственный, но уже в 1900 году дом принадлежит московскому фабриканту О. Листу, а затем Н.К. Кусевицкому (в 1910-х). Кекушев обладал большой свободой в выражении задуманного, имел возможность следовать исключительно своим собственным профессиональным предпочтениям. Постройка стала для мастера творческим манифестом новой архитектуры, провозгласившей “новому времени – новое искусство”. Разновеликие и взаимопересекающиеся кубы в плане и объёмах, трактовка фасада стали по сути новаторским приёмом в решении архитектурно-пространственной композиции.
Крупная каменная кладка цокольного этажа, пластичные формы неповторяющихся оконных проёмов, сильно выступающие и декоративно обработанные импосты, арочные перспективные порталы и наличники, гротеск приземистой маленькой колонки с растительной капителью – характерные и стержневые кекушевские приёмы, которые были в совокупности впервые были применены в этом особняке. Окно в виде буквы “омега” станет новаторским акцентом изысканных и неповторимых форм московской архитектуры эпохи Art Nouveau.

Детали декоративного убранства – сложная каменная резьба капители колонки лоджии и арочных проёмов, деревянная резьба дверного полотна, фигурные оконные переплёты, мозаичное панно в нише портала, фриз с подснежниками на золотом фоне отличаются тонкостью исполнения. Ценные строительные материалы – полированный чёрный гранит колонки, тарусский “мрамор” оконных и дверных обрамлений, морёный дуб переплётов окон (и отделки интерьера) придают постройки качества ещё большей уникальности.

Мозаичное панно, изображающее подводный мир, - единственное красочное “пятно” фасада. В правом нижнем углу читается монограмма WW. Предполагается, что автором композиции был другой мастер – архитектор В. Валькот, подписывавший свои работы подобным образом. Красота нерукотворного мира природы – источник вдохновения мастеров рубежа веков.

Как и для большинства ранних модернистских особняков, здесь характерно слияние мотивов Модерна и романского зодчества. Западноевропейское Средневековье “прослеживается” в своеобразной трактовке колонны лоджии, в устойчивой, расширяющейся книзу, каменной кладке цоколя, в “двери романского характера”. Кекушев, любивший средневековую Прагу больше, чем Париж, мастерски уравновешивает исторические архитектурные формы с более графичным стилем бельгийца Виктора Орта, по сути – изобретателя Modern style, автора первого жилого дома (особняк Тасселя, Брюссель, 1893 год), трактованного как “единое произведение искусства”, от фундамента до мельчайших деталей внутреннего декора.

Композиционная основа интерьеров дома – лестничное пространство, раскрытое вовне огромным окном. Пологий лестничный марш заставляет долго подниматься в верхние покои, задумываясь о времени и пройденном пути; острый и геометричный рисунок деревянных перил привносит ощущение парения.

Примечательна сохранившаяся деталь интерьера – барельеф на двери с изображением задумавшейся над страницами раскрытой книги юной девы. Пробуждение чувств, становление жизненных сил, томление и экстанические состояния и порывы – далеко не полный перечень используемых “настроений” в иконографии Модерна. Определённая бессюжетность для графики, живописи, даже для мастеров прикладного искусства интересна не менее традиционных жанров. Фигуративное изображение героя или героини (впрочем, как и зверья) истолковывается Модерном как аллегория или символ, участвующий в общей концепции синтеза искусств. Декоративная пластика фасадов и интерьеров Модерна, безусловно, узнаваема. Стиль породил общеевропейский типаж, женский инфернальный облик. Его черты легко узнаваемы в фасадных маскаронах, обрамлённых длинными волосами с запутанными в них цветами.

Магазин торгового товарищества “Братья Елисеевы”. 1898-1901
Архитекторы Г.В. Барановский, при участии В.В. Воейкова
Тверская улица, 14

Открытый в феврале 1901 года самый богатый и знаменитый московский магазин был устроен в старинном доме Е.И. Козицкой, построенном ещё в 1790-е годы. Фасад, выходящий на Тверскую, до сих пор сохранил ритм оконных проёмов первоначального классицистического здания, дополненных изящным эклектическим декором при перестройке в 1874-1875 годах архитектором А. Вебером. Переоборудование дома под роскошный магазин, торгующий винами и фруктами, кондитерским товаром и хрусталём, было выполнено питерским архитектором Гавриилом Барановским и московским мастером Владимиром Воейковым. Тесное сотрудничество архитектора с Товариществом братьев Елисеевых объяснялось и другим: Гавриил Васильевич был женат на дочери Г.Г. Елисеева. Он станет автором и более скромного, но стильного по отделке Торгового дома Елисеевых на Невском проспекте в Санкт-Петербурге.

Окна фасада по Тверской сменились шестью огромными витринами. Фасад по Козицкому переулку помимо аналогичных витрин дополнился пятью крупными арочными окнами на уровне второго этажа. Внутренняя планировка магазина подверглась наиболее радикальной перестройке. Были разобраны перекрытия между первым и вторым этажами, что добавило света огромному пространству центрального зала. Открылось два новых помещения – отделанный мрамором зал слева от главного входа и малый зал, оформленный в стиле Модерн.

Первое, что обращает на себя внимание, - пышный эелектичный декор, призванный символизировать изобилие и ощущение полноты жизни. Барановский активно обыгрывает насыщенную пластику барокко: сложные капители с пучками резных колонн, картуши, лепнина под бронзу, большие зеркала. Интересен цветной витраж в падуге потолка, напоминающий увитую цветами садовую ширму, две гигантские бронзовые люстры-“грозди”, декоративные вазы матового белого стекла в стиле Модерн над деревянными портиками. Специально для Елисеева изготавливались четыре полочки-подставки резного полированного дерева для дорогого экзотического товара и бутылок. “Прельщает глаз” как продукция, так и отделка интерьера.

Убранство главного зала своими роскошью и размахом превзошло свой праобраз – модные парижские рестораны эпохи fin de siècle. Ориентация художников на фешенебельные французские ресторации типа Maxim или “Мулен Руж” была своего рода программной установкой. Полное название магазина “Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин”. Сам Григорий Григорьевич, знаток и специалист по виноделию, прославился как производитель выдержанных французских вин. Предприниматель имел тесные контакты и связи с французскими торговыми марками. За свой вклад в это дело русский винодел получил французский орден Почётного легиона.

Отделка бокового зала вдоль Тверской сохранилась не полностью. Внимание на себя обращает гладь беломраморных стен, столбов, прилавков. Более стильно и спокойно выглядит “козицкий” интерьер винного отдела: блеклый зеленовато-оливковый цвет стен, встроенная мебель тёмного полированного дерева и оконных обрамлений, угловые асимметричные бронзовые люстры в виде цветочных букетов – флорализм французского Art Nouveau.

В современные дни площадь залов отдана торговой сети “Алые паруса”, а уличные витрины мало сохранили от практики оформления витрин магазинов начала века. Особая эстетика оформления входа, витрины становились в эпоху Модерна самостоятельным жанром. По последним данным: магазин закрылся на реставрацию.

Особняк З.Г. Морозовой. 1893-1895
Архитектор Ф.О. Шехтель
Улица Спиридоновка, 17

Архитектор учитывал, что особняку предстояло выполнить две различные функции. Это и визитная карточка богатого фабриканта, и семейное жилище.
Талант и фантазия Шехтеля стремятся к усложнению, к многообразию, к тому, чтобы не только комплекс, но и отдельное здание снаружи и внутри воспринималось как мироздание. Дом как огромный мир – сложный и цельный. Особняк остаётся первым и непревзойдённым шедевром как самого Шехтеля 1890-х годов, так и архитектуры Москвы того времени.

Особняк необычной архитектуры строился по заказу одного из богатейших русских предпринимателей, “купеческого воеводы” – Саввы Тимофеевича Морозова. Человек широкой натуры, обладатель мильонных капиталов ничем не сдерживал творческую фантазию Шехтеля. Постройка оказалась поворотным моментом в творческой карьере Фёдора Осиповича.
Исследователи, писавшие о доме на Спиридоновке, отметили, что “готический” этап архитектора является переходом от эклектики к стилю Модерн. Архитектура дома выдержана в духе английской викторианской готики. Постройки Ал. Уотерхауза, архитектора, популярного в кругу манчестерских текстильных магнатов, могли послужить прообразом для русского зодчего. С фотографиями, чертежами – с новыми архитектурными формами неоготики Морозов мог познакомить Фёдора Шехтеля. Зримо воплощалась символистская мечта о стародавних временах с вековыми легендами и героями, полными добродетелей.
Городская усадьба Саввы Тимофеевича и Зинаиды Григорьевны напоминает романтический замок Средневековья – чрезвычайно живописный комплекс “фрагментов” с перепадом высот. С разных точек зрения (со стороны Никитских Ворот или Садовой) восхищённому взгляду приглашённого в эту таинственную “королевскую резиденцию” открывались отличные друг от друга живописные фасады. Как такового главного фасада архитектор-новатор не предусматривал. Отдельные формы и мотивы повторяются три, четыре и более раз. Угловая мощная башня поддерживается сюитой меньших башеннообразных объёмов с зубчатым завершением. Внутри это соотносится со столовой на первом этаже и кабинетом на втором. Широкой лестнице двора вторят более узкие, ведущие на крыльца-террасы.
Уютная лоджия с арками на колоннах и невысокой чугунной оградой усиливает “готическое впечатление”. Особый эмоциональный ритм создают стрельчатые арки окон, проёмов и дверей; блеск и фактура стекла, рисунок оконных переплётов. Рельефный ленточный фриз с мотивом трилистника белого камня объединяет весь сложный городской ансамбль.

Внутреннее помещение не мыслится как нечто изолированное от внешнего мира. Большие размеры окон, их количество и разнообразные формы рождают ощущение лёгкости, воздушности и связывают пространства дома с пространством улицы. После постройки морозовского особняка к Фёдору Осиповичу Шехтелю приходит заслуженная слава.

Особняк сменил владельцев в 1912 году. Зинаида Григорьевна Морозова продала особняк Рябушинским – она тяжело переживала внезапную кончину мужа. Вторые владельцы недолго обустраивали дом. Он был национализирован в 1917 году и стал принадлежать Народному комиссариату иностранных дел, а с 1930-х годов в его стенах проводятся крупные протокольные мероприятия МИДа Российской Федерации.

Если войти внутрь особняка, то романтическое, сумеречное впечатление усиливается. Великолепная главная лестница ведёт в аванзал, расположенный перед цепью гостиных. Над нею парят высокие деревянные резные своды, люстры, выполненные по рисункам Шехтеля. Лестничные чугунные перила в аванзале – это замысловатые мифологические существа, “выпрыгнувшие” из страниц средневекового бестиария. Химерического вида драконы вцепились в столпы-фонари, обвитые змеями. “Хищная готика” присутствует и в узкой деревянной лестнице. Маски и морды чудовищ интерьера перекликаются с химерами на фасаде. Их “родня” – химеры с парижского Нотр-Дам, выполненные в середине XIX века архитектором Виолле ле Дюком при реставрации собора. Он поставил знаменитую галерею фантастических существ на фасаде, у башенок, воскресив образы средневековых горгулий.

К отделке внутренних покоев зодчий привлёк М.А. Врубеля. Его экспрессивная группа Роберт и монахини декорирует готический фонарь лестницы. Скульптурная группа была отлита на фабрике художественной бронзы братьев Е., Л. И Ф. Вишневских. Изображение Роберта, нормандского рыцаря, сына Духа зла, художник наделил автопортретными чертами. В лице одной из монахинь угадываются черты Надежды Ивановны Забелы-Врубель – излюбленный женский образ, прошедший через всё дальнейшее творчество художника.

Живописным украшением Малой гостиной стали панно Врубеля. Панно были написаны по заказу самой владелицы, Зинаиды Морозовой. Они занимают немногим больше половины высоты гостиной. Художник уподобил их фрескам, наклеив непосредственно на стену. Тема времени суток (Утро, День, Вечер) перекликалась с мотивом пробуждения, становления и развития. Мотив роста – неизменный для символики и иконографии Модерна.
Витраж на лестничной площадке с рыцарем-победителем, вернувшимся из похода, также создан по мотивам рисунка Михаила Александровича. У ворот замка рыцаря верхом на коне, в сопровождении двух оруженосцев, встречают три прекрасные дамы. У них в руках венки из цветов и лавра, сплетённые для героя. Чудесная витражная композиция из цветного стекла вкомпонована в 4-частное окно с готическим завершением.
В морозовском особняке в некоторой степени реализовались монументальные искания Врубеля – художника истинно ренессансного уровня мышления.
Рокайльная Большая гостиная отделана лепниной, позолотой, художественной росписью под штоф. Мебель в стиле Людовика XV, дворцовая трёхъярусная люстра в стиле ампир, тканые шерстяные французские ковры – королевская роскошь, доступная русским купеческим верхам.
Фантастические “италийские” пейзажи с замками Константина Богаевского, заказанные новыми владельцами, в целом соответствовали романтической феерии, воссозданной гением Шехтеля и Врубеля. Панно настолько пришлось по вкусу М.П. Рябушинскому, что интерьер гостиной правили уже под картины Богаевского.

М.А. Врубель. Роберт и монахини. 1896. Бронза
Сюжет взят из оперы Д. Мейерберга Роберт Дьявол. Рыцарь Роберт родился от брака княжны и Демона. Отец его, приняв обличье рыцаря Бертрама, становится его другом и спутником. Главного героя ждут искушения и испытания; облик монахинь приняли духи зла.

В особняке есть и удивительно светлый акцент – Большой мраморный зал, напоенный светом – “весь как в огне горящий”. Сияние золотого декора, хрусталя люстр и канделябров усиливалось при многократном отражении в зеркале наборного паркета и гладко отполированных стен мрамора. Интерьер, выполненный в неоклассическом стиле, украшен бронзовыми канделябрами, бра с сатиром и сатирессой, часами с фигурой Урании, мебельным ампирным гарнитуром – многое выполнено русскими умельцами XIX века.

Особняк Н.И. Казакова. 1898-1901
Архитектор К.К. Гиппиус
Староконюшенный переулок, 23

Зодчий Карл Гиппиус обратил на себя внимание после перестройки фасада и интерьеров (в “китайском стиле”) полюбившегося москвичам чайного магазина В.Н. и С.В. Перловых на Мясницкой улице (1895-1896). Начавший свой творческий путь с построек в стиле эклектики, он стал одним из ярких мастеров эпохи 1900-х – его почерк узнаваем, архитектурная пластика выразительна и проста одновременно. “Жанр” построек Гиппиуса разнообразен и широк. За долгие и плодотворные годы работы ему удаётся реализовать разнообразные идеи в строительстве доходных домов и дач, типографий, банковских и фабричных зданий, училищ и гимназий, церквей и богадельни. Искреннее увлечение природой приводит архитектора в 1920-е годы к работе в Московском зоопарке – ландшафтные фрагменты Турья горка, обезьянник, Остров зверей, Полярный мир сохранили свою основу в современной экспозиции.

Ориентируясь на франко-бельгийскую линию нового стиля, в старом арбатском переулке архитектор перестраивает двухэтажный особняк Н.И. Казакова. Заказчик – купец, чаеторговец и потомственный гражданин Москвы Николай Казаков. Главный дом представлял из себя традиционный двухэтажный двухквартирный особняк с симметричными парадными входами. О влиянии европейского Art Nouveau говорит сохранившийся внешний и внутренний декор (лепнина потолков и дверей, паркет), насыщенный растительным мотивом из плавно извивающихся и переплетающихся линий. По-французски “выглядят” головки Наяд, обозначающие подъезды особняка. Маскароны с распущенными волосами обрамлены цветами ириса со стеблями и луковицами. Мастера 1900-х любили скульптурные акценты, связанные с копной распущенных волос, трансформируя их в орнамент, способный заполнить свободное место на плоскости. Их другая почётная роль – роль замкового камня.
Семья Казаковых занимала часть первого этажа, остальные квартиры сдавались внаём. В особняке имелось водяное отопление, электрическое освещение, водопровод и канализация. С 1925 года владение находилось в ведении датской миссии, а с 1950-х годов и по день нынешний в здании располагается посольство Канады.

