На uCrazy 18 лет 1 месяц
Граната вместо табельного оружия.
"30 декабря прибыли в 159 танковую бригаду 1-го танкового корпуса. Нужно было машины в белый цвет перекрасить, известкой вымазать для маскировки на снегу. Марш предстоял от Великих Лук под Витебск километров на 150. Через речку переправлялись. Механик забыл закрыть люк, так водой здорово лупануло.
7-8 января намечался первый бой. Это уже вторая попытка взять Витебск. Мне повезло остаться живым после первого боя потому, что на моем танке был командир роты.
На фотографиях фронтовые фото В.И. Чистякова.
В роте 10 танков, семь командиров танков и три командира взводов. А у ротного должен быть отдельный танк. Потому что, если танк будет подбит, то командир танка остается с машиной, а ротный переходит на другой танк что бы руководить ротой.
А против нас немецкие самоходки стояли в засаде. Рота идет в колонне в атаку. Развернуться негде. А что такое колонна - первый танк подожгут, остальные стоят. Деваться некуда. Слева - лес и болота. Справа - лес и болота. Белоруссия, одним словом.
Я оказался в хвосте колоны, замыкающим танком. Отсюда командир роты командовал. Танков Т-34-85 тогда не было. Были с 4 человеками экипажа и пушкой попроще, 76-мм.
Я в четырехместном танке пятым человеком еду. Когда передовые наши танки загорелись, командир роты дает команду механику "Влево!". Мы из колонны вывернули и в воронку попали.
Воронка глубокая, воды много. И танк затонул. Мы в этом танке три дня сидели всем экипажем, выбраться не могли. Потом место боя стало нейтральной полосой. Наши не смогли продвинуться. Немцы - то же.
Нам командир разрешил снять пулеметы, снять и спрятать затвор пушки. А он тяжеленный. А в танке еще и боезапас 105 снарядов. Да плюс еще 25 снарядов перед атакой выдали экипажу сверх нормы. Вот все это и затонуло в воде. И жили мы недалеко от этого танка почти до марта месяца, когда началось третье наступление.
Снова с боями продвинулись наши войска на 3 километра. Пришли ремонтники с эвакуатором, вытащили наш танк из ледяного плена. Под танк бревна завели, костер распалили что бы лед растопить. Предварительно снаряды вытащили, что бы на костре не рванули. И начали танк в чувства приводить. Так закончился мой первый бой.
Потом машину бросили километров на 200 в Псковскую область. Бригада уже ушла туда. И тягач, который Т-34 вытащил из топи, сопровождал танк к новому месту дислокации. И там, на 1 Прибалтийском фронте, танкисты должны были ломать переднюю линию обороны немцев.
Прорыв переднего края удался, но почти все танки роты были сожжены. Пехота отстала и не оказала своевременной помощи. Немцы подтянули противотанковые орудия и стали жечь танк за танком. Пришел приказ отходить. А отходить уже и некому - танк горит.
Пять или шесть танков остались на нейтральной полосе. Из батальона нам приказали, когда фронт двинется вперед, перегнать наши танки на сборный ремонтный пункт для их восстановления. Танкисты вырыли землянки у передовой и ходили проведывать свои машины.
И до мая 44 года ждали продвижения фронта. А фронт стоял. В группе было 5 офицеров и 25 бойцов в этих трех землянках. Раз в неделю ходили за продуктами километров за 20. Так вот и жили, и питались в землянках.
Уже в мае приходит приказ. И мы, пятеро офицеров маршем пешком идем 200 километров под Полоцк. И попадаю я в 145 отдельную танковую бригаду. Операция "Багратион" уже идет полным ходом.
Бои под Полоцком. Первое задание: идти на танке в разведку между двумя селами, что бы проверить, не взорвали ли немцы мост. Проскочили простреливаемую поляну и лесом к реке вышли. Видим - мост цел. Задача разведки выполнена.
Даю команду механику разворачиваться. Танк на месте крутанулся и мы пошли лесом. Но по учебе в училище помню, что нельзя идти к своим с развернутой в их сторону пушкой. Но на этих танках пушку разворачивать можно только когда танк стоит, на ходу нельзя. Командую механику: "Стоять!". Он не хочет.
Применяю ножной семафор. Если командир ногой по правому плечу стучит, значить направо поворачивай. По левому - налево. По шлему каблук командирский стучит - стой! Включил электромоторы, башню развернул. И танк пошел дальше.
Это спасло наши жизни. Когда мы вышли на открытое место, пристрелянное немцами, они тут же ударили из орудия. Снаряд попал в усиленную броню щеки орудия. Здесь броня самая толстая. А если бы башня тыльной стороной к немцам была, то снаряд пробил бы стенку.
