Лицемерие: как успокоить совесть

Технология выпуска пара

Случается, соврешь пару раз за день, что личная жизнь, например, наладилась – а к вечеру уже в это веришь. Долгое время психологи предполагали, что и с лицемерием примерно так же: чем большее слова человека противоречат его внутренним убеждениям, тем сильнее меняются сами убеждения. Повторите сотню раз, что любите и глубоко чтите свою незабываемую учительницу литературы Марь Иванну, и на сто первый раз вы почувствуете уважительное шевеление в душе. Механика этого процесса довольно подробно описана у Оруэлла, о котором, кстати, Марь Иванна должна была вам когда-то рассказывать.

Однако после серии экспериментов, проведенных психологом Леоном Фестингером, представления о том, как работает лицемерие, и как оно влияет на своего «хозяина», несколько изменились.

Фестингер пригласил студентов поучаствовать в исследовании, посвященном измерению эффективности деятельности. По крайней мере, так он им это преподнес. Впрочем, студенты психфака все равно не могли отказать своему преподавателю. Итак, двухчасовой эксперимент. Похоже, он направлен на то, чтобы «умотать» даже самого флегматичного человека: студентам приходится брать с подноса по одной из 12 катушек и переставлять их на стол, а затем – со стола на поднос. Через полчаса – смена деятельности: снова поштучно надо переворачивать на пол-оборота фишки, расставленные на доске.

Однако основная часть эксперимента была еще впереди. По окончании занудных передвижений предметов испытуемых разделили на три группы. Слегка смутившись, экспериментатор объявил, что сейчас сюда придут другие студенты, и они, согласно условиям эксперимента, должны составить свое мнение о том, чем им предстоит здесь заниматься, на основе отзывов предшественников. «Постарайтесь дать им понять, что вам было интересно», – попросил экспериментатор и даже предложил вознаграждение. Каждому из испытуемых надо было по очереди войти в комнатку и письменно оценить, насколько им понравилось происходящее. В одной группе такая работа оценивалась в доллар на нос, в другой – в двадцать (третья группа, напомним, была контрольной).

Что можно предположить? Что за доллар студенты «задней левой» наваяют отчет, в котором расскажут, что, дескать, эксперимент так себе, но со скуки еще никто не умер. Зато вознаграждение в 20 долларов послужит хорошей мотивацией для того, чтобы живописать прелести эксперимента во всех красках. Как бы не так. Получилось с точностью наоборот. Испытуемые из «однодолларовой» группы гораздо выше оценили увлекательность, научную значимость, познавательность эксперимента, а также свое желание участвовать в подобных мероприятиях, чем их «двадцатидолларовые» коллеги. Для экспериментаторов это оказалось крайне неожиданным.
Самая радужная жизнь – у хамелеонов

Обескураживающие итоги эксперимента требовали какого-то объяснения. Так Леон Фестингер создал теорию когнитивного диссонанса. Упомянутое словосочетание обозначает как раз то ощущение неудобства, дискомфорта и беспокойства, которое мы испытываем, когда наши истинные и декларируемые эмоции не совпадают. Когнитивный диссонанс усиливается, если человек не в состоянии рационально объяснить себе причину, по которой ему надо вести себя лицемерно. И чтобы лицемера совсем уж не одолел когнитивный диссонанс, ему приходится несколько изменять свои истинные ощущения в пользу декларируемых.

Возьмем для примера тех же студентов из эксперимента Фестингера. Те, кто получил по 20 долларов (сумму ощутимую) за свои «показания», поняли, что сумму надо отработать. Поэтому хоть и врали, но с чувством меры. В гораздо более неприятной ситуации оказались те, кому выдали по доллару: вознаграждение пустяковое, а отработать уже пообещали. Чтобы избавиться от беспокойства по поводу того, что они стали жертвами манипуляций, «долларовые» студенты решили изменить свое мнение относительно увлекательности проведенного над ними эксперимента.
Уроки двоемыслия

Позднее было установлено, что для того, чтобы изменились установки человека в процессе лицемерия, необходимы (кроме известного нам когнитивного диссонанса) еще и дополнительные условия.

Первое: человек должен осознавать, что последствия его лицемерного поведения могут оказаться для него негативными. Почувствуйте разницу: можно неискренне похвалить новые туфли подруги, но от этого ваша реальная оценка туфелек не изменится. Как не изменятся и ваши отношения с подругой. А можно неискренне клясться в дружбе человеку, который малоприятен, но от которого зависишь? Поэтому, чтобы не страдать от собственного двуличия, проще убедить себя в том, что этот человек на самом деле симпатяга.

Второе: когда человек поступает вразрез со своими установками, он переживает состояние эмоционального возбуждения – это было еще отмечено на студентах Фестигера. Зато теперь понятно, почему иные личности в телевизоре так суетятся, когда вещают о высоком.

В заключении, конечно, можно было бы прикрутить мораль, свежую и оригинальную. Что-нибудь вроде: не лицемерьте, а если уж взялись за дело – умейте себе объяснить свои чувства и мотивы. Но, ей-богу, большинство наших повседневных коммуникаций круто замешано на лицемерии и недостатке искренности. Стратегии подобных игр усваиваются нами едва ли не с детства, да мы и сами об этом знаем. Лучше уравновесить это хорошей цитатой про то, как чувствуют себя люди, которые никогда не лицемерят, поскольку им нет нужды это делать: «Человек отдается своим переживаниям полностью, самозабвенно, без подросткового смущения. Он забывает о своих позах, своих психологических защитах, робости и застенчивости. Жизнь – это череда последовательных выборов. В каждой точке есть прогрессивный выбор, ведущий к личностному росту, и есть регрессивный – ведущий в сторону защиты, боязни, безопасности. Отказаться в течение дня от дюжины выборов, продиктованных страхом, - это и есть самоактуализация, путь, ведущий к росту».