Городская усадьба П.А. и Н.П. Павловых. 1899-1900; 1905
Архитекторы К.В. Трейман, С.Д. Кучинский (перестройка)
Денежный переулок, 16

Изящный особняк Аристовой являет пример перестройки городского владения, гармонично вписавшегося в старые арбатские переулки, облик которых оформился в XIX веке. Улочки и проулки этого предместья сосредотачивали здесь уютную, по-московски спокойную “барскую” жизнь, а затем жизнь столичной интеллигенции.
Карл Васильевич Трейман строит каменный одноэтажный особняк с высоким цоколем на месте старого деревянного жилого дома, ориентируясь на классические архитектурные образцы. Простота, ясность ордерных форм, камерность масштаба стали темой нового облика усадебного строения. С чертами Модерна стала роднить трактовка ряда деталей фасада. Например, дворовый эркер, карниз большого выноса с частыми кронштейнами, во многом характерный для московских домов. Сплошной горизонтальный руст имитирует бревенчатую кладку – исконно допожарное строительство московских особняков подобного статуса. Он погашен ритмом вертикальных оконных створок и рядом пилястр над порталом и главными окнами. Окна правого и левого крыльев оформлены в виде портика с классическим треугольным фронтоном. Правое фланкировано красивыми лепными накладками; фронтон слева поддерживают стройные кариатиды-пилястры и полуколонны. Поверх окон анфиладной линии наложен пояс геометрического меандра, опять воскрешающий тему античной классики – понятной и знакомой для всех. Под карнизом центрального объёма хорошо читается фриз из семи квадратов-метоп, вновь воскрешая ассоциации с греческими храмами.
Примечательным является тот факт, что ни Карл Трейман, ни Станислав Кучинский, позднее перестраивавший дом, не получили законченного профессионального образования. Трейман так и не закончил Академии художеств, а Кучинский – МУЖВЗ.

Территорию владений особняка опоясывает чугунная решётка сложного узора, похожего на раскрытый веер. Её рисунок более характерен для архитектуры эклектики.
После революции дом передали Совету народных комиссаров с его многочисленными комитетами и комиссиями. В наши дни это территория посольского корпуса Республики Габон.

Особняк П.И. Харитоненко. 1891-1893
Архитектор В.Г. Залесский, интерьеры Ф.О. Шехтеля
Софийская набережная, 14

Павел Иванович Харитоненко – крупный сахарозаводчик, виднейший московский коллекционер и благотворитель выбрал под строительство своего нового городского дома южный берег Москвы-реки. Отсюда открывается чудесный вид на Кремль. Автором проекта московского “дворца” для большой семьи стал В.Г. Залесский. Расположенное в глубине двора двухэтажное здание с аттиком фланкировано двумя отдельными флигелями, выделяется монументальным крытым крыльцом. Роскошный особняк обращал на себя внимание рустом нижнего этажа, большим балконом над входом, высокими с сандриками окнами и бюстами в медальонах второго яруса. Позади дома находился просторный двор с конюшнями и конторами.
Вместе с супругой Верой Андреевной промышленник, действительный статский советник успел основать ряд благотворительных учреждений (приюты, больницы); на исторической родине в Сумах строит мост и кадетский корпус, жертвует на храмы, на обучение студентам-украинцам в Московской консерватории. Чета уделяла внимание благосостоянию фабричных рабочих и крестьян в поместье.
В 1919 году участь собрания Харитоненко и дома-дворца решена “традиционно”: особняк переходит в ведомство Народного комиссариата иностранных дел. Герберт Уэллс упомянул уникальный особняк в своей книге “Россия во мгле”. Коллекция русской и западноевропейской живописи XVII-XIX вв., иконы разошлись по музеям Москвы и Петрограда. Так, посетители Третьяковской галереи теперь могут “познакомиться” с Неизвестной (1883) И.Н. Крамского. Величественный особняк после передачи его в 1929 году Британскому правительству для размещения посольства начал отсчёт новой для него истории.
Над интерьерами работал 34-летний Ф.О. Шехтель. Отделка интерьеров – одна из сильнейших сторон многогранного таланта мастера. Не зря годы, отданные работе в журнальной графике, театре, области садово-паркового искусства, научили Шехтеля понимать “всё ограниченное стенами пространство” как целостную, почти живописную композицию.
В убранстве дома на Софийской господствует тема, вдохновлённая французской готикой и Проторенессансом. Оригинальностью и неповторимостью отличается каждая деталь убранства. Уже вход в дом запоминается фантазийной шехтелевской деталью: медная ручка входной двери выполнена в виде морды собаки, ухватившейся за один конец кости, тогда как за другой конец её держит хищная рыба.
Шехтель начинает игру с пространствами традиционно – с лестницы, которую особенно любил подчёркивать: величественная, широкая морёного дуба с искусной сложной резьбой на панелях и цветочными балясинами. Просторный холл особняка отделан тёмной морёной облицовкой: панели, двери, кессонированный потолок.

На второй лестничной опоре гостей встречает гордо восседающий орёл со сложенными крыльями – по-готически эффектный и реалистичный. За ним на перилах спрятался оскалившийся дракончик, выгибающий спину.

Большое окно на площадке лестничного марша первоначально было украшен витражом, что придавало интерьеру ещё более сумеречное настроение.

На верхней площадке расположен великолепный полированный камин с тяжёлыми каминными приборами. Стены справа и слева завешаны старинными гобеленами. Всё вместе производит впечатление средневековой королевской залы.

На восточной стороне первого этажа сохранилась элегантная библиотека с галереей. В 1911 году часть холла, ближайшая к лестнице, была продолжена в глубину дома, - так получилась уютная комната-кабинет с выходом в сад.

Копия с работы сэра Люка Филдса Портрет королевы Александры, супруги короля Эдуарда VII.
Её величество (царствовала с 1901 по 1910 год) – старшая сестра русской императрицы Марии Фёдоровны (урождённой датской принцессы Марии Софии Фредерики Дагмар), супруги императора Александра III.

На втором этаже были обустроены приёмные комнаты четы Харитоненко и приватные помещения: Синяя (с искусно украшенным камином с лукавыми гномами) и Красная (малая) гостиные, Белый (танцевальный) зал, Картинная галерея (современная столовая), спальни и ванная комната, также выдержанная в готическом стиле.

Картинная галерея обыграна Шехтелем в стиле Второй империи. Она имеет живописный плафон, на котором изображены музыканты и прогуливающиеся в саду кавалеры и дамы. Автором декоративной иллюзии и десюдепортов в духе Ватто стал тоже французский мастер – Франсуа Флеминг, популярный среди сановной и аристократической публики. Художник “разрушает” потолок живописной обманкой. Принцип, знакомый для монументальной живописи Ренессанса и Барокко, у подлинных мастеров Модерна был бы сочтён как непочтительный. Мастер-монументалист конца XIX века избегает пространственно-глубинных решений, он разворачивает это пространство вдоль плоскости стены и потолка.

Угловой десюдепорт-картуш залы

Бело-золотистый танцевальный зал является самой большой комнатой во всём особняке. Она освещена тремя окнами с видом на кремль. Шехтель находит нужный переход от общей готической доминанты к открытому, лёгкому пространству (где “отдыхает” глаз), обыгранному в стиле Первой империи. Уникален паркетный пол: набранный из сортов дерева разных оттенков, выложенный ромбами и узором из меандра и аканфа, замкнутых в круг. В центре потолка ему соответствует огромная хрустальная люстра. Часть мебели с египетским мотивом в декоре сохранилась со времён Харитоненко. Крупный заказ миллионера тогда спас от разорения знаменитую мебельную фабрику Шмидта.

Золотые детали и барельефы на белых стенах, лепнина на потолке посвящены теме музыки. Обитатели дома были страстными меломанами. Нередкими были и праздничные обеды, вечера, театрализованные представления. Один из рождественских вечеров вспоминал М.В. Нестеров: на нём присутствовало 300 человек – дворяне и купцы, политики и военные, артисты и художники. Каждого тогда под ёлкой ждал подарок…

Гостиница “Метрополь”. 1899-1905
Архитекторы Л.Н. Кекушев, В.Ф. Валькот, П.П. Висневский, при участии С.С. Шуцмана, В.В. Воейкова, С.П. Галензовского, В.И. Рубанова, М.М. Перетятковича, П. Вульского, И.А. Германа, Н.А. Шевякова; интерьерные работы И.В. Жолтовского, А.Э. Эрихсона; художники М.А. Врубель, А.Я. Головин, С.В. Чехонин, И.И. Нивинский и др.; скульптор Н.А. Андреев, керамист П.К. Ваулин.
Театральный проезд, 1

Здание гостиницы “Метрополь” стало ключевым архитектурным памятником московского Модерна. К его возведению был привлечён огромный коллектив зодчих, художников, ремесленников разных профессий, строителей высокого уровня. Подобный факт коллективного труда отмечен специалистами как беспрецендентный.
Проектирование этого гигантского многофункционального культурно-гостиничного комплекса было начато на основании контракта Санкт-Петербургского страхового общества с Московским Северным домостроительным обществом, руководимым С.И. Мамонтовым. Первоначальный проект был разработан в 1898 году архитектором Л.Н. Кекушевым, включивший в себя ранее существовавший на этом месте дом П. Челышева. Размах был огромен: по инициативе Саввы Ивановича в комплекс, кроме зимнего сада, многочисленных залов для выставок, маскарадов и танцевальных вечеров, ресторанов и магазинов, должен был входить шестиярусный оперный театр, “чуть больше Венской оперы!” – Частная опера, любимое детище мецената. Замысел не был осуществлён из-за финансового скандала, разразившегося над Мамонтовым в 1899 году. Зрелищная функция в Метрополе нашла более скромное выражение в 1906 году, когда здесь открыли единственный в Москве 2-зальный кинотеатр “Опера кинемо” (“Театр Модерн”).

В январе 1899 года был объявлен специальный конкурс на фасады “Метрополя”. Основой стал проект молодого архитектора Вильяма Валькотта, получивший на конкурсе лишь 4-е место (из 21 предоставленных), но “поражал живостью и свежестью приёмов”. Отличавшийся от коллег полистилизмом, Валькотт сам стал в дальнейшем объектом подражания. Мамонтов, как организатор-заказчик, активно повлиял на облик решения всех фасадов. На проектах Валькотта хорошо “читались” произведения монументальной керамики, выбранные Мамонтовым, - продукция его второго любимого художественного предприятия – гончарной мастерской “Абрамцево”, перенесённая теперь меценатом в район Бутырской заставы.

Самое крупное из майоликовых панно обращено на Неглинную улицу – печально знаменитая Принцесса Грёза М.А. Врубеля. Благодаря воле Мамонтова, забракованный жюри холст Врубеля после экспонирования на Всероссийской художественной выставке был переведён в майоликовое панно.

Заслуживают внимания и композиции, сделанные по эскизам Ал. Головина: выходит на Третьяковский проезд Жажда; Поклонение божеству, Поклонение природе, Орфей, Жизнь – по Театральному проезду; Полдень, Поклонение старине, Клеопатра – фасад на Театральной площади.

Барельефный фриз Н.А. Андреева Времена года на северной стороне (уровень 4-го этажа) первоначально был полихромный. Его пластика сочетает эмоционально-импрессионистическую подачу со светотеневой моделировкой материала и является своего рода поддержкой цветных керамических панно-картин. Подача и экспрессия фриза из обнажённых фигур, первоначально раскрашенного под натуралистические цвета, стала причиной того, что реализованный проект комплекса долго не утверждался в Московской управе: шли нарекания со стороны Православной церкви, видевшей в работе попрание нормы общественной морали. Под андреевским фризом, под лентой балконов и под рядом эркеров – фриз из майоликовых глазурованных бирюзово-зелёных плиток абрамцевской мастерской Мамонтова, исполненный С.В. Чехониным (облицовка эркеров восстановлена при последней реставрации). Мастером также была выложена майоликовая полоса со словами Фридриха Ницше: Опять старая истина, когда выстроишь себе дом, то замечаешь, что научился кое-чему. Сохранилась её часть со стороны Третьяковского и Театрального проездов. В 1925 году появилось новое утверждение, несколько “спорящее” с немецким философом: Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнёта капитала (над входом со стороны площади).

Грандиозный комплекс стал ярким подтверждением идеи синтеза всех искусств, заявленной Модерном и что “архитектура без усвоения двух родственных искусств – живописи и скульптуры – не может справиться со своими задачами” (А.В. Щусев).

Комплекс обслуживался лифтовыми кабинами, был электрифицирован. Следует отметить, что в действительности в оформительских работах принимал участие коллектив художников и строителей гораздо больший упомянутого, вплоть до студентов и выпускников московских художественных училищ.

Церемония открытия гостиничного гиганта на 400 номеров состоялась в 1905 году, после разрушительного пожара (1901 год), когда пришлось заново отделывать интерьеры. Отделка, декор, стиль не повторялись ни в номерах, ни в залах, ни в фойе и холлах, ни в залах ресторанов отеля. Названия кабинетов говорят сами за себя: Русский кабинет, кабинеты Модерн, кабинет Людовика XV, кабинет Ампир, Русская палата (Чайная, Круглый зал); в гостинице имелась также бильярдная, уютная кофейня, магазины, здесь же расположилась контора московского отделения Санкт-Петербургского Страхового общества.

Центральным (Большим) залом “Метрополя” (560 кв.м.) стал роскошный ресторан с уникальным стеклянным витражным перекрытием-сводом. Оно выполнено по проекту инженера В. Шухова. В спускавшихся сумерках включалась подсветка. Осветительная арматура изготавливалась фабрикой И. Серковского (по проектам С. Козерского). По центру расположен мраморный фонтанчик, любителям и знатокам искусств напоминающий фонтаны и водные партеры “версальского” цикла Александра Бенуа.

Ресторан Боярский (Русский кабинет) поражает нарядным и богатым “золотым” декором, сплошь заполняющим стены, плафон и паруса свода. Декор сделан по эскизам С.В. Чехонина и Г. Подлевского. Инкрустированный пол (работа П.К. Ваулина) “под геометрику” разбавляет мотив райских кущ и виноградной лозы со сказочными птицами, щедро рассыпанный в мозаике (в парусах) и росписи зала.

Гостиничные номера оформлялись по эскизам Ю. Вагнера, С. Чехонина, над скульптурными деталями работали В.Л. Гладков и В.А. Козлов. Стильная мебель была изготовлена Варшавской фабрикой, мебельным предприятием Шмидта, мастерской венской гнутой мебели Акционерного общества Якова и Иосифа Кон. Добротностью и рационализмом с ретроспекцией на английские образцы отличались гарнитуры фирмы Фридриха Мельцера – поставщика Двора Его Императорского Величества. Мебельное отечественное производство отражало общую динамику преобразований. Работы и заказов хватало всем…

Комплекс был капитально реставрирован в 1986-1991 годах усилиями финской фирмы (ИИТ-Юхтюмя) и мастерской Маспроекта-2. Помещение кинотеатра переоборудовано под бизнес-клуб. Людям, хорошо знавшим комплекс и ориентировавшимся в его коридорах, любопытно было зайти в “Метрополь” модернизированный. Что-то из первоначального убранства было восстановлено, но ряд номеров поменял отделку 1900-х, а фасады утратили ряд фрагментов (убраны голубые майоликовые вазоны).

Вот ссылка на мой подробный фотоотчёт по визиту в интерьеры гостиницы “Метрополь”:
Гостиница “Метрополь”, Москва. Модерн. История.