От удара первого снаряда броня внутри башни осколками пошла, руки побила. Но жизнь была спасена. Были и второй и третий снаряды, но танк уже оказался вне зоны видимости противника. Дальше - три месяца госпиталя.
После госпиталя всех офицеров направляют в штаб округа. Это уже в Литве было. В штабе округа поблагодарили за результаты той разведки, обещали к ордену "Красной Звезды" представить. И орден меня нашел спустя 10 лет после войны. Через военкомат. Уже когда был на учебе в Академии.
Последний свой танк я потерял под Пилау. Был убит радист танка. Ко Дню Победы оказался среди "безлошадных" экипажей. За штурм Кенигсберга я был награжден орденом "Отечественной Войны" Первой степени. Под Пилау наши танкисты взяли много пленных. Я лично пленил майора Генерального штаба.
Единственному танкисту офицеру, лейтенанту, от него достались трофеи - бинокль и пистолет. Немецкого майора командиру батальона передал. Трофеи себе оставил. Бинокль до сих пор храню. А пистолет такой хороший был, "Вальтер". Ну да ладно.
Вот наши экипажи и ждали дальнейших приказов. Танки уже не поступали. Если к началу боя корпус имел 200 танков, то даже при самой успешной операции этих танков хватает на 10 дней. Потом корпус в бригаду сворачивают, бригаду в батальон, батальон в роту. Мы новых танков уже не ждали.
Коротка боевая жизнь солдата. И у танка она не долгая. Генеральный штаб искал солдат, которые от начала войны до Берлина дошли. Найти не смогли. Не было таких. Солдат больше трех раз в атаку не ходит. Танк в боях от силы 10 дней живет.
Все понимали, что самый вероятный путь для нас - отправка на фронт с Японией. А тут получаем сообщение о капитуляции Германии. Победа. Все радостные, в воздух стреляют.
В тот же день у нас все трофейные пистолеты отобрали. И мне с "Вальтером" пришлось расстаться. Кстати, еще по прибытию на фронт, только командиры взводов танковых получили наганы и патроны к ним.
А остальные командиры танков получили по гранате Ф-1 и положили их в карман. При угрозе пленения они должны были подорваться. Получается, что командиры наганы получили, что бы застрелиться. Такое указание было сверху.
Ну а мы в боях добывали себе трофейное оружие. Не для того чтобы застрелиться, а для поражения противника на случай ближнего боя. Но из 10 офицеров после первого боя остались в живых только 3. Война жестоко выкашивала наши ряды. До гранаты в кармане или нагана дело не доходило." - из воспоминаний полковника в отставке В.И. Чистякова.
В.И. Чистяков в 1945-м.
А против нас немецкие самоходки стояли в засаде. Рота идет в колонне в атаку. Развернуться негде. А что такое колонна - первый танк подожгут, остальные стоят. Деваться некуда. Слева - лес и болота. Справа - лес и болота. Белоруссия, одним словом.
Я оказался в хвосте колоны, замыкающим танком. Отсюда командир роты командовал. Танков Т-34-85 тогда не было. Были с 4 человеками экипажа и пушкой попроще, 76-мм.
Я в четырехместном танке пятым человеком еду. Когда передовые наши танки загорелись, командир роты дает команду механику "Влево!". Мы из колонны вывернули и в воронку попали.
Воронка глубокая, воды много. И танк затонул. Мы в этом танке три дня сидели всем экипажем, выбраться не могли. Потом место боя стало нейтральной полосой. Наши не смогли продвинуться. Немцы - то же.
Нам командир разрешил снять пулеметы, снять и спрятать затвор пушки. А он тяжеленный. А в танке еще и боезапас 105 снарядов. Да плюс еще 25 снарядов перед атакой выдали экипажу сверх нормы. Вот все это и затонуло в воде. И жили мы недалеко от этого танка почти до марта месяца, когда началось третье наступление.
Снова с боями продвинулись наши войска на 3 километра. Пришли ремонтники с эвакуатором, вытащили наш танк из ледяного плена. Под танк бревна завели, костер распалили что бы лед растопить. Предварительно снаряды вытащили, что бы на костре не рванули. И начали танк в чувства приводить. Так закончился мой первый бой.
Потом машину бросили километров на 200 в Псковскую область. Бригада уже ушла туда. И тягач, который Т-34 вытащил из топи, сопровождал танк к новому месту дислокации. И там, на 1 Прибалтийском фронте, танкисты должны были ломать переднюю линию обороны немцев.
