Как работают мастера гончарного ремесла
Мы приехали в село Балхар уже ночью, я стоял недалеко от дома, рядом с припаркованной машиной и курил. В узком просвете между двух домов появилась сгорбленная фигура с клюкой, отбрасывающая длинную тень в свете единственного на всю улицу фонаря. По мере того, как старая женщина шла в мою сторону, эта тень медленно удлинялась, подкрадываясь ко мне всё ближе и ближе. Я молча наблюдал за ней, и в голове промелькнуло достаточно много разнообразных мыслей, прежде чем старуха подошла так близко, чтобы можно было поздороваться.
- Что, милок, машину охраняешь?
Я ещё не успел ответить, как она продолжила.
- У нас тут ничего не случается, ничего не случается. Повторяя несколько раз эту фразу, старуха так же неспешно поковыляла мимо меня, в кромешную темноту, куда уже не добивал свет уличного фонаря.
Рано утром, выйдя из дома и осмотревшись, мне подумалось, что я нахожусь на самом краю земли. Куда не посмотри, всюду полуразвалившиеся дома, а за селом поднимаются горы, очертания которых нечётки в утреннем тумане. И, наверно, вот за этими горами начинается ничто, где уже «ничего не происходит». Хотя рассказывают, ещё в 90-ые годы жизнь тут кипела так, что порой даже горячо бывало. Теперь же село медленно разрушается, и люди, словно фигурки из старой киноленты, ещё ходят, что-то делают, но уже понятно, что скоро всё закончится. Молодёжи в селе нет, вот и гончарное искусство пришли показывать женщины в годах. Кто-то из них уже и ходит еле-еле, и согнут в три погибели, но горшок по прежнему делают быстро, и узор наносят уверенно.
Любой, даже самый маленький горшок начинается с глины. Чтобы эту глину добыть, надо отправиться в короткое, километра два, не больше, путешествие за село. Мы с утра нашли добровольца, симпатичного осла, который после долгих пререканий согласился отправиться за глиной.
И вот, недовольный ослик, напевая песенку про маленькую лошадку и большой груз, приволок две корзины глины. Глину выгрузили тут же у дверей дома, где её хозяйка переберёт и замочит.
Чтобы из глины что-то сделать, её сперва надо размять и очистить от крупных включений, травы, камней и прочего мусора который ещё остался. Глину замешивают, расстилают палас и начинают мять. Одной ногой. Двумя это делать очень неудобно. Фатима рассказывает, что как-то на шпагат чуть не села, разминая очередную порцию глины. После того, как внутри неё раздаются звуки вроде щелчков, считается, что глина готова к употреблению.
Пока я наблюдал за процессом, обратил внимание на два комка сена, лежащие на табуретке. Прикольно, оказывается так тут хранят сыр, он внутри травы может долго лежать и не портится.
Нужное количество глины кладут на круг и начинается самое главное – создание формы. Кстати, круг приводится в движение не ногами, а рукой. Всё так просто, что проще некуда.
Минут 10-15 и уже можно узнать форму будущего кувшина.
Тут же на кувшин наносятся узоры, и после этого его откладывают, чтобы глина подсохла. До того, как он попадёт в печь, он должен подсохнуть и после этого его ещё шлифуют.
Мы показали женщинам фотографию музыкантов, которых снимали в предыдущем селе, и попросили сделать что-то похожее в керамике. Вот эта фотография.
И вот что у них получилось.
Печь не разжигают ради одного-двух изделий, это было бы слишком неэффективно. Собралось довольно много женщин, и комната-музей на время превратилась в цех по производству кувшинов и игрушек.
В селе есть несколько домов, в которых есть рабочие печи, и мы отправились на поиски добровольцев. В одном доме нам не отказали, правда, пришлось подождать, пока женщины закончат печь хлеб, чтобы заняться печкой. Мы, конечно же, не отказались от чая с чебрецом и свежего хлеба.
а предыдущем снимке две женщины, с которыми я общался, пока пёкся хлеб. На переднем плане кувшин, это не музейный экспонат, с такими кувшинами тут ходят за водой. Я попробовал поднять его, когда он наполнен до краёв, совсем не лёгок.
Но вот чай закончился, и мы идём смотреть на печку. Печь сама по себе довольно большая, и ради одного-двух изделий её никто топить не будет.
Сперва накапливается нужное количество предметов, только потом начинают разводить огонь. Она довольно большая, настолько, что внутрь может залезть небольшая женщина. Женщина забирается внутрь для того, чтобы равномерно распределить по всей площади фигурки, тарелки и кувшины.
А дальше начинается обжиг. Причём нет конкретного времени, сколько надо обжигать и какой должен быть огонь. Каждый раз решение принимается тем мастером, который производит обжиг.
Нам показали ускоренный процесс, а на самом деле обжиг длится около трёх дней, но у нас не было столько времени. В селе, помимо частных мастеров, есть цех. Здание в аварийном состоянии, но в некоторых помещениях можно работать. Посмотрели на изделия, которые «лепят» на этом производстве.
Отблагодарив всех, кто нам помог в процессе съёмки вернулись в дом, где остановились на ночлег. Мне очень понравилась комната-музей, я сделал несколько фотографий. Тут собрана утварь, которой в разные года пользовался род, живущий в этом доме. Не ошибусь, если скажу, что тут собрана посуда за несколько столетий.
Наверняка, у каждой вещицы есть своя история, но у нас как всегда, нехватка времени.