Дом бесплатных квартир братьев П.,А. и В. Бахрушиных. 1900-1903
Архитекторы К.К. Гиппиус, Ф.О. Богданович
Софийская набережная, 28

Полифункциональный жилой комплекс на берегу Москвы-реки считался самым крупным на момент постройки. Его можно отнести к прообразу дома-коммуны.
Симметричная композиция с тремя ризалитами, аттиками и разнопрофильной рустовкой первого этажа внешне напоминает дворцовую архитектуру, сохранившую эклектические черты. Отпечаток Модерна несёт на себе лепнина, количество и вариативность которой повышается к последнему этажу, большой стеклянный “французский” козырёк-раковина.
Здание было предназначено благотворителями для вдов с детьми и незамужних девушек, овладевших профессией. Кроме 400 квартир для семей и 50 для курсисток, в доме были устроены общие кухни и рабочие комнаты, общая столовая, зал для детских игр, две ремесленных школы (мужская и женская), имелась церковь. Комнаты курсисток занимали первый и часть второго этажа; квартиры вдов и сирот – третий и четвёртый этажи. При доме работали три городских начальных училища. Во дворе был разбит сквер с фонтанами, площадкой для детских игр и приспособлениями для занятия гимнастикой. Всё вместе напоминало грамотно сорганизованное пространство малого города.
Во втором этаже дома располагался храм Св. Николая. Барочный купол и изящная колокольня над северо-западным углом перекликались с куполами Ивана Великого и соборов Кремля на другой стороне реки. Все этажи соединялись с храмом коридорами. Комплекс оснащался системой парового отопления. Проект храма, решённого как объединяющий элемент огромных строений, выполнил Фома Осипович Богданович, в будущем – автор ряда Православных и Католических храмов Москвы и других городов.
Бахрушины традиционно заказали уникальный проект Карлу Гиппиусу, который был автором нескольких зданий, особняков для знаменитой московской династии, в частности сиротского приюта имени Бахрушиных, и разнофункциональных проектов.
Приспособленное к административным целям, здание давно утратило как статус жилого дома, так и исторический экстерьер.

Скоропечатня товарищества А.А. Левенсона. 1900
Архитектор Ф.О. Шехтель
Трёхпрудный переулок, 9

В 1900 году Ф.О. Шехтель награждён серебряной медалью за участие во Всемирной выставке в Париже. Тогда современные французские критики уже растиражировали термин Art Nouveau, взяв его из названия художественного Салона знатока восточных искусств Самуэля Бинга. Увиденное обогатит пластический язык Шехтеля, и универсальная эстетика “нового искусства” определит дальнейшие поиски художника.
Год стал поворотным в творчестве уже зрелого мастера. С именем Шехтеля во многом связан урбанизирующий облик Москвы 1900-х годов – столицы крупных торговых сделок и операций. В Трёхпрудном специально для типографии Товарищества А.А. Левенсона было построено одно из самых примечательных зданий Москвы. Структура типографии характерна для сложившегося в конце XIX – начале XX в. Этого типа построек. Здесь на первый план выступает художественно-образное переосмысление функциональных и конструктивных основ здания. Архитектура выдержана ещё в любимой архитектором “готике”. Композиция навеяна романо-готическими мотивами, характерными для поздневикторианской эпохи.

Комплекс состоит из двух функционально различных частей – редакционно-издательского корпуса (лицевая часть комплекса вдоль переулка) и вытянутого производственного, утопленного в глубине участка. Эта часть с внутренним металлическим каркасом, позволяющим перекрыть значительный пролёт в цеховых помещениях. Внешне её решение предельно просто, лишено декоративного убранства. Гладкие стены, облицованные красным кирпичом, прорезаны огромными окнами, что наделяет большой светоносностью рабочие помещения. Ритм и форма окон образуют красивый графичный узор. Плоский железобетонный карниз, чёткие вертикали контрафорсов подчёркивают логику каркасной конструкции утилитарного по назначению здания. Зодчим применён принцип строгого, рационалистического Модерна, который будет развит им в 1910-х годах.

Внешняя пластика издательского корпуса напоминает жилые постройки сложной живописно-ритмической композицией. Две эркероподобные башенки, крытые декоративными шатрами, фиксируют края восточного фасада, обращённые во двор. В наружной декорации к стилистическим приёмам Модерна относится рисунок рам и расстекловка окон, эффектное оформление входной двери, асимметричная композиция устоев ворот с кованой осветительной арматурой, рисунок решётки ограды и выразительно прорисованную лепнину. Обращают на себя внимание основание углового эркера, устои ворот и фасадная пилястра, которые украшены крупным цветком и листьями чертополоха – колючего красавца со сложной и богатой семантикой.

История издательского комплекса примечательна. В типографии Александра Александровича были напечатаны первые поэтические сборники Марины Ивановны Цветаевой – “Вечерний альбом” и “Волшебный фонарь”. Свои первые книжки поэтесса с мужем Сергеем Эфроном выпускали в собственном, “домашнем” издательстве “Оле-Лукойе”, а печатали у Левенсона. Старый деревянный дом отца Марины Ивановны, профессора И.В. Цветаева, стоял в переулке неподалёку (не сохранился).
Левенсон жил в особняке на Пречистенской набережной (за домом З. Перцёвой), перестроенном также Шехтелем в 1901 году (современный дом 35). В 1917 году типография национализирована и преобразована в 16-ю государственную типографию треста “Мосполиграф”. Ликвидирована в 1924 году. Важен факт сохранения уникального архитектурного памятника эпохи 1900-х.

С точки зрения развития стиля интересны интерьеры редакционно-издательского корпуса. Необычна лестница в белоснежном вестибюле. Она рождалась уже после завершения основных строительных работ. Манера исполнения лестницы перекликалась с формально-пластическими исканиями французских мастеров Art Nouveau. На парижском бульваре Бертье в 1900 году архитектор Хавье Шелкопф выстроил особняк для певицы Иветты Жильбер. Монолит “вылепленной” там лестницы мог определить новые тенденции в манере Шехтеля, чуткого к восприятию всего, что связано с творческими новациями. Широкие скульптурные перила и ограждения имитируют растёкшуюся и застывшую вулканическую лаву. Присмотревшись, в перилах можно увидеть стилизованную волну с рядом раковин – предшественницу лестницы в особняке С.П. Рябушинского на Малой Никитской.

Московский Художественный театр. 1902
Архитектор Ф.О. Шехтель, участие И.А. Фомина, художник А.С. Голубкина
Камергерский переулок, 3

Знаменитое ныне здание было перестроено из существовавшего театра Г.М. Лианозова, обустроенного в своё время талантливым архитектором М.Н. Чичаговым. С 1902 года здесь предполагалось размещение труппы Московского Художественного театра – “самого юного из московских приютов Мельпомены”. Реконструкция осуществлялась на средства известного московского текстильного фабриканта, а заодно и театрала-любителя С.Т. Морозова. Заказано строительство было режиссёрами К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. Фактически оно выполнялось заново, так как вся зальная часть была перед реконструкцией снесена до фундамента. Задумывая постройку театра, Станиславский рассчитывал получить не только современное и технически хорошо оснащённое здание, но и соответствующее вкусам современного демократического зрителя. Декларируемая связь Художественного театра с современностью во многом предопределила выбор стиля. Строительный период продолжался всего полгода: с апреля по сентябрь 1902 года. МХТ открыл первый в своей истории юбилейный (пятый) сезон в новом здании. Без преувеличения, это стало явлением в культурной жизни Москвы.
От прежнего сооружения сохранился лишь фасад, перестроенный Ф.О. Шехтелем с сохранением основных осей и членений. Стиль сооружения был принципиально изменён зодчим с помощью минимальных средств: в окна первого этажа были вставлены рамы с мелкой расстекловкой “в клеточку” в верхней части, общая симметрия фасада была поколеблена по-разному оформленными боковыми входами. Над левым был устроен наклонный стеклянный козырёк на металлическом каркасе. Правый вход, также накрытый козырьком, представлял собой почти самостоятельную в художественном отношении композицию: над порталом, облицованным голубовато-зелёной абрамцевской плиткой, разместился скульптурный горельеф работы А.С. Голубкиной. Неодинаковость решения входов продиктована и традиционной иерархией зрителей: левый вход вёл к верхнему ярусу, правый – к бельэтажу и ложам. Несколько позже между окнами второго этажа был помещён ряд фонарей-светильников на кронштейнах, характерного для Шехтеля спирального рисунка.

Архитектурно-художественной аналогией и своеобразным “отсчётом” для московского театра послужил венский Сецессион, внушавший, что “красиво лишь то, что полезно” (О.Вагнер). Оформление залы и интерьеров (как и завитки на плитке фасада) имели параллели с абстрактно-символистскими арабесками Г. Климта – главной фигурой в живописи австрийского Модерна.
Ориентация на требования и вкусы современности проявилась и в новаторском техническом оснащении постойки. Сравнительно небольшой зрительный зал (1100 мест) был снабжён вентиляцией и контррампой, дополнявшей обычную. Появилась вращающаяся сцена, которая была редкостью в Европе. Шехтель дополнил конструкцию вращающимся этажом под сценой. В театре установили “электрический рояль”, управлявший освещением сцены и зала. Много изобретательности было проявлено для максимально правдоподобной имитации “шумов” природы – дождя, грома, шелеста листвы, морского прибоя. Для актёров были устроены гримуборные и артистические фойе, оптимально учитывающие их потребности.

В 1903 году Анна Голубкина для фасада театра выполнила монументальный рельеф Пловец (тонированный гипс). Она уже вернулась из Парижа в Москву, ободренная вниманием Огюста Родена. Заказ финансировал всё тот же Савва Тимофеевич, служивший делу театра “без самомнения, без ложной амбиции и личной выгоды”. Станиславский пригласил Голубкину без жюри и конкурса “сделать такой скульптурный образ, который отразил бы искусство Художественного театра”. Она воплотила этот образ в фигуре борющегося со стихией пловца, поднятого на гребень взметнувшейся волны, и в летящей над ним чайке. Оригинальный символ Художественного театра лаконично выразил программу его создателей, “плывущих” в бурном море человеческих страстей и стремящихся к правдивому отражению жизненных реалий. Символичное прочтение образа волны более древнее: волна поднимает человека над обыденностью. Впервые в русской монументальной рельефной пластике столь смелыми и энергичными художественными средствами передавались одновременно и атмосфера времени, и новаторская концепция театра, и творческая позиция молодого скульптора. Сложнейшая задача Пловца начинала решаться уже с существования трёх вариантов авторского названия произведения (Море житейское, Волна, Пловец) как трёх ипостасей образа. Рельеф с присущими ему иконографическими особенностями Модерна участвовал в формировании архитектурного облика здания, включался в программу Модерна о синтезе всех видов искусств.
Отделка интерьеров, фойе, зала, сцены была изменена полностью. Именно Шехтелю в сотрудничестве с его талантливым молодым коллегой Фоминым принадлежит честь создания собственного стиля Художественного. Это касается не только рисунка знаменитого занавеса, навсегда ставшего эмблемой театра, но и стиля отделки интерьеров. Константин Сергеевич писал, что чайка – наш герб, а серый занавес с рисунком – наши национальные цвета. Мнения современников сходились в одном, что убранство в корне отличалось от театральных залов Москвы пуританской простотой. В линеарных фризах фойе и зала, живописной отделке сценического портала Шехтелем использованы мотивы спирали – круглые, квадратные, треугольные и прямоугольники, заполненные цветными пятнышками, пучки линий, чешуйки составляют язык шехтелевской абстрактной орнаментики.

Особняк С.П. Рябушинского (А.А. Рябушинской). 1900-1903
Архитектор Ф.О. Шехтель, Художники В.А. Фролов (мозаичист), А.А. Томашко
Малая Никитская улица, 6

Самое знаменитое, культовое здание модерна и шедевр Ф.О. Шехтеля. Особняк Степана Павловича Рябушинского – представителя богатейших московских купцов-старообрядцев, предпринимателя и мецената, знаменовал появление в архитектуре Москвы нового стилистического направления, основанного на принципах элегантной простоты. Шехтель обращается к архитектурным формам Йозефа Марии Ольбриха, представлявшего Дармштадтскую колонию художников, сумевшего воплотить основные принципы Югендстиля. В частном доме наиболее полно претворился принцип строительства “изнутри-наружу”, опиравшись на идеи синтеза.

Асимметричная композиция дома имеет ясные кристаллические формы. Её основу составляет кубический объём. Геометрический фасад идеально сбалансирован с абрисом оконных проёмов (их рисунок не повторяется), сложными по форме крылечками, плавным рисунком ограды и решётками балконов. Широкая полоса полихромного фриза с цветущими орхидеями оживляет геометрику фасада. Нежно-сиреневые цветы оттеняют светлую облицовку особняка керамической плиткой. Изысканный и реалистичный фриз создан по эскизам Фёдора Осиповича в знаменитой петербургской мозаичной мастерской Фроловых.

Небольшая высота основания ограды, решётки с одинаковым ритмом волн дают возможность ощутить камерность и уют пространства усадьбы. Господство особняка “скрывает” хозяйственные постройки и службы, которые являются компонентой ансамбля. Напротив особняка находится другая историческая доминанта улицы – церковь Большого Вознесения.

В полном соответствии с планировкой дома Шехтелем проектировалась мебель, электрическая арматура, детали домашнего обихода. Эстетический принцип о равноправии красоты и комфорта, идеи Уильяма Морриса, отказавшегося от традиционного деления искусств на высокое и низкое, вынесены в заголовок.

Отделка деревянными панелями (матовыми и полированными) стала основой декорирования интерьера. На их фоне фантастично смотрится блеск меди, латуни и посеребрённого железа. Ручки дверей имитируют морского конька, раскрывшуюся раковину с жемчужиной или стебель с листьями и ягодами вишни. Последняя снова отсылает к мотивам японской культуры, как орхидеи на фризе – символ вечного возрождения и весны.

Не повторяется рисунок у дверей, оконных рам, потолочной лепнины, напольного покрытия. Полы инкрустированы дубом естественного белого цвета, морёным чёрным и красным деревом. Рисунок напольной мраморной мозаики вестибюля походит на расходящиеся круги от брошенного в воду камня. Всё индивидуально – только для хозяев дома.

Ядром внутренних помещений является холл высотой 12 метров. Украшение особняка и смысловой акцент – лестница серо-зелёного эстонского вазелемского мрамора (выполнена в мастерской М.Д. Кутырина). На взметнувшийся гребень волны вынесло огромную медузу. Чудесный бронзовый светильник, отделанный фигурным стеклом, сверху видится уже черепахой.

Справа и слева от прихожей расположены две проходные комнаты. По мере надобности (в дни приёмов, торжеств) они становились частью парадной анфилады. Самые большие и богатые декором комнаты расположены в левой половине – столовая и гостиная. Уютная столовая примечательна скруглённым потолком, похожим на крышку сундука. Потолки заслуживают особого внимания. В гостиной живописный плафон с хризантемами (художник А.А. Томашко) также соотносится с мотивом на тему подводного и надводного царств. Лепнина ручной работы заставляет долго не опускать голову: по потолочному плинтусу раскинулись стебли цветов, среди которых внимательный глаз заметит ракушки и ползающих улиток. Программно появление хризантемы на потолке над окном: заменой солнцу слыла хризантема в Японии, а её острые лепестки – ослепительными солнечными искрами.

Правая половина дома отводилась под “мужскую”: здесь кабинет, при нём спальня. Рабочий кабинет хозяина был “утоплен” за лестницей, ближе к дворовому входу. Подвал занимала кухня, оснащённая шкафом-лифтом для подачи блюд. Украшением кухни был камин со старинными изразцами. Часть мебели заказывалась знаменитой мебельной мануфактуре Мельцера.
Второй этаж занимала хозяйка дома, Анна Александровна: здесь будуар, её кабинет, спальня с ванной. Обитые дерматином комнаты для коллекции икон Степана Павловича – одного из главных интересов его жизни – также располагались на втором этаже.
Многое поменялось в особняке, когда семья Рябушинских эмигрировала в Париж. После возвращения из Италии здесь с 1931 года поселился Максим Горький. Со сменой владельца частично меняется обстановка: что-то утратилось (беломраморный камин), что-то появилось новое…

На третьем этаже (мансарда северо-западного угла) в отдалении от парадных покоев “спряталась” моленная. посторонний не догадывался о её существовании. Здесь царит иной, особый мир, приближённый к Космосу, Гармонии и Богу. Учитывая принадлежность семьи к старообрядцам, Шехтель обращается к образным аналогиям ранневизантийских храмов и деревянных церквей Русского Севера. Рябушинский был не только почитателем дониконовской иконописи, он первым начал исследование и реставрацию уникальных древнерусских памятников.