Прорыв переднего края удался, но почти все танки роты были сожжены. Пехота отстала и не оказала своевременной помощи. Немцы подтянули противотанковые орудия и стали жечь танк за танком. Пришел приказ отходить. А отходить уже и некому - танк горит.
Пять или шесть танков остались на нейтральной полосе. Из батальона нам приказали, когда фронт двинется вперед, перегнать наши танки на сборный ремонтный пункт для их восстановления. Танкисты вырыли землянки у передовой и ходили проведывать свои машины.
И до мая 44 года ждали продвижения фронта. А фронт стоял. В группе было 5 офицеров и 25 бойцов в этих трех землянках. Раз в неделю ходили за продуктами километров за 20. Так вот и жили, и питались в землянках.
Уже в мае приходит приказ. И мы, пятеро офицеров маршем пешком идем 200 километров под Полоцк. И попадаю я в 145 отдельную танковую бригаду. Операция "Багратион" уже идет полным ходом.
Бои под Полоцком. Первое задание: идти на танке в разведку между двумя селами, что бы проверить, не взорвали ли немцы мост. Проскочили простреливаемую поляну и лесом к реке вышли. Видим - мост цел. Задача разведки выполнена.
Даю команду механику разворачиваться. Танк на месте крутанулся и мы пошли лесом. Но по учебе в училище помню, что нельзя идти к своим с развернутой в их сторону пушкой. Но на этих танках пушку разворачивать можно только когда танк стоит, на ходу нельзя. Командую механику: "Стоять!". Он не хочет.
Применяю ножной семафор. Если командир ногой по правому плечу стучит, значить направо поворачивай. По левому - налево. По шлему каблук командирский стучит - стой! Включил электромоторы, башню развернул. И танк пошел дальше.
Это спасло наши жизни. Когда мы вышли на открытое место, пристрелянное немцами, они тут же ударили из орудия. Снаряд попал в усиленную броню щеки орудия. Здесь броня самая толстая. А если бы башня тыльной стороной к немцам была, то снаряд пробил бы стенку.
От удара первого снаряда броня внутри башни осколками пошла, руки побила. Но жизнь была спасена. Были и второй и третий снаряды, но танк уже оказался вне зоны видимости противника. Дальше - три месяца госпиталя.
После госпиталя всех офицеров направляют в штаб округа. Это уже в Литве было. В штабе округа поблагодарили за результаты той разведки, обещали к ордену "Красной Звезды" представить. И орден меня нашел спустя 10 лет после войны. Через военкомат. Уже когда был на учебе в Академии.
Последний свой танк я потерял под Пилау. Был убит радист танка. Ко Дню Победы оказался среди "безлошадных" экипажей. За штурм Кенигсберга я был награжден орденом "Отечественной Войны" Первой степени. Под Пилау наши танкисты взяли много пленных. Я лично пленил майора Генерального штаба.
Единственному танкисту офицеру, лейтенанту, от него достались трофеи - бинокль и пистолет. Немецкого майора командиру батальона передал. Трофеи себе оставил. Бинокль до сих пор храню. А пистолет такой хороший был, "Вальтер". Ну да ладно.
Вот наши экипажи и ждали дальнейших приказов. Танки уже не поступали. Если к началу боя корпус имел 200 танков, то даже при самой успешной операции этих танков хватает на 10 дней. Потом корпус в бригаду сворачивают, бригаду в батальон, батальон в роту. Мы новых танков уже не ждали.
Коротка боевая жизнь солдата. И у танка она не долгая. Генеральный штаб искал солдат, которые от начала войны до Берлина дошли. Найти не смогли. Не было таких. Солдат больше трех раз в атаку не ходит. Танк в боях от силы 10 дней живет.
Все понимали, что самый вероятный путь для нас - отправка на фронт с Японией. А тут получаем сообщение о капитуляции Германии. Победа. Все радостные, в воздух стреляют.
В тот же день у нас все трофейные пистолеты отобрали. И мне с "Вальтером" пришлось расстаться. Кстати, еще по прибытию на фронт, только командиры взводов танковых получили наганы и патроны к ним.
А остальные командиры танков получили по гранате Ф-1 и положили их в карман. При угрозе пленения они должны были подорваться. Получается, что командиры наганы получили, что бы застрелиться. Такое указание было сверху.
Ну а мы в боях добывали себе трофейное оружие. Не для того чтобы застрелиться, а для поражения противника на случай ближнего боя. Но из 10 офицеров после первого боя остались в живых только 3. Война жестоко выкашивала наши ряды. До гранаты в кармане или нагана дело не доходило." - из воспоминаний полковника в отставке В.И. Чистякова.
В.И. Чистяков в 1945-м.
Комментарии1