Особняк на Малой Никитской можно назвать домом с витражами. Витраж, создающий прозрачную (проницаемую) и зыбкую грань пространств и помещений, был понятным элементом символистского толка. Обладающий светозарностью, трепетным мерцанием света, зависимым от смены времени суток и года, витраж-картина идеально отвечал духу эпохи.
Девять витражей дома созданы по рисункам архитектора. Технически замысел был исполнен замечательным московским пейзажистом – Сергеем Виноградовым, влюблённым в природу, в цвет, в человека. Познакомившись в 1901, 1902 годах с современным французским искусством, живописец добился особой декоративной насыщенности, своеобразного изящества линий.

Витражи различны по размерам, сюжетам и технике исполнения. Большой витраж парадной передней Шехтель, как режиссёр, обыграл с подсветкой: на пейзаже с полями, бегущими за горизонт, с разных точек зрения мы можем наблюдать восход и заход солнца, смену дня и ночи – внутреннее пространство дома гармонично сливается с внешним миром. Картина из стекла уподоблена реальному виду, который может открыться нам в окне…
Наполнен философским смыслом витраж между большим и малым кабинетами. При беглом взгляде посетитель “считывает” вновь пейзажную композицию с горой и ветвями лаврового дерева. Только вглядевшись, заметишь своеобразный портрет. Различимы обнажённый торс мужчины, а лицо, повёрнутое в профиль, скрыто (или прячется) от смотрящего на него.
На втором этаже начинается дорога в тайную домовую капеллу. Тема пути начата со ступенек лестницы-волны. Далее путь проходит мимо колонны из искусственного порфира с приземистой капителью, покрытой сусальным серебром: в стеблях прекрасных кувшинок запутались змеи и саламандры. Мир чистоты и добра непременно торжествует над миром зла и бездуховности.

Вот ссылка на фотоотчёт по визиту в этот знаменитый особняк:
Русский модерн: особняк Рябушинского

Особняк А.И. Кекушевой. 1900-1903
Архитектор Л.Н. Кекушев, при участии архитектора В.С. Кузнецова
Улица Остоженка, 21

Записанный на имя жены (Анны Ионовны Кекушевой), особняк стал вторым по счёту собственным домом зодчего. Архитектурный образ дома был разработан Кекушевым в 1899 году для одного из заказанных С.И. Мамонтовым особняков, предполагавшихся к возведению в районе Тверского бульвара Северным домостроительным обществом. Из-за банкротства предпринимателя строительство тогда было заморожено. Один из невоплощённых проектов и был осуществлён зодчим с некоторыми изменениями в его собственном особняке.

Здание образно напоминает маленький средневековый замок: подчёркнуто асимметричная композизия, разновысотность сложных объёмов, романтическая гранёная башенка с высоким шатром. Особняк словно сбит из отдельных объёмов. Стиль Модерн заявил о себе в крупной аппликативной пластике оконных обрамлений (с непременным кекушевским окном-омегой и перспективой “утопленного” окна), сложном ритме разнообразных по форме оконных проёмов, цветовом и фактурном контрасте кирпичной стены с гладкими оштукатуренными поверхностями, в сочных вставках орнаментальных цветочных рельефов и гранитном основании-цоеоле, а также в “расходящихся” вертикалях. Филигранно выполненная лепнина первоначально была окрашена в тёмные цвета и больше “играла” на белизне оконных и дверных проёмов, выигрышно вырисовываясь на открытой кирпичной кладке.

Стильным оказалось и решение интерьеров. На первых двух этажах располагались зал, гостиная с эркером, кабинет зодчего; в мансардах обустроились спальни. Просторный дом (с участком и службами) был мебелирован по чертежам самого Кекушева. Великолепна парадная лестница, примыкающая ко входу. Типичны для Модерна рисунок ограждающих решёток, прорисовка сохранившихся дверных полотен и рам, перетекающие пространства помещений второго этажа, разделённое стеклянными перегородками, - всё характеризует сложившийся индивидуальный мастерский метод.
О западноевропейских симпатиях зодчего свидетельствовала и огромная скульптура льва, помещённого над щипцом остоженского фасада. Гордая поза зверя намекала на положение и амбиции владельца, находившегося тогда в зените славы, а с другой стороны, стала фирменным знаком-подписью Льва Кекушева.
С домом на Остоженке связаны годы творческого взлёта мастера, во всех смыслах счастливой жизни в семейном гнезде. Но в 1906 году архитектор переезжает из особняка, вскоре проданного. На фотографии 1909 года он обозначен “домом Смитского”.

Почти одновременно по соседству с собственным особняком Кекушев возводит доходный дом (ул. Остоженка, 19), записанный тоже на имя супруги. Его протяжённый фасад, а также фасады ещё двух зданий по указанной улице (дом В.И. Грязнова и особняк В.А. Лыжина), спроектированные и отделанные тем же Львом Николаевичем, стали своего рода уголком кекушевской Москвы. Его особняки, с подчёркнуто разнообразными, динамичными композициями, свободно впишутся в старинную московскую застройку, в живописную систему “московских двориков” и переулков.

Собственный особняк архитектора С.У. Соловьёва. 1901-1903
Архитектор С.У. Соловьёв, художники М.В. Якунчикова, Н.А. Андреев
Хлебный переулок, 18/8

Пройдя по этому красивейшему переулку, можно проследить, как развивалась московская архитектура более чем за три века. Уникальный особняк на углу Хлебного вобрал в себя приметные московские черты стиля. Здание можно отнести к числу самых красивейших произведений Модерна, отразивших в наиболее художественно выразительной форме его своеобразную, но тонко интерпретированную эклектичность. Владелец и архитектор особняка – известный московский зодчий Сергей Устинович Соловьёв, выразивший в нём своё понимание стиля. Талантливый зодчий-эклектик, реставратор и педагог, рисовальщик, много путешествовавший по Европе, полностью раскрыл свой потенциал в проектировании своей обители. Асимметричная объёмная композиция состоит из двух частей: угловой объём с высоким треугольным щипцом напоминает западноевропейский средневековый городской дом. В центре находится крупное окно с наклонной подоконной полочкой и нишей, заполненной орнаментальной рельефной керамической плиткой неоднородного зелёного цвета из Абрамцевской мастерской. Справа к объёму примыкает более приземистая, прямоугольная часть со скошенным углом. Её украшением стали фигурные металлические кронштейны причудливого растительного мотива (близкого к рисункам бельгийской школы) под выносным карнизом. Издалека они напоминают извивающихся змеек. Между ними керамическое тондо с художественно оформленной датой создания дома, монограммой зодчего. В обрамлении входа, углов цоколя и в архивольт окна вмонтированы мастерски исполненные из камня изображения животных – крадущегося льва, совы с птенцами и морды, похожей на нетопыря (скульптор Н.А. Андреев).
Южный фасад композиционно более “спокоен” и красив одновременно. Между окнами второго этажа размещено керамическое панно “античный пейзаж при луне”, ниже – арочные ниши с майоликами – аллегории (или музы) скульптуры, живописи, архитектуры и музыки. Автор этих художественно-декоративных акцентов Мария Якунчикова – художница глубокой души. Здесь же примечательный рельеф: женская голова в шлеме, украшенном головой и крыльями совы, вероятно изображающая богиню мудрости и справедливой войны Афину Палладу. Сова, ночной хищник, - символ мудрости. “Афина совоокая”, так нарёк почитаемое божество Гомер. Способная оградить от несправедливости, она словно стоит на защите жилища. Дом, как живой организм, имеет свой оберег. За спиной Афины плащ из крыльев летучей мыши. Её же рельефное изображение украшает щель почтового ящика на фасаде – редко сохраняющаяся архитектурная деталь. Маленький крылатый монстр в античной мифологии служил символом бдительности, проницательности.
Общая композиция здания самобытна и эклектична, но черты эклектизма умело отобраны со знанием эстетики и веяний эпохи. В особняке Соловьёва скульптурная пластика, декоративно-прикладные искусства стали слагаемыми, участвующими в формировании архитектурного образа.

Дом Московского Страхового общества (гостиница “Боярский двор”). 1901-1903
Архитектор Ф.О. Шехтель, при участии А.А. Галецкого
Старая площадь, 8

Архитектурный проект Шехтеля-градостроителя был современен, органичен и прекрасно вписывался в старую московскую среду. Миссия Москвы определена давно, как “средоточие русской промышленности и торговли, место “всероссийского купечества”, здесь крупнейшие промышленные и торговые фирмы, оптовые склады, снабжающие товарами всю Россию, банки, биржи и т.п.” (И. Вернер). Теперь архитектора-новатора увлекает проектирование общественных сооружений, рассчитанных на обслуживание массы людей. Место их временного пребывания должно соответствовать тем же идеям комфорта и удобства, как и территория их личного пространства – дома, особняка. Сердцем деловой Москвы и был Китай-город.
Прототип нового комплекса Шехтелем видится в многоэтажных текстильных фабриках эпохи промышленного строительства 1870-х. Протяжённое шестиэтажное здание на холме следовало в плане перелому Китайгородской стены. Гостиничный комплекс смотрелся единым массивом за белокаменной стеной и прекрасно считывался со стороны Варваринской площади, Ильинских ворот, Маросейки и Лубянской площади. Зелёный пригорок – место снесённой в 1930 году Китайгородской стены. Выразительный ритм огромных окон, занимающих по ширине пространство от одной стойки каркаса (внешне – пилястры) к другой и равных высоте этажа, организует композицию фасада. Именно чёткий оконный ритм “держит” как горизонталь, так и вертикаль. Фасадная композиция и внутреннее пространство организованы по принципу ячейки-модуля и отражают идеи протофункционализма. Как и в большинстве произведений раннего московского Модерна, насыщенность декором нарастает к верхней части сооружения. Здесь сосредоточены массивные балконы и кронштейны, скульптурные маскароны, башенки над карнизами.

Традиционно первые два этажа со сплошными зеркальными стёклами были отданы под магазины Богородско-Глуховской мануфактуры Морозовых. Складские помещения занимали подвальный этаж, в который можно было заехать с Никитникова переулка. В верхних этажах находились гостиничные номера. Простота и элегантность отделки сочетались с высокими требованиями взыскательных держателей дома. Здание имело автономную электрическую станцию, порядка 12 лифтов и прочее современное оснащение.

Особняк П.П. Смирнова. 1901
Архитектор Ф.О. Шехтель, при участии А.А. Галецкого
Тверской бульвар, 18

Для знаменитого водочного фабриканта, производителя широко известной марки “Смирновъ” Петра Петровича Смирнова Шехтель переделывает фасад и интерьеры ампирного дома 1834 года. Хозяином всего домовладения на Тверском бульваре, включавшего несколько строений во дворе, Смирнов стал с 1900 года.
Со свойственной зодчему деликатностью и благоговейным отношением к наследию, он блестяще интерпретирует и расширяет пространство традиционной трёхчастной усадебной композиции. Её облик модернизирован – Шехтель превратил усадьбу в асимметричный, но уравновешенный, гармоничный ансамбль с чертами Нового времени. Над проектом работать Шехтелю помогал молодой Александр Галецкий, находившийся тогда под своеобразным патронажем Фёдора Осиповича.

При внимательном рассмотрении длинного, композиционно сложного здания заметны первоначальные постройки старой усадьбы – главный дом. Его центр Шехтель подчеркнул металлическим ажурным балконом с боковыми спиралями. Балкон декоративный, не соединён с комнатами. По-разному Шехтелем трактуются бывшие ризалиты главного дома: слева, над проездной аркой было возведено витражное 3-частное окно, над которым помещён картуш с монограммой владельца. Оно оказалось смысловым и декоративным акцентом фасада. Обращают на себя внимание оригинальные окна выносного эркера с фигурными рамами и стёклами зеркального обреза. Дом имеет 4 этажа: подвальный с хозяйственными помещениями, второй состоит из анфилады парадных залов, третий этаж занимали спальни хозяев и прислуги, выше – мансардный, не заметен со стороны бульвара. Самостоятельность шехтелевских исканий, смелость замыслов превратили особняк в украшение московского бульвара.

Богатая отделка интерьеров особняка выполнена в разных стилях: Шехтель снова увязывает воедино удалённые по времени и “географии” исторические эпохи, прибегая к стилизации.

Шехтелевская фантазия проявилась и в том, как ненавязчиво рассказано о роде деятельности владельца особняка – производителе винно-водочной марки “Смирновъ”: металлические пучки кованной решётки балкона имитируют пшеничные колосья, собранные на манер небольшого снопа – таковых три.

Парадный вестибюль (ниже уровня бульвара) открывается большой лестницей белого мрамора с мощными вылютами. Чем выше, тем больше лестница сужается по отношению к первой ступеньке марша – становится легче, из-за этого лестничный пролёт кажется выше, а марш протяжённее. Расходясь, она ведёт направо в жилые покои, тогда как левая уводит в Готический кабинет.

Каждый из восьми приёмных залов Шехтель оформил в определённом историческом стиле: Романский зал, Египетский зал, Рокайльная комната, Греческий зал, Классический зал, Кабинет, Аванзал и Будуар (или Малая гостиная). Каждый выдержан в своём цвете, с характерными “историческими” акцентами.
В особняке был сделан большой зимний сад с диковинными растениями и даже небольшой зверинец. Шехтель активно использовал в своих проектах самые последние технические новшества: дом обустроен английскими батареями, водяным отоплением с собственной котельной, функционировала приточная вентиляция. Соответственно почти все камины дома – декоративные, но они по-прежнему являют собой яркий смысловой акцент интерьера.

Огромный Египетский зал бежево-золотистой гаммы, задуманный как танцевальный, не являлся частью анфилады. Ряд его больших окон выходит во внутренний двор. Своё название зал берёт от “египетского” фриза с орлами, а также от светового плафона с символическим изображением Ра – бога Солнца Древнего Египта. Солнечный, просторный зал напоминает храмовое пространство. Духовное и материальное наследие страны фараонов вновь питало творческие силы европейских художников.

Гостиная в романском духе, в высоту занимающая два этажа, выдержана в плотных сиренево-зелёных тонах. Её перекрытием стал редкий бочкообразный свод, украшенный дубовыми стяжками, подобно дугам колец у той же бочки. Это один из самых изысканных интерьеров. Стены гостиной обшиты панелями морёного дуба, оконные рамы и подоконники – из этого же материала. Витражное окно приглушает свет и без того в таинственном и сумеречном пространстве. Цветной витраж обрамлён белоснежным архивольтом византийского характера. Стилизованная виноградная лоза – ещё одно упоминание о богатстве ассортимента продукции марки “Смирновъ”. Подлинным украшением романской комнаты стала великолепная люстра Югендстиля – немецкого Art Nouveau. Трофей из Германии (военного прокурора Москвы) на редкость вписалась в интерьер, соединившись с шехтелевскими деталями.

Шехтелевские камины становятся непременным роскошным атрибутом убранства, и каждый по-прежнему уникален. Камины Романской залы и розового мрамора из Будуара смирновского особняка - дань уходящим в прошлое романо-готическим реминисценциям. Рыцарские турниры и королевская охота, крылатые драконы и псы-охранители – одни из последних героев средневековых баллад или византийских хроник, обретших пристанище у московской знати и промышленной элиты начала 1900-х.

Наиболее модернистской чертой интерьеров стал потолок розовой Рокайльной комнаты, где использовалось точечное освещение. Лепнина сочетает низкий и более высокий рельефный рисунок, который при подсветке создаёт иллюзию колыхания стеблей и завитков, на которых раскачиваются нимфы.

В 1906 году Пётр Смирнов сдал особняк клубу Московского дворянского собрания. По традиции здесь открыли ресторан, проводили концерты, устраивали благотворительные аукционы. Дом, располагавшийся в излюбленном месте прогулок москвичей, всегда оставался в центре внимания общественной жизни. Пётр Петрович умер в 1910-м, и вскоре его вдова Евгения Смирнова владения выставила на продажу. С тех пор и до революции в нём располагалось Московское судебное управление, с 1922-го – Революционный военный трибунал, заседала прокуратура; в 1990-х годах дом поделили между пенсионным фондом и фирмой грамзаписи “Мелодия”… В 2006 году особняк стал примером удачных реставрационных работ: художники пытались максимально сохранить дошедшее до наших дней и восстановить утраченное…

Вот ссылка на подробный отчёт по особняку:
Особняк Петра Смирнова - шедевр русского модерна

Дом Варваринского акционерного общества (гостиница “Националь”). 1901-1902
Архитектор А.В. Иванов
Моховая улица, 14

Отель строился на средства Варваринского акционерного общества домовладельцев, выкупившего угловой участок. Комплекс оформил угол Тверской и Моховой улиц. Проект был заказан архитектору Александру Васильевичу Иванову – зодчему более старшего поколения, работавшему сначала в Петербурге, а с 1890-х в Москве. Свой проект он выполнил, ориентируясь на так называемую классицизированную эклектику, с обилием самого разнообразного декора как на фасаде, так и во внутренней отделке. Архитектор ориентировался в современных художественных тенденциях. Вариативное использование мотивов позднего классицизма, их сочетание с декором французских доходных домов и отелей конца XIX века связывают это здание с постройками fin de siècle.
Проект задумывался как роскошный отель, оснащённый электрическими лифтами, кухонными машинами-подъёмниками, с телефонным аппаратом в номерах; на редкость комфортабельными ванными комнатами были оснащены 13 самых дорогих номеров. Подобными удобствами гостиница конкурировала и выигрывала у других популярных тогда и расположенных неподалёку – “Лоскутная”, “Париж”, “Дрезден”, “Лувр-Мадрид”, выстроенных ещё до проведения канализации.
Несмотря на общий ордерный характер фасадных композиций и декора, здание несёт видимые черты Модерна. Они заметны не только в лепнине, в целом ещё эклектично мелкой и подробной, но, главным образом, в элементах общего решения – широких “лежачих” окнах первых двух этажей (огромные окна с шириной больше высоты А.В. Иванов применяет первым), абрисе углового панно, в рисунках изящных металлических балконных решёток, витражах парадной лестницы и её решётки, отделке дорогими породами дерева. Кованый козырёк над входом со стороны Моховой появляется в 1910-х, но легко вписывается в общий контекст фасада.

Первоначально панно из Абрамцевской мастерской, украшавшее аттик здания, было выполнено по рисунку П.В. Кузнецова. Оно перекликалось с майоликами “Метрополя”, расположенного в двух шагах. В 1931 году панно заменено другим – актуальным мотивом индустриального пейзажа. Выполнил его художник Ф.И. Рерберг. Фёдор Иванович имел опыт работы в технике мозаики: в 1923 году им выполнено панно для Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки в Москве. Живописец, начинавший свой путь как символист, автор аллегорических фантазий и пейзажей, салонных портретов, в советский период вёл активную педагогическую деятельность, совмещая её с работой над воспоминаниями и книгами. Пройдя большой творческий путь (он успел поучиться у П.П. Чистякова, В.П. Верещагина, К.Б. Венига), великолепно знавший природу краски, технические процессы изготовления художественных материалов, мастер вписался в общую картину художественной жизни 1920-1930-х годов.
Первоначальная керамическая абрамцевская облицовка сохранилась в панно-пейзажах оконных проёмов шестого этажа. По-видимому, подобного символистского толка было и панно Павла Кузнецова – тонкого художника, находившегося на острие современных исканий.
Ряд интерьеров включал ценнейшие образцы мебели: с петербургской мануфактуры Мельцера гарнитуры красного дерева, из светлого и морёного дуба; мебель из карельской берёзы московской фабрики Шмидта появилась в 1930-х. Фамильные предприятия были поставщиками Двора Его Императорского Величества, могли продумать и выполнить полностью весь интерьер, включая двери, рамы, текстиль. Ассортимент фирм был очень разнообразен.
После 1917 года гостиничный комплекс и его магазины, ресторан закрылись. Здесь расположился первый Дворец Советов со столовой, затем общежитие для крупных партийных аппаратчиков, далее – резиденция иностранных послов и дипмиссий. Современный “Националь” – пятизвёздочный отель мирового уровня, архитектурная достопримечательность московского центра. Многое изменилось после масштабной реконструкции (1991-1995 годы, российско-австрийское сотрудничество): удалось восстановить интерьеры номеров и ресторана с “индивидуальной” цветовой гаммой, подобрать антикварную мебель, раритеты русской и западной живописи и декоративно-прикладного искусства XIX – XX веков.

Доходный дом Ф.А. Александрова. 1902
Архитектор А.А. Остроградский
Мерзляковский переулок, 20

Камерный доходный дом доктора медицины, приват-доцента Московского университета Ф.А. Александрова расположен в престижном дворянском центре Москвы. Дом включал ряд квартир, сдаваемых внаём (два этажа), личные апартаменты и клинические кабинеты врача.
Почти симметричная постройка имеет французские корни в решении экстерьера: оформление фигурных переплётов окон под стебли растений, аналогичный “почерк” заметен в рисунках решётки балконов и надкарнизного металлического ограждения, в рокайльной лепнине и девичьих головках-маскаронах. Некоторый эклектизм явлен в сочетании ордерных элементов со скульптурным декором, но в целом постройка отражает характер московского доходного дома. Между окнами второго и третьего этажей – излюбленная москвичами керамическая абрамцевская плитка изумрудного цвета, без которой, кажется, архитекторами уже не мыслится решение фасада 1900-х годов.
Дом стал примером одной из удачных реставрационных работ, когда ему был возвращён первоначальный облик, известный по проектам-чертежам Анатолия Александровича Остроградского.

Особняк Д.Ф. Беляева. 1903
Архитектор А.А. Галецкий, при участии В.В. Воейкова
Рюмин переулок, 2

Усадебное здание было перестроено из более раннего сооружения для галантерейщика, потомственного почётного гражданина Москвы Дмитрия Фёдоровича Беляева. Путём небольших пристроек со стороны двора и перелицовки фасадов, сохранивших свои прежние ритмические характеристики, дом приобрёл черты, отвечающие духу времени. С развитием московского Модерна связано практически всё творчество Александра Галецкого. Главный фасад, облицованный серо-зелёной керамической плиткой, весьма скромен – он состоит из двух рядов однотипных окон, обработанных горизонтальной тягой. Сплошной карниз, венчающий дом, имеет козырёк, под которым находится декоративный лепной фриз с головками Лорелей и гирлянд из ярких зелёных листьев (что перекликается с зеленью небольшого сада) с вкраплением алых цветков. Этот фриз – чудесный цветовой аккорд. Необходимая вертикальная направляющая задана балюстрадой с невысокими столбиками и аттиком над центральным ризалитом. Вход расположен с левой стороны дома и не нарушает гармонию уличного фасада.

Более насытил декоративными акцентами Галецкий садовый фасад, убрав симметрию. С восточной стороны дом украшает мозаичная полихромная композиция Маки, заключённая в полуэллиптическую рамку с двумя окнами. Раскрывшийся крупный цветок, полубутон и коробочки на извивающихся мощных стеблях тянутся к солнцу. Цветок-миф, цветок-загадка воскрешает греческую легенду о Деметре и её дочери Персефоне. Он разливает вечернюю грёзу и дарует забвение сном хозяевам дома. Угол садового фасада имеет многоугольный эркер с окнами. В городской дом через открытое окно доносились упоительные садовые ароматы лип и “сомлевших трав”…

Высокую художественную ценность представляет кованая металлическая ограда особняка. Экспрессивный мотив прутьев-змеек – отзвук островыразительного рисунка насыщенного панно мюнхенского художника Германа Обриста Цикламен. Удар бича (1895). Изысканный образец немецкого флорализма стал формулой стиля Арт Нуво.

Особняк А.И. Дерожинской. 1901-1903, 1905
Архитекторы Ф.О. Шехтель, при участии А.А. Галецкого
Пречистенский переулок, 13

Выразительная постройка стала одной из самых знаменитых в творчестве ведущего архитектора Москвы, на следующем этапе своего творческого развития, освобождавшегося от исторических реминисценций. Шехтель интерпретирует строгие формы венского архитектора Йозефа Марии Ольбриха – автора культового здания венского Сецессиона. Быстрота распространения общеевропейских идей была в немалой степени обусловлена не только активной общеевропейской выставочной деятельностью. Огромная роль в деле распространения и популяризации новаторских художественных течений (и терминов) принадлежит журналам типа лондонского “The Studio”, немецкого “Dekorative Kunst”, мюнхенского “Jugend” и отчасти полиграфическому буму конца XIX века. Неудивительно, что книга Ольбриха “Идеи Ольбриха” (1899), “открытая” для прочтения и понимания русскому мастеру, стала источником новых впечатлений в развитии собственного стиля.
Новое пространство организуется с принципиально новыми стилистическими направлениями. Шехтель наполняет его иным поэтическим мотивом, отличным от духа неоготики и Средневековья, но не менее патетичного звучания. Торжественный облик особняка запоминается сразу и легко. В плане он приближен к квадрату, здесь господствуют крупные формы и членения. Центральная часть фасада развивается от огромного арочного окна и башни-аттика, отделанной блоками гладкого белого камня – это доминанты сочинённого архитектурного объёма. Выше ряд утопленных узких окон, фланкированных приземистыми башенками. Соседний, более низкий объём украшен в верхней гладкой части лентой гирлянд. Боковые асимметричные части отступают несколько назад по отношению к линии центрального объёма.

Большую художественную ценность представляют интерьеры особняка. Пространственное построение здания весьма самобытно и может быть отнесено к числу самых выдающихся достижений Ф.О. Шехтеля.

Тема горизонтали-вертикали, углов и чётких, иногда ломаных линий, начатая в фасаде, продолжена в изысканной отделке интерьера. Культ благоустроенного интерьера, где можно “отдохнуть от нервной сутолоки большого города” (Е.И. Кириченко), ведёт отсчёт с малых форм декоративно-прикладного искусства подлинно художественного уровня. Шехтель становится одним из первых, кто декларирует равенство предметов прикладного искусства с другими – “высокими” видами художественного творчества. Шехтель становится буквально проповедником программы Уильяма Морриса – основателя английского движения “Искусств и ремёсел” и стоявшего у истоков европейского Модерна и дизайна.
Гость входит через две пары массивных дверей в вестибюль. Металлические ручки на внутренней стороне двери имитируют огромного паука. Верхние и нижние паучьи лапки выполняют функцию дверных ручек, остальные “прилипли” к нижней части двери. Вещь (дверная ручка) утилитарного назначения возводится в ранг яркого художественного акцента. Мохнатое существо, нечисть, наравне с художественно выполненной оградой особняка, удивительным камином Большой гостиной и главной лестницей мифологизирует архитектурное пространство, смысл которого остаётся ещё во многом скрыт.
Ядро постройки – за главным фасадным окном центрального ризалита – гостиная-холл, высота которой превышает высоту соседних помещений. Несмотря на её большую площадь, создаётся иллюзия вертикально ориентированного пространства, органично связанного с пространством улицы через небольшой палисадник под величественным окном. Просторный зал, тем не менее, соразмерен и красив. Основная тема гостиной, холла, вестибюля, кабинета, столовой, библиотеки и лестницы – отделка резными деревянными панелями с геометрическим или стилизованным растительным декором. Кессонированные панели светлого дуба покрывают стены холла примерно на половине общей высоты. Они перекликаются с квадратными кессонами потолка тёмного дерева, образуемыми открытой балочной конструкцией. На тонких прутьях с потолка свешиваются люстры, напоминающие огромный браслет: на медных обручах подвешены изысканные жемчужины-светильники.

Монументальной “приподнятости” пространства соответствуют высокие резные панели особняка, деревянная мебель и деревянное убранство в целом. Весь своеобразный “город-сад” Дерожинской по задумке художника-архитектора и дизайнера, которым Шехтель был по праву сотворён на две трети из тёплого, податливого материала – дерева.
Несомненно, запоминается парадная лестница, ведущая на второй этаж. Шехтель “прячет” её во внутренней, камерной части особняка. Резная лестница с перилами из светлого дуба представляет замечательный образчик высокохудожественной работы по дереву. В рисунке перил и парапета очевидна перекличка с растительной темой решётки периметра владений. Центр каждого фантастического цветка инкрустирован “глазком” тёмным деревом. Таится здесь и иной смысл: многочисленные глазки составляют великолепное оперение павлина и “охраняют от сглаза” покой обитателей. Настоящий образчик орнамента (и вообще орнаментов Шехтеля в целом) подтверждает, что “орнамент Модерна не украшает, он сам украшение” (Райнер Грюнтер).

На лестничном столбе-постаменте горит медный фонарь матового белого стекла. Его условная геометрика напоминает формы раскрывшегося лотоса – цветка-символа эпохи великих фараонов Древнего Египта. Геометрика выступила в более усложнённой форме, сохранив отчасти “природный характер”. Естественные формы природы, растительного мира, видоизменяются Шехтелем-художником в угоду стиля.
Деревянная лестница эффектно подчёркивает светлый холодноватый цвет стены, аналогичный оттенку в Большой гостиной. Не тронутый рисунком гладкий фон знаменует любовь Модерна к пустоте, которая символизирует остановку и паузу, бесконечность и беспредельность одновременно…

Красив потолок в кабинете-будуаре хозяйки, в рельефном рисунке которого также угадывается мотив павлиньего хвоста. Спальню украшал небольшой белый камин с зеркалом над ним, к раме которого прикреплены маленькие бра из металлических тонких прутьев с матовыми плафонами, дающими мягкий свет. Огромное зеркало зрительно увеличивало реальные размеры комнаты и усиливало блеск светильников и предметов, где использовалась медь.

В доме прекрасен каждый уголок. Отделка проста и изысканна одновременно. Архитектор, много работавший в области прикладного искусства, создаёт реальное наполнение московских квартир – мебель, рисунок обивочной ткани, посуда, осветительная арматура и орнаментальная роспись – организующие интерьера и уюта дома. В особняке Дерожинской каждая уникальная единица сотворена по эскизам Фёдора Шехтеля, выступившего в роли талантливого дизайнера “единой среды”.

Шехтель много работал над проектами светильников, комбинируя его статичные элементы (ножку лампы, канделябр) с подвижными (абажур, крепёжную цепь). Первые эскизы стилизуют бра, торшеры, фонари, лампы под бутоны и соцветия, прорастающие и закручиваюшиеся стебли или крылья бабочек. От природных форм Шехтель идёт к чёткой геометрике и статике шара, куба, пирамиды. Многие из них – эталон дизайнерской мысли.

Самая активная изобразительная деталь холла – большой камин белого камня, разрушающий чёткую геометрику пространства, но не общую архитектоничность. Из толщи стены вырывается мужская фигура, в то время как женская плачет, отвернувшись от посторонних глаз.

Экспрессия заломленных рук “погашена” статикой нижней части фигур-колонн – больше половины женского и мужского тела окутаны подобием савана. Выполненные в человеческий рост, они символизируют жизненный круг, который замыкается на противоречивой по природе связи “женское-мужское”.
Не менее, чем барельеф, интересно деревянное обрамление камина. В бронзовых угловых накладках скрываются очертания садовых атрибутов, что перекликается с цветочной темой уличной решётки. В верхней части камина “прорастает” пояс стилизованной дубовой рощи. Тема, знакомая посетителям особняка: привлекают взгляд антресоли из светлого дуба с художественной резьбой в виде множества разновысотных деревьев, соединённых кронами, за которыми находятся книжные шкафы. Вероятно, такое внимание к деревьям стало своеобразной данью уважения к дереву как материалу. Кроме того, могучий дуб напоминал о Мировом древе, скрепляющем землю с небесами и с миром, уходящим корнями глубоко в почву.

К отделке интерьера в 1905 году архитектор привлёк своего талантливого земляка, художника-символиста В.Э. Борисова-Мусатова. Художник музыкально-поэтической души, обладавший чутким видением природы и женской души. Его называли “Орфеем исчезающей красоты”. Стены гостиной должны были украсить живописные панно на тему времён года. Камерная сюита вместе с камином составили бы единый изобразительный ряд и ритм, соответствуя идее синтеза искусств, ёмко “зашифрованной” Вагнером как Gesamtkunstwerk. Планы не были реализованы по причине недоговорённости о стоимости работ художника с хозяйкой. Вскоре Виктор Эльпидифорович умирает.

Узкая винтовая лестница для прислуги вела в служебные помещения. Её перила выполнены в виде ажурного металлического орнамента, основой которого являются уже знакомые завитки-волна, встречающиеся и в других деталях интерьера. Мотив каскада волн-завитков был найден Шехтелем совсем недавно – в доме С.П. Рябушинского на Малой Никитской.

Весь комплекс обширных усадебных владений района Пречистенка-Остоженка, где творил Шехтель, сохранял старинный сад. На фоне плитки бледного серо-зелёного оттенка, которой выложен фасад, прекрасно читался изысканный силуэт мастерски выполненной чугунной решётки. Её звенья стоят на глухом высоком цоколе. Рисунок модулей ограды выстроен на ритме ломких, склонившихся от ветра стеблей, увенчанных стилизованными под геометрику бутонами роз. Ряд исследователей заметили, что рисунок ограды “преломляет” врубелевские “силу и энергию рисунка” Демона поверженного, “рождённого” также в Москве, в том же 1902 году, что и архитектурный образ особняка.
Дом, как владение, собственность, всегда интересно соотносить с портретом проживавших в нём хозяев. Александра Ивановна Дерожинская сама заказала проект модному московскому архитектору. Она происходила из московской старообрядческой семьи купца, текстильного фабриканта Ивана Бутикова. До покупки владения Александрой Ивановной пречистенская усадьба представляла типичный образчик деревянного жилого дома с обветшавшими флигелями и службами. На их месте архитектор возводит величественный дом, служебный флигель и гараж. Миллионерша Дерожинская обладала двумя легковыми автомобилями марки “Минерва” бельгийского производства. Особняк жил полнокровной жизнью: в доме собирался весь цвет театральной Москвы, устраивались концертные вечера….
В фешенебельном особняке применялось паровое отопление, вентиляция, было проведено электричество, имелся телефон – роскошества, позволительные далеко не всем состоятельным домовладельцам. После революции 1917 года здание национализировано, меняет множество хозяев. В нём находились и Наркомпрос, которым руководила Н.К. Крупская, и гостиница для делегатов Коминтерна, потом Китайская и Узбекская миссии, затем было арендовано Посольством Австралии. Немаловажный фактор – сохранение подлинных деталей убранства жилых помещений и мебели, спроектированной Шехтелем специально для этого особняка. Сама владелица Александра Ивановна в 1918 году уехала с сыновьями Павлом и Сергеем в Италию, где следы семьи затерялись.

Особняк К.А. Гутхейля. 1902-1903
Архитектор В.Ф. Валькот
Пречистенский переулок, 8

Здание продолжало широкомасштабную программу Домостроительного акционерного общества, возводившего дорогие особняки и дома “под ключ”. Дом соседствует по красной линии переулка с особняком М.Ф. Якунчиковой, также спроектированным Вильямом Валькотом. Постройки намеренно возводились отличными по облику и внутренней планировке, заявляя о себе как об уникальном выставочном экспонате под открытым небом. Это отражало специфику замысла акционеров: создание индивидуальной и комфортабельной жилищной среды в привелегированных районах с возможностью выбора дома на свой вкус.
Особняк возводился на месте старинной усадьбы XVIII века. Симметричное здание выглядит камерно и изящно, рассчитано на фронтальную точку зрения. Фасад облицован глазурованной бледно-розовой плиткой. Центральный объём с парадным входом повышен относительно боковых крыльев. Это позволило использовать в вестибюле верхний (естественный) свет. Над полуциркульной аркой-порталом помещена головка Лорелеи, заменяющей замковый камень. Лепное панно с беззаботными путти снимает ощущение массивности стены, и, наоборот, сама плоскость незаметно переходит в живописно оформленное панно – один из принципов организации архитектурного пространства эпохи Рококо. Сочетание высокого рельефа фигурок, маски Лорелеи с нежными рокайльными завитками более низкого даёт мягкую светомоделировку стене. Нежная пластика декоративных элементов, как и линии прозрачного навесного козырька, смягчает общую геометрику и простоту объёмов. Козырёк-раковина над входом – импортированный элемент из французского Арт Нуво.
Внутренняя отделка составляет контраст фасаду. Ведущей темой оформления вестибюля, столовой стал ордер. Мощная квадратная колоннада натурального полированного камня серого цвета ведёт к торжественному порталу. Стоящие на тумбах вазоны-раковины напоминают о происхождении слова “рококо” – французское rocaille, т.е. “раковина”. Над дубовыми дверями хорошо читается прямоугольный витраж со стайкой летящих белых птиц. Справа от вестибюля располагался кабинет владельца, слева – зал, гостиная, будуар; жилые комнаты “утоплены” в глубине дома справа.

Фасадные женские маски 1900-х годов стали ликами эпохи, имели наибольшую эмоциональную амплитуду. Им наиболее сопереживали прохожие. Именно в иконографии Art Nouveau женский образ занимает значительное место. Лорелея на рокайльном рельефе Валькота, украшающая собой центральный вход, - одна из наиболее лиричных и нежных. Образ губительной “девушки дивной красы”, созданный воображением немецких романтиков, в городской пластике Модерна имеет своё развитие. К сюжету о волшебной деве Рейна, опасной для корабельщиков, обращался Ал. Блок. Его перевод стихотворения Гейне превратился в русскую символистскую балладу.

Особняк был куплен у торгово-строительного общества владельцем нотоиздательской фирмы и благотворителем в деле искусств, состоятельным немцем Карлом Гутхейлем. Хозяин поменялся в 1913 году, им становится один из представителей династии московских купцов Карзинкиных – Дионисий Сергеевич. После революции дом размещал у себя детский сад, затем Центральный дом детского коммунистического движения, затем Центральный дом вожатых. После реставрационных работ особняк деликатно обустраивало посольство Марокко. В наши дни можно увидеть восстановленную кованую ограду на невысоком фундаменте. Её рисунок с волнообразными завитками – характерный мотив Валькота, используемый в интерьерах особняка.

Доходный дом М.В. Сокол. 1903
Архитектор И.П. Машков, художник Н.Н. Сапунов
Улица Кузнецкий мост, 3

Доходный дом М.В. Сокол – один из самых характерных образцов “жанра” в московской архитектуре Модерна. Его можно охарактеризовать как творческую удачу в биографии Ивана Павловича Машкова: его послужной список включает почти сто проектов. Умело сочетавший эклектику с мотивами Русского стиля, мастер вырабатывает свою индивидуальную манеру, пройдя путь развития от Модерна до Неоклассики. Общий строй дома с масштабной майоликой на аттике ориентирован на проекты венского Сецессиона – черта достаточно редкая для московской архитектуры. Такая деталь, как золочёные навершия устоев аттика (в настоящее время окрашены в серый цвет), говорит о знакомстве с творчеством венских художников-авангардистов 1900-х. Здание представляет собой каре с внутреннем двором и несколькими корпумами. Пятиэтажный дом украшен запоминающимся аттиком плавного изгиба с размещённой в нём 3-частной майоликой. Утрачена часть его рельефного орнамента (соединявшего навершие аттика с боковыми устоями), что придавало ещё больше “весомости” масштабному проекту.
Оригинальностью отличается рисунок решётки (восстановлен) уличных ворот, козырьков балконов и оконных рам, что придаёт элементам самостоятельную художественную ценность. Особенно это касается панно и двух люстровых поясов из плитки завода “Абрамцево”.
Дворовые корпуса доходного дома были жилыми. Апартаменты хозяйки обозначены окнами с плавно изогнутыми рамами. Наиболее комфортабельные многокомнатные квартиры занимали верхние этажи. Первые два этажа сдавались разным конторам и магазинам: в доме размещалось итальянское издательство “Данте Алигъери” с бесплатной читальней, фотография, фотокопия и фотоцинкография фирмы “Шерер, Набгольц и Ко”; часть здания занимал ресторан.

Должное отношение к декору из дорогостоящей абрамцевской плитки (в отличие от более дешёвого “кабанчика”) пытался привить С.И. Мамонтов, говоривший о керамике своего артельного предприятия: “Надо объяснять, что вещи эти не фабричного производства, где делают тысячами одинаковые, а тут каждая вещь есть ручная работа художника”. Рукотворное, индивидуальное мастерство противопоставлялось машинному производству.

Волнообразные линии фасада, круглящиеся завитки решёток и металлических козырьков сопрягаются с выбором темы центрального керамического панно: над холодным морским простором, выше облаков парит сокол, под ним колышется море эдельвейсов. Мотивы волны, прибоя, столь популярные в иконографии Модерна, были выбраны и Николаем Сапуновым – художником-символистом “жаждущего красоты поколения”, как подметил С.П. Дягилев. Вероятно, в панно обыгрывается фамилия домовладелицы – Сокол. По другой версии, Сапунов с Машковым отдали дань отцу архитектора – М.Е. Соколову (зодчий был усыновлён семьёй Машковых).
Акцентировка цветом “поднимается” снизу вверх, как и количество декоративных деталей, что выявляет вертикаль по сути горизонтального объёма сооружения. “Акварельные” тона главной майоликовой композиции растворяются в реальном пространстве неба, вырываются из рамок фасадной структуры. Одно время панно здания, расположенного на подъёме улицы, было хорошо обозримо с Театральной площади, где другой декоративной доминантой были майолики “Метрополя”.

Заслуживает внимания деятельность Машкова-реставратора, его участие в работе Комиссии по сохранению древних памятников, а также его доклады и публикации в исследовательских трудах. Иван Павлович работал над созданием двух путеводителей по Москве (1895 и 1913 годов), где грамотно и профессионально характеризует облик города, стремительно менявшегося на рубеже веков. По его учебникам (1934 и 1935 годов) долгое время занимались студенты архитектурно-строительных вузов страны.

В советское время в здании разместился магазин “Мосторга”, книжная лавка “Международная книга”, популярный книжный магазин издательства “Академия”. С 1960-х годов по сегодняшний день здесь работает ГУП “Моспроект-3” (организация по проектированию жилых и нежилых зданий и сооружений). В 1980-х годах в доме располагались представительства иностранных авиакомпаний. После перестроек 1930-1970-х годов были утрачены отделка ресторана и квартиры владелицы дома, пострадали некоторые детали внешнего декора здания.

Особняк И.А. Миндовского. 1903-1904
Архитектор Л.Н. Кекушев
Поварская улица, 44

Одно из лучших и оригинальных сооружений блестящего архитектора-стилизатора Льва Кекушева, который ко времени постройки особняка выдерживал соперничество с Ф.И. Шехтелем. Особняк построен на средства Московского торгово-строительного акционерного общества с целью последующей продажи респектабельной публике. Осилить дорогостоящую покупку смог волжский купец Иван Александрович Миндовский, происходивший из новой торгово-промышленной династии.
Сложная и пышная композиция городского усадебного комплекса занимает угол Поварской улицы и тихого Скарятинского переулка. При этом сравнительно небольшой особняк отличается рациональностью и компактностью планировки. Расположение здания подчёркнуто городское, без отступа вглубь усадьбы. В целом особняк занял в творческом наследии Кекушева особое место благодаря разнообразию использованных элементов как внешнего, так и внутреннего убранства. Фасады формируют угол целого квартала. По переулку он выразителен благодаря вынесенным козырькам над эркерами. В правом из них прорезано окно-локарна. Его венчает выразительная маска, которой отвелась роль замкового камня. Эта Лорелея – утренняя, тогда как Лорелея левого эркера – вечерняя, с полуопущенными веками.
Акцент уличного фасада – трёхчастное окно второго этажа с чудесным резным балконом. Окно объединено арочной нишей, над архивольтом которой помещено рельефное панно с фигурками девяти путти, олицетворяющих связь искусства, ремесла и науки. Все вовлечены в занятия: один играет на дудочке, другой ваяет вазу, третий с циркулем размышляет над листом бумаги, другой склонился над глобусом. Мотив цветов присутствует на всём фасаде дома: медальоны-розетки под балконом, окнами и оранжереей, мраморные бутоны и листва в балконе, капители пилястр и карниза, кронштейнах эркеров. Цверочную тему завершила скульптурная фигура Авроры (утрачена в годы Великой Отечественной войны), возвышавшаяся на волнообразном козырьке. У её ног возились путти с мыльными пузырями. Богиня утренней зари щедро рассыпала цветы на фасад и одаривала ими идущих по улице…

Интерьеры идеального, богатого особняка были рассчитаны на несколько типов покупателей, вкусы которых отличались приверженностью классицистическим образцам или совпадали с новаторской линией кекушевского дизайна. В обоих случаях внутреннее убранство стало образцом современного удобства и хорошего тона. Например, главным украшением парадного зала (Больная гостиная) является камин с зеркалом, облицованные натуральным камнем болотного цвета с блёклыми разводами. Отделка вытянутого зала проста и строга: в дверных проёмах, окнах, панелях потолка, камине читается лаконичный мотив прямоугольника. В левом углу зала – проход в Малую гостиную с овальным застеклённым эркером во всю высоту стены. Это была оранжерея дома.

Из светлого квадратного холла с небольшим лестничным маршем в шесть ступенек посетитель попадает уже на главную лестницу с перилами коричневого в прожилках мрамора. Высокая и длинная, с вытянутыми площадками, лестница “прорезает” собой всё здание. Специфическая подпись “Лев Кекушев” зашифрована в львиных маскаронах, закреплённых на сверкающих бронзовых стержнях. Пролёт и площадка освещаются витражным окном, занимающим почти всю плоскость стены. Холодный оттенок стекла имеет авторский рисунок: в изящной графике узнаются цветы, листва, прожилки ветвей и подобие горящего факела-кубка.
Плафон над лестницей – это цитаты из итальянских палаццо с филенчатыми потолками. На нём красуются изящные арабески тёплых земляных тонов. В центре находится иллюзия-обманка – голубое небо с белоснежными облаками. Скульптурный фриз высокого рельефа на стенах посвящён теме Хоровода Жизни, где всё изменяется, всё течёт во времени. С площадки верхнего этажа можно попасть в любое помещение. В особняке нет коридоров, его планировка строится на принципе “перетекания” одного пространства в другое.

Более камерные, меньшие по размерам жилые хозяйские покои располагались на первом этаже, а ещё ниже, в полуподвале – службы. Ансамбль включал конюшни (теперь – гараж) и небольшой флигель. Невысокая конюшня обозначена над люнетой окна головой лошади, смотрящей прямо на парадный вход. Во внутренний двор ведут ажурные ворота чугунной решётки с любимым мотивом стиля Арт Нуво – крыльями мотылька-бабочки. Столбы ворот имеют светильники – круглые фонарики матового стекла похожи на жука с цепкими лапками. Модерн первым обозначил качественный взлёт этого уличного (обыденного!) элемента, также оформляющего пространство.
Миндовский умер в 1912 году, и редкостным особняком вплоть до революции владели его дети. Новая власть приспособила его под госпиталь, а по другой версии – под рабочий клуб. В 1924 году здесь разместилось посольство Швеции.

Внешне оранжерея обозначена полукруглым объёмом справа от балкона. Очень необычно архитектор решил “постановку” окон, сходящихся под углом к центральной балке рамы.
На крыше виден дымоход в английском стиле. Он также завершён фирменной подписью-знаком Кекушева – маской льва, ныне утраченной.

Малая гостиная – самый светлый интерьер особняка. Это бывший зимний сад. Потолок решён достаточно минималистично, он имеет составленный из геометрических фигур рисунок. Другое украшение гостиной – травленый витиеватый рисунок на стёклах. Направо от залы, пройдя через холл, попадаешь в парадную столовую с балконом во двор. Лепнина плафона здесь навеяна модернистскими мотивами – под звуки скрипки в танце кружится хоровод нимф.

С 1972 года площадь владений отдана посольству Новой Зеландии, а после масштабной реставрации (по проекту Центральных научно-реставрационных мастерских) новозеландское представительство удостоилось премии правительства Москвы “За уважение к культуре России”.

Доходный дом К.Г. Лобачёва. 1904
Архитектор Н.Г. Лазарев
Улица Волхонка, 7

Заметными проектами инженера-строителя Никиты Герасимовича Лазарева стали гостиницы А.Е. Ечкина и Я.М. Толстого (обе – ул. Арбат), особняк Н.И. Миндовского (Пречистенский переулок), дом И.А. Миндовского на Большой Ордынке, доходный дом знаменитой московской портнихи-модельера Н.П. Ламановой (ул. Тверская). К таковым относится и доходный дом купца второй гильдии Кузьмы Григорьевича Лобачёва, любившего вкладывать в недвижимость. Лазаревский почерк отличался умелой интерпретацией как стиля Модерн, так и Неоклассицизма, во многом предвосхитив поиски ряда современных ему архитекторов (В.А. Щуко, И.А. Фомин).

Фасад многоквартирного дома (с лавками-магазинами) по улице Ленивке имеет большую протяжённость. Постройка запоминается благодаря угловому двухэтажному эркеру, с фигурным купольным завершением с флюгером, и неординарной лепнине, изготовленной в мастерской П.А. Гладышева. Лепной наряд состоит из элементов, рассредоточенных по фасаду: медальоны, маски, геральдическая эмблема, растительная орнаментика, фантастическое животное – крылатый доисторический ящер. Привычное украшение обликов московских доходных домов – женская головка здесь имеет весьма неприветливое выражение лица, больше напоминающее портрет-характер. Интересна и другая деталь: цветочная лепнина граней эркера обрамлена верёвкой с узлами. По-видимому, это отголосок мифа о “гордиевом узле”: представителю купеческого сословия эпохи 1900-х годов, с её стремительным развитием торгового дела, требовались и везение, как в мифе о крестьянине Гордие, ставшем фригийским царём, и должная сноровка в разрешении сложного, запутанного дела.
Отойдя от деятельности архитектора-практика после 1917 года, Никита Герасимович остаётся жить в Москве. Лазарев-старший – отец будущего византиста, исследователя древнерусского искусства и Итальянского Возрождения профессора В.Н. Лазарева.

Особняк Л.И. Гельтищевой. 1834; 1904
Архитектор (перестройка) Ф.Ф. Воскресенский
Средний Овчинниковский переулок, 8

Нарядный и не очень большой особняк являет собой пример перестройки московского каменного дома 1830-х годов. Запоминающийся почерк Флегонта Воскресенского заметен прежде всего в оформлении фасадов и перестройке уже осуществлённых проектов. Особняк Л.И. Гельтищевой стал наиболее значимым произведением мастера в этой области.

Дом выделяется в городской среде благодаря пышной, изобретательной фасадной пластике. Стены покрыты глазурованной плиткой бирюзового оттенка, празднично “играя” на бежевой штукатурке. Яркость цветового решения, сочность и множество фактурных лепных деталей (листья, стебли и цветы чертополоха, геральдические медальоны), затейливые слуховые оконца на крыше, металлические детали и решётки связывают убранство дома именно с московским направлением, насыщенном декоративностью. Особенно привлекает мозаика в аттике над “флорентийским” окном. Расположение её в аттике сложного профиля, дополненного целым рядом вазон создаёт в целом примечательную композицию. Небольшая высота, на которой выложена мозаика, делает её хорошо обозримой в переулке. Золотой искрящийся фон мозаики заполнен изображением цветущих орхидей. Мотив, столь почитаемый в иконографии модернистской флоры, уже был знаком москвичам и перекликается с шехтелевским панно-фризом дома С.П. Рябушинского, а золотая мерцающая смальта – с люнетообразным панно собственного дома Фёдора Шехтеля в Ермолаевском переулке. Пристроенный справа парадный вход с парой колонн и примечательным фонарём в пандан к оконным решёткам и кованым воротам, ведущим во двор, ещё больше придали асимметрии усадьбе, соотнеся её с постройками нового стиля.
Отдавая дань индивидуальности архитектора, о нём писал современный ему журнал “Зодчий” (1912 год).

Особняк А.В. Маркина. 1904-1905
Архитектор П.В. Харко
Тихвинская улица, 37/7

Особняк для Александра Васильевича Маркина возводился на месте судествовавшего ранее сада “Эльдорадо”. После закрытия увеселительного заведения, располагавшегося на землях голицынской фамилии, наступил черёд продаж участков, которые приобретаются состоятельными мещанами и купцами. Так, на территории владений Пётр Харко сохраняет небольшой фрагмент сада.
Архитектура особняка не обладает яркими чертами стиля Модерн, он обычен по объёмно-пространственному решению. Стиль обозначен в достаточно хрестоматийном наборе обильного лепного декора: ветви гибких растений с цветами, раковины, женские маски. Выразителен угловой, выдающийся эркер-фонарик второго этажа; красивы решётки балкона и ограды, а также спирали козырька над входом, - напоминающие, что французские образцы стиля Арт Нуво ещё присутствуют в арсенале московских зодчих. Цвет щтукатурки также традиционен – золотисто-охристый, варьируемый по светлоте и насыщенности, начиная с эпохи послепожарной застройки Москвы.

Современникам Харко был известен и своей профессиональной реставраторской деятельностью. Он руководил работами по ремонту и реставрации любимой вотчины последних Юсуповых – усадебного дворца в Архангельском (совместно с живописцем-декоратором Ф.К. Макаровым), а также их московского дома – каменных палат XVII века в Большом Харитоньевском переулке – одного из самых старых гражданских построек центра Москвы.
Дом по улице Тихвинской (или по Вадковскому переулку) сохранил первоначальную планировку. Функционирует вентиляционная система начала века, сохранились лепные карнизы с мотивами рококо, осталась “хозяйская” парадная лестница. Теперь особняк – территория посольства Святого Престола (Апостольская нунциатура).

Доходный дом З.А. Перцевой. 1904-1905
Инженер-строитель Н.К. Жуков; проект, оформительские работы С.В. Малютина
Пречистенская набережная, 35

Огромный дом – чудо-град – одна из самых знаменитых построек первопрестольной начала XX столетия. Архитектура и убранство его не уступают европейским образцам зодчества эпохи Art Nouveau. Сказочный дворец красного кирпича выстроен по заказу потомственного дворянина Петра Николаевича Перцева – состоятельного инженера путей сообщения. История распорядилась так, что примечательный дом стал средоточием культурной и богемной жизни эпохи. Хозяин был художником-любителем, коллекционером и музыкантом. Перцев “лично руководил всеми работами и входил во все детали постройки”. Номинальной владелицей значилась жена Петра Николаевича – Зинаида Алексеевна Перцева (урождённая Повалишина).

Показательно, что возводился дом без участия профессионального архитектора. Автором проекта доходного дома стал инженер-строитель Николай Жуков, увлекавшийся русской стариной, археологией. Проект победил после закрытого конкурса, устроенного Перцевым. Он выполнил обещание, данное И.Е. Цветкову, “построить дом в Русском стиле и считаясь с тем, что место постройки не на берегу реки Москвы, рядом с храмом Спасителя и с открытым видом на Кремль”. Проект имел соавтора – художника чрезвычайно широкого творческого диапазона в области живописи, декоративного искусства и оформительской деятельности – Сергея Малютина. Оба мастера искренне увлечены поэтикой древнерусской архитектуры, мотивами северного фольклора, обогащая этим современный пластический язык.

План дома-ансамбля, занимающего почти квартал, подчёркнуто асимметричен и выразителен. Острые углы и выступы, сложный силуэт кровли, башенок и щипцов, эркеров и балконов (с такими же острыми завершениями) не позволили “растекаться” массивному объёму.

Стилистически архитектура дома находится на стыке Модерна и Неорусского стиля. Корни образности дома в русской сказке или северной легенде. Самым выразительным элементом декоративного убранства являются полихромные фасадные панно-майолики Сергея Малютина, “рассыпанные” по фасадам дома. Исполненный в керамической мастерской “Мурава”, полихромный майоликовый декор – яркий пример воплощения в русском монументальном искусстве 1900-х мотивов Русского Севера, к которым обращалось молодое поколение мастеров. В целом ансамбль явил редкостное сочетание практической рациональности и романтической составляющей Модерна.

Более тридцати композиций украшают дом Перцевых. Они включают мифологические и фольклорные изображения добрых персонажей, перекочевавших из языческих верований в христианскую символику. На стене здания расцветают чудо-цветы, плоды и лозы винограда, прорастает ствол Мирового дерева. На майоликах фронтонов, порталов и простенках между окон – медведь схватился с быком, живут олень, лиса, белка и заяц, сложила крылья птица Сирин, павлины, совы и даже щуки. Над этим миром поднимается доброе Ярило-Солнце, обогревая всё и всех своими лучами. На коньке крыши над острым углом поставлена решётка со львами, а над пирамидальной крышей зелёной башни – Золотой петушок. Усиливался радужный, почти “музыкальный” блеск и мерцание глазурованных плиток за счёт использования люстра, получаемого в результате восстановленного обжига оксидов металла.

Элементы декора, структурная пластика во многом связаны с эстетикой “северного” модерна: драконы-кронштейны балкона северного фасада, щишкообразные майоликовые выступы и каменные колонки. Помимо сходства с русским теремом, современники точно уловили “не то нюренбергские, не то норвежские” мотивы – из “гавани далёкого Севера”.

Фоном композициям служит тёмно-красная кирпичная стена – традиционный московский материал. Малютин в полной мере использует фактурные возможности кладки. Излюбленный колорит малютинской палитры при отделочных работах – синий, фиолетовый и зелёный с вкраплением золота – здесь выглядит особенно сказочно, отвечая замыслу ансамбля. Эмоциональная оценка повышалась при рассмотрении фасада вблизи: матовая фактура шероховатого кирпича и гладкая блестящая поверхность керамического изразца обладают звуковым ассоциативным рядом. Особенности эстетики Модерна и проявились в необычности цветовых контрастов, их сочетании.

Дом подразделяется на две части – большую, состоявшую из квартир, сдававшихся внаём, и меньшую – хозяйскую. Интерьеры квартиры Перцевых занимали три этажа и обслуживались отдельным подъездом. Парадные покои походили на богатую русскую избу. Поэтажно они соединялись широкой дубовой лестницей, оформленной Малютиным (частично сохранилось оформление лестницы) и Жуковым. Многоцветные изразцовые печи, деревянная резная мебель, плафоны потолка (для панно Малютина) – искусная работа художников-кустарей.
Весь пятый этаж с большими окнами хозяева отдали под мастерские художникам и творческим людям: здесь живут А. Куприн, П. Соколов-Скаля, Р. Фальк, пианист К. Игумнов. Многие из деятелей искусств пользовались значительными льготами со стороны щедрых хозяев, некоторые жили бесплатно.
В “скромном, но уютном” подвале дома Перцевых нашёл пристанище артистический клуб-кабаре Н.Ф. Балиева “Летучая мышь” – эстетствующий “капризный полутеатр” (Н. Эфрон). Перед Первой мировой войной на его сцене пел Александр Вертинский, выступал К.С. Станиславский и многие другие мхатовские знаменитости.

Дом пережил весеннее наводнение 1908 года, когда вода в Москве-реке поднялась больше чем на девять метров. В залитом подвале перцевского дома погибло тогда несколько работ Сергея Малютина, который жил в любимом детище до 1908 года. К сожалению, наши дни сохранили в малой степени неповторимый декор интерьеров.

Особняк А.А. Тарасова. 1905
Архитекторы В.П. Вопилов, С.К. Родионов (?)
Медвежий переулок, 2/6

В отличие от служилого Петербурга “живописная” Москва ещё долгое время сохраняла тип городской усадьбы как ведущий тип городского жилья. Долго в первопрестольной строили в соответствии с личными эстетическими воззрениями, представлениями о комфорте. Присутствие такого фактора, как своего рода дух соперничества купеческих фамилий друг перед другом, по-московски азартного, влияло на вариативность заказных архитектурных проектов. Купеческая династия армавирских Тарасовых обосновалась в Москве с 1900-х.
Нарядные фасады постройки оформлены в стиле раннего Модерна, хотя год её создания тяготеет ко времени расцвета стиля. Облик дома очаровывает пышной разнообразной растительной лепниной, что опять связывает её с мотивами французского Art Nouveau. Наиболее выразительно решён гранёный башнеобразный угловой объём на стыке переулков (Медвежьего и Скатёрного). Он придаёт особняку особую устойчивость и “патриархальность” пропорций. Нагруженные крупным скульптурным декором второй этаж и карниз “приземляют” дом. Спокойный ритм оконных проёмов, восходящий к принципам фасадной организациии ампирного особняка, роднит постройку с домами периода послепожарной застройки, которых много в этом районе. Эффектными были металлические решётки второго этажа и аттика крыши, видные на чертеже (не сохранились). Со стороны Скатёрного переулка обращает на себя внимание красиво нарисованная решётка окон полуподвала, которая больше сближает постройку со стилистикой Art Nouveau.
Постройку дома предположительно связывают с именем Сергея Константиновича Родионова, принадлежащего к поколению мастеров-эклектиков, тяготевшего к работе с формами, заимствованными из московского и ярославского зодчества XVII столетия или владимиро-суздальской архитектуры XII века. Особняк Аслана Тарасова известен как практически единственный пример обращения Родионова к стилистическим модификациям 1900-х.

Доходный дом И.П. Исакова (Московского торгово-строительного акционерного общества). 1904-1905
Архитектор Л.Н. Кекушев
Улица Пречистенка, 28

Выразительный обазец модернистского творчества Льва Кекушева, подлинное украшение Пречистенки, части её владений, ранее принадлежавших дворянам Бестужевым-Рюминым.
Дом с уходящим в глубину дворовым корпусом (сложной Н-образной планировки) продолжил политику Московского торгово-строительного акционерного общества украшать город “стильными домами с техническими удобствами западноевропейских городских строений, в то же время не убивающих национального колорита Москвы” (директор общества Яков Рекк). К моменту, когда строительство дома не закончилось, его пробрёл петербургский предприниматель И.П. Исаков, сменивший Я. Рекка на руководящем посту.
Композиция корпуса строится на сочетании выпуклых и вогнутых поверхностей. Выразительность прорисовки форм и декора оконных проёмов, кружево балконов в сочетании со скульптурным декором, традиционным для произведений Кекушева, - всё придаёт неповторимости облику этой постройки. Пластичную, плавно изгибающуюся поверхность фасада завершает металлический, богато декорированный козырёк, играющий существенную роль в силуэте здания. Плоскость стены последнего (пятого) этажа превращена в сплошной рельефный орнамент, “наложенный” сеткой. Этот пояс выделен желтовато-охристым цветом (как в меньшей степени пояс первого этажа, эркеры). Кекушевым выстроилась композиция, в целом уравновешенная по принципу верх-низ: первый этаж с ритмом прямоугольных окон и гранитными мозаиками в их простенках соответствует по “весу” последнему этажу. В центре волнообразного аттика по бокам от окна-локарны помещены горельефы аллегорических женских фигур – Просвещение и Строительство – почти по-барочному пластичных. В самом верху карнизного кантика расположились львиные маски – знакомая “подпись” зодчего.
Постройка фактически подвела итог, к сожалению, непродолжительного периода расцвета творчества Кекушева – рисовальщика, мастера декоративно-прикладных искусств, талантливого преподавателя, яркого зодчего, чей стиль уважительно назван “кекушевский модерн”.

Балконы дома, решётки “французского” окна и лестничных ограждений интересны графическим изысканным рисунком, близким к почерку франко-бельгийских мастеров. Заимствование французских аналогов касалось особенно сферы фасадной декорации, отделки интерьеров.

Живописный динамизм, обилие пластического декора присутствуют во всех наиболее значимых сооружениях зрелого периода кекушевского творчества. На каждом из пяти этажей им обыгрывается свой вариант оформления оконного проёма. Особенно нарядно, по-московски, смотрится сюита деревянных оконных переплётов. Окна верхнего этажа выделены примечательными маскаронами: эркер украшает маска девы с характерными распущенными прядями, тогда как замковый камень верхнего ряда окон – дама в возрасте (или мужчина?) со скорбными чертами лица. Вообще, тема “окна”, наличника – апофеоз кекушевской фантазии, несмотря на то что её базой является простота и ясность форм. Подоконники с каплями, подоконные рельефы с ракушкой – дополнительные эффектные акценты.

Наиболее фешенебельные квартиры были отделаны полихромной майоликой, лепными плафонами, живописью, имелись камины.
Доходный дом Исакова на протяжении всей своей истории, на удивление, не менял изначальный статус жилого дома. Одно время в нём жил и Лев Кекушев, и владелец доходного дома И.П. Исаков.

Дом дешёвых квартир для одиноких (дом Г.Г. Солодовникова) 1906-1908
Архитекторы М.М. Перетяткович, Т.Я. Бардт, при участии И.И. Рерберга
Улица Гиляровского, 65

Крупный многоквартирный комплекс, состоящий из нескольких соединённых между собой корпусов, имеет редкий для Москвы стилистический характер “северного” Модерна. Этому, видимо, способствовали стилистические предпочтения архитектора-художника – Мариана Перетятковича, видного мастера петербургского Модерна, выигравшего конкурс на проект дома для одиноких. Москве он стал известен после участия в декоративной отделке Елисеевского магазина и гостиничного комплекса “Метрополь”. На дальнейшее развитие творчества зодчего оказало большое влияние его пенсионерство: в Северной Италии и Франции он изучает романскую архитектуру, знакомится с мастерами финского Модерна.

Выразителен силуэт постройки “кирпичного Модерна”: сложный план с курдонером и монументальный облик напоминают мрачноватые доходные дома окраин Петербурга. В Москве эта образность почти не имела аналогов и воспринималась иначе. Дом стал примером интенсивной урбанизации уличного пространства. Характерной чертой фасадов является их многофактурность. Контрастно и нарядно выглядит сочетание неотштукатуренного кирпича глубокого красного цвета с белой штукатуркой. Цоколь оформлен “под шубу”. Контрастное колористическое решение, вибрирующие волнообразные тяги с бороздками, окрашенные охрой, создают строгую ритмическую организацию фасадов. Почти минималистское решение фасада разбавлено небольшими башенками с аттиками и прерывистым разновысотным карнизом. Архитектором были созданы и интерьеры здания, имевшие простую, но стильную обстановку. Позднее дом получил витражи, напоминающие композиции Любови Поповой или Александры Экстер – художниц-авангардисток первой волны, легко конструировавших пространства на стихийных цветовых диссонансах.

Архитектор Траугот Бардт был тесно связан с семьями купцов Солодовниковых. После смерти Г.Г. Солодовникова он становится его душеприказчиком, что связало зодчего со строительством Дома дешёвых квартир Г.Г. Солодовникова. Чуть позже он перестроит и театр Г.Г. Солодовникова для састной оперы С.И. Зимина (ул. Большая Дмитровка, 6).

Один из крупнейших меценатов России, “мильонщик” Гаврила Гаврилович Солодовников скончался в 1901 году. Эксцентричный купец и при жизни давал повод к многочисленным пересудам. Но заговорила о нём вся империя по оглашении его завещания. Умерший отписал на благотворительность и обустройство ряда городов капитал в 20 147 700 рублей. Дабы “оградить бедноту от несправедливости судьбы”, и возводился московский дом-гигант. Цена для арендаторов комнат и квартир обозначалась очень недорогой. Более одной тысячи квартир для одиноких и семейных включил в себя уникальный комплекс. Квартиры пришлись по душе не только малозащищённым слоям населения. Комфортабельные и мебилированные квартиры полюбились и чиновникам средней руки. Здесь имелись своя столовая и магазин, баня и прачечная, детский сад и ясли, в тёплое время функционировал летний душ. Лифты, электричество, наличие горячей и холодной воды довершали почти фантастический облик дома-коммуны. В настоящее время инфраструктура дома связана с НИИ, сохранив при этом статус объекта культурного наследия.

Знаменитый бытописатель Москвы – дядя Гиляй, чьё имя носит улица теперь, жил рядом непродолжительное время. Тогда она называлась 2-я Мещанская. После женитьбы в 1884 году Гиляровский обустроился неподалёку, в доме де Ледвез. Знаменитая книга “Москва и москвичи” цитирует насмешки, брошенные в спину скуповатому Гавриле Гавриловичу… Теперь имя писателя Владимира Гиляровского с 1966 года по иронии сроднилось с улицей, где стоит один из редкостных образчиков доходного дома, построенного на средства уникальной личности, какой был купец Гаврила Солодовников.

Менялись детали и декор фасада после 1917 года. Специальный знак “Крепим оборону СССР” появился на стене здания в советское время. Он означал, что все жильцы данного дома сдали ряд нормативов “Готов к ПВХО” I ступени (готов к противовоздушной и противохимической обороне). Все – взрослые и дети имели противогазы, обязывались при необходимости пользоваться ими. Момент внезапного нападения империалистических агрессоров рассматривался политикой Советской республики как вполне вероятный… Историческим знаком, утверждённым в 1937 году, “награждены” некоторые московские дома, преимущественно центрального округа. Вмонтированный знак на века обосновался рядом с историческим декором и лепниной, рядом с Лорелеями, Атлантами и маскаронами эпохи 1900-х. Так время соединило эпохи…

Доходный дом Я.М. Филатова. 1907-1909
Архитекторы В.Е. Дубовской, при участии Н.А. Архипова
Улица Остоженка, 3

Запоминающийся доходный дом принадлежал купцу, потомственному почётному гражданину Я.М. Филатову, владельцу складов водопроводных и электротехнических принадлежностей. Постройка состоит из сложного конгломерата объёмов, имеющих разнообразные по форме и силуэту завершения. Выделяется колоколообразный шатёр над угловой башенкой, напоминающий перевёрнутую рюмку. Это – центр композиции, решённой по принципу динамического равновесия, которое использует Модерн, заменяя им принцип зеркальной симметрии. Угловая башня становится центром тяготения, который собирает все другие формы и объёмы. Принцип, связанный с ориентацией на природный мир, созидающий живое, не прибегая к симметрии, отвечал эстетике Модерна с его культом интуитивного, спонтанного начала. Именно точка зрения с угла даёт возможность воспринимать принцип динамического равновесия.

Благодаря высоте и выразительному силуэту здание видно издалека. Если на фасадных линиях выделяется прежде всего декор – белая лепнина и красно-серая переливчатая лента керамического фриза из абрамцевской плитки (уровень пятого этажа, сохранилась частично), то дворовый фасад строится на обобщённой пластике объёмов и выступах стен, которые издалека кажутся сказочным замком.

В подьездах дома со стороны переулка сохранились остатки первоначальной отделки, в том числе цветные витражи. В советские годы в “доме под рюмкой” были устроены коммунальные квартиры. В наши дни сохранил статус жилого дома. Он не единственный, построенный Валентином Евгеньевичем Дубовским для семьи Филатовых. Зодчий был автором знаменитого дома с рыцарем на Арбате (дом №35), принадлежавшего до революции супруге Филатова Анне Тимофеевне.

Мотивы лепного декора филатовского дома уникальны и более в Москве не встречаются. Изображения связаны с темой океана-моря. Среди персонажей – стилизованные изображения водорослей, кувшинок, ракушек, фантастических моллюсков, причудливых рыбьих голов, морских чудищ, разевающих пасть. Самые узнаваемые среди них – пленительные русалки, пребывающие в каком-то полусне или забытьи. Опутанные волосами тела нежатся в потоках воды – их естественной стихии. Часть существ, цветов превращены в орнаментальный мотив.

Собственный дом архитектора Ф.О. Шехтеля. 1910
Архитектор Ф.О. Шехтель
Улица Большая Садовая, 4

В непосредственной близости от дома в Ермолаевском переулке художник строит для себя новый дом. Здесь господствуют ясные ордерные формы, что абсолютно не похоже на предыдущие темы, которые варьировал Шехтель в архитектуре собственных особняков. Наследие прошлого – античность используется также по законам Модерна, как ранее – Готика.
Дом на садовой неповторим и совершенен. Ему присуща органика, сочетающая уважение к традициям со смелостью эксперимента. Дом ассоциируется с русским Классицизмом послепожарной Москвы после 1812 года. Портик из четырёх колонн дорического ордера, приставленных к стене, образует новую ёмкую форму – окно-портик. Эта вертикальная доминанта центральной части ритмически соответствует боковым асимметричным частям особняка. Правая двухэтажная часть противостоит вытянутой левой одноэтажной. Перекрёстное соответствие и ритм составляют диагональ балюстрады аттика и балконная решётка трёхчастного окна, которое рифмуется с диагональю портика. Последний служит смысловым и композиционным (не геометрическим) центром особняка.
С духом античной классики роднит и выбор темы барельефа над проходной аркой. На нём изображена богиня Афина – покровительница древней Эллады, извечный символ мудрости. С двух сторон к ней шествуют музы живописи, скульптуры, архитектуры и музыки. В целом идея архитектурной постройки сопрягается с темой “дом – храм искусства”.
В интерьере вертикальное окно портика освещает пространство холла огромной высоты, равной высоте двух этажей окружающих его помещений. Это является смысловым центром интерьера. Такие понятия как вечность, покой, уравновешенность, связывают архитектуру особняка с гармоничным аполлонистическим началом. Ему вторили “чистота” интерьеров и внутреннее убранство.
Особую одухотворённую атмосферу жилого помещения подчёркивало и то, что здесь (в холле) архитектор расположил свою уникальную библиотеку и коллекцию. “Несметными богатствами, которым место в музее” Шехтель называл персидскую миниатюру, саксонский фарфор, венецианские зеркала, фламандские гобелены, иконы, скульптуру, живопись и графику русских мастеров. Здесь “жили” работы И. Левитана, В. Серова, В. Борисова-Мусатова, К. Сомова, М. Врубеля, Н. Рериха, Ф. Малявина, И. Грабаря, К. Юона, П. Кузнецова, М. Сарьяна…
Дом гостеприимно открывал двери для друзей Шехтеля и друзей его детей. Здесь устраивались творческие вечера, выставки сторонников авангардных течений. Он стал последним, третьим по счёту, из домов, построенных зодчим для себя в Москве.
Многочисленная и дружная семья Шехтеля была выселена из собственного дома в 1918 году во исполнение декрета “О переселении трудящихся в жилища богачей”.

Доходный дом А.Т. Филатовой (Я.М. Филатова). 1913
Архитектор В.Е. Дубовской, при участии Н.А. Архипова
Улица Арбат, 35/5

Валентин Евгеньевич Дубовской относится к ярким, узнаваемым представителям молодого поколения зодчих (как, например, В. Валькот, М. Перетяткович) московского Модерна, внёсшим заметный вклад в развитие архитектуры начала XX века. Будущий зодчий рано приобщился к занятиям живописью, чему поспособствовал его дядя, знаменитый пейзажист, передвижник Н.Н. Дубовской.

Изначально доходный дом предназначался для состоятельных обитателей сугубо жилого района. Именно здесь проходила жизнь “в достатке средне-высшего круга интеллигенции русской”. Дом явился яркой доминантой квартала “дворянской Москвы” и стал первым из домов, которые стремительно меняли внешний образ древней столицы.
Фигуры рыцарей, фланкирующих срезанный угол на уровне пятого этажа, заставляют поднимать головы прохожих и надолго останавливать взгляд на фасаде. Закованные в латы, с поднятым забралом и непременным плюмажем, рыцари смотрят сверху вниз: обращён лицом на Арбат первый, второй смотрит на Калошин переулок. Фасадная пластика достаточно разнообразна. Дом “заселён” реальным зверьём и фантастическими, уже не страшными существами, которым чужд готический натурализм: маленький крылатый дракон, лев, дама с горностаем. Обилие окон, эркеров обыгрывается как “скромный” элемент украшения фасадной плоскости, вместе с рельефами решённой монохромно, в одном цвете.

Внутренняя отделка сочетала роскошь и комфорт. Она включала просторные жилые интерьеры (на 5-6 комнат) с непременными витражами и огромными зеркалами, мраморные лестницы с перилами художественного литья. После советской перепланировки и реконструкции интерьеры утратили первоначальный облик. К настоящему времени печальные рыцари перестали охранять покой жильцов – расселённый дом с бывшими коммунальными квартирами утратил функцию жилого пространства.

Доходный дом М.И. Фишера. 1913-1914
Архитектор В.В. Воейков
Долгоруковская улица, 29

Пример позднего московского Модерна, прорисованный Владимиром Васильевичем Воейковым – крупным мастером, апологетом стиля. Его творчество 1910-х обозначило пик развития Модерна в сторону конструктивизма и функционализма – архитектурных форм XX столетия, ищущих освобождения плоскостей, простых объёмов и других пропорций.
Доходный дом представляет собой большой многоквартирный комплекс, характерный для жилого строительства Москвы 1910-х годов. Он развивается вглубь квартала тремя внутренними дворами, соединёнными между собой проездными арками. К Долгоруковской улице обращён лицевой шестиэтажный корпус. Выразительный асимметричный фасад демонстрирует прекрасное владение приёмами Модерна в его аскетичной ипостаси. Пластику определяют не только разнообразные по формам эркеры, лоджии и балконы, но и виртуозная разработка стены, форм и размеров оконных проёмов, ритмика вертикальных и горизонтальных раскреповок. Два нижних этажа трактованы как массивное основание для более лёгкой верхней части здания. Слева силуэт акцентирован невысокой, но монументальной башней и треугольным щипцом. К нему “подвешены” рельефные тонкие гирлянды, близкие к книжной графике мир-искусников, а край облицован золотистой керамической плиткой. На уровне второго этажа, в простенках слева от проездной арки, находится запоминающийся рельеф с детскими фигурками, напоминающими путти. Его пластика отсылает к фризу гостиницы “Метрополь”, в строительстве которой молодой Воейков принимал участие. Более лаконично решена правая часть дома. Она несёт на себе черты другого, “наступающего” на Модерн стиля Ар Деко,,синтезировавшего направления архитектуры первых десятилетий XX века.

Доходный дом Р.Б.Бебутовой (семьи князей Бебутовых) 1908-1909
Архитектор Г.А. Гельрих
Рождественский бульвар, 9

Дом является одним из интереснейших образцов позднего Модерна известного архитектора немецкого происхождения Густава Гельриха. Зодчий обосновался в Москве в 1901 году и пользовался правом производства строительных работ вплоть до Первой мировой.
Домом владели члены семьи статского советника В.Г. Бебутова – его супруга Розалия Борисовна, дети Борис, Григорий, Нина, Тамара. Фамилия была известна тем, что оказывала помощь в деле реставрации, реконструкции памятников и святых обителей Закавказья.
Уличный фасад симметричного пятиэтажного дома на высоком полуподвале имеет три живописных эркера и увенчан волнообразным карнизом-козырьком. Мотив волны для козырька и аттика, криволинейные в плане эркеры становятся “визитной карточкой” для большинства московских построек зодчего. Бебутовские владения варьируют тип доходного дома П.А. Скопника (ул. Садовая-Кудринская, 24), с той разницей, что последний оформляет угловой участок. Гельрих акцентирует верхнюю часть, обильно декорируя пластикой подкарнизную зону. Дом запоминается уникальной фасадной лепниной, включающей маски, пояса-фестоны, “греческих” дев-сфинксов, почти скульптурные фигуры юношей Славы с венками. С фигур атлантов на модернистский манер снята функция ордера – они больше не подпирают собой несомую архитектурную часть, они – декорация. Персона сфинкса служила идеальной моделью художникам Модерна: соединившая в себе женщину, птицу и льва, как нельзя больше воплощала идеи мифотворчества художников.
Спокойное, почти нежное цветовое решение постройки (серо-бежевый в русте, керамической плитке и белый в лепнине) визуально лишает тяжести, статичности такой объём здания.
Удлинённые балконы украшены простой, но изящной решёткой, уже свободной от программного наполнения символами и эмблемами.
После 1917 года дом уплотнён и “преобразован” в коммунальные квартиры. Жилым он остаётся и в настоящее время, не утратив статуса объекта московского культурного наследия.

Модерн аккумулирует творческие поиски и эксперименты XIX века, обозначив развитие архитектуры в веке XX. Наступившей эпохе он оставит новые материалы, конструкции, современные представления о форме и пространстве, плоскости и “декорации”. Как последний “большой” стиль в истории искусства, он оставит за собой право заветов. Предметное творчество, поднятое Модерном до уровня искусства в целом, станет отправной точкой для формирования теории дизайна.

:flowers: